***
— Ты ебнутый, Блэк! — беззлобно воскликнул Джеймс. Он стоял над Сириусом, всем своим видом иллюстрируя образчик скептицизма. — А если адрес не тот? Этот маггл тебя довезет до… ну не знаю! И на костер! — Ты забыл, что у меня есть палочка. И волшебная, кстати, тоже, — расплылся Сириус, заправляя кончик шнурка в ботинок. — И вообще — это мое дело. — Неслабо тебе в башку ударило, — Джеймс развязно облокотился об угол прихожей. — Он же стра-ашный, — тут парень широко зевнул, — как кот облезлый. — За языком следи, дружище, — обронил Блэк, разгибаясь. В ушах тут же зашумело, и он, проклиная все на свете, попросил: — Таблеточку от головы, еще одну, а? — Ай, Мордред с тобой! — Поттер прошлепал босыми ногами в сторону кухни. — Со мной никого нет, — пробормотал Сириус, восстанавливая равновесие. Он знал, что с похмелья мчаться куда-либо, да еще и на маггловском такси — самоубийству подобно. Голова трещала, как снег под ногами, а уши поочередно закладывало, словно он спал не в комнате Северуса, а в гребаной барокамере. И вообще — состояние снизошло не из приятных. Но я же обещал! — Держи, герой, — в поле зрения появился Поттер, протягивающий целый блистер таблеток и стакан воды. — Выпьешь сейчас одну, и еще… — он обернулся на кухню и прокричал: — Три раза в день по две?! — Да! — донесся голос Лили. У Сириуса окончательно заложило левое ухо. — Три ра… — Да я слышал, — досадливо перебил Блэк, выхватывая у Поттера спасительные пилюли. Он махом отхлебнул из стакана, запивая, и после торжественно вручил пустующий сосуд Поттеру. — Ну, я пошел?***
А на улице все та же зима заметала дворик тетушки. Погода не на шутку расстроилась — крупные комья снега били в окно роскошной гостиной. Внутри же горел камин, Бригитта вяло поглаживала толстенного черного кота. Северус посмотрел в окно, выходящее на темную изгородь. Ему снова показалось что-то такое, чего не должно было быть за оградой. Он поднялся из-за стола и, скомкано поблагодарив тетушку, накинул пальто. Солнце уже клонилось к горизонту, хотя недавно было около полудня. Северус попытался вспомнить, сколько времени он просидел за обедом, и не смог. По-видимому, в странной, но уютной атмосфере гостиной парень потерял счет времени. У калитки он остановился. Как дурак, прямо посреди участка. Он посмотрел сквозь прутья забора, и внутри как будто все рухнуло вниз. — Я уж думал, ты никогда оттуда не выйдешь, — простучал зубами слегка припорошенный снегом Блэк. Северус не ответил. События прошедших дней упорно замаячили перед глазами, и он, сам того не замечая, не по-морозному покраснел. Блэк же выглядел, как такой себе аналог довольного бродячего пса. Даже улыбался по-особенному — как верная собачонка, только хвостом не бил от радости (из-за отсутствия оного). — Зачем ты пришел? — рассеянно спросил Снейп, не двигаясь с места. Сириус тут же изменился в лице — словно счастливая маска спала, и слизеринец поспешил объясниться: — В том смысле, что до конца каникул всего пара дней, и мы бы и так встретились в Хогвартсе. Не то чтобы я не был рад тебя видеть, все как раз таки наоборот, я очень… — он осекся и опустил взгляд. Именно в этот момент Блэк шагнул ближе, вплотную к ограде. Он сказал: — Ты мне нравишься. И заулыбался пуще прежнего. Северус моргнул: — Что? — Ну, я же обещал, — с нажимом произнес Блэк, словно бы высматривая что-то в глазах слизеринца. Северус только сейчас заметил, что тот дышал часто, словно бы еще не успел отдохнуть от бега. — Помнишь, ты сказал, чтобы я повторил это, когда протрезвею? В животе поселилось что-то до мурашек теплое. Северус улыбнулся — больше ничего сделать он не мог. Краснощекий Блэк изобразил свой фирменный дурной оскал. — Ты мне тоже, — еле слышно шепнул Северус. Но Блэк, конечно, услышал.***
— …да-да, личинка дражайшей Вальбурги, — отмахнулась Бригитта. Северус поспешил прикусить язык, чтобы не прыснуть от смеха. Блэк же состроил такое зверское лицо, что кому угодно стало бы не по себе. Кроме тетушки, конечно. Она сказала: — Живи уж, что поделать. Не буду я портить настроение твоей матери. Она и так… ох, сестрица, спасибо, — Эйлин очень вовремя появилась с горячим чайником в руках. Она со значением посмотрела на Северуса, и тот, пользуясь случаем, утянул Блэка вглубь гостиной. — Да она, она… — пыхтел оскорбленный гриффиндорец, но ничего путного так и не вырвалось из его уст. За столом говорили про Регулуса, когда Снейп выволок рвущегося в бой Блэка из дома. Тетушка, к счастью, их бесславный побег не заметила. Ну, или предпочла не акцентировать. Решили так: Сириус остается «до конца каникул». Бригитта, конечно, сказала «на две ночи», но Северусу такая формулировка казалась слишком… короткой. На улице потемнело и, как следствие, ударил мороз. Северус почувствовал себя свободным. Таким свободным, что ему непременно захотелось совершить что-то глупое. Что-то, из-за чего им бы пришлось сушиться у камина и пить горячее молоко. Пьеро, наконец, отпустил мысли о крыше. Он хотел танцевать — здесь и сейчас. Потому что он был кому-то нужен. Потому что он нравился Блэку по-настоящему, а иначе — стал бы гриффиндорец приезжать сюда? И, хоть Северус не любил холод, не любил дурачиться и просто не переносил горячего молока с медом, он вмазал Блэку снежком в плечо. Вызов был принят. Блэк даже не удосуживался долепить массу до конца — просто кидался снегом, надеясь, что это спасет его от педантично круглых снежков, ссыпающихся из-за тиса. Тис они выбрали прикрытием. Я снова маленький, я играю в снежки и счастлив, — мысль скользнула и забылась, неясно, чья именно, рассыпалась снегом. Северус выглянул из-за дерева, но гриффиндорца не увидел. Тот издал победный клич, подлетая сзади и со всей силы качнул ствол. Лавина снега накрыла их обоих. Северус рассмеялся — легко, искренне, а Блэк зашипел от ссыпающегося за шиворот снега. А горячее молоко все-таки пить пришлось. В моем доме есть камин, — повторял про себя Северус, сидя на ворсистом ковре. Спиной он опирался о мягкое сидение дивана. Блэк сидел тут же, на полу, и смешно морщил нос над исходящей паром кружкой. — Ненавижу молоко с медом, — поделился гриффиндорец. Северус кивнул, продолжая завороженно следить, как языки пламени пляшут за каминной решеткой. Он думал — черт возьми, теперь у меня есть камин и огромный праздничный стол. Если бы еще Бригитту можно было назвать «ангелом-бабушкой», то… Северус хмыкнул. Да, пожалуй, что эта сказка про него. Вот только насмерть замерзать в эпилоге необязательно. — Чего смеешься? — Сириус придвинулся ближе. Северус пожал плечами — что тут было говорить? Прошло уже около получаса с тех пор, как миссис Снейп их отругала, замотала в плед и вручила по кружке молока. Хорошо хоть, что одежда не промокла до нитки. Футболка Северуса снежный бой пережила, как и майка Блэка, укрытая двумя слоями свитеров. А вот насчет штанов пришлось забеспокоиться, пока миссис Снейп не выудила из шкафа северусовскую одежду. Оказалось, что она уже заехала за вещами в Паучий Тупик. — Один-один, — вдруг усмехнулся Блэк и пояснил: — Теперь я в твоей одежде. — Наполовину, — Северус как бы невзначай придвинулся еще, так, чтобы прижаться вплотную. — Тоже считается. Слизеринец нащупал руку Блэка в теплых складках пледа. Он провел по предплечью, так, что Сириус резко выдохнул от щекотки, и потом погладил кисть. Что-то было не так — пальцы наткнулись на кусочек загрубевшей кожи. Северус выпутал блэковскую руку из-под пледа и попытался рассмотреть в дрожащем свете камина. — Что это? — Это… я… да так… Северус прищурился, наблюдая, как теряется гриффиндорец. — Я еще в больнице видел. Это из-за меня? — Снейп сглотнул. Как он тогда подумал? Ядовитое прикосновение? В больнице ему казалось до смешного логичным, что Блэк обмотал именно ту руку, за которую схватился Северус. Сейчас же, разглядев рану поближе, он сделал вывод, что она скорее похожа на ожог. — Слушай, зачем тебе это? — преувеличенно безразлично спросил Блэк. — Ну, как же! Вдруг выяснится, что у моего парня самовредительские наклонности?! — притворно возмутился Северус. Он понимал, насколько это лицемерно, но… Блэк перехватил его руку и коротко поцеловал тыльную сторону. У Снейпа все мысли вылетели из головы и он не сразу понял, с чем это Сириус так скорбно соглашается. А, когда понял, похолодел. Он отставил в сторону кружку с остывающим молоком. — Ты — что? Ты правда… — Ну, нет, я не псих какой-то, чтобы с жизнью пытаться кончать! — выпалил Блэк, и его гневный тон никак не вязался с мягкими прикосновениями. — Я просто… да! Да, я обжег себе руку! Но на это были причины, а какие — об этом мы говорить не будем! Или поговорим позже! Когда состаримся! Вместе! Где-нибудь в горах! Он так увлекся, что чуть не расплескал все молоко. Северус вдруг подумал: Это признание? Но тут же отбросил все свои мысли, так как полупустую кружку из рук Блэка надо было спасать. А потом они молчали. Так долго, что молоко уже успело остыть, а огонь в камине слегка ослабел. Так долго, что миссис Снейп успела к ним зайти, выведать, как дела и сообщить, что сумасбродная Бригитта вдруг задумала утащить «сестру» в гости к какому-то лорду. Они скомкано пожелали ей удачи, Северус даже вышел проводить мать, которая выглядела непривычно взволнованной. Длинный, теплый плед шлейфом скользил за ним по ковру. На мгновение, когда дверь за Эйлин еще не успела закрыться, Северус почувствовал морозный запах ночи. Он знал, что проведет эту ночь в одной кровати с Сириусом. Потому что теперь он мог себе это позволить.***
Сириус скользит взглядом по острым чертам лица напротив. Заглядывает в темные глаза, которые тут же испуганно мечутся куда-то в сторону. В комнате горит одна-единственная лампа. Выхватывает из темноты зыбкие очертания предметов. Но ее хватает, чтобы видеть друг друга. Снейп чуть дрожит, с ним такого еще никогда не случалось. Он размыкает губы и неслышно дышит. У Сириуса щекочет в животе от восторга и предвкушения. Картинка напротив — четкая линия нижней челюсти, острые скулы и разомкнутые губы. Слабый румянец на щеках, как немой вопрос — ну, как тебе? — Не нужно, — осторожно, чтобы не спугнуть, Блэк ведет кончиками пальцев по щеке слизеринца. — Не пытайся казаться еще красивее. А то я, блин, вообще с ума сойду! Северус улыбается своими неровными зубами, и тут же смыкает губы. — Нет-нет-нет, — Сириус складывает руки на груди, что в лежачем положении смотрится крайне нелепо. — Что еще за новости? — Это отвратительно, — очень тихо произносит Снейп и прерывисто выдыхает. — Я… не понимаю, как ты можешь… терпеть меня рядом, — слова даются ему очень тяжело, судя по срывающемуся голосу. — И этого человека я считал самым умным в Хогвартсе! — притворно возмущается Сириус и тут же получает слабый тычок в ребра. — Э! Он запускает руки под майку Северуса и начинает безбожно его щекотать. Снейп, взвыв, пытается перехватить сильные руки, а потом только неприлично ржет и извивается, сметая простыни. Сириус издает боевой клич, перекатывается и нависает над Северусом. Тот вертится, как уж, но ситуация оказывается безнадежной. Блэк так и не замечает момента, когда отпускает несчастного парня. Как и не понимает, когда это они успели поцеловаться, а потом еще раз, и еще… Сириус сцеловывает улыбку с тонких губ, и теперь уже аккуратно гладит выступающие ребра. Он чувствует, как кожа слизеринца покрывается мурашками, и ведет руками ниже. — С-стой… — Снейп испуганно перехватывает его руки, но отталкивать не спешит. — Подожди, я… — Все хорошо, — Сириус улыбается и, повинуясь странному порыву, целует слизеринца в висок, и потом шепчет на ухо: — Я не стану делать лишнего. — Правда? — Северус смотрит так, что теперь уже Блэку хочется взвыть. Но он призывает все свои жалкие остатки самообладания и серьезно отвечает: — Честное слово. Сириус дожидается слабого кивка и продолжает — осторожно, безумно нежно, потому что рука слизеринца в его руке трепещет, будто птичка, и еще — он все же боится. — Выключи свет, — сбивчиво произносит Северус между поцелуями. — Я не хочу, — просто отвечает Блэк. Естественно, он не хочет — разглядывать краснощекого, зацелованного Снейпа ему нравится безумно. Но слизеринец, словно прочитав его мысли, закрывает лицо руками и подозрительно дрожащим голосом давит: — Пожалуйста, давай погасим свет. Нет, я точно сегодня сойду с ума. Уже схожу. Сошел. — Ладно, хорошо, — Сириус отстраняется, осторожно отводит хрупкие руки от лица. — Я не хотел тебя расстроить. Он тянется за своей волшебной палочкой. Взмах — и в комнате темно. Свет уличных фонарей все же слабо пробивается сквозь шторы, и Сириус замечает всего на миг промелькнувший страх в темных глазах. Он переводит взгляд на свою руку с палочкой и поспешно убирает… оружие? — Ну чего ты, чего… — Прости. Глупо получилось, — Северус растягивает губы в слегка дрожащей улыбке. — Подумал, что ты можешь… — у него не хватает голоса договорить. — Ничего я не могу, — наигранно ворчит Сириус, и еле сдерживает вздох облегчения, замечая слабую, но искреннюю улыбку. — Позволишь? — А ты у нас джентльмен? — усмехается Снейп и приподнимает руки, позволяя стянуть с себя футболку. Сириус какое-то время просто разглядывает старые следы от синяков и порезы, кончиками пальцев вычерчивает дорожки ребер. — Ты красивый, знаешь об этом? Снейп только отводит взгляд. Не верит. Блэк нависает сверху, выцеловывает тонкую шею и ключицы, шепчет, опаляя ухо горячим дыханием: — Кажется, я втрескался. — М? — слизеринец неловко кладет холодные руки на плечи Сириусу. — В тебя. Окончательно. — Это плохо? Эй! — Снейп вжимает голову в плечи. Блэк невинно улыбается, выжидает, пока парень снова откроет шею и еще раз проводит языком от ключицы к мочке уха. Северус еле уловимо пахнет все теми же травами, что и в больнице, цветочным шампунем и совсем чуть-чуть — сигаретным дымом. Сириус суетливо стаскивает майку, отбрасывает ненужный предмет одежды в сторону. Пальцы подрагивают. Надо же. И я волнуюсь. Снейп разглядывает его тело почти что с благоговением. И Сириус не очень понимает, как реагировать, потому что слизеринец явно сравнивает себя с ним. Блэк снова целует тонкие губы, попутно шарит руками по стройному телу. Он накрывает их одеялом с головой. Становится душно и жарко, еще жарче — если такое возможно. — Тяжело… — полуосознанно стонет Северус, слабо толкает Блэка в грудь. Тот заваливается на бок, рядом, и утягивает вслед за собой слизеринца. Они снова лежат так — лицом к лицу. Только из-за темноты под одеялом Сириус не может разглядеть лица Снейпа. Но отчего-то ему кажется, что тот улыбается. Теперь все происходит гораздо медленнее: Сириус сцеловывает улыбку — угадал все-таки — с губ слизеринца, гладит по напряженной спине. Шепчет: — Все хорошо. Теперь все будет хорошо. Кажется, ему верят. Потому что Северус целует его впервые по собственной инициативе. Может, неумело и слегка неловко. Но Блэку плевать на технику — тоже, между прочим, в первый раз плевать настолько, что он не отстраняется даже когда они неприятно соприкасаются зубами. Потом он чувствует неуверенную руку возле пряжки ремня. Даже так? Сириус позволяет этим холодноватым пальцам щелкнуть застежкой и замереть в нерешительности. — Мне… продолжать? — очень тихо спрашивает приглушенный голос, и Блэк вновь жалеет, что не может видеть лицо слизеринца. Дрожащая интонация похожа на все и сразу. — Если хочешь… — Сириус ведет рукой по впалому животу вниз, прижимается ближе. Непослушными пальцами подцепляет края и медленно стаскивает с Северуса джинсы, и слизеринец помогает снять их с себя окончательно. Джинсы, как и футболка, отправляются куда-то далеко в сторону. Сириус вдруг со странным азартом хочет увидеть, какое на Снейпе белье. А потом вспоминает, какое — сам же покупал, там, в далеком прошлом. Северус возится с ремнем чуть дольше, и Блэк мягко отстраняет его руки, стаскивает ненужный предмет одежды сам. И тут же — прижимает к себе горячее тело. — О мой бог, какой же ты… — Красивый? — хмыкает Снейп, намекая на кромешную тьму. Блэк в отместку сдергивает одеяло, и картина, выплывающая из темноты, практически заставляет его потерять всяческий контроль. Разметавшиеся по простыням волосы, раскрасневшееся до кончиков ушей лицо, чуть припухшие влажные губы. Сириус водит рукой по ребрам, спускается ниже, и быстрым плавным движением закидывает ногу парня себе на бок. — Красивый, — легко соглашается Блэк, пока слизеринец не успел испепелить его взглядом или сгореть со стыда — второе все же вероятнее. — Верни… — Северус тянется за безбожно отброшенным одеялом. — Сириус, я… — Здесь уже достаточно темно, — с сожалением произносит Блэк, но все же скрывает их по пояс, поясняя: — Не хочу гребаной тьмы. — Ладно, — выдыхает Снейп и прижимается ближе, беззащитно пряча лицо, уткнувшись в шею гриффиндорца. Сириус чувствует прерывистое горячее дыхание возле уха и также тихо говорит: — Можешь остановить меня в любой момент. Он снова дожидается кивка, приобнимает льнущего к нему парня. Закидывает стройную ногу выше, заставляя Северуса открыться еще. «В любой момент»… а я — остановлюсь? Белье он пока решает оставить. — Ч… что ты… — Снейп срывается на сдавленные стоны, сжимает ноги, когда Блэк проходится горячей рукой в промежности, накрывая пах. — Тшш… — Сириус подкладывает свободную руку под голову слизеринца, убирает рассыпавшиеся волосы с шеи. — Только… следов не надо… — Поздно, — Сириус рассматривает багровый засос, и потом под тихий скулеж ставит еще один. Запускает руку под резинку белья, обхватывает возбужденный член и начинает размеренно двигать рукой. Северус пытается не то отстраниться, не то прижаться ближе. И молчит. — Тебе неприятно? — Блэк хочет убрать руку, но его останавливает другая — все еще холодная, хотя вокруг словно бы полыхают все гребаные пожары мира. Он непонимающе отстраняется, все еще держа руку между слабо разведенных ног. — Эй… ты чего все губы искусал, а? Северус только отводит взгляд и краснеет еще — так, что даже в темной комнаты это становится отчетливо видно. — Вдруг мы не одни, — чуть ли не хнычет парень, несчастно глянув на Блэка. — Вдруг они уже вернулись… — Хэй, расслабься, я наложил заглушающее на дверь. Даже если кто-то захочет, ни черта не услышит. А я бы очень хотел… чтобы ты не сдерживался. И говорил, если что-то не так. Хорошо? Снейп судорожно кивает, и в следующий момент сдавленно скулит — Блэк размазывает проступившую на головке смазку большим пальцем и возобновляет медленные движения. Блэк дергается, когда холодная рука слизеринца касается живота. — Прости. — Ты меня заморозил, — усмехается Блэк, — но мне нравится. — Один — один, — прерывисто шепчет Северус — близко-близко, так, что гриффиндорец чувствует его дыхание на щеке, — надеюсь, после этого тебя… ах… не нужно будет везти в больницу… Сириус тихо смеется, а в следующий момент чуть ли не рычит — дьявольски холодная рука забирается под резинку трусов и накрывает член. Они стараются двигать руками синхронно, но то и дело сбивают ритм. Блэк прижимает Северуса ближе, еще ближе, если такое возможно. Тот извивается, будто змей. В темноте отчетливо блестят черные глаза слизеринца. Блэк сцеловывает стоны, спускается ниже и ставит еще парочку отчетливых засосов у основания шеи. Рука Северуса движется неуверенно, и это, вопреки здравому смыслу, нравится до звезд перед глазами.***
Следующий день прошел не слишком волнительно. Хотя Северус бы подобного не сказал — ему было стыдно взглянуть на Блэка лишний раз. Блэк же держался, словно ничего сверхъестественного не произошло, и Северус бы мог снова упасть в пучину своих нерадужных мыслей, если бы за краткое время не узнал Сириуса так хорошо. Он замечал, как чуть различимо меняется голос Блэка, когда он обращается к нему. Видел, как блестит его взгляд, чувствовал, почти физически чувствовал распирающее Блэка счастье. И, хоть прошлой ночью они решили не идти до конца, Снейп уже считал Сириуса целиком и полностью своим. Еще ему казалось, что всем вокруг все уже известно. Что мама обращается с Сириусом подозрительно тепло, а Бригитта перестала поддевать его насчет «чистейшего и знатного рода», тоже сменив гнев на милость. И, что было самым тревожным, он думал о следующем дне. О Хогвартсе. Он не знал, как отнесутся к его выбору на курсе, поскольку о смертельной вражде Снейпа и «гриффиндорской четверки» знали многие. С другой стороны, Сириус вскользь намекнул, что «нечаянно (и очень раскаиваясь) спихнет с Асторономической башни» любого, кто посмеет распускать слухи. Даже если этим «любым» окажется Джеймс Поттер. Северуса такой расклад более чем устроил. Отобедали в доме Бригитты, собрали чемоданы в Хогвартс. Оказалось, Сириус, вопреки всем ожиданиям, догадался уменьшить свой чемодан до размера напоясной сумки, с которой и приехал признаваться в высоких чувствах. Сам он не забыл пошутить о том, что за время каникул использовал заклинание уменьшения несчитанное количество раз, и стал в каком-то роде мастером этой науки. Вечером Бригитта укатила к родственникам покойного мужа, захватив с собой дочь и няньку. Эйлин же осталась, ссылаясь на плохое самочувствие. Хотя Северус прекрасно ее понимал — тихой и нелюдимой Эйлин было сложно привыкнуть к такой жизни. Вечером все трое накрыли на стол. А потом случилось то, чего Северус боялся больше всего. В их новом доме, на втором этаже, стоял старенький маггловский телефон. Бордовый, с облупившейся краской, и, кажется, сломанный. И именно в тот момент, когда Северусу казалось, что день вышел более-менее спокойным, телефон зазвонил. — Северус, — вернувшаяся со второго этажа Эйлин выглядела слегка запыхавшейся. — Это отец. Хочет с тобой поговорить. — Хорошо, — просто ответил слизеринец. Внутри потянуло беспокойством, но он нашел в себе силы выдавить слабую улыбку. Сириус порывался пойти следом, но его жестом остановила Эйлин. В трубке что-то потрескивало — Снейпу невпопад вспомнился камин, который они разжигали тогда еще, сто лет назад, когда были семьей. Мама смеялась, отец тоже улыбался — уставший, уже слегка пропахший чем-то не очень приятным, что так расстраивало маму. Но он улыбался, глядя на сына. Северус помнил его руки — большие, теплые и сухие. Помнил голос и грубоватые интонации. Помнил, как сидел на крепких плечах, на вершине мира, и как в животе щекотало от слабого страха свалиться. Помнил, как отец ждал его после ночных прогулок — мама тогда еще работала и очень уставала, а у Тобиаса смены длились сутки через двое. Дом встречал Северуса теплым светом из одного-единственного кухонного окна, и мальчик знал, что его всегда ждут обратно. У трескучего камина они провели не одно Рождество. Но сейчас, конечно же, все дело было в старом телефоне. Северус поймал себя на слабой улыбке, а потом в трубке раздалось тихое: — Привет. Камин сломался четыре года назад. Северус почувствовал, словно внутри скручивается тугая пружина. Он не мог вымолвить и слова. Голос отца звучал спокойно, может, чуть надтреснуто: — Северус? Ты там? Наверное, он чувствовал, что сыну слишком сложно ответить. Наверное, он еще хоть что-то чувствовал. Как бы то ни было, Тобиас Снейп не вешал трубку, а просто терпеливо ждал. — Привет, — наконец ответил Северус и ужаснулся, насколько жалко прозвучал его голос. — Привет, — неловко повторил отец, и, помедлив, спросил: — Как ты? — Все хорошо, — одними губами произнес парень. Он стоял у роскошного комода, сжимал в подрагивающей руке телефонную трубку и чувствовал себя очень-очень маленьким. Как будто ему снова было шесть, снова было, куда вернуться. — Я хотел спросить… — начал Северус, но голос его сорвался. Вопросов накопилось слишком много, они давили на горло и мешали вздохнуть. Почему не защитил? Зачем издевался, зачем перестал любить? Почему выбросил на улицу, как ненужную вещь, почему позволил своему пьяному приятелю… — … зачем ты приходил в больницу? — А как иначе? — Тобиас произнес это очень-очень тихо. — Я знаю, что ты обо мне думаешь. Я это заслужил. Парень судорожно зажал рот рукой. Нет, только не сейчас, не при нем. — Не нужно, Северус, — слезы покатились градом. Это был его отец из детства. Он был трезв, голос звучал мягко. — Теперь у вас с мамой все будет хорошо. Снейп упал с качель и раскровил колени — ему тогда было лет пять. Он плакал, долго, пока отец пытался его успокоить, как умел. Обрабатывал ему коленки и говорил, говорил, говорил… Это были очень простые слова, Северус сейчас их даже не помнил. Но он знал, что слова эти были теплыми и мягкими, как и взгляд мужчины, произносившего их. В трубке снова повисла тишина. — Я… сам не знаю, почему так вышло, — севшим голосом произнес отец, и Северус впервые пожалел, что не может видеть его лица. Парень сглотнул и сорванно выдавил сквозь слезы: — Ты был пьян. Опять. Ты и не заметил. — Я был пьян, — бесцветно повторил отец и тяжело вздохнул. Камин по ту сторону телефонного провода треснул чуть громче. Так они и стояли, молча — подросток с трясущимися руками и мужчина с охрипшим голосом — связанные тонким телефонным проводом. И никто не решался закончить разговор. — Я нашел таблетки у тебя в пальто, — с заметным усилием произнес Тобиас. — Смертельная доза. Он ничего не спрашивал, не кричал и не упрекал. Северус вдруг подумал — каково это, со смирением принимать, что твой ребенок собирался себя убить? Каково держать в руках смертоносный спичечный коробок, зная, что он не был использован по чистой случайности? — Они ведь тебе больше не понадобятся? — помедлив, спросил Тобиас, и в голосе его звучала такая острая тоска, что Северус с уверенностью решил, вопреки всей скопившейся в груди горечи: Он любит меня. Он боится меня потерять. А потом у него внутри все вмиг похолодело: — Ты же не собираешься… — Нет! Нет, конечно, — невесело усмехнулся Тобиас. — Я их выброшу. Северус кивнул, спохватился и произнес тихое: — Да… Они еще какое-то время помолчали. Северус, наконец, успокоился — по крайней мере слез больше не было. — Ну, прощай?.. — парень почувствовал, словно внутри что-то болезненно сжалось. Тобиас помолчал и тихо выдохнул: — Может, все-таки, «до встречи»? Северус прикрыл глаза. За окном собирались тучи. — Может. — Береги себя. И Эйлин тоже. — Хорошо. Северус со стуком опустил трубку. Он стоял, наблюдая, как усилившийся ветер клонит кроны деревьев к земле. В комнате заметно потемнело. Когда он вышел в гостиную, всюду уже включили свет. За столом молча сидели Эйлин и Сириус. Они синхронно повернули головы в его сторону. Улыбнулись, Эйлин — нежно, Блэк — подбадривающе. Северус наконец-то почувствовал, что у него есть, ради кого жить. Он сглотнул вновь подступившие слезы и присоединился к ужину.