A Year in the Life of Sarge's Person (Год из жизни хозяина Сержанта)

Доктор Мириам Каллахан родилась в Бингемтоне штата Нью-Йорк в апреле 1960 года, с отличием окончила Корнельский университет, получила степень кандидата медицинских и психиатрических наук, специализируясь на восстановлении после травм. В 1998 она переехала в Бруклинский Мидвуд и открыла собственный частный кабинет, где и занималась практикой вплоть до сегодняшнего дня. Хотя её кабинет был небольшим, она опубликовала несколько статей, которые были хорошо приняты, а так же книг и получила высокую оценку в своей области. В то время как её специализация заключалась в восстановлении после травм, особенно при работе с ветеранами, исследования Баки показали правдивость слов Сэма о том, что она никогда не работала ни на ЩИТ, ни на какую-либо другую военную структуру. Но она всё ещё оставалась доктором, точно так же, как МакАдамс, так же как Зола и десятки других, которые тыкали и кололи Баки, не видя в нём ничего большего, чем объект или эксперимент, так что, даже осознавая то, что ему в действительности нужна помощь, Баки всё же было трудно установить контакт. Только приблизительно неделю спустя, после ещё одной ночи, когда сны вынудили его покинуть квартиру, чтобы он мог сбежать от страха, ужаса и бесконечных образов трупов перед глазами, а так же Терезы, Энди и Тары, которые снова спрашивали у Баки всё ли у него в порядке, он, наконец, включил свой телефон, чтобы позвонить в её кабинет. Она не имела над ним власти, не могла заставить его остаться, если Баки почувствует, что она представляет опасность и одно-единственное посещение не могло навредить. Или, по крайней мере, ещё больше усугубить ситуацию. После того, как Баки получил гарантию, что всё будет в порядке, если он приведёт свою собаку, он договорился о встрече на следующий день и поехал на поезде в Бруклин, к ней домой, где доктор Каллахан принимала своих пациентов, расположившись в небольшой комнате ожидания со вспотевшими ладонями и Сарджем, свернувшимся у его ног. Когда доктор Каллахан несколько минут спустя открыла дверь в свой кабинет, она была… она была не такой, как ожидал Баки. Она была высокой, худощавой женщиной, с коротко подстриженными кудряшками с проседью, которые обрамляли красивое лицо. Её глаза были ярко-зелеными, а щеки испещрены морщинками, как будто смех и улыбки были тем явлением, которое было очень хорошо ей знакомо. Вместо строгой и идеально отутюженной формы, которую носил МакАдамс во время их сеансов или изначально чистого, но в конечном итоге забрызганного кровью лабораторного халата Золы, она была одета в выцветшие джинсы, которые выглядели удобными, и свободно струящуюся тунику из бледно-голубого хлопка и, только представьте себе, у неё на ногах были домашние тапочки. Баки понятия не имел, как с ней быть. - Мистер Барнс? – спросила она тихим и ровным голосом, который к тому же был доброжелательным. - Да, - ответил Баки, поднимаясь со стула. Она улыбнулась его ответу, быстро окинув Баки взглядом, прежде чем задержаться на Сардже, отчего улыбка женщины стала ещё шире. - А это ваша собака? - Да, - снова сказал Баки. – Это Сардж. - Он красивый, - признала она, сделав небольшой шаг вперёд, но остановившись, чтобы посмотреть на Баки, прежде чем продолжить. - Можно мне его погладить? Баки кивнул. - Он очень дружелюбный. - Ну ладно, привет, Сардж. Очень приятно с тобой познакомиться. Она опустилась на колени и протянула руку, позволяя Сарджу её обнюхать, прежде чем щенок одобрительно её лизнул и подался навстречу пальцам, которые она к нему протягивала, чтобы почесать за ухом. - Разве ты не совершенный очаровашка? В её голосе слышался смех, как будто она наслаждалась этой неожиданной встречей точно так же, как и Сардж. - К тому же ты большой мальчик. Как давно он с вами? - Восемь месяцев. Я нашёл его, когда он был ещё малышом. И он… он всё ещё растёт. - Он собирается стать ещё больше? – её тон был любопытным, но приятным. - Его порода может с лёгкостью достигать более двухсот фунтов. В этот самый момент Сардж решил, что с его представлением покончено и снова вернулся к Баки, усевшись, как обычно, на верхнюю часть его ботинок. Женщина наблюдала за этим с улыбкой на лице, будучи спокойной и приветливой, но наблюдательной, прежде чем выпрямиться и отступить на шаг, указывая на дверь, через которую она вышла. - Почему бы вам не пройти в мой кабинет, мистер Барнс, и мы сможем обсудить, зачем вы ко мне пришли. Даже её кабинет был другим. Он был среднего размера, светлый и просторный, со множеством окон по одну сторону и занавесками, которые в настоящее время были распахнуты, чтобы впустить утренний свет. Здесь было несколько кресел, одно из которых было расположено в углу, а не в центре комнаты, диван и даже бобовый кресло-мешок возле окна. Вдоль стены выстроились книжные полки, а центральную часть пола устилал коврик. Больше всего здесь шокировало отсутствие стола, и когда Баки огляделся, то задался вопросом, где же будет сидеть доктор Каллахан и как она установит над ним своё господство, если не будет импровизированного трона, которым она могла воспользоваться, когда выносила свои суждения и раздавала прокламации? - Просто присядьте туда, где, по вашему мнению, почувствуете себя комфортно, - проинструктировала она, закрыв за собой дверь и небрежно взмахнув рукой. – И если вам нужно куда-то перебраться, прежде чем вы найдете место, которое вам понравится, это тоже хорошо. - Куда угодно? - Конечно. - И Сардж, он тоже может со мной сидеть? - Почему бы и нет? Если это заставит вас почувствовать себя комфортно. - Даже на диван? - Почему нет? Это же просто диван. Женщина всё так же улыбалась, но её взгляд был внимательным, настороженным, изучающим его, но пока что не осуждающим. Баки потребовалась минута, чтобы определиться, прежде чем он решил сесть на диван, и Сардж тут же на него вскочил, уложив голову Баки на колени. - Итак, просто несколько слов, прежде чем мы начнем, - начала доктор Каллахан, прежде чем сесть в кресло, расположенное напротив Баки. – Меня зовут доктор Мириам Каллахан, как вы знаете, но вы можете звать меня доктор Каллахан, доктор, док или даже Мириам. В некоторые моменты этого процесса, вам даже может прийтись по вкусу назвать меня «своей сучкой», и это нормально. - В самом деле? – Баки не мог в это поверить. - Да, в самом деле. Поверьте, некоторые мои пациенты называли меня и похуже, - рассмеялась она. – Суть в том, чтобы не стесняться называть меня так, как вам будет удобнее, я не буду принимать это на свой счёт. - Хорошо, - Баки всё ещё не был уверен, что о ней думать. И то немногое, что он видел, не давало Баки никаких указаний, и не напоминало никакие протоколы, которым он должен был следовать. - Во-вторых, и это ещё более важно, - продолжала она, не комментируя его явное замешательство, - когда вы мне позвонили, то представились как мистер Барнс. Вы хотите, чтобы я именно так к вам обращалась во время наших сеансов? - У меня есть выбор? - Конечно же, у вас есть выбор, мистер Барнс. Эти сеансы для вас, и они помогают вам получить то, в чём вы нуждаетесь. И право на то, чтобы к вам обращались так, как вы предпочитаете – это право, которое имеет каждый человек. Она определённо не походила на капитана МакАдамса. Баки выпрямился на своем месте, подвергая женщину очередному тщательному изучению. Он всё ещё не был в ней уверен, а их взаимодействие до сих пор не дало ему никаких дальнейших подсказок. Поэтому он решил проверить правдивость её слов, посмотреть, как она отреагирует и пережить следующий час, прежде чем сможет уйти и справедливо сказать: «Ладно, по крайней мере, я попробовал, но вы, врачи, все одинаковые». - Меня зовут Джеймс, - начал он. – Но большинство людей зовёт меня Баки. - Хорошо, Баки, приятно познакомиться, - кивнув, сказала она. – Теперь, почему бы вам не рассказать мне немного больше о том, почему вы здесь, и мы посмотрим, сможем ли мы вместе работать. *** Доктор Каллахан очень отличалась от всех, с кем Баки когда-либо сталкивался, будь то врач или кто-то ещё. В это ясное утро вторника, пока Баки сидел там, урывками пытаясь объяснить, через что он проходил, она сидела и тихо слушала, ни разу его не прерывая и дожидаясь, пока он закончит, прежде чем задать собственные вопросы. - Как часто вам снятся кошмары? - Почти… почти каждую ночь. - Вы можете снова заснуть после того, как вам снится один из них? - Нет. - И как это влияет на вашу остальную жизнь? …и… - Вы были солдатом? - Да. - Как долго? - Слишком долго. Когда Баки больше ничего не стал об этом рассказывать, она не давила и не нажимала, а просто попросила поделиться с ней чем-нибудь ещё, что, по его мнению, может быть уместным на данный момент, лишь изредка прося немного больше разъяснений. Она никогда не хмурила лоб и не смотрела на него сердито, её выражение лица было открытым, а взгляд умным, но опять же, не осуждающим. Когда ему нужно было сделать паузу, чтобы перевести дух или собраться с мыслями, она просто терпеливо ждала, пока Баки проведёт большим пальцем правой руки по лбу Сарджа, уставившись в его теплые карие глаза с чёрной маской из меха, которые всегда, всегда смотрели на него с любовью, словно Баки – это самое лучшее в мире Сарджа. Баки казалось, что только благодаря этому он смог выдержать первые сорок пять минут этого сеанса. До тех пор, пока у Баки не кончились слова и ему нечего было сказать, поскольку он был крайне измучен даже этим. Она тихо и терпеливо наблюдала за ним, не говоря ни слова, пока не стало очевидно, что Баки не собирается продолжать. - Итак, Баки, - наконец начала она. – Судя по вашему рассказу, это звучит так, будто с недавних пор у вас выдались действительно тяжёлые времена, что совершенно понятно исходя из той малости, которую вы мне описали. И я думаю, у нас получится вместе работать, чтобы помочь вам восстановить равновесие. Но есть некоторые правила, которые мы должны обсудить, прежде чем вы примете решение. «Ну началось», - подумал Баки. Он так и знал что, несмотря на весь этот внешний фасад, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. В действительности, это даже не удивительно. Он должен был знать, что ему не следовало верить всему тому, что сказал Сэм Уилсон. - Прежде всего, если вы решите вернуться, мне нужно, чтобы вы были максимально честны со мной. - Это было первым, что она сказала. – Я знаю, что у вас пока нет причин мне доверять, но работа, которую мы собираемся проделать, будет очень сложной и тяжкой для нас обоих. Но это сможет сработать, только в том случае, если мы оба будем честны друг с другом. Это было не то, что Баки ожидал услышать. - Разумеется, я понимаю, что в таких ситуациях, как ваша, вы ничего не можете с этим поделать. Потому что иногда самая большая ложь – это та, которую мы твердим сами себе. – Когда Баки на неё уставился, она кивнула. – О, да. Либо потому, что нас учили в это верить, либо потому, что нам нужна эта ложь, чтобы помочь нам выжить. И это нормально, мы всё это проработаем. Но мне всё же нужно, чтобы вы пообещали, что будете стараться изо всех сил, даже если иногда самое большее, что вы сможете сделать – прийти сюда и объявить мне, что у вас выдался действительно плохой день, даже если не можете сказать мне, почему. - Ладно… - Это так же означает, что если я вам что-то посоветую или предложу технику, которая, как мне кажется, поможет, а вы попробовали её, приложив все свои усилия, но она вам не помогает, то вы должны сказать мне об этом. Что? - Что? - Терапия – это не тот процесс, где всех можно стричь «под одну гребенку», и моей задачей не является силой впихнуть вас в какой-то предварительно заготовленный шаблон. То, что работает для кого-то другого, может не сработать для вас, и наоборот. Моя задача заключается в том и только в том, чтобы слушать вас и помогать вам в поисках того, что для вас сработает. - Это… это совсем иначе. - Это не должно быть иначе, и если у вас был подобный опыт, то не могу выразить словами, как мне жаль, - сказала доктор Каллахан. – Что подводит меня к правилу номер два. Во время нашей совместной работы, вы имеете полное право сказать мне «нет», если вам нужно остановиться. - Что? - О, да, - кивнула она. – Это касается вашего выздоровления, Баки, и, исходя из моего опыта работы с другими людьми, которые оказались в схожих обстоятельствах, иногда самое важное – это право сказать «нет». Если вы не хотите о чём-то говорить, просто дайте мне знать, и мы остановимся. - Просто вот так? Баки обнаружил, что в это невозможно поверить. МакАдамс никогда не останавливался, поэтому Баки прибегал к тому, чтобы его заболтать. И никто другой, ни единый человек, никогда не слушал его, независимо от того, как сильно он просил, кричал и умолял их «пожалуйста, пожалуйста, прекратите, я сделаю всё, что угодно, просто заставьте это прекратиться». - Просто вот так. – Доктор Каллахан откинулась на спинку кресла. – А теперь, не поймите меня неправильно, но если вы не хотите о чём-то говорить, значит, нам, вероятно, нужно это сделать. И я спрошу у вас о причинах: является ли для вас перебором - говорить об этом, слишком ли вас пугает этот разговор, и что вы физически ощущаете в этот момент. Но я не буду заставлять вас говорить об этом. Чем мы будем заниматься вместо этого, так это работать над тем, чтобы вы добрались до той точки, где почувствуете себя в состоянии это обсуждать. Это, скорее всего, потребует времени и большого терпения. Но, и я знаю, что вы пока ещё мне верите, я здесь не для того, чтобы вас судить или говорить, что с вами что-то не так. Предполагается, что это безопасное для вас место, Баки, а это значит, что у вас есть автономия и право сказать «нет». Баки мог только взирать на неё широко распахнутыми от шока глазами. - А теперь, я не хочу, чтобы у вас сложилось неверное мнение и представление, что это будет легко. Потому что терапия и восстановление – это не простые процессы. Предстоит много работы, Баки, очень много, и иногда будет казаться, что становится только хуже, прежде чем всё наладится. - Ох, это просто здорово. Даже Баки мог услышать в собственном голосе разочарование. - Вы готовите? – спросила она Баки, казалось бы, ни с того, ни с сего. Баки кивнул. - Я люблю готовить. - Это замечательно, и мы определённо поговорим об этом поподробнее, но это поспособствует мне выразиться таким способом, который, как я надеюсь, поможет придать моим словам больший смысл для вас. – Баки бросил на неё взгляд, чтобы дать женщине понять, что он слушает. – Вы когда-нибудь готовили жаркое, запекали курицу или жарили что-нибудь? Она дождалась, пока Баки кивнул, прежде чем продолжить. - Что ж, когда вы заканчиваете с едой, у вас остается подгоревшая сковородка со всеми этими кусочками и чёрными каплями, застывшими на её поверхности, и если вы попытаетесь сразу её очистить, неважно, насколько сильно вы скребете, вам не удастся избавиться от этих остатков. То, что вам нужно сделать - это замочить её на ночь в тёплой воде. И когда вы возвращаетесь к этой сковородке на следующий день, чтобы начать её чистить, там огромный беспорядок с мутной водой и всей этой грязью вокруг, который выглядит ещё хуже, чем когда вы начинали, и он повсюду. Но если вы проявите терпение, настойчивость и продолжите, в конечном итоге вы получите чистую сковородку, возможно, с некоторыми пятнами и вмятинами, от которых никак не избавиться, но вполне хорошую сковородку, которую сможете использовать при следующем приготовлении пищи. Терапия очень походит на это. - Как вы думаете, сколько времени это займет? - На этот вопрос я не могу ответить за вас. Это займёт столько времени, сколько потребуется. Вам просто нужно будет поверить в этот процесс, а главное – в самого себя. Это потребует времени и много тяжёлой работы, но я верю, что мы сможем привести вас в гораздо лучшее место, чем то, где вы находитесь сейчас. - Я не боюсь тяжёлой работы. Он не боялся работы, он никогда этого не делал, даже если её слова приводили Баки в ужас. Но, насколько он мог судить, она делала всё возможное, чтобы быть с ним честной, чего он ни разу не мог припомнить в отношении докторов к нему до этого. Мог ли он ей доверять? Он всё ещё не знал. Но женщина, казалось, признавала, что он не мог этого сделать, по крайней мере, пока, и не пыталась заставить его делать то, к чему он был не готов. - Так как вы думаете, Баки? Вы полагаете, это то, с чем мы сможем вместе работать? – в конце концов спросила она. Он взял минуту, потом ещё одну, затем ещё, глядя на Сарджа, который был таким тихим и терпеливым всё это время, а так же тёплым, мягким и уютным в этом месте, которое было новым, странным и да, оно было пугающим, но не холодным или враждебным, и Баки подумал, что может быть, просто может быть, он мог бы дать всему этому шанс. Он был волен уйти в любой момент и, в действительности, насколько может быть хуже? Поэтому после паузы, пока он играл с мехом Сарджа, поглаживая мягкий пух, тянувшийся вдоль внутренней стороны его больших, висячих ушей, Баки, в конце концов, поднял глаза и кивнул. Увидев это, доктор Каллахан улыбнулась и кивнула в ответ. - Хорошо, - сказала она. - Итак, давайте рассмотрим назначение нескольких встреч, которые работают с вашим графиком.