A Year in the Life of Sarge's Person (Год из жизни хозяина Сержанта)

В тот день Баки решил съездить на тропу до Блэк Маунтин Луп. Это был восьмимильный поход в часе езды от города, в который Баки с Сарджем никогда раньше не ходили, но на сайте утверждалось, что он был сложным из-за множества захватывающих панорамных видов, которые того стоили. В тот день в качестве саундтрека был выбран Concrete Blonde, приправленный сливочной сладостью двух клубничных фраппучино, на которые Стив по-прежнему жаловался, даже когда нетерпеливо взял из рук Баки стаканчик со следом от конденсированного пара. Как только Сардж допил своё обязательное угощение, Баки выехал на шоссе, и они двинулись в путь. Это был ещё один великолепный день, ясный, красочный и освежающий, но и не совсем уж бодрящий прохладой, несмотря на ранний выезд, и когда они вышли на тропу, он стал только лучше. Это действительно был идеальный поход; достаточно разнообразный, чтобы оставаться интересным, но со множеством мест, где они могли остановиться и насладиться видами. Стив переходил от молчания к болтливости, обсуждая «Код да Винчи» - последнюю книгу, прочитанную ими обоими, которая ни одному из них особенно не понравилась. Баки обычно предпочитал научную фантастику или фэнтези с добавлением какой-то части современной истории, так что эта книга была не в его вкусе. И хотя Стиву всегда нравились хорошие триллеры, он находил эту логику бессмысленной. Они двигались в своём обычном темпе, разбирая сюжет и делая привалы, когда Природа требовала их внимания, или когда один из них просто хотел остановиться и глубоко вдохнуть чудесный воздух вокруг. На этот раз Стив взял с собой альбом для рисования и карандаши, которые вытащил, когда они остановились на вершине высокого утёса с видом на Гудзонскую Долину, чтобы пообедать. Баки приготовил домашние сосиски в тесте, салат из спаржи и миндаля, чай со льдом и песочное печенье с лимоном для этого конкретного похода. Это был запоминающийся день, безыскусный в своей простоте, и часы пролетели быстро, как и всегда, когда они были вместе вдвоём. Они возвращались обратно, находясь в нескольких милях от того места, где Баки припарковал свою машину, Баки рассказывал Стиву о последних попытках Меган убить Тару посредством очищения зелёным чаем, когда Сардж, исчезнувший за следующим поворотом ручья, вдоль которого пролегал их путь, издал пронзительный визг, вслед за которым раздался болезненный скулеж. - Сардж! – Баки бросился вперёд, обеспокоенный и напуганный за свою собаку, а Стив вслед за ним, только чтобы обнаружить в камышах на берегу реки припавшего к земле Сарджа, который тряс головой с непрерывным жалобным завыванием. – Что случилось, приятель? Ты в порядке? Баки присел и тут же начал проводить руками по шерсти Сарджа, проверяя, нет ли травм, а его собака продолжала издавать этот душераздирающий звук, прежде чем пёс бросился вперёд, чтобы прижаться мордой к животу Баки, отбрасывая его на задницу. - В чём дело? Он в порядке? – спросил Стив. И именно тогда Баки увидел это; крошечная черепашка, не больше трех дюймов, шустро ковыляет обратно в траву. - Ты, блядь, издеваешься надо мной? – выдохнул Баки, покачав головой. Прижавшийся к его животу Сардж продолжал беспомощно скулить. - Он укусил тебя за нос? Эй, приятель, давай же, позволь мне взглянуть. Позволь мне взглянуть, - Баки обхватил ладонью морду Сарджа, и прямо там, ясно, как белый день на самом кончике его носа виднелось ярко-красное пятно, которое, к счастью, не кровоточило. Иногда Баки не мог поверить, что такое происходит в его жизни. - Ох, мужик, тебе от него хорошенько досталось, не так ли? - Что случилось? - Этот уёбок укусил Сарджа за нос, - прошипел Баки, в то время как его пёс продолжал издавать жалостливые звуки. - Что за уёбок? – Стив сердито оглядывался по сторонам, расправив плечи, готовый Вызвать На Разговор любого, кто осмелился бы причинить боль псу Баки. - Вон тот. – Баки склонил подбородок к траве, всё ещё пытаясь успокоить свою собаку. Последовала тяжёлая, давящая пауза, которая длилась всего мгновение, а затем ещё одна, прежде чем Стив сказал: - Это… это черепаха? - Да, черепаха, - прошипел Баки. – Этот ублюдок, должно быть, родственник Чико или что-то в этом роде. - Кого? Баки так и не смог ответить на вопрос Стива, потому что от простого упоминания о его заклятом враге, Сардж издал один-единственный долгий, тоскливый вой, а затем свернулся калачиком, пытаясь спрятаться, словно был трехфунтовым котёнком, а не собакой, весящей двести четыре фунта и достаточно сильной, чтобы завалить медведя. - Хорошо-хорошо, прости, приятель, прости. Знаю-знаю, мне не следует упоминать его имя, - Баки скользнул, становясь на колени, наклонился и обнял Сарджа, а затем медленно поднялся на ноги, в то время как пёс положил свои тяжёлые лапы на плечи Баки и прижался мордой к его шее. - Баки, какого чёрта происходит? – спросил Стив, в темпе шагая позади Баки, пока тот нёс свою собаку к тропе. - Это грёбанное слово на букву «Ч», мужик, - проворчал Баки. - Что? - Черепахи, - повторил Баки, в то время как Сардж издал ещё один тихий жалобный звук. – Сардж одновременно любит их и боится. Он просто хочет с ними поиграть, но эти ублюдки всегда заканчивают тем, что кусают его за нос. И он никогда об этом не помнит, ты, здоровенный болван, - Баки поцеловал мех Сарджа. – а потом он очень расстраивается и пугается, потому что забывает, что весит больше двухсот фунтов и может закусить этими уёбками на обед. И к тому же, мне нужно отнести его домой, что, позволь мне сказать тебе, приятель, заставляет нас обоих паршиво выглядеть, потому что он очень расстроен. - Ты хочешь сказать, что у твоего пса целая история, когда черепахи кусали его за нос? Услышав слово «черепаха», Сардж снова заскулил, а его нос застыл на пульсе Баки. - Мы стараемся не произносить это слово на букву «Ч», Стив, - отчитал его Баки, бросив взгляд через плечо. – Это расстраивает Сарджа. Но, серьёзно, Сардж, тебе пора бы уже это и уяснить. Я знаю, ты думаешь, что они милые и просто хочешь с ними поиграть, но они мерзкие уёбки, и я не знаю, почему ты продолжаешь подсовывать им свой нос. Обратный путь до парковки составлял две с половиной мили. И на всем протяжении этих двух с половиной миль, Баки нёс Сарджа на руках, словно тот был не более, чем младенцем, а Сардж прижимался к нему, беспрерывно скуля. Его бомбер из роскошного сатина цвета индиго, который Баки купил, с одобрения Юны, только на прошлой неделе, сейчас был покрыт грязными отпечатками лап и мехом, правая сторона его шеи и волосы промокли от собачьей слюны, а колени его джинсов и новые берцы, которые он завязал шнурками, сочетающимися с курткой, теперь были измазаны какой-то грязью с того берега. И в довершении ко всему, как только они вернутся, всё это окажется внутри Марлен, и Стив совершенно ничем не помогал, следуя за Баки и его псом на расстоянии пяти шагов, а выражение его лица всё это время было ошеломлённым. Поэтому Баки делал то, что делал всегда, и за что его мать постоянно грозилась вымыть ему рот с мылом, а Воющие Коммандос знали, что это означало держаться от их сержанта в радиусе десяти метров – он жаловался. - Проклятые, ебучие, дерьмовые слова на букву «Ч». - Вот почему у нас не может происходить каких-то грёбанных приятных событий. Блядские слова на букву «Ч». - И ты, да, я люблю тебя, и ты лучший проклятый пёс во всём мире, но, серьёзно, Сардж, ты идиот. Как ты думаешь, что бы сказала твоя подружка Кристал, если бы увидела тебя сейчас? Теперь ей стало бы неинтересно обнюхивать твои яйца, это уж точно, разве не так? Но именно поэтому я и вырезал этих ублюдков, потому что, зная тебя, эти уёбищные говнюки в следующий раз добрались бы и до них, и мне пришлось бы взбираться на дерево, чтобы тебя оттуда достать. Да, да, я знаю, прости, прости. Твои яйца были очень хорошими, мне тоже мои нравятся. Но ты шестнадцать раз пытался тыкаться Таре в ногу, шестнадцать раз, Сардж, и хоть я никогда и не встречался с Меган, но вот-такие-сиськи или нет, мне не нужно, чтобы эта чокнутая появилась в моём доме и попыталась убедить меня, что цветная капуста – это путь к спасению моей толстой кишки. У меня и так достаточно дерьма, которое я должен разгребать, мне не нужно добавлять ко всему этому никакой цветной капусты, когда мне, кроме прочего, приходится иметь дело с этими уёбищными террористами на букву «Ч». - И, ясен хрен, мы не станем рассказывать об этом ПС. Тимми, вероятно, попытался бы вернуться и разыскать этого ублюдка, чтобы принести его домой в качестве домашнего питомца для Фруктика и Завитушки. Серьёзно, ёбанная моя жизнь! Это продолжалось до тех пор, пока они, наконец, не добрались до последнего поворота тропы, где их ждала Марлен, и с последними несколькими недовольными шагами, Баки повернулся, чтобы попросить Стива помочь ему открыть дверь, но обнаружил, что тот согнулся пополам, положив руки на колени и завывал. Только в отличие от Сарджа чуть раньше, Стив выл от смеха. - Что? - рявкнул Баки. Стив даже не смог ему ответить, едва справившись с тем, чтобы покачать головой, всё так же оставаясь в этом положении и трясясь в тщетной попытке обрести контроль. - О боже. О боже. О боже, - наконец смог выдохнуть Стив, прежде чем полностью сдаться, швырнуть рюкзак на землю, и, спотыкаясь, дойти последние несколько шагов до Марлен, где он закрыл лицо руками и смеялся, смеялся, смеялся. Он хохотал, словно ребёнок только что обнаруживший этот звук. Будто птица, поющая свою первую песню. Словно первый лучик солнечного света, выглядывающий из-за туч после грозы. И он смеялся так, словно радость была его давно потерянной любовницей, которая к нему вернулась после многих десятилетий отсутствия. Как бы то ни было, Баки это не позабавило. - Какого хуя, Стив? - О боже. О боже. О боже, - повторял Стив, тяжело дыша. - Тебе лучше не пускать сопли на капот моего внедорожника! – Это только усугубило ситуацию, и Баки был уверен, что колени Стива подломились бы под ним, если бы он уже не опирался на Марлен для поддержки. – Ты закончил? Закончил? Потому что мне нужно, чтобы ты вытащил из моего кармана ключи и открыл дверь, чтобы я мог затащить этого болвана внутрь. - Почему… почему нельзя… положить его… и достать… и достать их самому? – удалось пропыхтеть Стиву. - Потому что, если я отпущу его сейчас, прежде чем открою дверь, он подумает, что на него нападут ебучие ПМНЧ. - Че-чего? – прохрипел Стив сквозь смех. - Ебучие Подростки-Мутанты-Ниндзя-Слово на букву «Ч». - О боже. О боже. О боже. Видимо, сказать это было ошибкой, потому что с очередным завыванием, Стив снова отключился. - Заткнись, Стив. Это не смешно. – Стив в ответ фыркнул, что говорило об обратном. – Ты собираешься мне помочь или нет? - Хорошо… хорошо… дай мне секунду. Баки пришлось дать ему десять, а затем ещё двадцать, а потом ещё сорок пять, а Сардж всё так же прижимался к его груди, словно новорожденный ребёнок, пока, в последний раз потерев щеки, Стиву, наконец, не удалось выпрямиться. Его лицо было красным от веселья, и что-то в его глазах сверкало, словно бриллианты. - Где они? - Передний карман моих джинсов, левый, - сказал Баки, слегка сдвинув Сарджа и разворачиваясь, чтобы Стиву было легче туда добраться. Это произошло в промежутке от одного мгновенья до следующего. Перемена в Стиве была такой внезапной и такой стремительной, что если бы Баки моргнул, то он бы её пропустил. Его взгляд стал одновременно и острым и мягким, веселье превратилось в решимость, когда Стив шагнул вперёд своей солдатской поступью, такой же твёрдой, как у мужчины, отправляющегося на войну, и такой же полной надежд, как любимый человек, которого этот солдат оставил позади, который ждал, ждал, всегда ждал его возвращения, даже если от него останется только призрак, чтобы они могли в последний раз обняться. В этом жесте было всё и ничего, и Стив сделал ещё один шаг вперёд и потянулся не к карману джинсов Баки, а к его лицу, скользнув пальцами ему в волосы и наклоняя его так, чтобы он смог прижаться губами к губам Баки. Это был поцелуй со вкусом собачьей шерсти и слюны. Речной грязи и сатина цвета индиго. Сосисок в тесте и чая со льдом. Жалоб Баки и смеха Стива. Это был поцелуй со вкусом миллиона воспоминаний, более, чем миллиона воспоминаний, которые все торопились домой. И ещё больших открывающихся возможностей, чем эта. Это был поцелуй голода и тоски. Одиночества и отчаяния. Многих и многих лет тоски. Это был поцелуй разбитого сердца и никогда не случившихся событий. Нарушенных обещаний и всего того, что только имело вероятность произойти. И извинений, извинений, извинений. Это был поцелуй надежды и дома. «Добро пожаловать» и «соскучился по тебе», я так соскучился по тебе, я очень соскучился по тебе, пожалуйста, пожалуйста, останься. Это был поцелуй, который говорил «Я люблю тебя». Я люблю тебя. Я люблю тебя. Это был поцелуй, в котором выражалось всё и ничего. Это был поцелуй.