Werewolf

В доме Майкла его приняли радостно: Мелани улыбнулась тепло и обняла как-то уютно, сам Майкл рыжим ураганом набросился на него с объятиями и сбивчивыми рассказами о будущих делах, которые, несомненно, должны будут быть выполненными ими. А Том, с которым ему ещё не удалось познакомиться, стоял в стороне и старался не выделяться на фоне темно-коричневых досок дома, за что Питер, если честно, был очень благодарен, потому что Том человеком был высоким, широкоплечим и внушал угрозу не знающим его людям. Питер не знал, и сердце его поэтому подрагивало в груди и трепыхалось, словно загнанная в клетку птица. Он стопроцентно шарахнулся бы в сторону, если бы такой человек попытался подойти к нему. Майкл видел этот недоверчивый пугливый взгляд, и снова улыбался, развеивая опасения своей природной болтливостью: — Да ты не переживай! Том только с виду такой страшный! На самом деле, он очень хороший и добрый! Увидишь, я тебя с ним познакомлю! — и не слушая никаких возражений, тащил Питера, от испуга как дышать забывшего, к Тому. — Тони, что случилось? — улыбка с лица Мелани спала, как только дети остановились чуть поодаль от них. — Я же вижу. Ты бы не привёл мальчика сюда, если бы не случилось чего-то серьёзного. — Я не знаю, честно, — растерянно проговорил Старк, не сводя взгляда с Питера. — Кое-что случилось, да, и я должен перестраховаться, потому что чувствую, что что-то произойдёт. Знаешь такую штуку, как предчувствие? Ну так оно давило на меня всю прошедшую неделю. Я очень надеюсь, что ошибаюсь, но не хочу рисковать дорогими мне людьми. Пеппер тоже завтра уезжает. К своим родным, в другой город. — Разве это хорошая идея — оставаться одному? — Мелани сочувственно приподняла брови. — Я не буду один. Стив будет со мной, Наташа тоже говорила, что приедет. Мне, главное, до завтра дотянуть, — Старк передернул плечами, ёжась, и как-то нервно и по-своему беспомощно посмотрел на Питера; тот выглядел смущенно, но вроде уже чуть улыбался и смелее разговаривал с Томом. В какой-то момент он перевёл взгляд на Старка и в мгновенье помрачнел, словно что-то в позе его, в глазах иль действиях было такого, что Питеру, ох, как не понравилось. — Удачи, Тони, правда, — Мелани тронула Старка за плечо, чем и вывела из плена зрительного контакта с мальчиком. — Спасибо, — он устало улыбнулся и, чуть одернув рукав, посмотрел на дорогие часы: — Ладно, я поеду. Нужно много чего успеть до рассвета. Мелани кивнула и, ещё раз ласково улыбнувшись, отошла в сторону. А Старк только шаг к машине успел сделать, как рядом с ним тут же возник Питер. — Мистер Старк... вы... вы уверены, что все хорошо..? — мальчик от волнения дышать стал глубже, через нос, будто с паникой справляясь, рубашку в кулаках сжимал чуть сильнее, и та беспомощно мялась под напором его мокрых дрожащих ладоней. — Хэй, конечно. Ты чего, карапуз? — Старк положил руку на его острое плечо и осторожно погладил, силясь успокоить. — Я просто... мне страшно... — сорванным шепотом пробормотал Питер, стыдливо пряча глаза. — Я... я чувствую... я боюсь, что что-то... может случится... с вами... — Так-так, Питер, посмотри на меня, — негромко попросил Старк, но, не дождавшись каких-либо ответных действий, переместил обе ладони ему на щёки и несильно нажал, намекая, что нужно поднять взгляд. — Ребёнок, быстренько. Преодолевая страх и смущение, Питер послушался и посмотрел на него бесконечно доверчивыми испуганными глазами. — Со мной все будет хорошо. Обещаю, — твёрдо прошептал Старк, не прерывая зрительного контакта. Мальчик молчал какое-то время, дрожа в его руках от холодного ветра (по крайней мере, так хотелось думать), а потом тихо всхлипнул и неожиданно обнял. Ткнулся носом ему в шею и мгновенно отодвинулся: — Простите, — отошёл, виновато краснея. — Вам нужно ехать. — Питер, я буду приезжать к тебе, как можно чаще, — напоследок пообещал Старк уже повернувшемуся к нему спиной Питеру: тот грустно улыбнулся, но промолчал, и только спустя минуту решился повернуть голову вполоборота и негромко проговорить: — До свидания, мистер Старк. *** — Слушай, а что случилось? Родители мне толком ничего не рассказали... — взволнованно спросил Майкл, когда они с Питером уже оказались в спальне на втором этаже. Питер, погруженный ранее в глубокие раздумья, даже чуть вздрогнул. И пришёл в себя и понял суть вопроса на удивление быстро. Так же быстро, как и придумал, что говорить и как: — Не волнуйся, — натянутая улыбка, заезженные фразы и отчетливая, почти болезненная тревога в глазах — все то, чем кормил его Старк все эти месяцы, и то, чему он выучился почти моментально. — Все в порядке. — Я вижу обратное, — Майкл тряханул головой, силясь смахнуть рыжие пряди с глаз, и посмотрел на Питера жалобно, взволнованно, почти умоляюще: — вижу, что что-то случилось, вижу, что тебя и мистера Старка это случившееся очень пугает, — он подошёл к нему, заглянул в глаза, увидел там что-то для себя и почти прошептал: — Вижу, что ты что-то задумал... что-то нехорошее. Не делай этого, что бы там ни было. — Майкл... — начал было Питер, сдаваясь, подтверждая своим тяжелым грустным вздохом те самые страшные предположения, о которых думать хотелось в последнюю очередь. — Я не могу... — Так, значит, я прав? — Майкл даже побелел, даже шаг назад сделал, будто бы заранее зная, что услышанное произведёт именно такой эффект. — Что случилось, Питер? — Я узнал... недавно... — начал было Питер нерешительно, но мгновенно будто передумал. Побледнел и перефразировал: — Я... Майкл, я просто чувствую, что что-то случится... я... не знаю, как это объяснить... прости... — Подожди! Я сейчас! — у Майкла даже уши заинтересованно вскочили и подрагивали теперь короткой шёрсткой на небольшом сквозняке. Он сам подлетел к приоткрытому шкафу, прошёлся пальцем по названиям разных книг и выудил оттуда одну, толстую и старую, с заложенными внутрь разноцветными закладками. — Том купил её ещё давно. Сначала вроде как для себя, но в итоге отдал мне. Здесь все про Оборотней. Я заложил одну главу, — он осторожно положил книгу на стол, перебрал закладки и открыл где-то в середине, где чёрными потёртыми буквами было напечатано «Инстинкты и чутьё». — Ого... — Питер ещё раз поразился тому, что у Майкла, кажется, есть абсолютно все. — Так... где это..? Ах, вот, слушай, — Майкл, не оборачиваясь, тыкнул пальцем в какое-то предложение и воодушевлённо начал читать: — «...Для определения силы чутья у Оборотней группа ученых академии «Organization of Werewolves» провела небольшой эксперимент. Они взяли двух совершеннолетних Оборотней и на месяц поместили одного в дом к актеру, играющему роль доброго и хорошего хозяина, а другого — к жестокому и хладнокровному. По истечению времени, актеров поставили в ситуации, по-настоящему грозящие их жизням, и, если тот, с кем обращались хорошо, не находил себе места и постоянно спрашивал у врачей, где его хозяин и в порядке ли он, то тот, с кем обращались плохо, не чувствовал абсолютно ничего. Этот эксперимент показывает не только то, насколько чутко Оборотни чувствуют опасность, угрожающую тому, к кому привязались, но и то, насколько мало им нужно, чтобы довериться человеку. Может, мы все же делаем что-то не так?..» — Ты хочешь сказать, что мне дорог мистер Старк, поэтому я чувствую опасность, угрожающую ему? — подавлено перебил Питер, не имея сил слушать дальше. «Что-то делаем не так» — да, вы всё время все делали не так. И делаете до сих пор. Чёртовы люди. — Да! Именно к этому я и веду! — воскликнул Майкл, наконец посмотрев в сторону Питера. И продолжая тихо, почти виновато и очень испуганно: — Но... что-то случится..? Что случится, Питер..? Какая опасность..? — Я не знаю, — прошептал Питер дрожащим сломанным голосом: — но... но я точно вернусь... сегодня же, к нему, обратно... я не могу, меня сводит с ума это чувство опасности... — Ты... ты уверен..? — негромко спросил Майкл, прижимая уши к голове. — М-может, надо рассказать взрослым..? — А что они сделают..? — А что сделаешь ты? — Я придумаю... — Они — тоже. Питер почти зарычал от бессилия и на стул, рядом стоящий, присел, и запустил руки в волосы, замирая так на несколько минут. — Они... они оставят меня здесь... я не могу, Майкл... не могу сидеть в стороне, осознавая, что мистеру Старку что-то угрожает... — глухо проговорил он. — Пожалуйста, я не о чем больше не прошу... просто, не говори никому... умоляю... Майкл молчал и напряжённо, тяжело дышал несколько секунд прежде, чем разомкнуть бледные губы: — Я... я пойду с тобой... — Что? — Питер голову поднял, и сердце у него где-то за рёбрами стукнулось отчаянно, страшно, и в голове тут же забилось, что нет, нельзя, нельзя пускать. Опасно, опасно, слишком опасно. Нельзя... — Нет, Майкл, не надо... — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — вымолвил Майкл смущенно: — И не хочу после твоего ухода думать о том, что с тобой может там произойти... ты один не справишься... — Я не буду один, — в голове как-то неожиданно и до неприличия вовремя возник образ Мишель, и захотелось почему-то думать, что, если что-то пойдёт не так, она не откажет в помощи. — Питер, пожалуйста, мистер Старк спас и меня тоже. Я ведь не смогу, так же, как и ты, мучаться буду от неведения. Прошу тебя... — Майкл жалобно прижал уши к голове и уставился просяще, по-щенячьи наклоняя голову. От этого стало и смешно, и грустно одновременно, и от противоречий многочисленных голова заболела и тошнотворно закружилась. — Майкл... — Питер, умоляю... я не смогу долго молчать, потому что, когда я волнуюсь или боюсь, у меня язык развязывается... — Майкл обнял себя руками, посмотрел в последний раз умоляюще и опустил голову, и замолчал как-то страшно и отчаянно. Повисла неприятная, напряжённая тишина. Питер не отвечал, только терял с каждой секундой уверенность и смелость, которая успела поселиться у него в сердце. Страх то скручивал, то отпускал, то приходило смирение с ещё даже не произошедшей ситуацией, то хотелось истерично смеяться и утирать слезы, то плакать сухо и тихо, без слез и громких истерик. Питер как-то неожиданно и абсолютно не в тему подумал, что в его жизни полным-полно неприятный противоречий, от которых выть хотелось раненным волком. И ещё мысль промелькнула, что было бы проще, если бы Старк был таким же, как все остальные — не отличался бы ни добротой, ни трогательно-положительными намерениями, ни обращениями такими забавными и ласкающими слух, ни объятиями, ни отцовскими тёплыми чувствами... ...Да, скорее всего, было бы проще, если бы он был жестоким и холодным, человеком корыстным и не знающим жалости. Но проще было бы только потому, что ничего нового Питер бы не увидел и не почувствовал. А «новое» и рождает ту спутанность, от которой больно сжимается сердце... ...Но думать нужно было не об этом. Если Майкл хоть что-то расскажет взрослым, весь план, дырявый и не проработанный как следует, накроется медным тазом. Поэтому он принял единственно-верное решение, тяжелое и опасное, осевшее чувством вины где-то в глубине сознания. — Я пожалею об этом... — совсем тихо прошептал Питер, беспомощно опуская руки.