A Year in the Life of Sarge's Person (Год из жизни хозяина Сержанта)

Это был центр ветеранов вниз по Чапел-стрит в Бруклине, в котором несколько раз в неделю проводились коллективные встречи групп поддержки. После изучения вариантов и сопоставления их со списком, предоставленным ему Сэмом Уилсоном, Баки выбрал встречи для тех, кто борется с ПТСР, которые проходили по вечерам понедельников, в шесть часов. Чувствуя необходимость в небольшой дополнительной броне, Баки оделся в обтягивающие чёрные джинсы и сочетающуюся с ними футболку, которую надел поверх светлой кофты с длинными рукавами, и ради толики удачи и смелости, свои розовые конверсы, всё ещё остававшиеся его фаворитами. Конечно же, он сочетал их с розовым поводком и банданой, которую повязал на шее Сарджа, пока его собака всё это время счастливо пыхтела. Затем Баки заскочил в поезд (к счастью, в это время мудаков-полицейских не было, но в любом случае, он получил от доктора Каллахан письмо, в котором говорилось, что Сардж был его служебной собакой на обучении), держа путь к невзрачному зданию и, после быстрого осмотра его планировки, направился в комнату 117, где предположительно проходили собрания. Это была среднего размера комната с рядами нагромождённых повсюду складных стульев и столом с другой стороны, где предлагали кофе, чай и воду, а так же несколько уныло выглядящих печенюшек (Баки не мог не заметить, что его печенье наверняка было лучше). Несмотря на то, что он пришёл на пять минут раньше, там уже находилось несколько человек: две женщины и трое мужчин, которые кивнули ему, но не подошли. Баки занял место в углу ближайшем к двери, и через минуту появился последний мужчина. Он был высоким, с кожей оливкового оттенка, острыми карими глазами и наметившимся небольшим животиком. У мужчины были широкие плечи, и он был безыскусно одет в брюки хаки и зелёную рубашку-поло, но всё же излучал командную ауру. Баки изучал его, отмечая все признаки, указывающие на то, что этот мужчина - бывший командир, когда тот окинул взглядом окружающих, увидел Баки и кивнул ему, прежде чем приступить к началу собрания. - Привет всем, рад вас всех видеть здесь сегодняшним вечером, - начал он, подходя к одному из пустующих стульев. – Прежде, чем мы начнем, прошло уже много времени, когда я последний раз это делал, меня зовут Марко Манджоне, и мы все собрались здесь для встречи ПТСР - группы поддержки по понедельникам. Парочка правил на случай, если кто-то из вас, придурков, забыл их с прошлого раза. Мы здесь, чтобы слушать друг друга и оказывать поддержку и только поддержку. Это значит, что у всех будет возможность высказать то, о чём они хотят поговорить, и мы здесь не для того, чтобы судить или смеяться, а чтобы просто слушать и предлагать поддержку. Если вы сегодня не чувствуете желания разговаривать, а просто хотите послушать, это тоже хорошо. С учетом сказанного, у кого-нибудь есть вопросы? У него был зычный голос с акцентом, который, как думалось Баки, мог быть родом из Флориды, но не слишком тяжёлый. Пока мужчина говорил, он был спокоен и ободряюще улыбался, даже если Баки и знал, что эта маленькая речь была направлена ему в помощь. Когда никто ничего не сказал, Марко кивнул и продолжил: - Итак, у кого-нибудь есть что-то, о чём вы сегодня хотите поговорить? Они были смешанной группой, самых разных возрастов и рас. Там был Шон – чёрный парень среднего возраста, чисто выбритый, с аккуратно подстриженными волосами, только начинающими седеть на висках, у которого тоже были широкие плечи и мелодичный голос. Мэл – невысокая азиатка с настороженным взглядом, которая говорила отрывистыми фразами. Рядом с ней была Энджи – латиноамериканка, которая была тихой, но так же оставалась начеку, слушая, но мало говоря, однако, при необходимости стараясь ободрять и оказывать поддержку. Рядом сидел Роджер – мужчина средних лет коренастого телосложения, вероятно, самый шумный из группы, с голубыми глазами, светлыми волосами, испещрённой «оспинами» кожей и усами. Последним участником был просто-напросто ребёнок – Тимми, который, как Баки мог поклясться, едва вышел из подросткового возраста, бледный и покрытый веснушками с большими ушами и вьющимися рыжими волосами. У паренька были шрамы на левой стороне лица, он ерзал и, казалось, был не в состоянии усидеть на месте. Он слушал, когда говорил кто-то другой, однако поворачивал голову в такой манере, которую Баки научился распознавать ещё в юности, говорившей ему, что парень с трудом слышит левым ухом. И как только кто-либо заканчивал говорить, он задавал вопросы, много-много глупых вопросов. Однако эти вопросы были не оскорбительными, а в своем роде, невинными, заданными из явного любопытства. Остальная часть группы, по-видимому, привыкла к нему, отвечая достаточно непринуждённо, давая небольшой игривый отпор до тех пор, пока не становилось ясно, что терпение любого ранее говорившего человека начинает истощаться, и тогда вмешивался Марко, чтобы перенаправить всеобщее внимание на изначальную проблему. Кажется, они привыкли друг к другу, и им было комфортно, словно они были друзьями в большей мере, чем люди, которые всего-навсего встречались раз или два в неделю, потому что им нужна была поддержка, и Баки не знал, что с этим делать. Поэтому он ничего не говорил, а просто сидел и наблюдал, почесывая Сарджа за ухом, пока встреча не закончилась, и он не ушёл так же тихо, как и прибыл. Это было настолько нормальным, что Баки не мог удержаться от мыслей, что это странно, и он сказал то же самое доктору Каллахан, когда на следующий день увиделся с ней на приёме. - В каком смысле? – спросила она. - Ну, они все просто сидели там и разговаривали о разном, но если бы вы на них посмотрели, то никогда бы не догадались… - Никогда бы не догадалась о чём? – надавила она, когда Баки запнулся. - Не знаю, - пожал плечами Баки, наклоняясь, чтобы почесать Сарджа за ухом. – Они все просто выглядели такими нормальными. Вы бы никогда не догадались, что они так же проебались, как и я. - Баки, – её тон был предостерегающим. - Знаю-знаю, но всё же… Если бы вы посмотрели на них, то никогда не смогли бы такого сказать. - Баки, - начала доктор Каллахан, вперившись в него взглядом. – Когда ты идешь по улице, и мимо тебя проходят другие люди, сколько из них, по-твоему, заняты своими собственными проблемами? - Не знаю, - снова пожал плечами Баки. - Много, - сказала ему Мириам. – Я могла бы дать тебе статистику и цифры, но если кто-то не скажет тебе об этом лично, ты и понятия не будешь иметь, сколько людей из тех, которые только что прошли мимо тебя пережили сексуальное или домашнее насилие. Некоторые из них - выздоравливающие наркоманы, а некоторые имеют дело с хронической болью. Кто-то сталкивается с ограниченными возможностями, которые ты не можешь увидеть, например, с диабетом или тревожностью. Некоторые борются с депрессией и ПТСР, прямо как ты. У той женщины, с которой ты столкнулся секунду назад, мог быть выкидыш или у того мужчины могли диагностировать рак. И ты никогда об этом не узнаешь. Но существует так много людей, у которых есть своя боль или травма, с которой они разбираются. Это не выглядит так, будто они ходят с большим значком, который указывает на них и делает это очевидным. - Но здесь есть ещё кое-что, Баки. Та женщина, которую изнасиловали или тот мужчина, который восстанавливается от наркозависимости – все они выжили, как и ты. И, как и ты, они стараются изо всех сил, чтобы прожить свою жизнь. - И ещё кое-что, что ты должен запомнить. Все эти люди, которых я только что упомянула, те люди, которые стали жертвами насилия в детстве, они повзрослели, и теперь у них счастливые браки, и они воспитывают своих собственных красивых, счастливых детей. Люди, пережившие изнасилование, которые находятся в очень удовлетворительных сексуальных отношениях, где они чувствуют себя в безопасности. К тому же, они врачи и учителя, предприниматели и художники. Медсёстры и подрядчики, офицеры полиции или шеф-повара. И они проживают хорошую жизнь, да, со своей собственной борьбой, но также со своими радостями и счастьем. - Потому что, кроме всего прочего, мы больше, мы гораздо больше, чем те части нашей жизни, которые причиняют нам боль, как и те спокойные, простые, лёгкие части нашей жизни, приносящие нам счастье. Мы нечто большее, чем просто все наши трещины, Баки, как и все наши хорошие дни и наши радости. Запомни это на следующий раз, когда будешь пытаться разобраться, что такое нормальность. Баки посмотрел на Мириам, прокручивая её слова у себя в голове снова и снова, пытаясь найти извращение или ошибку в её логике. Но их совсем не было, по крайней мере, он пока ещё не смог найти ничего такого. Вместо этого Баки опустил взгляд на Сарджа и почувствовал, как его щёки медленно заливает румянец. - И кинологи тоже? – в конце концов, спросил он. - И кинологи тоже, - он мог услышать в её голосе усмешку. - Ага. - И в самом деле «ага». *** В следующую среду Баки вернулся. Судя по его исследованиям на их сайте, эта группа собиралась два раза в неделю, и её опять же возглавлял Марко. Это была та же самая компания людей, даже тот ребёнок, и на этот раз они меньше удивились при виде Баки, улыбаясь ему, но оставляя в покое, уважая его пространство и его молчание. Он снова изучал их, стараясь быть как можно более ненавязчивым, но с новой точкой зрения, которую дала ему доктор Каллахан. Они казались хорошей группой, даже если во время этого сеанса стало очевидно, что у каждого из них есть свои проблемы, с которыми они разбираются. Мэл всё ещё пыталась найти работу, у Шона на этой неделе было несколько скверных кошмаров, а Роджер спорил со своей бывшей женой о том, чтобы видеться с детьми. Но никто не судил их за это, просто сидя, слушая и давая советы, когда они у них были. По всей видимости, доктор Каллахан оказалась права. Потому что было нечто утешительное и успокаивающее в осознании, что он был не единственным. Баки сожалел об их страданиях, поскольку, судя по тому, что он видел, они все казались хорошими людьми. Но он был не единственным таким, и тот факт, что ему снились кошмары, а иногда он диссоциировал, не означал, что Баки был слабым или кем-то меньшим. Это просто означало, что он был человеком. И он мог с этим жить. Поэтому в следующий понедельник Баки вернулся снова. Его снова встретили улыбками и принятием его молчаливой натуры, и никто не просил его говорить и не заставлял что-то рассказывать. Это, несомненно, облегчало ситуацию, и он начал немного расслабляться и уделять больше внимания тому, о чём говорили, вместо того, чтобы пытаться оценивать обстановку каждый раз, когда входил в комнату 117. До четвертого сеанса, когда Роджер взорвался, потому что у него выдалась тяжёлая неделя, и он накричал на свою бывшую жену по телефону, и в результате она отказалась позволять ему видеться с детьми. - Кем, блядь, эта сучка себя возомнила? Она думает, что это легко? Эти дети в числе того немногого, что у меня осталось после того, как гребаная армия забрала у меня всё остальное, и она не хочет позволять мне с ними видеться? Я люблю этих детей! Какое гребаное право она имеет пытаться отобрать их у меня? Это кончилось тем, что Роджер швырнул стул через всю комнату, прежде чем мужчина сломался в середине встречи и начал рыдать. Никто не отреагировал, не закричал и не сказал ему, чтобы он заткнулся и вел себя подобающим образом, вспышки должны быть наказаны, контролируй себя или мы снова тебя вытрем. Роджеру просто позволили отойти, пока Тимми молча поднял и выправил стул. Как только Роджер прекратил, Энджи передала ему салфетку, а Марко спросил, всё ли у него в порядке, прежде чем сказал, что даст ему список ресурсов и адвоката, работавшего в прошлом над делами об опеке для ветеранов, которому он мог бы позвонить. Поддержка и принятие, понимание и предложение помощи. Когда твоя жизнь превращалась в ни что иное, как тёмную комнату без средств спасения, вспыхивали спички. И пока Баки сидел там, он подумал, что может быть, просто может быть, он сможет зажечь ещё одну. Он подождал, пока не закончилась встреча, а затем незаметно проследовал за Роджером (очевидно, в нём были заложены инстинкты и навыки, которые никогда не исчезнут), когда тот зашёл в туалет, небрежно встав у фонтанчика и дожидаясь возвращения Роджера снаружи. - Привет, - тихо сказал Баки, кивая Роджеру, когда тот вышел в коридор. Роджер удивлённо дёрнулся, услышав его голос; это первый раз, когда Баки заговаривал с кем-то из них, и было очевидно, что мужчина шокирован. - Привет, - осторожно ответил он, скрестив руки. Баки предположил, что Роджер имел право быть подозрительным. В конце концов, Баки был новым парнем, к тому же он был очень аккуратен насчет того, чтобы не оставить никаких впечатлений, кроме своего молчаливого характера. - Сегодня тяжёлая встреча, - добавил Баки, следя за тем, чтобы сохранять свою позу как можно более расслабленной и не угрожающей. - Да, и? – Роджер всё ещё оставался подозрительным и настороженным, пока разглядывал Баки. - Вот какая тут штука, - продолжил Баки, отталкиваясь от стены на которую опирался. – Мой пёс, - Баки бросил взгляд на Сарджа, сидящего на страже у его ног, - он крайне чувствителен к подобного рода вещам, и я действительно был бы признателен, если бы ты дал ему шанс убедиться, что с тобой теперь всё в порядке. Роджер перевёл взгляд с Баки на Сарджа и обратно на Баки. - И как именно, по твоим представлениям, я это сделаю? - Просто погладь его и позволь лизнуть свое лицо, - сказал Баки. – Я знаю, он похож на медведя, но в действительности он милаха и… - И? – спросил Роджер, когда Баки не стал продолжать. - Это к тому же может заставить тебя почувствовать себя лучше. Роджер снова перевёл взгляд с Баки на Сарджа, и его лицо было нечитаемым. - Он не собирается меня съесть? - Не, он любит есть только рыжих, - улыбнулся Баки. – Я имею в виду, только посмотри на него. Он умирает от желания сказать «привет». Уши Сарджа чутко навострились, а хвост завилял, когда он уставился на Роджера. - Просто… просто погладить его? – спросил Роджер. - Ага, только и всего, - кивнул Баки. - Ладно. - Вперёд, Сардж. Сардж, к настоящему времени давно уже знакомый с этой командой, радостно потрусил к Роджеру, который всё ещё настороженно смотрел на пса, но протянул руку. Как только Сардж его обнюхал, он поднялся на задние лапы и начал вылизывать лицо Роджера. - Святой Иисус, он здоровенный ублюдок! – ахнул от удивления Роджер. Но… но не оттолкнул Сарджа. Конечно же, он не стал бы этого делать; Сардж был волшебным. Баки хорошо это знал по личному опыту. Никто не мог противостоять силе игрушечного медвежонка Баки ста восьмидесяти фунтов весом, особенно когда тот облизывал ваше лицо и так радостно вилял хвостом просто потому, что вы его гладили. Роджер, конечно, тоже не был от этого застрахован. Его удивление исчезло, когда он почесал Сарджа за ушами, успокаиваясь и смягчаясь, пока, в конце концов, не опустился на колени на пол, обнимая Сарджа и прижимая лицо к его меху. Да, определённо волшебство. Прошло около десяти минут, прежде чем Роджер, наконец, отпустил его собаку и медленно поднялся на ноги. Баки не возражал; ему больше никуда не надо было идти. И он знал, он знал, как полезно бывало просто погладить собаку, когда та чувствовала, что вся твоя жизнь рушится вокруг тебя. - Спасибо за это, - сказал Роджер, стирая предплечьем слезы с лица. - Нет проблем. Сардж вернулся к Баки, радостно глядя на него. - Хороший мальчик. Баки наклонился, чтобы дать ему ещё больше собственноручных почёсываний. Когда он оглянулся на Роджера, тот снова на него уставился, а выражение его лица было более непринуждённым, чем раньше, хотя и не менее внимательным. - Как тебя зовут, Собачник? – спросил он. - Собачник? - Мда, хорошо, поскольку ты никому не представился, именно так мы все тебя и называем, - сказал Роджер лишь с малейшим намёком на обвинение в голосе. - Меня зовут Баки. - Приятно познакомиться, Баки, - кивнул Роджер, прежде чем опустить взгляд на его собаку. – Так ты говоришь, это Сардж? - Да, это Сардж. - Он красивый пёс. Большой, но ты прав. Милаха. - Он помог мне через многое пройти, - признался Баки. Роджер кивнул, как будто это было очевидно. - Спасибо, что разрешил мне его погладить. Это помогло. - Ему просто нужно убедиться, что с тобой всё в порядке. Роджер снова кивнул и развернулся, чтобы уйти. Но, прежде чем он это сделал, мужчина остановился и оглянулся на них обоих, стоящих у фонтанчика. - В следующий раз ты должен представиться остальной части группы. Мы все понимаем, если ты не хочешь говорить, но ты кажешься хорошим парнем, и нам было бы любопытно. - Я подумаю об этом. - Подумай, - это было последнее, что сказал Роджер перед тем, как уйти. - Это было мило с твоей стороны, - сказал Марко, выходя в коридор, как только Роджер ушёл. Баки знал, что он был здесь; гражданский или нет, никто на сегодняшний день не мог к нему подкрасться. - Он выглядел так, как будто ему это было нужно, - пожал плечами Баки, оборачивая поводок Сарджа вокруг запястья. - Так значит Баки? – настала очередь Марко его изучать, с любопытным, но искренним выражением лица, пока он пробегался взглядом по ним обоим. – Я Марко, но думаю, ты уже это знаешь? - Знаю. - А это кто? – Марко дернул головой в сторону Сарджа. - Сардж. - Баки посмотрел на свою собаку, хвост которой снова радостно завилял. Это был новый человек, а Сардж обожал знакомиться с новыми людьми. - Да, хорошо, вперёд. Баки отпустил поводок, и Сардж счастливо рванул вперёд, чтобы представиться. - Привет, Сардж, - рассмеялся Марко, наклоняясь, чтобы тот мог его обнюхать. – Приятно наконец-то с тобой познакомиться. – Он поднял взгляд на Баки. – С вами обоими. Но затем Сардж начал облизывать Марко, всецело требуя его внимания, и Баки по личному опыту знал, что никто не сможет этому сопротивляться. - Он – прекрасное животное, - кивнул Марко. - Спасибо… он, гм … он очень помог мне за последние пару месяцев. - У меня их три, поэтому я точно знаю, что ты имеешь в виду, - Марко выпрямился после того, как ещё разок хорошенько почесал Сарджа. – В любом случае, как я и сказал, это было мило с твоей стороны. - Просто пытался помочь. - И ты это сделал, - кивнул Марко. – И Роджер прав. В следующий раз тебе нужно представиться. Никакого давления, но мы неплохая группа. Тебе определённо стоит дать нам шанс. - Я подумаю об этом. И он подумал.