Пряничный домик

Сначала был голос. Что-то про «где тебя носило, ублюдок» и про «выбить всю дурь». Снейп не стал вдаваться в подробности, потому что сразу после этого его грубо втащили в дом. Чемодан с малочисленными пожитками вырвали тут же — жаль, ведь можно было использовать его в качестве щита. Или с размаху заехать отцу по голове. Так, чтобы острый край угодил в висок, и ублюдок умолял, умолял о пощаде. Удары были сильными, но неточными — у Тобиаса Снейпа явно был сбит прицел. Уже нажрался, — как во сне подумал Северус — Ни дня без этого. Первый удар пришелся ниже пояса — грязная стратегия, но когда это Тобиас отличался честью рыцаря? Вряд ли такое в рыцарских понятиях — избивать беззащитных детей. Ублюдок, мразь, ненавижу, ненавижу тебя! Северус произнес это вслух, или же это и вовсе были слова отца? Стоять стало трудно из-за невозможной боли в паху. Он упал, приложившись виском об пол. Перед глазами сверкали вспышки. Снейп распахнул глаза, пытаясь понять, куда метит отец, и вспышки превратились в черные пятна, застилающие обзор. Он снова зажмурился — и тогда получил еще один сильный удар, на этот раз в живот. Тобиас Снейп методично избивал сына, не давая времени на передышку. — Давай, плачь! Только плакать и умеешь! Северус разлепил пересохшие губы и прохрипел: — Где она? — Что ты сказал?! — Тобиас и правда не услышал. Он вздернул сына на ноги и зашипел в болезненно кривящееся лицо, — Что ты сказал, чудовище?! — Где… мама?.. — Снейп перехватил руку отца, сжавшуюся на горле. — Где… — А я знаю?! — он сжал руку сильнее. Северус впился в нее ногтями, пытаясь отцепить. И снова нечем дышать. — Свалила вчера к какой-то шлюхе! Снейп почувствовал, что ему стало чуточку легче. Может оттого, что Тобиас все-таки разжал пальцы, но скорее — от осознания, что мама в порядке. Вот только как ее найти? — Вали в свою комнату! Сегодня без ужина. И завтра. И вообще! — Тобиас отвесил сыну сильную пощечину и отпустил. Северус рухнул на пол с тихим стоном. До комнаты он добрался не сразу. Еще бы — путь его пролегал через лестницу. Северус кое-как подполз к ступеням и попытался встать. Низ живота тут же прострелило болью, он вскрикнул, судорожно зажимая рот рукой. Прислушался. К счастью, Тобиас опять занят трескучим радио и ничего не замечает вокруг. Снейп начал свое восхождение, поминутно останавливаясь. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. И, вот оно, Эверест покорен. Кровать с жестким матрасом кажется Раем для изувеченного тела. Северус вспоминает про таблетки. Черт. Он не может исполнить задуманное, не увидевшись с мамой еще один раз. Но где ее теперь искать? Парень не помнил, чтобы у мамы когда-то были друзья. Знакомо. Сил не хватило даже стянуть ботинки. Северус Снейп засыпает прямо так, свернувшись в уличной одежде, под аккомпанемент боли, невеселых мыслей и отголосков радио с первого этажа. Он плачет, или ему снится, что он плачет? Пахнет дымом, сырыми деревянными досками и кровью. Пробуждение происходит быстро. Кто-то — Северус боится посмотреть, кто — осторожно открывает дверь его комнаты. Тихо скрипят пружины, матрас медленно прогибается под грузным телом. Снейп пытается притворяться спящим. Только сердце бешено бьется в груди. Ему страшно. Очень страшно, потому что раньше ничего подобного не случалось. Кто-то пробрался в дом? Это Тобиас? Что ему нужно? — Бедный мальчик, — звучит незнакомый свистящий шепот, и Северус чувствует, как чья-то рука скользит по простыням. Это не отец… На Снейпа накатывает приступ паники, дыхание чуть сбивается, но он все еще боится посмотреть, боится выдать себя чем-то. Почему-то он думает, что спящему не сделают ничего. Лежачих не бьют. Правда же? — Тшш… — мужчина, а Северус не сомневался в поле незнакомца, внезапно погладил его по волосам. А потом — и это оказывается в тысячу раз страшнее — проводит шероховатыми пальцами по губам парня. Это сон? Пусть это будет сон… Тело словно цепенеет, Северус не может двигаться. Даже если бы он попытался сбежать, ничего бы не вышло. Незнакомец подался вперед, наваливаясь на него своим немалым весом. Парень протестующе застонал — у него все, практически все болело. Он завозился под мужчиной, пытаясь его оттолкнуть, но лишь слабо упирался в него хрупкими руками. — Проснулся, — с пугающим умилением прошептали прямо на ухо Снейпу. И потом зажали его сильнее. От незнакомца пахло алкоголем и потом. Северус снова жалобно застонал, медленно, как во сне, прижимая руки к ноющему животу. Свернуться в комочек и умереть, пока не поздно. — Что у тебя там? — мужчина отвел его руки в сторону, прижался носом к шее, шумно вздохнул. И начал стягивать с хрупких плеч пальто. Северус все же открыл глаза. Темнота комнаты не желала рассеиваться. Неужели он проспал весь день? На первом этаже послышался голос Тобиаса, и еще чей-то. Пили, как всегда, на кухне. Папа, пожалуйста… папа, поднимись наверх… Снейп сам не ожидал от себя подобных мыслей. Еще несколько часов назад он представлял, как убьет эту пьяную мразь. Конечно, он бы не стал — но представлять подобное было приятно. Незнакомец бросил пальто на пол, и снова зажал парня, постанывающего от боли. — Тише… ты же не хочешь, чтобы я позвал друзей? Друзей? Мужчина запустил руку под свитер, поглаживая впалый живот. Снейп, наконец, осознал, что от него хотят, и попытался вывернуться. Никогда еще в своей жизни он не чувствовал такую панику. Даже тогда — в Визжащей хижине. Тогда было совсем другое. Возня парня вызвала у незнакомца очередной приступ умиления, только и всего. — Не надо… — простонал до дрожи напуганный Северус, пытаясь оттолкнуть эти наглые руки, — нет… — Тшш… — мужчина зарылся носом в темные волосы слизеринца. — Будешь послушным, и я сделаю все безболезненно. Снейпу показалось, что его прямо сейчас вырвет, но в желудке было пусто. Он закашлялся, горло начало саднить. И не было сил на привычный поток ругани. Потому, что ситуация была из ряда вон. Слизеринец мокро всхлипнул, попытался прогнать приступ паники. Вдох-выдох. Это не со мной. Меня здесь нет. Нужно было улучить момент и закричать. — Вот так… — незнакомец погладил парня по голове. Снейп затрясся в немой истерике. В следующий момент с него сорвали штаны вместе с бельем, и грубая рука протолкнулась между ног. — Нет! Папа, ПОМОГИ! ПАПА! —  Северус попытался вывернуться. Старший Снейп, в данную конкретную секунду, был не «сраным ублюдком», не «пьяной мразью», и даже не «Тобиасом», а «папой». Об этом Северус подумать не успел, потому что ему зажали рот, а сзади грубо пропихнули два пальца. — Заткнись и терпи. Парень все еще не оставлял попыток вырваться, несмотря на адскую боль во всем теле, и в одном конкретном месте. Он, что есть силы, впился зубами в руку насильника. Он как будто даже ощутил привкус крови, но это было невозможно. Сознание, в целях самозащиты, стало как-то странно изменяться. Мужчина заорал благим матом и отпустил слизеринца. Настолько быстро, насколько мог, Снейп забился в самый дальний угол комнаты. Он судорожно стал натягивать одежду, не сводя глаз с мужчины. Отчего-то сейчас ему это казалось очень важным — одеться. Дальше все смешалось в какую-то кашу. Он увидел незнакомое, перекошенное злобой лицо — очень близко. Потом — еще одна порция боли в животе. Пьяный голос отца. Свет, отдающийся резью в глазах — кто-то распахнул дверь. Папа? Его вздернули за волосы и потащили вниз по лестнице почти что волоком. — Я ванную искал, — оправдывался насильник, при свете оказавшийся полузнакомым другом отца, — а тут этот… ждал, видимо, или что. Набросился на меня… — он продемонстрировал больную руку с заметными следами зубов. — Нет! — Снейп перехватил руку отца. — Папа, не верь ему… — Опять ревешь. Дел натворил и ревешь. Смотреть тошно, — Тобиас был мертвецки пьян, язык его почти не слушался. Понимал ли он вообще, что происходит? Даже и не заметил, как вдруг стал папой. — Нет, пожалуйста! — взмолился измученный парень, понимая, что собирается сделать Тобиас. Тот лишь молча дотащил его до двери и вышвырнул на улицу — точно котенка. — Пожалуйста… — Снейп слабо ударил по двери. — Нет… я… я вернусь в свою комнату… тихо… и… — он сам не знал, зачем все это говорит. И что именно можно сказать в подобной ситуации. До него еще не дошла вся дикость произошедшего, но он предчувствовал что-то. Северус просто не хотел замерзать на улице — стучался и молил впустить его. Пусть даже к этим уродам, лишь бы — в тепло. Он то и дело срывался на оскорбления, потом извинялся и так по кругу. Его не слышали, и услышать за шумом вьюги уже не могли.