A Year in the Life of Sarge's Person (Год из жизни хозяина Сержанта)

Стив не дал ему недели. Он даже не дал Баки выходных. Баки знал, что не должен был удивляться. Он подготавливал себя к этому противостоянию с тех самых пор, как Сэм объявился в центре, мысленно бесконечно прокручивая в голове все возможные исходы, зная, что это произойдёт, и что ему нужно было быть готовым к этому, готовым к нему. И Стив, с сывороткой или без неё, никогда не был самым терпеливым человеком, когда дело касалось того, чего он хотел, поэтому Баки не знал, чему он удивлялся. Но всё же… Стив даже не дал ему выходных. В ближайшую пятницу, после своей пробежки, Баки стоял на коленях на земле перед Сарджем, тщательно выбирая траву и прутья, которые не могли не запутаться в шерсти щенка, в то время как его собака жадно лакала воду из переносной миски, которую Баки только что ему налил, когда произошли легчайшие перемены, подобно поцелую, одной-единственной капле дождя, самому тихому шёпоту, и Он. Просто. Знал. Стив не издал ни звука, но Баки всегда знал, как его найти. В темноте. На улицах их старого квартала. Посреди битвы. Складывалось ощущение, что это умение на самом деле было вовсе не умением, а инстинктом, сущностью его бытия, записанной в его костях, в крови, в самом биении сердца, которую никогда не могли стереть даже семьдесят пять лет, проведённых под контролем ГИДРы. По-видимому, то же самое было верно, всегда было верно, и для Стива. Закрыв глаза, Баки подался вперёд, чтобы прижаться поцелуем к макушке Сарджа (для силы, для храбрости, для слёз, наполнивших глаза от светлой благодати), поднялся на ноги и медленно обернулся. И он был там, прямо там. На дорожке, залитой ласковым утренним светом этого свежего и ясного денька уходящего сентября, стоял Стивен Грант Роджерс. Большой и широкоплечий, высокий и сильный, с золотистыми волосами и глазами, которые были голубее всех глаз, которые Баки когда-либо видел; голубее его собственных. Голубее любых небес, на которых можно только мечтать побывать. Голубее, чем все надежды и мечтания Баки. И они пристально смотрели на него. Баки уставился в ответ. Слова его подвели. Все его планы и протоколы ускользнули, небрежно подхваченные лёгким ветерком, который столь же небрежно уносил всю траву, которую Баки выбрал из меха Сарджа. Поворотный момент, перекрёсток, но на этот раз не было никакого оценивания, никакой адаптации, а просто ошеломляющая тишина, пока они стояли там, лицом к лицу, впервые за слишком долгое время. - Привет, Баки. Даже его голос, столь же мягкий, как и произнесённые слова, прокатился эхом, словно падение Трои, словно Лондонский пожар, словно первый вздох новорожденного, когда тот впервые приветствует этот мир. Он прокатился эхом в теле Баки, в его плоти и крови, в костном мозге, словно был всем. Словно не был ничем. И всё, что Баки мог сделать – это отпустить, смириться с падением и рассмеяться, летя вниз. Поэтому именно так он и поступил. - Ты, блядский сукин сын. Но затем его руки обвились вокруг Стива, притягивая его ближе, прижимая вплотную, и крепко удерживая со смехом. Стиву понадобилось меньше чем полсекунды, чтобы вернуть объятия, а его руки были даже сильнее, чем Баки мог вспомнить. - Ты говоришь о моей маме, придурок, - Стив сам рассмеялся в ухо Баки, щекоча ему волосы. - Сара была бы первой, кто бы со мной согласился. - Она бы так и сделала, - Стив до сих пор смеялся, его руки ещё крепче обнимали Баки, словно он никогда не хотел его отпускать. – Баки. О Боже, Баки. – Однако Стив его отпустил, но только лишь для того, чтобы обхватить лицо Баки ладонями, пока он сделал небольшой шаг назад, чтобы пробежаться по этому лицу взглядом. - Посмотри на себя. Посмотри на себя. Ты выглядишь великолепно. Видимо, Сэм не лгал, и Стив переживал и находился в отчаянии, если голод в его взгляде был каким-то опознавательным знаком. И было нелегко стоять прямо здесь, перед человеком, которого Баки знал, которого всегда знал, даже когда не узнавал сам себя. Это было непросто, но, к удивлению Баки, и не тяжело. - Конечно же, так и есть. Баки отступил назад с кривой усмешкой. Но не далеко, позволяя Стиву насмотреться и вдоволь этим насытиться. Даже одетый в свои спортивные вещи, потный, с волосами, собранными сзади в неаккуратный хвостик, Баки знал, что всё равно способен сделать так, чтобы люди поворачивали головы ему вслед, если он того захочет. - Из нас двоих я всегда был тем, кто лучше выглядит. Не понимаю, почему это должно как-то измениться даже восемьдесят лет спустя. Неправда, и особенно не в последние дни. И Стив всегда был самым красивым созданием, которое когда-либо видел Баки, независимо от размеров его тела, он был величайшим даром Баки, его самым драгоценным сокровищем. (Но сокровища, особенно те, что сделаны из золота, неизменно в конечном итоге оказывались украденными, и Баки давно научился мириться с потерями). Но сейчас это не имело значения, ничего из этого не имело значения, когда они оба стояли здесь, в этом маленьком уголке парка Owls Head спустя долгие-долгие-долгие годы. Но, казалось, эта фраза была идеально сказана, это были совершенно правильные слова, которые нужно было услышать Стиву, и он снова рассмеялся, слегка покачав головой, и его улыбка стала ещё шире. - Я серьёзно, Бак, - сказал Стив, а затем он остановился, его взгляд стал настороженным. – Или ты сейчас Джеймс? - С Баки всё в порядке, - кивнул он. – Это моё имя (то самое, которым ты меня назвал, когда в первый раз признавался в любви), и по прошествии времени, я решил, что хочу его вернуть. - Оно всегда принадлежало тебе, - сказал ему Стив, глаза которого никак не прекращали своего бесконечного исследования. – Я просто рад… Именно в этот момент Сардж решил, что его уже достаточно игнорировали, и тявкнул, выходя вперёд, чтобы легонько коснуться бёдер Баки. Как его и учили, Сардж сидел и наблюдал за их взаимодействием. По всей видимости, ничто в поведении Баки не указывало на то, что он был расстроен и нуждался в помощи Сарджа, поэтому щенок сдерживал себя. Но поскольку Баки этого не сделал, Сардж взял на себя инициативу напомнить ему, что это был новый человек, а новые люди всё так же оставались одними из самых главных фаворитов Сарджа. - Да, да, да, ты, здоровый дурень, - улыбнулся Баки, наклонившись, чтобы почесать Сарджа за ухом. – Я про тебя не забыл. Давай же. Иди поздоровайся. И каким образом, чёрт возьми, ты нацеплял ещё больше травы в свой мех? Я отвернулся от тебя меньше тридцати секунд назад. - Это… Сардж, верно? – спросил Стив, протянув руку, в то время как Сардж решил проигнорировать перебирающего его шерсть Баки, чтобы хорошенько её обнюхать. Удовлетворяя все свои внутренние потребности, Сардж облизал ладонь Стива, а затем поднялся на задние лапы, чтобы уложить передние Стиву на плечи, получив возможность начать обслюнявливать его лицо. - Ооохбля, - Стив хмыкнул, делая шаг назад. Похоже, что даже Стив, суперсолдат, каковым он и являлся, мог быть застигнут врасплох весом и силой Сарджа. - Не могу поверить, что это тот маленький щенок, которого ты начал носить повсюду месяцы тому назад! Это был промах, Баки был уверен. Он предполагал, что все его появления и уходы контролировались, даже его сеансы с МакАдамсом. В чём он не был настолько же уверен, так это в том, наблюдал ли Стив всё это время. Его слова стали подтверждением, что он наблюдал; на сей раз Баки не был удивлён. Сейчас он собирался отложить этот файл, чтобы позже снова его достать и покопаться в нём. Но сейчас, прямо сейчас было не время для этого. - Ну да, - сказал он вместо этого, не в силах сдержать улыбку от того, как всё лицо Стива скривилось в тщетной попытке избежать языка Сарджа. – Его порода была выведена для уничтожения волков и медведей. - Он может убить волка? – внезапно начало казаться, что Стиву стало немного не по себе от морды Сарджа, расположенной так близко к его лицу. - И медведей, - не преминул напомнить ему Баки. - И медведей, - бесцветно повторил Стив. И да, он определённо давал мысленную переоценку здравомыслия идеи подпустить собаку такого размера как Сардж столь близко к своему горлу. - Не волнуйся. Он всего-навсего большая фрикаделька. Худшее что он, вероятно, может сделать, это попытаться зализать тебя до смерти, - Баки решил над ним смилостивиться. – Сардж, к ноге. И без малейших затруднений, Сардж немедленно отошёл от Стива и вернулся к Баки, где, как обычно, уселся ему на ногу. Похоже, как бы усердно они с Джейком ни старались, им никогда не удастся отучить Сарджа от этой привычки. Баки вынужден был признать, что на самом-то деле он и не возражал. В конце концов, это было их делом. - Он хорошо обучен, - заметил Стив, пока наблюдал за ними обоими. - Ему положено быть таким, - сказал Баки, протягивая руку, чтобы вытащить из меха Сарджа очередной ненароком угодивший туда листик, на этот раз на ухе. – Он – мой служебный пёс. Или будет таковым, как только пройдёт сертификацию через несколько месяцев. - Служебный пёс? – спросил Стив. Баки оторвал взгляд от Сарджа, который счастливо на него пыхтел, потому что в мире щенка все было устроено правильно, пока тот находился рядом с Баки, и к нему пришло понимание, что хотя Стив, возможно, и наблюдал за ним издалека, пока Баки продолжал находиться под пятой у ЩИТа, очевидно существовали вещи, о которых он не знал. - Да, служебный пёс, - решил объяснить Баки. Если дела обстояли именно так, если это то, что нужно было Стиву, чтобы убедить себя, что с Баки всё в порядке, что тот справляется сам, Баки хотелось, чтобы в его распоряжении было как можно больше правды, прежде чем их пути в последний раз разойдутся. - Поначалу мне пришлось действительно туго, пока я пытался отыскать дорогу обратно после всего, что сделала со мной ГИДРА. И в моей голове по-прежнему осталось много дерьма, с которым мне нужно разобраться. Но присутствие Сарджа помогает. Он держит меня в тонусе и успокаивает, даёт мне причину вставать с постели, когда выдаются по-настоящему дерьмовые дни. Он – хорошая компания, и его присутствие практически сразу всё поменяло. Баки мог видеть, что Стива удивила та лёгкость, с которой он рассказывал о своей борьбе. По правде говоря, это не было легко, но Баки провёл последние месяцы, беседуя об этом с доктором Каллахан и ПС. И Баки узнал, он всё ещё этому учился, что признание в том, что ты борешься – это не слабость, а бунт и акт мужества, потому что иногда самый смелый поступок, который ты можешь совершить, это признаться в своих слабостях и попросить помощи. В этом не было ничего постыдного. Ни один из них не был так воспитан, но времена изменились, как и сам Баки. - Тогда я действительно рад, что ты его нашёл, - сказал Стив вместо всего того, что Баки смог увидеть в его взгляде. - Да уж, я тоже, - ухмыльнулся Баки, прежде чем снова опустить взгляд на Сарджа. – И он отличный пёс, правда же? Да, ты об этом знаешь, ты избалованный паршивец. Ты ж мой мальчик. Сардж счастливо тявкнул ему в ответ, потому что да, он это знал. Баки удостоверился, что так оно и было. - Как насчёт тебя? Что поделываешь в эти дни? – Баки снова обратил внимание на Стива. - У меня всё хорошо, Баки, - кивнул Стив. - Наслаждаешься двадцать первым веком? - Нужно немного привыкнуть, но он не так уж плох, - Стив выпрямился и снова уставился на них обоих, пытаясь делать это невзначай, пока его взгляд снова и снова пробегался по Баки в бесконечном рассматривании. – И пицца, это определённо преимущество. - Грёбанный любитель пиццы, - со смехом согласился Баки. - Хотя я мог бы обойтись без оплаты шести баксов за чашку кофе. - Ты не будешь просто так оскорблять Старбакс, ты, сопляк! - Это даже не кофе, Бак! Это как питьевое мороженое! - И это потрясающе! – спорил Баки. - За шесть баксов за чашку? - Стоит каждого блядского цента, - Баки не собирался позволять Стиву оскорблять свой выбор напитков. - Ой, да лан, ты говоришь мне, что*… - Стив приготовился пуститься в разглагольствования, Баки мог видеть, как он весь напружинился для этого. И Баки готовился с ним посостязаться, шаг за шагом, приводя свои собственные контраргументы. В прошлом их споры были эпичными, и они могли вести их часами. Любой человек, незнакомый с тем, как они взаимодействуют друг с другом, думал, что они разогреваются перед полноценной ссорой. Воющим Коммандос понадобились недели, чтобы понять, что же на самом деле происходит; что для них это было забавой, что так они выпускали пар, играя друг с другом, дразня, огрызаясь и подкалывая, пока, в конце концов, они не начинали над этим смеяться. Вероятно, они тотчас же снова начали бы воплощать это в жизнь, если бы в ту же секунду в телефоне Баки не сработал будильник, напомнив ему о том, что нужно вернуться домой, что-нибудь перекусить и подготовиться к занятию Сарджа с Джейком. - Дерьмо, - сказал Баки, вытаскивая телефон из нарукавника, в котором он его носил, пока бегал. – Стив, я сожалею, но мне пора идти. - Ох да, нет, конечно, я не собираюсь тебя задерживать. - Это не так, - Баки взглянул на него краем глаза, выключая будильник. – Просто если я не отведу кое-кого домой и не сделаю нам обоим что-нибудь поесть, то мы опоздаем. - В таком случае больше не буду тебя задерживать, - сказал Стив, и всё его выражение лица и осанка изменились, возвращаясь к тому, какими они были, когда Баки впервые повернулся и увидел, что он там стоял. - Как будто ты когда-нибудь мог, - ухмыльнулся Баки. Поддразнивания – это то, что Баки мог делать; это был подарок, который он всегда мог преподнести Стиву, и который тот всегда с благодарностью принимал, в то время как он затыкал любого другого человека, который когда-либо пытался это сделать. Но с другой стороны, Баки был единственным, кто подразумевал это как шутку, и делал по-доброму, тогда, как со стороны остальных это было наполнено презрением и насмешками. - Когда я так сказал, то действительно это и имел в виду, - Стив вздёрнул подбородок в направлении Баки. – Ты выглядишь так, будто у тебя всё замечательно. И я очень этому рад. Ты даже понятия не имеешь. - Спасибо, - кивнул Баки. – Я знаю, что ты приложил немало усилий к тому, как всё обернулось, и хотел поблагодарить тебя за это. - Это было мне в радость, Бак, - Стив пожал плечами, как будто это было мелочью; поручительство Стива и его вера в то, что Баки когда-нибудь сможет зайти так далеко – Это было самое меньшее, что я мог сделать после всего. - Ты ничего не должен мне, Стив, и никогда не был. Но это не значит, что я за это не благодарен. - Береги себя, Баки. На этот раз Стив был тем, кто двинулся вперёд, чтобы обнять Баки, прижимая его к сердцу, к этой стене, которая никогда никому ни в чём не уступала. Знакомый и чужой, новый и старый, и всё, о чём мог думать Баки было – ох. Ох. Ох. А потом они разошлись, отступая друг от друга, и единственное, что осталось между ними – легкий ветерок раннего утра и бесконечный мостик сентябрьского солнечного света. - Ты тоже, Стив, - в завершение сказал Баки, мягко похлопав Стива по плечу. - Спасибо, что позволил мне зайти. - Это меньшее, что я мог сделать, - с улыбкой пожал плечами Баки, прежде чем повернуться, чтобы уйти. – И тебе стоит попробовать клубничное фраппучино. Возьми его с дополнительными сливками, а затем попытайся мне рассказать, что он не стоит шести баксов. Он оглянулся, чтобы в последний раз подмигнуть Стиву и, возможно, чтобы поймать выражение скептицизма, которое, как он знал, обязательно там появится, прежде чем цокнуть языком в сторону Сарджа и сказать: - Давай, Сардж. Пойдём домой. Пока он спускался по дорожке, а Сардж преданно семенил рядом с ним, Баки знал, что если он оглянется назад, то увидит высокую одинокую фигуру, стоящую на холме, словно часовой, и наблюдающую за тем, как он уходит. *** Существовали факты, которые люди не знали о Стиве. Были историки, которые могли утверждать, что они изучили и проанализировали каждую деталь жизни героя, которого мир знал как Капитана Америка. В музеях по всему миру были экспонаты, посвященные человеку, который был известен им как Стивен Грант Роджерс. И сейчас, в этом новом столетии появились блоги и новостные статьи, в которых заявляли, что у них было некое глубокое и личностное понимание иконы, которая боролась за нечто лучшее, нечто большее, чем они сами, за Истину, Справедливость и Американский Путь. Но никто из них, никто из них ничего не знал, не знал ни единой проклятой детали о человеке, которого они все считали за своего. Но у них ничего не было. Потому что, говоря по правде, единственное, что Баки всегда о нём знал и чего не знал никто другой, это то, что Стив был грёбанным лжецом. Он всегда им был. Нет, Баки, я в порядке, клянусь тебе, что этот удар мне даже не повредил… и Нет, Баки, тебе не нужно было туда ввязываться. Я мог бы справиться сам… и Нет, Баки, я не собираюсь снова разболеться. Я просто один разок кашлянул, а теперь оставь меня в покое… и Нет, Баки, моя спина в порядке. Заткнись, я не хожу смешно… и Нет, Баки, я не забыл сегодня пообедать, ты не должен делиться со мной половиной своей еды… и Нет, Баки, здесь не холодно, тебе не нужно отдавать мне все одеяла… и Нет, Баки, я не собираюсь совершить какую-нибудь глупость, прекрати волноваться по пустякам… и Нет, Баки, мне не больно. Эта пуля едва меня задела, успокойся и пойди проверь, как там Морита… и Я в порядке, Баки… У меня всё нормально, Баки… Тебе не нужно волноваться за меня, Баки… и У меня всё хорошо, Баки. Лжец. Лжец. Лжец. Стив всегда был лжецом, по крайней мере, когда дело касалось его самого. В мире, готовом отвергнуть и высмеять его за то, что они воспринимали, как слабости, Стив в качестве способа выживания научился выставлять перед собой щит, окружать себя стенами и бросать вызов любому, кто сомневался в его способностях. Он создал свой собственный язык, состоящий из суровых, словно сталь взглядов, молчания, чтобы замаскировать все крики, которые он удерживал внутри, и раковины из алмазов и камня, чтобы защитить свою внутреннюю сердцевину, которую никто не мог увидеть. Никто, кроме Баки. Баки поставил своей жизненной целью мастерски овладеть искусством изучения языка Стива, расслышать всю правду о нём, в которой тот никогда не признавался. Потому что Баки никогда не смотрел на Стива, как на слабого или отсталого и не считал его кем-то меньшим просто потому, что он не был больше. Он был полной противоположностью всех этих качеств; слишком правдивая правда, слишком честная честность, непреодолимое пламя, которое полыхало светло и ярко, наполненное силой звёзд. (И Баки его любил. Боже, как же он его любил). Поэтому он знал, как разглядеть знаки, прочитать намёки, услышать слова, которые Стив не произносил, дать Стиву всё то, что он никогда не позволял себе попросить. Позвонить доктору, когда он догадался, что кашель – это не просто кашель. Круговыми движениями растереть нижнюю часть спины Стива, когда он понял, что та болит после долгого дня, проведённого на ногах, по окончанию смены Стива в продуктовом магазине Морелли. Больше мяса и меньше капусты из рагу, которое Баки удалось сварганить на ужин. Руки Баки обнимают его, делясь с ним теплом, своим собственным телом (чего Стив очень, очень хотел), когда ночи были холодными. Видимо, Баки никогда не терял сноровки, не забывая все сигналы и знаки, даже более неуловимые, чем подергивание кошачьих усов, ведь именно так Стив шептал свои секреты миру. Потому что глаза Стива сияли при виде него, но Баки мог видеть тени, скрывающиеся за темными пятнами голубого цвета. Его осанка была горделивой и сильной, но в позвоночнике Стива был едва заметный изгиб, меньше доли миллиметра, словно что-то оборвалось, лопнуло, открываясь наружу в самой глубине его нутра. И когда Стив обнимал его в первый, а особенно в последний раз, пока они прощались друг с другом, в нём чувствовалась дрожь, голод и боль, которая была невидима для кого-то ещё (даже для Черной Вдовы с её высокоразвитым и острым восприятием), но для Баки всё это ощущалось словно землетрясение. Когда он тем же вечером лежал на спине в своей собственной кровати, а голова Сарджа удобно устроилась у него на груди, Баки опять перезапустил в голове их неожиданную встречу, прокручивая её в своих мыслях снова и снова, и для него стало очевидно, что со Стивом творилось что-то очень, очень неладное. И никто этого не заметил. Или, если даже и заметили, их просто-напросто это не заботило. У меня всё хорошо, Баки. Лжец. Лжец. Лжец. В прошлом это было задачей Баки – выбить из Стива всё его дерьмо, отвести его в сторонку и заставить остановиться, переоценить ситуацию и снова почувствовать себя целым. Быть тем, кто его поцелует, кто поцелует всевозможными способами, которыми только Стив ему позволит, пока не наступит освобождение, и Стив не сможет перевести дух. Один-единственный раз, уже после сыворотки, Стив ему признался, что он каждый раз чувствовал себя так, словно по-настоящему мог дышать. Возможно, когда-то это было его работой. Но это происходило более восьмидесяти лет назад, и их пути давно разошлись, были приняты другие решения, и на смену старому пришло новое. Баки нужно было исцелить самого себя, и он никогда бы не смог этого сделать рядом со Стивом. А Стив… ну Стив оставался Стивом, и он никогда не был тем человеком, который попросит что-то для себя, поэтому Баки сомневался, что кто-нибудь даже догадывался о том, что Стиву когда-либо понадобится о чём-то попросить. В конце концов, он был Американской Иконой. Стивен Грант Роджерс. Капитан Америка. Первый в мире Мститель. Человек, в котором все видели то, что было правильно и справедливо. Человек, который угасал прямо у них на глазах. Даже герои, и особенно герои, могли ломаться. Было легче принять миф, чем принять человека из плоти и крови, стоящего за щитом. По-видимому, Баки был не единственным человеком, которого оставили позади, позабыв его на руинах сражений Второй Мировой войны. Но у Баки сейчас был Сардж. И ПС. И доктор Каллахан, Энди, Тара, Юна, Тереза и даже Бетти и Пейдж. Кто, черт возьми, был у Стива? Баки не знал. И не понимал, имел ли вообще право об этом знать. Он просто надеялся и молился богу, в которого никогда не верил, что есть кто-то, хоть кто-то кто уделяет ему достаточно внимания. Потому что всё это, всё это было нехорошо. - Господи Иисусе, Стиви, - прошептал Баки в темноту, уставившись на звёзды, которые Мэл и Тимми помогли ему нарисовать на потолке. – Какого чёрта ты с собой творишь? *** С его новообретенным пониманием ситуации, Баки, честно говоря, не мог сказать, что был удивлён, когда в понедельник, вернувшись в парк вместе с Сарджем для их утренней пробежки, увидел там Стива, сидящего на скамейке и одетого в свою собственную спортивную одежду. P.S. Видимо, у Стива прорезается бруклинский говор, и он начинает глотать слоги.