Пряничный домик

— Или вы это сделаете, или я сваливаю к чертовой матери. К своей матери, — после недолгой паузы добавляет Сириус. — Ну да, конечно. Буду я его грязную руку пожимать! Еще чего попросишь? — полыхающий обидой Джеймс перевел колючий взгляд на Северуса. — Может, ему еще поцелуй любви подарить? Снейп изобразил рвотный позыв, а потом в привычно-язвительной манере произнес: — Мне это так же отвратительно, как и тебе. — О, ну это другое дело! — Джеймс театрально взмахнул руками. — Хватит изображать мельницу. Мы не выйдем из этой комнаты, пока вы, два упертых идиота, не пожмете друг другу руки, — настойчиво произнес Сириус и как бы в подтверждение своих слов подпер спиной дверь. — Отличное место, чтобы провести здесь жизнь, не находишь? — усмехнулся Джеймс, и Снейп ответил ему тем же. — Отлично! — оживился Сириус. — Вот, вижу между вами промелькнула искра! — Это пламя ненависти, Блэк, — оборвал его Северус, — и оно не угасает уже очень давно. — От любви до ненависти, знаешь ли! — тут же нашелся Сириус. — Ага, один шаг, охренительно длинный. Мне, чтоб этот шаг сделать, придется на шпагат, что ли, сесть? — А ты смешной, — внезапно выдал Поттер. — А ты — придурок… — Че сказал?! Бродяга, ты слышал, что этот слизеринский… — Тихо! — рыкнул Блэк и сложил руки на груди. — Отставить ссору! Лили Эванс была в коттедже во второй раз. До этого — летом, после того, как они поссорились с Северусом, и девушка всячески избегала встречи. А из-за того, что жили они в непосредственной близости, гриффиндорке пришлось трусливо бежать куда-нибудь в другой район. Она провела отличное лето в «доме Мародеров» — двухэтажном коттедже, который по наследству должен был достаться Люпину, а сейчас пустовал. Еще бы — дом располагался в двух часах езды от «Большого города», вокзала и цветастого гипермаркета. Родители Ремуса предпочли жить в неплохо оборудованной квартире, а сам же Люпин проникся несвойственной ему «тусовочностью» и устроил в почти-своем коттежде нечто вроде штаба Мародеров. То Лето запомнилось Лили смехом до боли в животе, теплом и заплывами наперегонки вдоль ближайшего озера. И еще — щемящей пустотой где-то в районе сердца, там, где было законное место Северуса Снейпа. Гриффиндорка чуть с ума не сошла — еще там, на юге, куда они уехали праздновать Рождество — когда мать Северуса каким-то образом разузнала их телефон и в слезах рассказала, что сын в больнице. Да еще и в маггловской! Первым делом Лили написала Джеймсу, и когда тот не ответил, стала судорожно строчить Люпину и Сириусу. Оба письма вышли настолько эмоциональными, что девушке несколько раз приходилось их переписывать — слезы сильно размывали недосохшие чернила. Ответ она ждала десять с половиной напряженных часов — с вечера и до самого утра, когда, почти задремавшая у окна, услышала стук клюва о стекло. Послание пришло только от Люпина, хотя сначала Лили не совсем узнала дрожащий почерк — отправитель не то спешил, не то волновался. Ремус в своей излюбленной манере изложил сухие факты, от которых сразу стало стократ легче. В ответном письме Эванс искренне поблагодарила Люпина и соврала, что совершенно не догадывается, как Северус оказался избитым на морозной улице. Рождество Гриффиндорка благополучно проспала и решила расплатиться «штрафными» подарками в Новогоднюю ночь. — Пригорели! — раздался печальный голос Люпина. — Все черные с обратной стороны. — Ой, ну и запах, — Лили, зажимая нос, прикрыла сковороду с безнадежно испорченными оладьями, — и как вы раньше тут готовили? Помню, такие вкусные блины кто-то испек… чего? — девушка заметила, как у Ремуса порозовели щеки. — Ну, вообще-то… это Джеймс заказал доставку… — Ах, вы! — улыбнулась Лили и, подумав, все-таки подцепила лопаткой изувеченный оладышек, подула на него и откусила. — Могло бы быть и хуже… — она скривилась и кинула люпиновский шедевр в мусорное ведро. Оставалось еще пять омерзительно горелых оладьев, и девушка, с ужасом уставившись на них, неуверенно предположила: — Может, бродячим собакам вынести? — Сириус не выдержит! — улыбнулся Люпин. — Кстати, они уже должны были быть здесь… — он посмотрел на настенные часы, — двадцать минут назад. — Я пойду, проверю, — Лили вздохнула, еще раз оглядев замученные продукты, и вышла из кухни. С одной стороны, ей хотелось поговорить с Северусом. Лили стыдилась, что тогда, ночью у гриффиндорской гостиной, прогнала его. Даже безнадежно влюбленный Поттер, наверное, не сделал бы для нее чего-то подобного. С другой стороны, Поттер бы никогда не назвал ее грязнокровкой. Лили все еще не была уверена, на кого она злилась больше — на Северуса, себя или мародеров, вынудивших слизеринца так сорваться. Но, если с последними она на эту тему поговорила, то от Северуса попросту бегала, всеми способами стараясь не сталкиваться с ним в Хогвартсе. Из дальнего конца коридора послышались знакомые голоса. Лили Эванс была в коттедже Люпина во второй раз и точно знала, что дверь в гостиную открывается наружу. К сожалению, об этом напрочь забыл Сириус Блэк, в пылу сражения за рукопожатие облокотившийся на эту самую дверь. Поэтому, когда Лили дернула гладкую ручку, на нее как раз таки и повалился незабвенный Блэк со всеми известными ему ругательствами. В последний момент Лили успела увернуться, но тоже не удержалась и осела на пол. Из гостиной на нее с непередаваемым выражением смотрели два перекошенных лица. Снейп и Поттер, под ругань Блэка и хлопанье ресницами Лили, медленно пожали друг другу руки. Сириус Блэк никак не хотел затыкаться, поэтому на шум прибежал Люпин — благо, следить за едой ему больше не нужно было. Он непонимающе оглядел развернувшееся перед глазами полотно — заткнувшийся Блэк возлежит на полу как покойник, Лили переводит взгляд с Северуса на Джеймса, а те, в свою очередь, пялятся на Люпина, так и не разомкнув руки. Ремус наконец прервал молчание: — Пойдемте, что ли, на кухню? Лили поднялась и, чтобы не встречаться с темными глазами слизеринца, быстро подала руку Блэку и помогла подняться. Из коридора она ушла первая, чувствуя себя, мягко сказать, «не очень» — мимолетное выражение вселенской скорби, что она успела заметить на лице Северуса, словно бы отпечаталось на внутренней стороне век. — Мы горим? — возбужденно поинтересовался Блэк, влетая на кухню, все еще зачем-то таская за собой сумку с вещами. — Уже — нет, — подоспевший Люпин неловко замер у плиты рядом с Лили. — А если честно, — тут Сириус шлепнул сумку на ближайший стул, — жрать хочется. — Так приготовь, — пожала плечами Эванс, стараясь смотреть куда-то в сторону. — Ну или вон, уродцев Люпина поешь, — предложил Джеймс, и Ремус обиженно вскинулся: — Сам ты… в следующий раз готовка — на Лили! — А я не умею, — девушка только развела руками. — Что? Да ладно, ты же… леди. И зелья варишь того, этого… — Сириус взмахнул рукой, видимо, пытаясь обхватить зельеварческие способности подруги. — Ну, если вам нужен десяток сильнодействующих ядов, я к вашим услугам, — кровожадно произнесла Лили. Джеймс усмехнулся: — Нет, спасибо! Люпин нам уже состряпал убойную дозу угля! — Эй! — Давайте лучше это собакам отнесем, — предложила девушка, зачем-то глянув в окно, — сегодня как раз Лейла приходила еду выпрашивать, когда еще пахло… нормально. — Я — пас! — тут же встрял Поттер. Люпин притворно вздохнул: — А мне еще сковородку оттирать. — А я — леди… — не отстала Лили. Все обратили внимание на Снейпа, и тот сдавленно пробормотал, чувствуя себя крайне глупо: — Я боюсь собак. — Так я тоже! — мигом выдал Сириус, не замечая, как вытаращились остальные мародеры и Лили. Он схватил Северуса за предплечье так резво, что тот чуть ли не запнулся, и с мешком горелых оладьев наперевес вывалился за дверь. — Какого черта, Блэк? — зашипел слизеринец, вырывая руку. — Хотел поговорить, — серьезно произнес Сириус и заметил, что Снейп собирается возразить. — Ты должен мне разговор, — упрямо сказал гриффиндорец, — помнишь, за одежду? — Ох… ну, ладно, — Северус нахмурился и позволил себя увести. На морозном воздухе горелым уже не пахло. Они медленно шли вглубь лесопарка — протоптанная тропинка была достаточно широкой. Небо постепенно заливало розоватым. Близился закат, и нечеткое отражение верхушек деревьев в заледеневшей воде терялось в причудливых фигурах облаков. Они пошли вдоль озера, Северус слышал только хруст шагов по заснеженной дороге. Ему было неловко, потому что Блэк явно собирался с мыслями, и тревожить его… не хотелось. Наконец гриффиндорец заговорил, и Северус понял, что такой интонации у Блэка он не слышал никогда: — Я бы хотел попросить прощения. Нет, ничего не говори — я уверен, что это невозможно, но я должен хотя бы попытаться. Ты чуть не погиб из-за меня и… — тут он сглотнул и, если бы Северус не знал Блэка так хорошо, подумал бы, что тот сдерживает слезы, — я не прошу относиться ко мне, к нам, как-то по-другому, просто хочу, чтобы ты знал — если бы мне удалось повернуть время вспять, я бы тебя там не бросил. — А ты и не бросил, — тихо произнес Северус, и они остановились. За спиной слизеринца западное солнце клонилось к горизонту, било Сириусу в глаза, но он смотрел — потому что это было важно, — ты же поехал за скорой? Просто ты… ну… сначала испугался. — Как ты можешь такое говорить, — Блэк заглянул прямо в черные глаза, но не различил там ничего — он всегда был слаб в эмпатии. — Черт, да я… — гриффиндорец зажмурился, — ненавижу себя за то, что струсил! Ты опять чуть не погиб, потому что я — долбанный придурок, который… ты ч-чего? — Блэк ощутил слабое прикосновение к плечу и распахнул глаза. — Нет-нет, продолжай, — вздохнул Северус и внезапно улыбнулся, — когда еще я услышу… так о чем ты там? «Долбанный придурок, который»?.. — …который не видит ничего дальше своего носа, — уже не таким убитым тоном продолжил Блэк. — Возомнивший себя центром вселенной мудак, который считает себя лучше других, — с каждым словом отчего-то становилось легче. Или рука слизеринца на плече так действовала. — Гребаный ублюдок, который почему-то решил, что вправе унижать кого-то вроде тебя. Только из-за проклятой вражды между факультетами, потому что так — удобнее, когда одни «плохие», а другие — «хорошие". Короче говоря, я гребаный кусок дерьма, — подытожил Сириус почти радостно, — злобный, обиженный на весь мир кусок крысиного дерьма, который компенсирует собственные загоны, причиняя боль людям, которых не понимает. Я мудак, Снейп, понимаешь? Долбанутый на всю голову мудак! К концу фразы ухмылялись они уже вместе. Солнце все еще слепило глаза, Сириус жмурился. Темные глаза слизеринца светились насмешкой. Но Блэк должен был спросить еще одно: — Почему ты не рассказал обо всем Люпину? То, что не давало Сириусу покоя все это время — странно, что… Нюниус… не воспользовался шансом тут же на него, на Блэка, настучать. Что может быть проще, чем выставить его трусом перед друзьями? Возможно, все потому, что «Нюниуса» больше не существовало — этот назойливый образ разбился о каменные ступени больницы, а может, еще раньше — обжигающе холодным снегом ссыпался со скамейки у катка. Остался только Северус — да, нелюдимый, да, странный, но вполне себе приятный, а в некоторые моменты как будто бы очень похожий и на Блэка, и на всех прочих людей. От задумчивого оцепенения Блэка отвлекло вот что — Северус Снейп заговорил: — Я решил, что это… «Только между нами…» — закончил за него Сириус и, судя по тому, как основательно не совсем морозный румянец залил лицо слизеринца, Блэк попал в точку. Он ответил на робкую улыбку своим дурным оскалом и вспомнил, наконец, зачем они здесь. — Я, конечно, псина еще та, но это, — Блэк потряс мешком с оладьями, — есть не готов. — Оу. А я-то решил, мы тебя кормить идем. Твою мать! — Снейп поскользнулся, но рухнуть лицом в снег не успел — Сириус прижал его к себе. Но Северус все же заметил подлую подножку. — Если тебе захотелось пообниматься, Блэк, — слизеринец говорил нарочито громко, так, чтобы скрыть смущение, — мог бы сказать прямо. Но он не вырывался, и Блэку это было приятно. — Тшш, всех собак распугаешь, — усмехнулся Сириус и в следующий момент получил горсть снега за шиворот. — Ай! — он хотел было отомстить, но заметил, как слизеринец испуганно замер. У него задрожали губы. Блэк оглянулся — по тропе весело бежали две дворняги, вполне себе, как заметил Сириус, приличного вида. — Не бойся, — он поставил Снейпа на место и ненавязчиво увел за свою спину, — это «наши» собаки — Арчи и Лейла. Они безопасны. За спиной раздался несчастный стон. — Все хорошо, — Сириус двинулся навстречу собакам, почувствовал, как соскользнула с плеча дрожащая рука слизеринца. Он распечатал пакет и подбросил первый оладушек. Та собака, что была поменьше, залаяла. Вторая поймала вкусность на лету и довольно облизнулась. — Мои хорошие, — ласково проговорил Блэк, окруженный двумя счастливыми ураганами, — уж простите, что нечасто вам достается… Когда с едой было покончено, Лейла и Арчи обратили внимание на нового человека, решив, что неплохо потыкаться носами в его пальто. — Они ничего тебе не сделают, — Сириус подошел к мертвенно-бледному Снейпу и взял его за руку, — пошли домой? Собаки увивались за ними весь путь, но Блэк был в кои-то веки доволен их назойливой радостью — Снейп всю дорогу жался к нему, неосознанно согревая голую кисть Сириуса в своей перчатке. — Ты не боишься собак, — прошептал он, когда из-за деревьев показался аккуратный коттедж. — Нет, конечно. — Тогда зачем ты соврал? Только чтобы меня выманить? — И это тоже, и еще, — Сириус виновато улыбнулся, — вдруг ты не хотел бояться в одиночку. — Блэк! — Северус пихнул его в бок. Собаки отстали, но порог парни переступили, так и не отлипнув друг от друга. — Экспедиция отменяется! — крикнул вглубь дома Поттер. Они столкнулись в прихожей — Джеймс как раз натягивал второй ботинок. Он скептически оглядел парней: — А вы друг к другу примерзли, что ли? — А мы, — Сириус приобнял стремительно краснеющего Снейпа за плечи, — мы сиамский близнец. — Отлично. А я охренительно злой Джеймс, которого Лили послала за вами. — Привет, охренительно-злой-Джеймс, — усмехнулся Сириус, разматывая свой длиннющий шарф гриффиндорской расцветки. — С чего такая паника? — О, слава Мерлину, я уж думала, вы друг друга поубивали, — в коридор вышла Лили, закутанная в плед. Потом с ужасом воскликнула: — Дверь закройте! Северус поспешно прикрыл за собой дверь. А потом почти встретился с девушкой взглядом — не хватило какого-то жалкого мига. И Лили поспешно отвернулась. На кухне недовольный Люпин рылся в навесных ящиках. — А как же пицца? — расстроенно спросила Лили. Постепенно в кухню подтянулась вся компания, и, видимо, Ремус решил поведать свою драматичную историю. — Они дом заперли. Снаружи — уехали же в Австрию вдвоем, а я и забыл! Через камин переместился, а дома — никого. — Какой план-то был? — переспросил Сириус. — Попасть каминной сетью домой и оттуда сгонять за пиццей, — страдальчески произнес Люпин. — А то сюда нам ее доставят только к следующему Рождеству. Все молчали. Выяснилось, что камин Лили к сети не подключен, у Джеймса та же беда, что и у Люпина, а Блэк попросту не хотел видеться с родней. — Ну, ладно, — вздохнула Лили, — завтра утром поедем в гипермаркет, автобус в восемь. Там все и купим. А сейчас… Сев, ты… — она улыбнулась, так и не поднимая глаз, — можешь приготовить свои фирменные макароны? — Да, конечно, — растерянно ответил слизеринец, глядя в веснушчатое лицо гриффиндорки. Потом он вспомнил недавний трюк Блэка и со слабой улыбкой добавил: — Только если ты мне поможешь, Лилс. После того, как трое мародеров удалились на второй этаж, Лили первая прервала тишину: — Подожди секунду, я… — она куда-то рванула, и Северус подумал, что девушка больше не вернется. Но Лили вернулась. В руках она несла горсть чуть подсохших апельсинов. — Я подумала… — начала Эванс, и голос ее сорвался. Губы гриффиндорки растянулись в дрожащей, но искренней улыбке. — Помнишь, как мы засахаривали апельсиновую кожуру? Прямо как Дамблдор со своими лимонными дольками, только наши апельсины… -…были настоящими, — глухо закончил Северус. Он помнил. Когда-то это было их рождественской традицией. — Если ты хочешь, то, — он отвел взгляд, — мы можем и их тоже приготовить. — Будет здорово, — вздохнула Лили и осторожно опустила норовящие укатиться фрукты на стол. — Сев? — девушка поймала его руку и взяла в свои. Снейп почувствовал, как в горле застревает тугой ком. Столько раз извинялся — и все тщетно. Собственная вина нависла дамокловым мечом, давила и не давала вздохнуть. Наверное, как-то так чувствовал себя Блэк. И тоже был на грани слез, собираясь с мыслями? Снейп кивнул, и Лили — его Лили — подняла взгляд невозможных зеленых глаз. А потом она улыбнулась. И заплакала. Северус не мог ничего сказать — это попросту стало неважным. Все слова, все, что он мог произнести, вмиг утратило значение. Потому, что он тоже улыбался. Потому, что по его щекам тоже катились слезы. Потому, что они поняли друг друга без слов, как это было раньше — поняли и простили, оставили в прошлом этот безумно тяжелый год. Они обнимались и плакали, и каждый думал: это — навсегда. Спустившийся за своей сумкой Блэк появился на кухне в самый разгар работы — когда не было больше Снейпа и Эванс, было только четырехрукое чудовище, в обманчиво-хаотичном порядке мечущееся возле кастрюли — подобную картину идеальной гармонии и слаженности он часто наблюдал на уроках зельеварения. Тогда еще, до ссоры. Блэк только сейчас понял, отчего при одном упоминании Снейпа Джеймс взрывался бешеной ревностью. Он сам невольно залюбовался — так слаженно они работали. Сириус Блэк никогда бы и не подумал, что приготовление ужина может быть настолько красивым. — Торжественно объявляю, что это очень вкусно! — Люпин, на правах хозяина дома, первым попробовал ужин. Сириус, вдоволь налюбовавшись юными зельеварами, быстро подхватил свою сумку и сгонял куда-то наверх — судя по скрипу лестницы. Его шумное восхождение спровоцировало отборную ругань Поттера, комната которого, как оказалось позже, как раз таки под этой самой лестницей и располагалась. Вернулся на кухню Сириус уже не один — и Люпин, и Джеймс, наконец, уловили невероятный запах базилика. — А я говорю, зельеварение и готовка — это же братья родные! Или сестры, — Блэк случайно вывалил себе полкастрюли — пришлось под его печальные вздохи загружать большую часть обратно. Джеймс напряженно молчал — он вообще с недавнего времени подозрительно попритих  — и смог расслабиться только когда Лили уселась в непосредственной близости. Правда, по другую сторону от нее пристроился Снейп, но гриффиндорца это отчего-то не особо взбесило. Возможно, всему виной были лежащие прямо перед ним макароны, благоухающие всеми удовольствиями Рая. За приготовлением ужина Северус, кажется, пропустил распределение комнат. Лили торжественно выдала ему теплые носки — полосато-зеленые. На втором этаже, по уверениям гриффиндорки, пол был холодноват. Лестница и правда скрипела. — Даже не думай шататься вниз по ночам! — выкрикнул с кухни Поттер. — У нас с Джеймсом самая большая комната, — усмехнулась Лили. — Только лестница примыкает к нашей стене, и, знаешь, такое чувство иногда, что по голове гиппогрифы топчутся. — Буду как можно громче, — Северус увернулся от подзатыльника. — Ладно-ладно, только если там будет один Поттер… — Хэй, он вообще-то тоже мне небезразличен! — «Тоже»? — Ты понял! — Лили прикусила губу. — И… и ты вообще заметил, как он старается? Северус замер. — Чего? — Ну, старается вести себя с тобой… — Снейп закатил глаза, но Лили таки подобрала слово, — нейтрально. — Ты, наконец, окончательно вправила ему мозги? — Нет, кажется, это не я… — задумчиво проговорила гриффиндорка, — в любом случае, ты, наверное, заметил. Он чем-то подавлен и… в общем, пожалуйста, не буди Лихо, все такое. Северус усмехнулся: — Кто еще из нас это «Лихо»… Дом оказался не таким уж и огромным. На первом этаже, как показала Лили, располагались ее с Джеймсом спальня, кухня с гостиной и комната Люпина. Также здесь находился («Единственный рабочий!» — с ужасом уточнила девушка) туалет и («Совмещенная с туалетом!») ванная комната. На втором этаже все было проще — там две жилые комнаты соседствовали с не до конца отремонтированным санузлом. Плаксы Миртл, как пошутила Лили, в том туалете не водилось, но зато замерзающие трубы по ночам стонали не хуже любых привидений. Северус неловко присел на мягкий матрас двуспальной кровати. Он всегда мечтал иметь такую дома, но его комната в сравнении с этой походила скорее на обувную коробку. Слизеринец сидел и тупо разглядывал узор на обоях. Напротив входной двери, как Снейп уже успел убедиться, располагалась еще одна  — на открытый балкон. Там же торчала непонятная заснеженная лестница, скорее всего ведущая на чердак или крышу. По обеим сторонам от кровати стояли толстые тумбочки-близнецы. Больше в комнате ничего не было — скорее всего это помещение еще не до конца обустроили, но оно уже казалось уютным и почему-то очень теплым. Под потолком висела небольшая люстра, которая все же не до конца рассеивала мягкий полумрак. В общем и целом, Северус своим местом жительства остался доволен. Судя по звукам, внизу все тоже постепенно расходились по комнатам. Слизеринец лежал поверх покрывала, теребил рукав купленного Блэком свитера и не сразу заметил, что где-то слева полыхнуло светом. Он приподнялся и сначала подумал, что кто-то включил свет на балконе, хотя решительно никого возле заснеженной лестницы не наблюдалось. Потом за стенкой зашуршало, жалобно скрипнула пружина кровати, и Снейп наконец понял, что свет идет со смежной комнаты — видимо ему повезло делить с кем-то балкон. По отражению на стекле различить человека было сложно, но в следующий момент дверь в его комнату бестактно открыли и в полутемную обитель ввалился Сириус Блэк с дорожной сумкой наперевес. — Ты ничего не забыл? — Северус скинул ноги с кровати. — Что забыл? — не понял Блэк, в свойственной ему наглой манере плюхая сумку на кровать Северуса и остервенело начиная там рыться. — Стучать, говорю, не учили? Больше не заходи ко мне, — Снейп не без доли любопытства наблюдал за манипуляциями гриффиндорца. — А ты тут чем таким интересным занимаешься, что мне стучаться надо? — усмехнулся Сириус, выуживая из бездонной сумки футболку, ту, что показывал в своем доме. И еще одну, и еще, затем мягкие домашние штаны и ворох шерстяных носков. Все это он предмет за предметом сложил замершему Северусу на колени и вышел из комнаты так же стремительно, как и вошел. — Эм, спасибо, что ли? — пробормотал Северус, оставшись в одиночестве, а потом воскликнул: — Блэк! Послышался адский звук — будто кто-то разгерметизировал подводную лодку — и на балконе возник Сириус, полностью замотанный в клетчатый плед. — Чего?! — радостно проорал он. Звук вышел чуть слышным, и Северус, тоже завернувшись в покрывало, подошел к ухмыляющемуся через стекло гриффиндорцу и приоткрыл окно. — Ты нормальный? — Не особо, — Блэк получше укутался в плед. Сейчас он был очень похож на древнеегипетского фараона. — Ты же сказал, чтобы я не приходил к тебе. Я же не в твоей комнате сейчас, да? Так чего нужно? — Просто хотел уточнить, кто именно мой сосед, — он смерил «саркофаг» скептическим взглядом. — Иди грейся, умник. — И тебе, мой милый, сладких… — Северус фыркнул и захлопнул окно. Блэк еще какое-то время потоптался и ушел в свою комнату. Через какое-то время свет у него погас. Снейп плотно задернул шторы и принялся изучать кучу одежды на постели. Он выбрал черную футболку с выцветшим изображением скелета, натянул все те же мягкие штаны, и даже не особо возмущался в процессе — пусть одевает, хоть чем-то этот мародер полезен. Оставшуюся кучу Северус запихнул в прикроватную тумбочку — спать хотелось очень, и времени разбираться во всем этом особо не было. Он погасил неяркую люстру, в наступившей кромешной тьме забрался на кровать. Приятно тяжелое одеяло пахло порошком, но не так, как в больнице, а… по-домашнему, что ли. Все вокруг было странным. Поттер, Блэк… и эти собаки — как их там? Лили, одну точно звали Лили… Северус почувствовал, что уплывает, и сопротивляться не стал. Утренний автобус до гипермаркета все проспали единогласно.