Жить прошлым или будущим?

— Луи? — удивляется Вальт. Он совсем не ожидал опять его увидеть, ещё и в такое время. — Нет, блять, Дедушка Мороз, — отвечает ему преподаватель истории. Хотя как раз на преподавателя он в таком состояние не слишком то похож. — Ты опять выпил? — Совсееем немного, — машет Ширасаги бутылкой вина перед лицом, где уже нет и половины содержимого, но что-то подсказывает Вальту, что это, скорее всего, уже вторая или возможно даже третья по счёту бутылка, потому что раньше его коллега так быстро не пьянел. — Ага, я вижу, как совсем немного, — хмыкнул он, выделяя последние слова. Музыкант выключает свет в кабинете, выходит, закрывая за собой дверь на ключ и спрашивает у коллеги: — И что дальше? Куда идём? На то место, что и вчера? — О, ты не оставишь меня одного, — радуется Луи. Ты меня не оставил тогда, как я могу оставить тебя сейчас? — думает Аой. — Домой я, кажется, уже точно не попаду, — вздыхает Вальт, помогая Ширасаги опереться на него. — Опять. — А тебя кто-то ждёт? Жена? Девушка? Собака? Ох, извиняюсь. Муж? Парень? — Никто, — горько улыбается Вальт. — Абсолютно никто. Даже рыбок нету. — Вот как… идём на крышу нашей школы, — вдруг ответил он на вопрос, что Аой задавал ранее. — И ключи не забудь на вахту сдать, — добавил Ширасаги. Спустя минут пятнадцать точно, они под неравномерные шаги и тихое бурчания музыканта забираются на крышу. Там, в дальнем уголке, закрытом от лишних глаз стеной, был разложен плед. Это место, украшенное цветами и освещаемое небольшим фонарями, создавало приятную атмосферу. — Откуда здесь всё это? — спустя минуты шока спросил музыкант. В его голову лезли всякие совсем ненужные мысли, так что он решил прояснить ситуацию до того, как она наберёт оборотов. — Да это ученики, — махнул рукой Ширасаги. — Ты садись давай, чего стоишь, как неродной. Вальт садится осторожно, а потом неуверенно тянет руку к бутылке. Вчера они уже пили с одного горла, но почему-то только сегодня этот факт вгоняет его в краску. Однако, ослушавшись голоса разума, Аой берёт и делает сразу несколько больших глотков. И чувствует как вино растекается и согревает его тело. — Для тебя это странно? — спрашивает Луи, а потом уточняет: — Не ночевать дома несколько дней подряд? — Если его можно таковым считать, — горько усмехнулся музыкант. — Как и ты, я приезжий, и раньше жил в общежитии, а потом нашёл маленькую квартиру. Ты даже представить себе не можешь, как там было тесно. — Почему не могу? Я некий период тоже жил в подобной, где туалет и ванная вместе и лишний шаг не сделаешь, в кухне поместились только холодильник, газовая плита, умывальник и небольшой столик, а в комнате — кровать, стол и шкаф. Единственное, что радовало — это вид из окна на цветущий парк по одну сторону и красивую улицу с другой. — Надо же, — хмыкнул Аой, — у меня так же было, я ещё даже помню дурацкие обои в цветочек в коридоре. — Да? И у меня. Такие противные, розовые. — Ага, а с потолка постоянно штукатурка сыпалась, когда двери открывались или закрывались, — добавил Вальт. — Подожди-ка… — Хочешь сказать… — Почему у меня складывается впечатление, что мы говорим об одном и том же месте? — уставился Ширасаги на коллегу. — Улица Райская Яблоня? — Дом 26? — спросил Луи. — Квартира 61? — уточнил Вальт — Да не может быть… — выдохнул историк. — У нас оказывается намного больше общего, чем я думал, — начал посмеиватся он. Хоть на чистом воздухе Ширасаги протерезвел немного, однако алкоголь в нём все ещё был. Вальт тоже начал смеятся. И они вместе уже начали хохотать во весь голос. Странное веселье ударило им в голову. Хотелось не просто смеяться, а ржать во всё горло. Хотелось нахулиганить, как маленькие мальчишки. А если хочется, то почему нет? Нет, Вальт, не время. О чем ты вообще думаешь? Успокоившись, они допили вместе бутылку. Аой вдруг положил голову на плечо Ширасаги. — А за стенкой у меня были такие противные соседи. Каждый вечер пели. И всё бы ничего, но они так фальшивили, что меня всего трясло. Нет, чесно. Чего ты смеёшься? — Трудно с тобой жить, наверное, — хохотал опять Ширасаги. — Даже петь нельзя. — Почему, можно. Но не фальшивить же так конкретно. Однажды я не выдержал, взял качалку и пошёл к ним. — Ты? С качалкой? — перебил его Луи, задыхаясь от смеха. — А что? Они меня конкретно достали. Так вот, — сделал театральную паузу музыкант. — Я пошёл к ним, — он помог историку вновь сесть нормально, потому что тот аж упал от смеха. — Позвонил в дверь, и спустя время мне открыли, — Луи внимательно слушает, но после следующей фразы Аоя снова срывается смехом. — Всё что я придумал в тот момент — это попросить соль. По-соседски, — и сам смеётся Вальт. — Ну а пол года назад нашёл вариант получше и переехал туда, где сейчас и остановился. Я живу на последнем этаже, — продолжал рассказывать музыкант. — И там видно звезды… — Здесь тоже видно, смотри, — приблизился Луи к Вальту. — Вон видишь, Большая Медведица. А вон там Сириус - слева, созвездие Ориона и Тельца - справа.

Огни небес, тот серебристый свет, Что мы зовем мерцаньем звезд небесных, Порою только неугасший след Уже давно померкнувших планет, Светил, давно забытых и безвестных. Та красота, что мир стремит вперед, Есть тоже след былого. Без возврата Сгорим и мы, свершая в свой черед Обычный путь, но долго не умрет Жизнь, что горела в нас когда-то.*

— Никогда в них не разбирался, не понимаю их и сейчас, — тихо говорит Вальт, смотря на лицо Ширасаги. Он точно сделает сейчас какую-то глупость, потому что так залипать на бледную кожу, аметистовые глаза, что под луной отдают непривычным оттенком, и просто наслаждаться полушёпотом мужчины, очень красивого мужчины, с которым знаком от сили неделю — это ненормально. Ненормально хотеть просто слушать его голос, не вникая в то, что он рассказывает. Ненормально, хотеть поцеловать его губы, его всего расцеловать. И совсем ненормально хотеть его после стольких лет влюбленности в Шу. Аой не решается сделать ничего из того, что только что вихрем пронеслось в его голове. Он не хочет, чтобы Ширасаги посчитал его ветряным человеком. Ему и не приходится. *** — Шу, давай поговорим. — О чём? — лениво растягивает гласные пепельноволосый и тянется к пачке на тумбочке, затем вытягивает одну сигарету и прикуривает. — Шу, оставь. Или дай мне, — говорит Кристина. — Но с твоими легкими… — хмурится Куренай. — Давай мне, — продолжила настаивать девушка. — Ладно. Понял, — Куренай тушит сигарету и оборачивается к девушке. — Мы так дано не выбрались никуда вместе, может сходим, например, в то кафе над речкой, где проходило наше первое свидание? — Может, — кратко отвечает пепельноволосый, выкладывая дорожку поцелуев по шее девушки. — Шу, угомонись, — хихикает она. — Подожди, — начала она отпихивать его от себя. — Ну почему ты такой? — Какой? — прищуривается Шу, хитро ухмыляясь. — Ненасытный. — А тебе не нравится? — спрашивает он, продолжая шарить руками по её телу. — А ты как думаешь? — отвечает она, охотно принимая его ласку. *** — Алло, здрастуйте — Добрый вечер, Дайго. Вы что-то хотели? — Да, хотел забрать свою работу. — Зачем? — Я передумал её публиковать. — Простите, но слишком поздно. Она уже печатается и завтра будет в журнале. — Что?! Нет! Отмените приказ, давайте я заплачу… — А вы уверенны, что сможете оплатить несколько тысяч журналов? Простите, но уже ничего не изменить. До свидания. — До свидания...