A Year in the Life of Sarge's Person (Год из жизни хозяина Сержанта)

Так же, как и её характер, кофе Терезы был насыщенным и крепким, но бодрящим и полезным, пока Баки сидел за её кухонным столом, выпивая чашку за чашкой, одновременно с этим, рассказывая так много о своей жизни, как только мог. - Я был солдатом на войне, но участвовал в миссии, которая провалилась, и попал в плен, - объяснил он за третьей чашкой, когда, наконец, достаточно взял себя в руки, чтобы подобрать слова, которые кратко описывали его жизнь. – Они долго держали меня там, пытали и… и промывали мне мозги, заставляли меня делать все эти ужасные вещи. И я их делал и более того, я был чертовски в этом хорош. Но затем, в один прекрасный день они отправили меня на миссию, и я потерпел неудачу, и это заставило меня осознать, что они мне лгали, и того, кем я себя считал, того, в кого они заставили меня поверить, на самом деле не существовало. Это просто была сплошная ложь, в которую они вынудили меня поверить. Поэтому я сбежал и попытался скрыться. Но, в конце концов, один из членов моего старого подразделения нашел меня, - и здесь Баки пришлось сглотнуть, перевести дух и сделать ещё один глоток остывшего кофе, прежде чем он смог продолжить, – и привел меня в штаб-квартиру ЩИТа. Учитывая обстоятельства, они предложили мне сделку. Если я рассказываю им, всё что знаю о своих похитителях и об их планах, и позволяю им провести на мне все эти тесты, чтобы убедиться, что я больше не предан им, то я буду проходить испытательный срок в течение года, где буду ходить на обязательные сеансы терапии, и если сделаю всё, что они мне сказали, и не доставлю больше никаких проблем, то буду свободен. Это была, своего рода, подчищенная версия всего произошедшего, но это был единственный способ, которым он мог об этом рассказать, мог выразить словами, на что были похожи последние семьдесят лет его жизни. И даже этого было для него едва ли не слишком много, чтобы поделиться. - И ты всё выполнил? – спросила Тереза, в первый раз перебив его. Баки кивнул. - В таком случае, в чём проблема? Ты сделал всё, о чем они тебя просили. Почему ты так переживаешь? - Потому что терапевт, которого они мне назначили, этот мудак МакАдамс вполне ясно сказал мне, что они не собираются завершать мой испытательный срок. Он сказал, что во время моего слушания в понедельник объявит им, что я не добился никакого прогресса, а просто провёл весь прошедший год, дурача его, когда всё, чего я в действительности хотел – это просто получить возможность жить своей жизнью. Но он тот, за кем останется последнее слово, и он не собирается одобрить моё освобождение, он порекомендует мне вернуться под стражу и… и… они собираются забрать у меня Сарджа. - Почему? – Тереза была в ужасе, в таком же ужасе, который испытал сам Баки и в каком он пребывал до сих пор, те последние несколько часов, минувших после того, как он покинул Башню и каким-то образом вернулся домой. – Они должны быть слепыми, чтобы не увидеть, как хорошо ты справляешься. - Потому что это не имеет значения. Они никогда не собирались меня отпускать. Они просто хотят меня использовать, как делали те другие ублюдки, но на этот раз обстоятельства работают на них. Его руки тряслись - обе из них – так сильно, что кофе расплескался через край его чашки на столешницу. Прежде чем он успел дотянуться до салфетки дрожащими пальцами, Сардж, усевшийся к нему на колени всеми своими ста двадцатью фунтами, заскулил и начал облизывать подбородок Баки. - И я не смогу снова этим заниматься, Тереза, не смогу. На сей раз это по-настоящему меня убьет, и больше не будет ни ужинов с тобой, ни разговоров с Тарой в Petco, ни… ни Сарджа, и я не знаю, что мне делать. Она протянула руку и, не обращая внимания на пролитый кофе и на весь мех Сарджа, который каким-то образом ухитрился очутиться везде и всюду, взяла руки Баки в свои ладони, где она удерживала их в теплой, надежной и безопасной гавани, пусть и недолговечной в теперешних штормах, бушующих в жизни Баки. - Мы будем молиться, - сказала ему Тереза, а её руки ни разу не ослабили свою хватку. И там, где он дрожал и проявлял слабость, она была уравновешенной и спокойной, убежденной в своей вере. Это была её скала, её опора; крепость, которую она сама выстроила, чтобы помочь себе противостоять всем испытаниям, которые случались в её жизни. Баки посетила мимолетная мысль, не потому ли она способна день за днем навещать мужчину, которого всё ещё любит и который даже едва её помнит, но при этом продолжать улыбаться всему миру, и ему самому, каждый раз, когда его видит. - Не знаю, Тереза, - покачал головой Баки. – Я больше не верю в Бога. Не знаю, верил ли хоть когда-нибудь. Он никогда не был слишком милостив ко мне. - Тебе не нужно верить. Во мне достаточно веры для нас обоих. И Он послал тебе эту собаку, удостоверившись, что щенка найдешь именно ты, так что, я думаю, что Он, возможно, все-таки за тобой присматривает. *** Тереза сделала гораздо больше, чем просто молилась за него. В течение следующих двух дней она стала его наставником, его постоянным спутником, его ангелом-хранителем с поднятым мечом, таким же верным и стойким, как и Сардж. В ту пятницу вечером она приготовила ему полноценный ужин, а потом настояла, чтобы Баки остался посмотреть с ней первую серию нового сериала, о котором она слышала. К тому времени, когда он ушёл было уже поздно, и Баки на самом деле достаточно утомился, чтобы проспать несколько часов, прежде чем настало время вставать с кровати и вести Сарджа на всегдашнюю утреннюю прогулку. Когда Баки вернулся, Тереза уже ждала его наверху лестницы, где она отвела его обратно в свою квартиру, поставила перед ним внушительный завтрак и изложила все свои планы на день. Сначала нужно было сходить за покупками в продуктовый магазин, где Тереза служила одновременно гидом и учителем, объясняя, почему она предпочитает именно этот бренд, пока они пробирались сквозь характерную для выходных толчею. Затем было возвращение в квартиру Баки, куда Тереза пригласила саму себя, чтобы получить возможность помочь ему выбрать одежду для слушания в понедельник. Хотя она и похвалила его постоянно разрастающуюся коллекцию вещей, скоро стало очевидно, что среди них не было ничего подходящего для разбирательства по итогам испытательного срока. И поэтому, они снова оказались на улице и сели в такси, Баки повез Терезу во «Второй шанс», где, к счастью, в этот день работала Юна, которая лучезарно заулыбалась, как только увидела вошедшего Баки, Сарджа и Терезу на буксире. - Я так рада, что ты сегодня здесь! – вскрикнула она, когда Баки направился прямо к ней, - Потому что к нам только что пришло новое поступление от распродажи имущества, и там есть этот пиджак, в который, я точно знаю, ты влюбишься! Я уже отложила его для тебя. - Это очень любезно с вашей стороны, сеньорита, но мы сегодня здесь не для этого, - уверенно перебила Тереза, но её тон был мягким, давая понять, что она не хотела обидеть, одновременно с этим пробегаясь взглядом по черному бархатному пиджаку с красной вышивкой, который Юна уже доставала из коробки. - Ой? – Юна встретила взгляд Терезы с изогнутой бровью и, если бы Баки не был так поглощен своими собственными заботами и страхами, его бы всерьез обеспокоила идея познакомить их друг с другом. Они обе были своенравными женщинами, по-своему неистовыми, и если они схлестнутся характерами, то Баки не хотел бы вставать между ними. – Тогда зачем вы здесь? Ищете что-то для себя? - Нет, - покачала головой Тереза. – Сегодня мы здесь потому, что у Джеймса очень важная встреча в понедельник. И хотя мы все очень признательны за одежду, которую вы помогли ему выбрать, потому что, серьезно, каждая женщина в мире благодарна за те джинсы, которые вы ему подобрали, чтобы показать его задницу, Джеймсу необходимо произвести очень хорошее впечатление, и нам нужно что-то более… - Тереза взмахнула рукой в воздухе, пока подбирала идеальное слово, прежде чем, наконец, остановиться на «официальном». Юна повернулась, чтобы взглянуть на Баки, подмечая его серьезное выражение лица и подавленное поведение, и кивнула. - И что у тебя на уме? - Костюм, - ответила за Баки Тереза. Баки нужно было помнить, что при всем своем чутье и склонности к цвету, Юна изучала моду в ФИТ и понимала не только основы, но и то, как можно использовать одежду для достижения желаемого эффекта. Ей понадобилось меньше секунды, чтобы переключиться, прежде чем она сложила пиджак и повела Баки в ту часть магазина, которой он никогда раньше не уделял особого внимания. - По какой-то причине классика остается классикой, - сказала Юна, когда начала перебирать различные пиджаки и брюки на вешалках. – Черное коктейльное платье, стандартные туфли-лодочки, хорошо подогнанные капри с белой сорочкой и, конечно же, нет ничего более классического, чем костюм. По какой-то причине – это основа основ. Несколько часов спустя, после многочисленных попыток найти идеальный костюм, они все согласились на однобортный черный пиджак с двумя пуговицами с соответствующими брюками, белоснежную рубашку и тонкий черный галстук. Костюм был более узкого покроя, чем те, которые помнил Баки из своего прошлого, но, по словам Юны, этот придавал ему более современный вид, но при этом сохранял все элементы классического костюма. Она пыталась настоять на розовом нагрудном платке, поскольку розовый был одним из любимых цветов Баки, и такое дополнение привнесло бы модную нотку в общий эффект. Но Тереза любезно отвергла эту идею, похвалив Юну за её мнение, но сказав, что Баки должен казаться настолько серьезным, насколько это возможно. Вместо этого, когда они ушли в тот день с полуновым костюмом Баки, аккуратно сложенным в красно-золотой пакет с логотипом магазина, вокруг его запястья была повязана тонкая розово-черная полоска ткани, которую Юна сняла с собственной руки и надела на него, прежде чем наклонить Баки (так же, как это делала Тара), чтобы поцеловать в щёку и тихо прошептать: - Удачи. Я отложу для тебя тот другой пиджак, чтобы ты смог забрать его, как только будешь готов. - Она очень милая молодая леди, - заметила Тереза, когда они направились к углу Первой авеню, чтобы Баки смог поймать такси до дома. Она несла свой собственный пакет, в котором лежала тонкая бирюзово-золотистая шаль. Баки заметил, как Тереза перебирала её пальцами, после того, как Юна показала ей эту вещь, и решил купить её женщине в подарок за всё, что она для него сделала и продолжала делать. - У нее очень хорошо наметан глаз, и она очень честна. Я понимаю, почему она тебе нравится. - Да уж, - сказал Баки, открывая дверцу такси, которое только что остановилось, и жестом приглашая Терезу сесть первой. – Похоже, у меня сложился определенный типаж. Это была самая близкая к шутке фраза, которую он выдал за последние двадцать четыре часа, даже если чувствовал себя так, словно вынужден был с силой вырывать все гвозди, которые забили в его сердце. Тереза шикнула на него, но она улыбалась, лишь самую малость, забираясь в такси. В тот день был ещё один ужин, а затем Тереза провела большую часть вечера, отглаживая костюм Баки и закрепляя несколько пуговиц, которые слегка болтались, прежде чем оставила его наедине со своими мыслями. Но она вернулась, ранним и сияющим утром следующего дня, дождавшись пока Баки вернется с прогулки с Сарджем, и потащила его в свою квартиру, где поручила ему список заданий, которые нужно было переделать, и Тереза поклялась, что никогда не справится с этим сама. Поэтому Баки вынул все банки и емкости из кухонных шкафов, протер и застелил полки бумагой, прежде чем вернуть эти предметы на свое законное место, и всё это под бдительным оком Терезы. Она попросила Баки снять и протереть светильники, разобрать её старую одежду, чтобы помочь определиться какие из этих вещей могут отправиться во «Второй шанс» или «Добрую волю», вытереть пыль с карнизов и даже вымыть окна с Сарджем, крутящимся у его ног, который всё время бросал в сторону Чико настороженные взгляды. (Баки мог поклясться, что проклятая черепаха смеялась над ними, но Тереза велела ему это прекратить и вернуться к тому, что он делал). Это продолжалось до тех пор, пока, в конце концов, не наступило почти одиннадцать вечера, и у Баки не осталось никаких заданий, за исключением финальной прогулки с Сарджем, где ему потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы они оба могли разделить лунное сияние этого вечера, безмолвно общаясь друг с другом. Это будет хорошей памятью для Сарджа, для них обоих, на случай, если Баки никогда не вернется. Он был таким хорошим компаньоном: надёжным и теплым, спокойным и покладистым, но всегда, всегда жаждущим исследовать окружающий его мир. Баки понятия не имел, что он собирался делать без Сарджа, он даже не мог начать размышлять, какой станет его жизнь без собаки, надеясь, что, может быть, может быть, только один-единственный раз, Бог или кто-то другой, кто следил за людскими судьбами, не окажется мудаком и позволит ему сохранить, по крайней мере, это. *** На следующее утро, после бессонной ночи, чуть позднее шести часов, Тереза снова постучала в его дверь с дымящейся тарелкой уэвос ранчерос* и горячей кружкой кофе в руке и, прежде убедившись, что Баки поел, она начала помогать ему собираться на слушание. Она кивнула в явном одобрении, когда увидела, как он вышел из ванной в своем костюме, за исключением момента, когда её взгляд упал на волосы Баки. - Нет, нет, это совершенно никуда не годится, - сообщила она ему. - Что? – спросил Баки, не понимая, почему она недовольна. – Они чистые, я их вымыл. - Ты прячешься за ними, - таков был ответ Терезы, когда она указала на его волосы, которые он оставил распущенными, чтобы они свободно свисали на его лицо и плечи. – Тебе нечего стыдиться, Джеймс, не позволяй им думать, что это так. И если они не собираются придерживаться своей части сделки, убедись, что они будут вынуждены смотреть в глаза человеку, которого они хотят наебать. С этими словами, Тереза велела ему сесть на диван, пока сама стала позади него и уверенными и спокойными руками расчесала его волосы, прежде чем собрать их в хвост. Когда она это сделала, Баки собрал всё своё мужество, потому что должен был решить последний оставшийся вопрос. Одно из самых трудных поручений, о которых он когда-либо кого-то просил, но всё же, он должен был задать этот вопрос. - Можно я сегодня оставлю Сарджа с тобой? - Почему ты не берешь с собой своего перрито? Ты повсюду ходишь с этой собакой. Я даже видела, как вы двое вместе пошли в ванную прошлым вечером. - Я не знаю, что там произойдет, - хотя он знал, он знал. – И я не хочу, чтобы Сардж принимал в этом участие, чем бы всё ни закончилось. Тереза перестала расчесывать его волосы, будучи явно довольной результатом, и медленно обошла диван, чтобы получить возможность встать прямо перед ним. Она обхватила щеки Баки теплыми ладонями и приподняла его лицо так, что он был вынужден встретиться с ней взглядом. - Послушай меня, Джеймс, - тихо и мягко сказала она, в этом было так много от матери, что сердце Баки заныло от тоски и потерянных воспоминаний. – Я уже довольно давно тебя знаю. И когда ты впервые въехал за соседнюю дверь, признаюсь, я немного волновалась. Ты выглядел как наркоман, и я была уверена, что ты не принесешь ничего, кроме неприятностей. Но я ошиблась. Да, ты был худым, бледным и немного неряшливым, но ты был тихим и хорошим соседом и всегда кивал мне, когда я тебе улыбалась. И вот однажды я вижу тебя с этим маленьким перрито на руках, которого ты подобрал с улицы. И затем, вскоре после этого, ты вымылся, прибавил в весе и начал выходить из дома каждый день, хотя я знаю, что бывали времена, когда ты не покидал квартиру в течение нескольких дней. И в один прекрасный день, нежданно-негаданно ты предложил помочь мне донести мои продукты вверх по лестнице, когда лифт не работал, а затем начал приходить ко мне домой, чтобы посмотреть со мной телевизор. Именно тогда я поняла, насколько в действительности оказалась неправа насчет тебя. Потому что ты весёлый и добрый и очень, очень умный. Тебе нравится проводить время со своей старой соседкой и позволять этой молодой женщине из магазина одевать тебя, как куклу. И ты портишь этого негодника-перрито, потому я знаю, что бывают дни, когда он ест лучше тебя, и я никогда не слышала, чтобы ты на него кричал. Ты хороший человек, Джеймс, который просто немного заблудился, но кто из нас этого не делал? И именно твой Сардж помог тебе найти дорогу обратно. Твоя любовь к нему и его любовь к тебе сделали тебя сильным. И сегодня она понадобится тебе больше, чем когда-либо. Так что возьми своего маленького перрито с собой, и пусть он встанет рядом с тобой и придаст тебе сил. Это его работа, позволь ему с ней справиться. Пусть они это увидят, а потом попытаются тебя убедить, что ты не заслуживаешь своей свободы. - В тебе так много веры, - прошептал Баки, закрывая глаза. – Не думаю, что смогу верить так, как ты. - Всё в порядке, - она наклонилась вперед, чтобы поцеловать его в лоб. – Во мне более чем достаточно веры для нас обоих. Больше не было никаких слов; между ними двумя не осталась ничего невысказанного и поэтому они замолчали. Тереза закончила помогать ему с подготовкой, а затем проводила его вниз по лестнице, дожидаясь такси, которое Баки заказал через Uber. Как только оно подъехало, прежде чем Баки вышел, Тереза взяла его за руку и осторожно вложила ему в ладонь маленький золотой крестик. - На удачу, - сказала она, сомкнув пальцы Баки вокруг этой вещицы. – Он принадлежал моей матери и всегда приносил мне удачу. Возьми его с собой, он тебя сбережет. - Я не могу, - попытался отказаться Баки, качая головой. - Можешь и возьмёшь, - настаивала она. – А если не хочешь его оставлять, то можешь вернуть его мне сегодня вечером, когда вернёшься домой. Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь. Сегодня я буду готовить на ужин тамале**, и мне нужно знать, когда начинать их греть. - Тамале? – спросил Баки, потому что после долгих исследований в интернете ради улучшения своих кулинарных навыков, он знал, что приготовить это блюдо было серьезной задачей. С ними было много возни, очень много, и это не то блюдо, которое когда-либо предлагали как нечто само самой разумеющееся. - О да, и ты не собираешься такое пропускать. А теперь иди, увидимся позже. Она поднялась на цыпочки и в последний раз поцеловала его в щеку, удивленно рассмеявшись, когда Баки наклонился, чтобы её обнять. - Иди, - Тереза всё ещё смеялась, когда он, наконец, её выпустил. Но она так и осталась стоять там, у обочины – одинокая фигурка, машущая ему рукой до тех пор, пока такси не свернуло за угол, и она не скрылась из виду. *** В девять часов утра Баки вошел в большой конференц-зал, одетый в новый костюм, с собранными волосами, чтобы открыть его чисто выбритое лицо, с высоко поднятой головой и Сарджем под боком, и сел в обособленно стоящее кресло. Это одинокое кресло стратегически расположилось перед круглым совещательным столом, за которым собрались семь мужчин и женщин, чтобы объявить своё решение о его дальнейшей судьбе. Капитан МакАдамс был здесь, сидя в самом конце при полном обмундировании, но выражение его лица было нечитаемым. В противоположном конце, к удивлению Баки, помимо прочих, сидел Николас Дж. Фьюри в своем кожаном плаще и неизменной повязке на глазу, с таким же каменным лицом, как у МакАдамса. И тогда Баки понял, что его судьба предрешена. Их обоих не было бы здесь, если бы они не собирались получить именно то, чего хотели, и они были полны решимости швырнуть этот факт ему в лицо. Ровно в девять ноль одну дверь в конференц-зал закрыли, объявили цель данного собрания, и слушание Баки началось. Ему задали несколько вопросов, но не сильно много, по большей части о том, понимал ли он, почему здесь находится, как он оценивает прошедший год, пытался ли кто-нибудь из ГИДРы с ним связаться и были ли какие-то проблемы, с которыми он сталкивался сейчас, когда начал жить самостоятельно. Баки ответил настолько честно, насколько это было возможно, голосом, который, как он знал, был бы гораздо слабее, срывался бы и дрожал, если бы не вес Сарджа, прижимающийся к его ногам. В девять семнадцать, после того, как Баки ответил на свой последний вопрос, возглавлявшая слушание женщина, полковник с погонами на форме, огляделась вокруг и спросила: - У кого-нибудь ещё есть вопросы к мистеру Барнсу? Когда никто ничего не сказал, она кивнула, словно это был ожидаемый ответ, и снова обратила своё внимание на Баки. - Мистер Барнс, мы благодарим Вас за Ваше время и терпение, потраченное, чтобы ответить на все наши сегодняшние вопросы. Мы знаем, что последние несколько лет выдались для Вас нелегкими. С учетом вышесказанного, члены этого совета рассмотрели все документы касательно Вашего дела, и большинством - пять против двух согласились с тем, что Вы проявили большую готовность сотрудничать в отношении всего, о чем Вас попросили, продемонстрировали значительное улучшение и более чем выполнили свою часть сделки. Поэтому мы рады Вам сообщить, что данный совет согласен с тем, что Вы успешно завершили испытательный срок, и теперь являетесь свободным человеком со всеми положенными Вам правами. Ваша личность будет восстановлена, Ваше дело закрыто, и Вам больше не придется посещать какие-либо текущие сеансы терапии. Поздравляю, мистер Барнс. Вы усердно работали и показали, почему история чтит Вас, как героя. Мы лишь сожалеем о том, что потребовалось так много времени, чтобы это признать, но мы должны были убедиться, что Вы больше не представляете угрозы для общества, что таковым и является. - Вы знаете, что я возражаю против этого решения, полковник Финли, - впервые заговорил капитан МакАдамс, и гнева в его голосе хватило бы, чтобы краска на стенах облезла. - Как и я, - это был Николас Фьюри, который заговорил следом, поднимаясь со своего места. Но там, где голос МакАдамса раздавался визгом воздушной тревоги, тон Фьюри пробивался наружу ледяным поцелуем мороза, ползущего по оконному стеклу. – Сержант Барнс обладает теми навыками, которые крайне необходимы в наше время. - Совет знает о возражениях со стороны вас обоих, - сказала полковник Финли. – Мы рассмотрели все Ваши записи, касательно этого дела, капитан МакАдамс, и, основываясь на наших собственных наблюдениях, а так же на мнениях и рекомендациях, составленных для нас некоторыми другими людьми, которые также тесно связаны с этим делом, посчитали, что Ваши доводы построены на предположениях, а не на фактах. И, Ник, мне жаль, что я вынуждена тебе об этом напоминать, но исходя из недавних событий, особенно из тех, которые произошли несколько лет назад в Вашингтоне, совершенно очевидно, что твоё личное суждение можно поставить под вопрос. Именно поэтому и был сформирован данный совет, дабы предотвратить повторение такой катастрофы, как проект «Озарение». Как только один человек получает право принимать решения, становится очевидным, что эго часто заменяет здравый смысл и в результате слишком многие вещи упускаются из виду. И как, на самом деле, несколько раз заявлял мистер Барнс, у него нет желания возвращаться к действительной службе – разве это изменилось, мистер Барнс? - Нет, это не так, - ответил Баки, качая головой и удивляясь, что та не оторвалась от шеи к тому моменту, когда всё его тело начала сотрясать дрожь. Они отпускали его. Он был свободен. Наконец-то, наконец-то, после более чем семидесяти лет, когда его классифицировали как собственность, оружие, нечто принадлежащее кому-то другому, он стал свободным человеком. - В таком случае эта встреча окончена, - объявила полковник Финли, поднимая перед собой молоток и стукнув им по столешнице. – А теперь, если Вы последуете за капитаном Бергманом, то Вам, мистер Барнс, нужно будет подписать несколько заключительных документов, после чего Вы сможете отправиться домой. P.S. *Уэвос ранчерос – («яйца по-деревенски» традиционный мексиканский завтрак, что-то типа омлета) **Тамале - тесто из кукурузной муки, обёрнутое кукурузными листьями, приготовленное на пару. Перед употреблением листья снимаются. Тамале может содержать начинку из мясного фарша, сыров, фруктов, или овощей, нередко с перцем чили.