***
С той самой ночи Чимин будто плутает по бесконечной тропе, имя которой Ким Намджун. Он не знает, где находится. Не знает, куда ему идти. Да и придёт ли он куда-нибудь? Всё, что связано с Намджуном, спуталось в один большой клубок из мыслей и эмоций. Клубок этот надо сначала распутать, а затем решить, какой путь избрать дальше. Мингю снова писал ему с извинениями, и от этого факта Чимину хочется схватиться за первую попавшуюся бутылку и уйти в недельный запой. Он пробовал брать отгулы в баре, решив, что лучше бы ему проводить с Намджуном как можно меньше времени, пока в голове всё не разложится по полочкам. Но в конце концов пришлось вернуться к работе. Дома оказалось в разы хуже, ведь он оставался наедине со своими мыслями. Да и не то чтобы в Bulletproof он мог полноценно расслабиться. Идеальный, сияющий в своей неотразимости Вонхо проводит там каждый вечер без исключения. С приезда Вонхо прошло уже немало времени, однако его имя до сих пор у всех на слуху, а сплетни о том, что они с Намджуном вместе, так распространились, что теперь считаются непреложной истиной. Намджун с Вонхо были той самой парой. Все настолько очарованы ими, что к Намджуну даже перестали подходить знакомиться — лишь бы не испортить эти сказочные отношения. Чимин смотрит, как Намджун шепчет что-то на ухо Вонхо. Тот пару раз кивает и улыбается ему. Грудь Чимина будто сдавливает тисками. А когда Намджун возвращает мужчине улыбку, Чимин физически ощущает боль, будто его полоснули по сердцу ножом. Его поражает осознанием. Чувство дискомфорта. Боль в груди. Отчаянное желание убраться из квартиры Намджуна, когда там находился Вонхо. Да он ведь ревновал Намджуна всё это время! Чимина тошнит. У него не было никакого права ревновать. Он ведь встречался с Мингю. И был счастлив в этих отношениях. Вонхо же всегда идеально подходил Намджуну. Они были вместе задолго до того, как Чимин появился в Намджуновой жизни в принципе. Внезапно Чимин ощущает себя таким маленьким. Таким… незначительным, стоя посреди толпы всё прибывающих в бар посетителей. Он не более чем букашка. Даже пойми он всё раньше, до Мингю или даже до Джебома, такому, как он, не место рядом с Намджуном. Что изменилось бы, влюбись он в Намджуна чуть раньше? Даже сейчас он ничем не выделяется из моря людей, окружающих владельца бара. Если бы не день, когда он расплакался у всех на виду, Намджун бы его и не заметил. А если бы не слезливая история о расставании, сумевшая привлечь внимание Намджуна, тот забыл бы о нём уже через пару минут. Так почему же сердце упорно твердит, что Намджун относился к нему всё это время по-особенному? Разве он не со всеми добр? С одной стороны — да, но танец? Всем известно, что Ким Намджун не танцует. И тем не менее с ним, Чимином, он станцевал, неуклюже, но искренне, как мог. Показал свою слабость. И на пару коротких минут — настоящего себя. Чимин утопает в ненависти к самому себе. Это так для него типично — воспринимать любые знаки доброты в свою сторону как нечто большее. Медленно влюбляться в любого, кто хорошо к нему относится. Намджун наверняка считает свою помощь ему простым актом благотворительности. Эта мысль почему-то ранит даже сильнее, чем тот факт, что с приезда Вонхо они с Намджуном постоянно вместе. Как он умудрился влюбиться именно в того, в кого (а ведь его предупреждали!) влюбляться ни в коем случае нельзя? Вонхо с Намджуном смеются над чем-то, и Чимин отводит глаза, не в силах выдержать этой идеальной картины.***
— Так, ещё раз: Джун, когда ты возвращаешься из Пусана? Чимин вскидывает голову на знакомый голос: это Хосок, хмуро печатающий в телефоне. Чимин понимает, что так погрузился в себя, что даже не заметил, как владелец бара спустился на первый этаж. Чимин представляет, какое, должно быть, у него сейчас жалкое выражение лица. Хорошо, что никто всё равно не обращает на него внимания. Намджун стоит в паре метров; виден только его профиль. Он задумчиво потирает губу, прежде чем сказать: — Я только на ночь и обратно. В пятницу вечером уже должен был здесь. В субботу выхожу как обычно. — А может, лучше возьмёшь себе выходной? Я, конечно, понимаю твоё желание завершить всё за два дня, но ты выгоришь такими темпами, — предлагает Хосок, наконец, отрываясь от экрана. — Да всё будет в порядке. Просто посплю на пару часов подольше, — пожимает плечами Намджун, и Чимин ловит себя на мысли, что больше не может сдерживаться. В чём дело? Он смутно припоминает, как Сокджин с Тэхёном обсуждали чью-то намечающуюся командировку, но тогда он не удосужился расспросить об этом подробнее. Во-первых, решил, что его это не касается, и во-вторых, его голова была занята тем, чтобы как можно дальше скрыться от Намджуна с Вонхо. — Ты… едешь в Пусан? — вмешивается он в разговор, и Намджун оборачивается с приподнятыми бровями. Чимин не понимает, почему тот так удивлён, но решает не подавать виду. — Еду. По работе, — говорит Намджун, глупо хлопает глазами, а потом на его лице мелькает осознание. — А! Ты же из Пусана? — спрашивает он. Чимин кивает. Возможно, даже чересчур активно. Несмотря на переживаемый внутренний кризис, от простого упоминания родного города на душе становится теплее. — Да. — На мгновение Чимин забывает обо всех терзающих его мыслях. — А до пляжа дойдёшь? — Он изо всех сил надеется, что да. В конце концов, Пусан знаменит своими пляжами. — Сомневаюсь, — печально отвечает Намджун, и Чимин не может удержаться от разочарованного вздоха. Хосок некоторое время молча переводит взгляд с одного на другого, а затем открывает рот. — Скучаешь по Пусану? — Да. Особенно по морю. Раньше, бывало, постоянно бродил по берегу, когда хотелось проветрить голову. — Хэундэ? — наугад спрашивает Хосок, выуживая из чертогов памяти название самого популярного пляжа в Пусане. Стоит воде потеплеть, как туда стекаются люди со всей Кореи. — Нет. Там всегда много людей. Мне больше нравится Ильгван. Он, конечно, не такой известный и не слишком красивый, но зато там очень уютно, — объясняет Чимин с тёплой улыбкой, и Хосок удивлённо приподнимает брови. Чимин и вправду выглядит счастливым. И Хосок этому рад, учитывая, в каком ужасном состоянии тот был в последние дни. Хосок понимает. Он и сам не из Сеула и тоже скучает по своему родному городу. Однако он, в отличие от Чимина, уже привык к жизни в столице и лишь изредка тоскует по эфемерному ощущению «дома», оставшемуся где-то далеко в Кванджу. — Можем этим летом поехать все вместе, — предлагает менеджер, и Чимин тут же загорается этой идеей. — Тебе привезти что-нибудь из Пусана? — спрашивает Намджун. Чимин чуть не давится слюной от удивления. Похоже, он и вправду сам всё усложняет. Намджун добр со всеми. Может, с ним чуть-чуть больше из-за жалости. А тот танец и вовсе ничего не значил, раз Намджун ведёт себя, как и раньше. Боже, как перестать думать. — Не нужно, но спасибо, что предложил, — кротко отвечает Чимин и поспешно удаляется под предлогом того, что нужно закончить уборку. Намджун тихо вздыхает.***
Владелец бара уезжает, оставляя управление на Хосока, и хоть атмосфера становится от этого чуть более хаотичной и нервной, Чимин рад: он надеется, что за несколько дополнительных дней без Намджуна он уж точно разберётся со смятением в собственной душе. Неделька выдалась той ещё. Сначала озарение, что он, вообще-то, всё это время ревновал Намджуна к Вонхо. Затем отрицание, торг, депрессия… принятие. Да и если совсем уж начистоту, Чимин должен был быть готов к такому исходу. Будто он сам не в курсе о своей влюбчивости и наивности. С чего он взял, что сможет избежать чар Ким Намджуна, по которому сохнет каждый второй гей в Сеуле? В голове сразу всплывают слова Тэхёна о том, что привлекательность Намджуна строится отнюдь не только за счёт внешности… кто бы не влюбился, проведя с боссом столько времени? Так что да. Это было неизбежно. Намджун слишком невероятный… Вот угораздило же Чимина вляпаться в кого-то столь идеального, да ещё и с таким же идеальным партнёром. Хотя в этом поступке вся Чиминова сущность. Это как жизненное кредо — влюбляться в людей, с которыми он никогда не сможет быть вместе. Кто вообще может тягаться с Вонхо? У того, кто попытается, явные проблемы с головой. Чимин натягивает на плечи одеяло, закутываясь в тугой кокон. Казалось бы: разбитое сердце — привычное для него состояние. Все его отношения заканчивались не по его инициативе и тогда, когда он не был готов к разрыву, и всегда это приводило к ощущению собственной никчёмности. Но сейчас. Сейчас он чувствует себя в разы хуже. Чимин вообще не помнит, чтобы когда-либо в жизни ощущал себя настолько жалким. Он закрывает глаза, надеясь провалиться в сон, чтобы больше не думать обо всей этой ситуации. Утро вечера мудренее. Возможно, завтра станет легче. Маловероятно конечно, но Чимин уже в таком отчаянии, что готов поверить во всё что угодно… Из мыслей его вырывает громкая вибрация телефона. Чимин стонет в подушку, догадываясь, что это снова Мингю — просит о встрече. Чимин уже говорил ему, что сейчас ему нужно время, чтобы расставить всё по полочкам в собственной голове. Вот только стало только хуже. Чимин чувствует себя просто отвратительно: часть его хочет снова сойтись с Мингю, ведь так было бы гораздо проще. Возможно, он даже сможет заново полюбить его и забудет о Намджуне с Вонхо… мысли эти лезут невольно, и как бы сильно Чимин ни презирал саму концепцию использования людей подобным образом, избавиться от них не получается. Ну ведь правда — какой смысл сохнуть по тому, с кем никогда не сможешь быть? Чимину хочется умереть со стыда, ведь он рассматривает этот вариант всерьёз. Он тянется за телефоном и тыкает на экран, ожидая увидеть очередное извинение от Мингю. Но это сообщение от Намджуна. Чимин открывает его не сразу. И мозг и тело будто прошибает параличом, ненавязчиво намекая, что Намджун — последнее, о чём Чимин должен думать в данный момент. Чимин знает: нужно проигнорировать сообщение и постараться поспать. А ещё лучше выключить телефон до воскресенья. Может, к понедельнику проблема чудесным образом исчезнет..? Но он даже не успевает додумать эту мысль до конца, как пальцы сами открывают сообщение. Сила воли не его конёк… Чимин ожидает увидеть что-то, связанное с работой. Они с Намджуном редко переписываются просто так. Намджун из тех людей, кто мало времени проводит в телефоне. Но диалог удивляет его чёрным прямоугольником. Видео. Экран слишком тусклый, и понять, что на заставке, довольно сложно. Чимин быстро прибавляет яркость, нетерпеливо дожидаясь, пока видео прогрузится. Как только палец касается кнопки «плей», комнату заполняет тихий белый шум. Чимин непонимающе прислоняет телефон к носу, пытаясь понять, что именно ему прислали. А затем он слышит. Это знакомый звук — так звучит его дом. Так звучат волны, мягко накатывающие на пусанский пляж. Шум волн некогда стал для Чимина настоящим утешением — в средней школе, когда его маленькая тайна стала совсем невыносимой ношей. Картинка на видео нечёткая, но, если присмотреться, можно увидеть движения волн, нежно омывающих спокойный песчаный пляж. Оно длится чуть меньше двух минут; Чимин смотрит его снова и снова, прижав колени к груди. Он словно сам сидит сейчас там, на берегу, позволяя волнам унести все свои печали. Телефон вибрирует. Новое сообщение от Намджуна. [Извини, что не смог добраться днём. Когда я пришёл, было уже темно.] А затем ещё одно. [Там очень красиво. Теперь я понимаю, почему ты любил проводить время на пляже.] И ещё одно. [С настоящим морем это не сравнится, но надеюсь, это порадует тебя хоть немного.] Пальцы нерешительно застывают над экраном телефона. Чимин не знает, как ответить. Боже, а что он вообще сейчас чувствует? Намджун прислал ему видео с того самого пляжа, о котором Чимин совсем мимолётом упомянул, ностальгируя по былым временам. Намджун выкроил время из своего плотного графика только для того, чтобы прислать Чимину частичку дома. Почему? Зачем это Намджуну надо? Почему Намджун в принципе делает для него столько всего? Готовит завтрак, хотя утверждает, что не делает этого для других. Позволяет остаться на ночь, когда Чимин заявляется без приглашения. Ставит ёлку на Рождество в баре, когда уже давно решил от неё избавляться. Остаётся после работы, чтобы помочь Чимину нарядить ёлку и научить его готовить коктейли. Почему? Чимин начинает печатать: «Спасибо, мне уже гораздо лучше!» — это единственное, что он сейчас может придумать. В голове роятся миллионы вопросов. Нет. Задать ему хочется только один вопрос. Почему. Почему ты делаешь это всё для меня? Можно было бы так и написать. Всего семь слов и вопросительный знак в конце, но Чимин не может заставить себя. Он боится ответа на этот вопрос. Боится узнать, что Намджун делает всё это лишь из сострадания к сирым и убогим. И опять же, а что он сам хочет от Намджуна услышать? Чимин отсылает сообщение, молясь всем богам, чтобы мужчина не отвечал: весь этот диалог уже ощущается как прогулка по тонкому льду. Чимин почти слышит треск под ногами… Он закрывает глаза откидывает телефон куда-то в сторону подушки, не в силах больше держать его в руках. И чуть не давится воздухом, когда мобильник снова начинает вибрировать. Долго. Это не сообщение. Это звонок. Чимин медленно тянется за телефоном. В груди поднимается паника, а в голове тут же не остаётся ни единой мысли. Он закусывает губу, чувствуя подкатывающую тошноту. К моменту, когда он разворачивает телефон к себе экраном, тот уже перестаёт вибрировать. Вот только во «Входящих» написано не «Босс». Там написано «Мингю», и Чимин не уверен, что это лучше. Чимин не перезванивает; в растерянности он совсем теряет чувство времени и просто тупо пялится в экран, размышляя, а не выключить ли ему телефон. Однако тот начинает звонить снова. Мингю не сдаётся. Чимин берёт трубку: он точно сойдёт с ума, если ещё и этот разговор будет висеть над ним дамокловым мечом. В горле пересыхает, когда Мингю зовёт его по имени. Когда-то это делало Чимина счастливым. Когда-то от звука его голоса в животе поднимались бабочки, но сейчас он ощущается как невыносимая ноша. [Чимин, я знаю, что ты просил дать тебе время, но я просто хочу сказать... мне очень жаль. Я был неправ. Извини, я не должен был так срываться.] Чимин не знает, что ответить на это. Впервые кто-то из его парней просит у него прощения. Он должен быть рад, ведь Мингю пытается всё наладить, но только этот его шаг ни капельки не делает ситуацию легче. — Мингю… я не… — начинает было он, но его прерывает отчаянный голос Мингю из трубки. [Мы можем поговорить? Лично?]***
Ночь пятницы. Намджун выжат как лимон к моменту, когда паркуется рядом с домом. Идея поставить себе в расписание на два дня максимальное количество встреч почти без каких-либо перерывов больше не кажется удачным решением. Время на поездку в Пусан и так было нелегко выкроить, и теперь организм ощущает все последствия. Лифт, поднимающий его в квартиру, сегодня едет будто особенно медленно, словно нехотя сменяя красные цифры этажей на дисплее. Затем раздаётся знакомый «цзинь», и Намджун выходит в коридор, уже мысленно представляя, как долго-долго будет мыться в душе, прежде чем завалится спать. Перед его дверью стоит Вонхо. Намджун невольно задаётся вопросом, а не пропустил ли он какое-то важное сообщение: вполне мог на самом-то деле, ведь телефон у него сейчас где-то глубоко в сумке, а не как обычно, в кармане брюк. Но что ещё более интересно, так это почему Вонхо ждёт снаружи — пароль он знает, мог бы расположиться покомфортнее. — Вонхо. — Привет, — кивает Вонхо, подпирая спиной его дверь. — А ты чего в коридоре стоишь? Давно? — Нет. Я так и думал, что ты вот-вот вернёшься. — Ты мне писал? Прости, не проверял телефон, — извиняется Намджун, параллельно по виду пытаясь определить, врёт Вонхо или нет. В коридоре, где они стоят сейчас, довольно прохладно, несмотря на теплоизоляцию. — Ага, я понял, что ты за рулём. — Внутрь зайдёшь? — спрашивает Намджун, вводя пароль от квартиры. Раздаётся тихий звук вращения замка, затем писк, и дверь открывается. Намджун толкает её и терпеливо ждёт ответа. — …Ненадолго, — поколебавшись, говорит Вонхо, и Намджун замечает толику грусти в его глазах. Они проходят в квартиру, и Намджун закрывает дверь. Больше никто не произносит ни слова, пока они оба не оказываются на диване в гостиной. — Что-то случилось? — мягко уточняет Намджун, когда Вонхо так и не прерывает молчание. Его явно что-то гложет; Намджуну знакомо это выражение. Он невольно начинает беспокоиться. Вонхо нервно ёрзает, вмиг будто растеряв всю свою уверенность. — Нам нужно поговорить. — …что такое? — Завтра Чимин едет со своим парнем в поездку с ночёвкой, — начинает Вонхо, и Намджуна удивляет скорее не то, что мужчина об этом знает, а то, что он выбрал именно эту тему для разговора. В чём дело? Намджун не отвечает, молчаливо ожидая от Вонхо пояснений. Зачем им вообще обсуждать чёртову поездку Чимина с ночёвкой, о которой Намджуну в принципе хотелось бы забыть? Звучит так, будто у Чимина с Мингю всё наладилось. Это не те новости, которые Намджун предпочёл бы слышать. — И? — нахмурившись, спрашивает Вонхо, тем самым заставая владельца бара врасплох. — Что «и»? Вонхо смотрит на него с тем выражением, после которого Намджун никогда не мог ему врать. Намджун изо всех сил старается сохранять спокойствие на лице, но очень скоро сдаётся. Кого он пытается обмануть? Вонхо видит его насквозь. С лёгкостью читает все чувства и эмоции Намджуна даже раньше, чем тот сам их осознаёт. Намджун одновременно и любит его за это, и ненавидит. — Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, — горячо выпаливает Намджун, внезапно ощущая облегчение. Наконец он может открыто поговорить о своих чувствах с кем-то, кроме собственного больного воображения. Пусть даже и с бывшим, которого он искренне любил ещё каких-то пару лет назад. — Мне можешь ничего не объяснять, — спокойно отвечает Вонхо. Намджун зарывается пальцами в собственные волосы. — Вонхо, меня всё устраивает, — помедлив, говорит Намджун, зная, что его поймут и без лишних слов. Вонхо серьёзно смотрит на него: от неуверенности не осталось и следа. Намджун отводит взгляд, не желая видеть вину в чужих глазах. Не желая, чтобы Вонхо в принципе чувствовал вину за то, кем они были и кем стали сейчас. — Намджун. Ты сам на себя не похож, — продолжает Вонхо, когда молчание начинает затягиваться. Слова отдаются болью в душе, но Намджун не подаёт вида. Он знает, на что намекает Вонхо. Вонхо точно слышал про его многочисленные интрижки, но явно не пытается пристыдить его, подняв эту тему. Намджун сильно изменился с тех пор, как они были вместе. Он и сам не в восторге от того, в кого превратился... Глупо ожидать от Вонхо одобрения. — Он тебе подходит, — заявляет мужчина прежде, чем Намджун успевает собраться с мыслями для ответа. И сначала Намджун рад, что может ничего не объяснять, но затем до него доходит услышанное. Он резко поднимает голову. — …что? — Он тебе подходит, Джуни, — повторяет Вонхо, и Намджун тут же понимает. Да, его тоже долго преследовало это ощущение. Чимин идеально ему подходит. Чимин хороший. Слишком хороший. В том-то и проблема. — И ты вот так просто его отпустишь? — Как ты… — Все уже в курсе. Догадаться не так уж и сложно. Намджун лишается дара речи на несколько мгновений. Он покривит душой, если скажет, что не знал. Вопрос в том, почему именно Вонхо пришёл дать ему волшебного пинка, чтобы заставить бороться за свою любовь. Остальные — это одно. Но Вонхо — совершенно другое дело. Они с Вонхо некогда были вместе. Вонхо любил его. Наверняка и сейчас любит. — …Вонхо. Я правда очень хочу понять, зачем ты всё это мне говоришь, но не могу. Намджун знает: Вонхо догадается, что он имеет в виду. Вонхо моргает несколько раз, а затем его губы растягиваются в полуулыбке. Глаза же не улыбаются. Взгляд у него потухший, прямо как в тот день, когда ему было велено уехать в Лондон. В глазах у Вонхо — смирение. Он принял свою судьбу. У Намджуна вскипает кровь каждый раз, как он думает об этом. Вонхо выглядит так, словно жизнь снова не оставляет ему выбора, и Намджун в очередной раз ощущает злость. Да, он уже не любит Вонхо, но всё ещё желает ему счастья. Следующая фраза заставляет Намджуна хрипло выдохнуть. — Я говорю это потому, что ты вот-вот совершишь ту же ошибку. Слова причиняют почти физическую боль. — Я не могу позволить тебе этого. Вонхо наклоняется вперёд и целомудренно, почти невесомо целует его. Голову тут же заполняют воспоминания. Как они раньше целовались. Как просыпались в объятиях друг друга. Как Намджун любил обводить пальцами маленькую тату на бедре Вонхо, когда тот спал у него под боком. Как страстно они отдавались друг другу. А затем Намджун осознаёт, что в груди легко. Раньше сердце отдавалось болью при одной только мысли о Вонхо. При любом его упоминании. Кадры их совместной жизни безостановочно проносились перед глазами, мешали спать ночами. Сейчас же ничего этого нет. Воспоминания, словно пожелтевшие страницы старого фотоальбома, наполняют душу лишь теплом и радостью. — Намджун-а, — отстранившись, начинает Вонхо. — Я тоже по тебе скучал, но нам обоим пора двигаться дальше. Ты наконец нашёл для себя правильного человека. Не такого труса, как я. — Не говори так. — Всё в порядке, — заверяет его Вонхо, и в его улыбку почти можно поверить. — Хватит. У тебя почти не осталось времени.***
Скучная серая дверь, почему-то отливающая синевой. Заметный скол в правом нижнем углу. Несколько кусочков скотча, прилепленных на уровне глаз — свидетельство о бесчисленных сорванных рекламках и флаерах. А за дверью Чимин. Если он дома. Чем он сейчас занят? Спит? Он один или вместе с Мингю? Мыслей настолько много, что Намджуну хочется развернуться и позорно сбежать. Намджун не помнит, когда в последний раз ощущал себя так. Не влюблённым, встревоженным и взволнованным одновременно, а… Когда в последний раз он ощущал себя таким бессильным? Он обещал, что больше не позволит разбить себе сердце. Молчаливая влюблённость без надежды на ответ — его осознанный выбор. Спустя дни, недели, месяцы или даже года она бы сошла на нет, и жизнь его снова бы стала бессмысленной, как и раньше. Возможно, это не принесло бы ему счастья, но он хотя бы избавился от того жалкого состояния, в которое его загнали эти любовные муки. Намджун держал своё обещание с тех самых пор, как Вонхо бросил его. И где он сейчас? Стоит напротив старой, потрёпанной двери, по цвету едва ли отличающейся от стены рядом. А за дверью человек, одного слова которого достаточно, чтобы разрушить Намджуна до основания. Человек, у которого слишком много над Намджуном власти. Который смог выманить настоящего Ким Намджуна из его прочного панциря. Напомнил Намджуну, каков он на самом деле. «Я говорю это потому, что ты вот-вот совершишь ту же ошибку». «Я не могу позволить тебе этого». Слова Вонхо звенят в ушах. А вдруг именно это — ошибка? Вдруг он собственными руками разрушит то немногое, что у них уже есть с Чимином? Вдруг Чимин сбежит, исчезнет из его жизни? Ведь для Чимина он в первую очередь тот, кто должен был обучать его искусству соблазнения. Все ведь видят его именно так. Человеком, предпочитающим разовые интрижки. С чего бы верящему в настоящую любовь Чимину захотеть быть рядом с таким, как Намджун? Обстоятельства играют против него, и тем не менее Намджун стучит в дверь. Ответы на все его вопросы находятся по ту сторону. Намджун не может дышать. Внутри всё звенит, в груди колотится сердце, в голове стучит кровь, в горле встал ком, и даже пальцы слегка покалывает. Он вот-вот сделает худший выбор в жизни. Секунды тянутся так медленно, что ощущаются как часы, это пытка. Сожаления и тревожность готовы сожрать его с головой. Намджун слышит мягкое: «Кто там?» — этот голос неизменно делал Намджуна полнейшим дураком и одновременно заставлял снова обрести давно потерянную надежду. Намджун слышит шаги. Ещё немного и Чимин подойдёт достаточно близко, чтобы заглянуть в глазок и узнать, кто стоит снаружи. Ещё есть время сбежать. Но Намджун не сбегает. Не может. Ноги будто приросли к полу. Он принимает свою судьбу. Дверь открывается. На пороге стоит Чимин. Растрёпанный, в заношенной, выцветшей футболке и такого же плачевного вида спортивках. И тем не менее у Намджуна сразу перехватывает дыхание. Он медленно моргает, не в силах вымолвить ни слова или отвести взгляд. В глазах Чимина удивление, а на губах — лёгкая улыбка, призванная скрыть недоумение. Намджун шёл к нему, готовясь впервые за долгое время быть полностью честным. Он был готов объясниться. Убедить Чимина в своей искренности. Рассказать, как ему было тяжело. Но сейчас всё это будто потеряло смысл. Чимин стоит прямо перед ним, и Намджун решает рискнуть. Пути назад нет. Всё или ничего. Он делает шаг вперёд, ощущая себя акробатом, идущим по канату. Сердце колотится так бешено, что отдаётся болью в рёбрах. Ещё один шаг, сокращающий расстояние между ними. Намджун медленно протягивает руку, давая Чимину возможность отстраниться, но тот остаётся на месте, смотря ему прямо в глаза. Последний рубеж сломлен. Намджун больше не может ждать. Он отчаянно обхватывает ладонями Чиминово лицо и прижимается губами к его губам, вкладывая в поцелуй молчаливую мольбу: «Не отпускай меня больше».