Антиниколь

Лагерь поджидал утро за чередой колючей проволоки, посреди каменистой степи, соседствуя с давно облетевшим октябрьским лесом. Серый и одинокий, хоронил за толстыми железо-бетонными стенами не одну сломанную судьбу. Шики перевел взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам: полосу асфальта рассекали две бронированные военные машины. — Будем стрелять по ним? — спросил рядом в рацию какой-то солдат. Из трубки ответили, что начальство запрещает отклонения от плана. Шики поморщился, скрестив руки на груди. Эти слабые, жалкие люди вокруг пресмыкались перед вышестоящими, как шавки исполняли любой их приказ. Приказы отца. А самым мерзким было то, что и он от них не отличался… Кого придется убивать на этот раз? Кажется, жертв экспериментов. Таких же, как он сам. Шики усмехнулся. Что ж, так даже лучше. Подобным выродкам лучше умереть, не успев замарать душу грехами. Его же собственная душа давно черна как ночь, через которую они пробирались к вражескому лагерю. Он шел впереди отряда, перескакивая с кочки на кочку в районах болот, миновал обрывы, бесшумно скользил между деревьями. Оставив позади себя лес, солдаты перебежали к скалистому пролеску и скрылись за горными валунами. Говорят, здесь когда-то бурлила река… Но после атомных ударов во время третьей мировой природа омертвела и вовсе утратила свой прежний облик. А вместе с ней стали серыми и ограниченные, хищные люди, цепляющиеся за свою жалкую жизнь без оглядки на отсутствие в ней какого-то смысла. Ими управляли инстинкты, деньги, жажда наживы, хотя они могли бы жить для кого-то. А еще лучше, за кого-то умереть… Шики почти с уважением убивал тех, кто отдавал драгоценную жизнь добровольно. Когда брызги крови окропляли их зачастую спокойные лица, Шики жалел, что не видит их глаз. Они закрывались, лишая убийцу возможности заглянуть в душу жертвы. А в таких душах не было страха… Шики разрезал плоть катаной, будто желая увидеть по-настоящему дерзкое сердце. Но клинок лишь распарывал сочные органы, выпуская из них багровые липкие струи, и Шики не находил то, что искал. — 6:17. Через 2 минуты начинаем… Шики медленно обернулся на суетливо шепчущий голос. Вышколенный, совсем еще зеленый солдат с готовностью застегивал перед боем воротничок униформы, проверял автомат и пояс с припрятанными в нем ножами. От волнения на скулах появился румянец. — Тебе нравится то, что ты сейчас видишь? Солдат вздрогнул и непонимающе посмотрел на брюнета. Встретив пронзительный взгляд алых глаз, парень побледнел и перевел взгляд на часы. Еще минута. — Наверное, нет… Неинтересно видеть таких же, как ты, трусливых гиен перед смертью… — Шики растянул губы в улыбке, и парень затрясся от необъяснимого холода. — Ведь тебя сегодня точно убьют. Грянул взрыв, окрасивший бледное утро в грязно-оранжевые тона. Шики оторвал взгляд от обезображенного страхом лица, и посмотрел в сторону лагеря. Земля по периметру разрывалась под зарядами минометов, горстями влетала вверх — наконец, взрывчатка достигла и здания. — 6:19! Вперед! — скомандовал командир группы. — Сугуро, Асаи, прикроете нас… Шики сделал глубокий вздох и положил руку на рукоятку катаны. На нем была та же униформа, что и на остальных, но было сложно даже представить, насколько он от остальных отличался. Другие уже бежали на равнину через пролесок, выскакивая по одному из-за прикрытий, будто сами приглашали себя убивать. «Всех расстрелять со стен — это же элементарно… Неужели CFC сами пригласили нас на рукопашный бой?». Шики извлек меч из ножен, любуясь острым смертоносным клинком. «Плевать. Я пришел сюда ради одного человека. Только мне этот Николь по зубам». Усмехнувшись отсутствию страха в давно мертвом сердце, он спокойно направился к лагерю, не слыша ни криков, ни окружающих взрывов. — Подъем, подъем, быстро!! — вслед за ревом охранника хрипела сирена, бросая на камеры кроваво-красные отблески. — Кейске, началось… — тихо проговорил Акира, глядя в огромные глаза мальчика. Тот кивнул в полутьме, глубоко и часто дыша. — Подъем, сукины дети! Что я сказал!! — все решетки раздвинулись с одним общим лязгом. Дети вскочили с кроватей и, перепуганные, выбежали в коридор, даже слабые, еще сгорающие в лихорадочном бреду, выползли наружу. Тут же их заставили встать друг за другом и с криками погнали на выход. В общей суматохе, пестрящей испуганными лицами и миганием красной хрипящей сирены, Акира попытался заглянуть вперед толпы, вытянув шею — и увидел среди номеров МК Юки. Тот бежал среди других, подпрыгивая и оглядываясь. Встретившись взглядами, они кивнули друг другу, и уже с большей уверенностью понеслись к неизвестности. Мотоми бросился из помещения, намереваясь обогнать Гуидо и попасть в диспетчерскую первым. Как он и думал, там уже находился один из прислужников итальянца. Заметив запыхавшегося доктора в дверях, смуглый молодой человек ухмыльнулся: — Извиняй, парень… Но ты опоздал. Не дав нажать на клавиатуру, Мотоми кинулся на него и ударил в челюсть. От простого врача такой скорости ждать не приходилось, и резкий удар достиг цели. Опешив на мгновение, Киривар тяжело мотнул головой и сплюнул кровь. — Нарываешься… — Ты не откроешь дверь, мразь! Компьютер вдруг запищал: оба перевели взгляд на экран, который отображал картину с внешних камер наблюдения. Изображение машин сменили шумы, и снова показались машины. Раздались глухие отдаленные взрывы. «То, о чем говорила Эмма» — подумал Мотоми. Тут же он получил удар в живот. — Мне было приказано тебя не трогать, но не могу не вернуть должок… — Киривар разминал запястье круговыми движениями, пока врач задыхался, согнувшись. — Я не в курсе, что сейчас там происходит, но знаешь… Тем, кто в машине, может не поздоровиться. Думаю, ты уже не против их впустить. Мотоми поднял голову: рука парня отбивала что-то на клавиатуре, и на дисплее он увидел открывшиеся ворота. «Тогда хотя бы успеть встретить их… Стоянка находится под землей» — лихорадочно думал врач, выбегая в пронизанный красным светом коридор. Едва он достиг лестничного пролета, ведущего на нижний уровень, его сбила толпа детей, которых гнали наверх, к выходу, на построение. Сплошной поток номеров, зеленой формы, детских ног… Он выругался в голос, когда его смело к боковой стене, отрезая путь на этаж ниже. Обогнув детей, он подбежал к лифту: судорожно нажал кнопку вызова и стал ждать. «Эмма говорила, что Гуидо даст детям сбежать. Шантажом он заставляет помогать ему с этим… Но почему мне должно быть невыгодно, если дети сбегут? Нет-нет, у него есть еще планы... Сейчас Сейширо ответит на нападение Nikkoren новорощенной армией — потому что так Гуидо прикажет. Сам же Сейширо выпустит на поле Николя… И, конечно, своих солдат, чтобы отстреливали дезертиров. Значит, детям будет некуда метнуться… Эмма просила взять ситуацию в свои руки, не дать им уйти, но этот ублюдок будет диктовать свои правила…» Мысли проносились в голове в ритм бегущей толпе — с шумом, звенящим лихорадочным возбуждением. Прошло полминуты, прежде чем двери лифта раздвинулись, но тут же откуда-то сзади его окликнул знакомый голос. — Мотоми, дорогой! — Изуми! Он обернулся, и замер на месте с холодеющим сердцем. Возле испуганной молодой женщины, держащей в руках какой-то блестящий сверток, и мальчишки, с любопытством озирающегося по сторонам, стоял Гуидо с прислужниками. Резко наставив пистолет на голову девушки, блондин холодно проговорил: — С днем рождения, доктор. — В одну шеренгу, выстроиться по порядковым номерам! — Накамура бежал и командовал, наскоро надевая военную форму. Детей собрали в закрытом с четырех сторон высокими стенами «загоне». Небо было открыто для взора, многие смотрели вверх, пытаясь определить время. Здесь, вне лагеря, уже отчетливо был слышен грохот снарядов. — Вам предстоит сразиться с настоящим врагом. Сейчас на поле боя… — Но у них же наверняка есть оружие! — крикнул кто-то, и по толпе разом прошла волна жалобных переговоров. — Не поддаваться панике! Я сам не понимаю, в чем необходимость вашей вылазки, но я пойду с вами! — Накамура с трудом подбирал слова, оглядывая встревоженных, белых как мел ребят — некоторых болезненных, некоторых довольно крепких, но все они еще были детьми. «Война? Какие из них солдаты!» — не понимал он, выслушивая минутой ранее приказ Сейширо о срочном сборе и отпоре врагу. — Смирно! Слабые, шаг вперед! — громко скомандовал другой голос. Все разом обернулись: на плац вышел подполковник в идеально выглаженной военной форме и фуражке, за ним следовали Мотоми и Гуидо. — Я что, неясно выразился?! В две шеренги строй-сь! Встрепенувшись, слабые выполнили команду. Кейске встал прямо перед Акирой. — Закатайте рукав на правой руке, Мотоми-сан сейчас даст вам лекарство. Лица слабых одновременно вытянулись в беззвучном протесте. Опять переживать этот ад? Ради чего?! — Не лучше, если наркотик дадут и сильным? — попытался уговорить Гуидо военного. — Молчать. — железный голос Сейширо кромсал воздух. — Сражаться пойдут только слабые. Едва он произнес это, два ряда детей всколыхнул тихий ропот. Ощутив себя пушечным мясом, слабые с завистью оглянулись на сильных, остающихся в лагере, защищенном от вражеских пуль. Только два мальчика из противоположных групп смотрели друг на друга с горечью и непониманием. — Акира, но как же… — прошептал Кейске, ища ответа в растерянном лице друга. Тот сглотнул и тихо проговорил, побледнев: — Значит, сбежишь без меня. И других прихвати… Особенно Кау. — Акира, я без тебя… — Был дан приказ, выполнять!! Ярость военного клокотала над затравленными детьми, заставляя их поднимать рукава и вытягивать руки в ожидании новой боли. — Ты вколешь двойную дозу… — произнес Гуидо возле самого уха Мотоми. — Но… — Напомнить, в каком ты у нас положении? Врач стиснул зубы и достал большой шприц, чтобы втянуть в два раза больше наркотика. «У них вены не выдержат» — судорожно стучала в голове мысль, но выбирать не приходилось. Его семью, приставив пистолеты к спинам, провели в кабинет чертового итальянца, и два прислужника сейчас сидели и лишь ждали его сигнала, чтобы спустить курок. — Больно же… — простонал очередной слабый. — Быстрее! — рявкнул Сейширо, посмотрев на часы. Уже 6:28, а Эммы с Николем все нет. Гуидо волновался, подчитывая время. «Почему же так рано? Они что, меня предали? Ударить раньше на четыре часа… Это же правда война!». Синхронно с этой же мыслью раздался новый, еще более громкий, чем прежние, взрыв, и пол под ногами ощутимо затрясся. — Надо вызвать подкрепление! — Накамура прищурил глаза, спасаясь от посыпавшейся откуда-то пыли. — Отставить! Об этой лаборатории никто не должен узнать! «Трясется за свою репутацию, сволочь…» — Акира до боли сжал кулаки. — «Совсем не боится подопытных крыс?!». — Этому наркотика не давать! — опомнился блондин, подбегая к МК-139. Мотоми застыл с занесенным над веной шприцом. Кау, бледный, дрожащий, побледнел еще больше, когда к нему приблизился Гуидо. — Выведите его из строя… — суетливо зашептал мужчина, подталкивая мальчика по плечу. — Господи, давай, выходи уже сам… Все молча оглянусь на главнокомандующего, ожидая чего-то. Это было неправильно, этот Сейширо не даст извращенцу творить произвол… Глаза Акиры горели, умоляя оставить Кау в строю. Ведь это мог быть единственный шанс сбежать… Сейширо промолчал, отвернувшись. Под рокот автоматов Кау зашлепал голыми ногами по ледяному бетону плаца. Все заметили, что мальчик не успел утром обуться, и разом поежились. Акира выдохнул ртом: в морозный прозрачный воздух вырвались клубы пара. — Все готово… — Мотоми отошел от последнего больного. Сейширо кивнул. 6:35. — Выступаем! Слабые, следуйте за Накамурой-саном. Сильные остаются здесь. И, да… — железной угрозой прозвучал голос военного. — За дезертирство каждый будет расстрелян. — Кругом, за мной! — скомандовал наставник и направился к выходу. Толпа двинулась следом, Кейске вынужденно зашагал вместе с ней. Судорожно оглянувшись, он встретился с тоскливыми голубыми глазами Акиры. «Давай двигай!» — окрикнул кто-то. Кейске споткнулся и побежал с остальными. «Что, без дружка уже никак?» — спросил из-за спины тот же голос. Мальчик покосился назад — это спрашивал Тойя, который смешал номера, встав не по порядку. Их уже гнали по коридору, наращивая темп: температура повышалась, и с каждым шагом в крови знакомо и страшно начинал закипать наркотик. «Чувствуешь, да?» — измученно улыбнулся МК-132. Кейске сжался от этого голоса. «Нехило тебя тогда потрепали, а, неженка? Но знаешь…» — они достигли последних ворот, за которыми ожидали враги. «На этот раз все будет гораздо хуже». Шики первым заметил детей, огибающих его отряд слева. Они появились будто бы из ниоткуда, и с нечеловеческой скоростью преодолевали разделявшее их и врага расстояние. — Огонь!! — завопил командир, и автоматы нацелились на подопытных. Зачастила пулеметная очередь, несколько детей упали на землю в крови — и только тогда с полуразрушенных стен лагеря в помощь слабым посыпался ответный шквал автоматов. И те, и другие солдаты кинулись к лесу и скалам, прячась от смертоносного дождя пуль. — Накамура-сан, что нам делать? — запыхавшись, жалобно спросил какой-то слабый. Военный и сам ничего не понимал. Сейширо приказал оставить огнестрельное оружие в лагере, поэтому сейчас они, как идиоты, ждали погоды, перепрятавшись за деревьями. — Вперед, вперед! — раздались крики, и отряд Шики хлынул к дыре, оставив прикрытия. — Не дать им пройти! — заорал Накамура, бросаясь наперерез солдатам. Не успели те опомниться, как разъяренные слабые на грани безумства вцепились в их автоматы и с рычанием стали вырывать их из рук. «Они такие же…» — подумал Шики, наблюдая, как оседает под напором блондинистого парня с номером 132 тот самый трусливый мальчишка, с которым он говорил утром. Шики удовлетворенно всматривался в алчные, горящие ненавистью глаза нумерованного, сдавливающего горло хрипящему солдату, и неторопливо подошел ближе, чтобы увидеть картину смерти во всей красоте. С коротким хрустом шея сломалась, и голова обвисла вдоль тела. — Ты победил, шавка. — констатировал Шики с усмешкой. Тойя медленно повернулся и зашипел: — А, так ты у них главный?.. — он уже приготовился атаковать, но его сшиб с ног какой-то солдат. Чужой нож вонзился в мягкую плоть — Тойя глухо вскрикнул от пронзительной боли. Из последних сил он ударил нападавшего по голове, тот потерял сознание. Тут же мальчик заметил, что на одного из слабых накинулось сразу двое солдат. «Твари!! Пустите его!». Тяжелое раненое тело не слушалось. Опираясь на руки, Тойя попытался подняться, но снова рухнул на серую землю. Мимо его лица прошагали солдатские сапоги, проплыл серебристый кончик катаны. Не удостоив слабого даже взглядом, Шики пошел дальше, вглубь лагеря, ища предначертанного только ему соперника. «Ненавижу…» — всхлипнул, как маленький, мальчик, и провалился в глубокую тьму. «Тойю убили?! Уже?» — Кейске едва успел оторвать взгляд от номера на далеком окровавленном теле, когда на него с воплем замахнулся прикладом автомата какой-то солдат. Руки автоматически схватили оружие наперевес. Приятная дрожь в мышцах, по которым разливалась горячая сила — мальчик с легкостью отбросил противника в сторону. Пока тот оправлялся, Кейске кинулся в лагерь с другими солдатами. «Надо просигналить Акире, вдруг удастся сбежать…». Нырнув в провал ворот, он сразу увидел, как бушует пожар внутри лагеря. Растерявшись, Кейске оглядывался на горящие стропила построек вокруг. «Где сейчас могут быть сильные?». Без Акиры принимать решения было так сложно! Его оглушил удар по голове сзади. Качнувшись, мальчик упал на колени, в ушах зазвенело. «Неужели конец?». Тут же за первым последовал и второй удар, мощный, в предплечье. Сквозь пелену до него донеслись рваные крики, с которыми солдат его избивал. Третий, в голову, снова… И вместе с ним в мозг ударил наркотик. С тихим рычанием Кейске поднялся, сжимая в кулаки руки, терпя ослабевающие удары испуганного солдата. Что-то заполнило его до краев — тучное, неощутимое, но вот-вот готовое разорвать тело… Кейске с воплем обернулся и схватил противника за руки. Одна из них держала автомат с пустым багажом… Ее он оторвал первой, и следом, сразу же, рванул в сторону и вторую. Потоками хлестнула кровь, чужое лицо исказилось от чудовищной боли. Ненависть продолжала заполнять изнутри… Бурлящий жар в венах: и ненависть, злоба… Тяжело дыша, Кейске с размаха вонзил руку в живот врага. Секунда: мокрая, склизкая внутри жаркого тела — и он дернул ее на себя. Вместе с воплем, разрезавшим воздух, наружу вырвалась связка розоватых кишок, зацепившись за пальцы. Лицо слабого окропилось багровыми сгустками. И только когда возле его ног упал изувеченный, разодранный труп, сознание прояснилось. Кровь. Много крови. Кейске взглянул на свои руки — они были по локоть в крови. Тут же их охватила дрожь, истерика сдавила горло удавкой. Изуродованное тело зияло перед ним чернотой распоротого живота. От поблескивающих внутренностей в воздух мягко поднимался пар. «Это что, я сделал?». — Кейске! — его схватил кто-то сзади и повернул на себя. — Кейске, ты ранен?? Взволнованные голубые глаза искали и боялись найти раны. Родные, такие теплые глаза… — Акира… Я… Я… — воздух в легких закончился, по щекам потекли слезы. Взгляд парня остановился на руках Кейске, потом перешел на его лицо, и следом медленно опустился на вид за спиной мальчика. — Господи… — прошептал Акира, и тут же прижал ладонь ко рту. Едва не сработал рвотный рефлекс. — Акира, я не хотел, это не я… — язык так не во время заплетался, когда нужно было все объяснить. Все тело трясла крупная дрожь, из пронзительно грустных глаз потоками бежали слезы. Смешиваясь с пятнами крови, они по каплям сползали вниз. Одна упала на руку Акиры — он отдернул ее с плеча Кейске и быстро взглянул на него. Шлепки крови омерзительно ярко выделялись на бледной коже. Чудовищно… так разорвать человека на части… зачем? — Акира, пожалуйста… — скрипящим от рыдания голосом проговорил Кейске: сжав кулачки на груди, съежившись, будто от холода. Акира вдруг отступил. — Кейске, Акира! Давайте скорее! — к ним, запыхавшись, подбежал Юки. — Ну же, бегом! Будто дождавшись этого голоса, 141а бросился с места. Кейске в бессильной горечи протянул за ним руку. — Давай, давай! — Юки схватил его за запястье и потянул за собой. — Времени нет! Как по сигналу, раздалась пулеметная очередь, и пули взрыли землю вдоль самых их ног. Парни побежали к воротам, перепрыгивая через обломки и трупы. — Стоять!! — прогремел откуда-то сверху голос Сейширо, но только подстегнул беглецов — они изо всех сил понеслись напролом через дым и солдат. — А где Кау? — по дороге выкрикнул Кейске, но Юки не нашел время ответить, резко затормозив: — Акира! Тот был поднят в воздух за шею — высокий брюнет душил его одной рукой, в другой держал катану. Он обернулся: — Этот — Николь? На мгновение осекшись, Юки тут же закричал: — Нет, это не он!! Шики снова повернулся к Акире. Тот вцепился в руку врага, но освободиться не мог. — Странно. Ведь ты не такой, — тихо проговорил Шики, пристально вглядываясь в глаза жертвы. — Отпусти его, — раздался другой, низкий голос. Они обернулись. Тот, кого искал Шики, стоял на фоне дымящейся лаборатории, из-за его спины, по выложенной им дороге из трупов, прочь бежали ошалевшие дети. На руке массового убийцы повис такой же издыхающий враг — Николь с хрустом свернул ему шею, и тело медленно сползло вниз. Мрачный пугающий взгляд остановился на Акире и Шики. — Отпусти. Его. — А если я откажусь? Пальцы сжались крепче, мальчишка захрипел… Николь в мгновение оказался напротив Шики и с размаха попытался ударить его. Тот увернулся, с азартной улыбкой отбросив жертву на несколько метров назад. — Акира! — Кейске бросился к упавшему на землю парню. Юки оглянулся вокруг: с одной стороны их окружали солдаты, с другой толпой неслись сквозь пробоину в воротах дети. Раздались выстрелы, и она врассыпную бросились прочь от лагеря, к лесу. Там их встретил новый шквал, уже вражеских пуль. «Господи, да что же творится?!» — в ужасе подумал Юки. Красным всполохом озарился весь лес: черный дым повалил к небесам. Кашляя и опираясь на руку Кейске, Акира поднялся с земли. «Мы в H-зоне, надо выбираться к городу» — глухо проговорил он, и они рывком бросились с места, планируя проскочить мимо леса и лагеря — и с той, и с другой стороны беглецов брали на мушку. Юки побежал вместе с ними. Впереди спасительным убежищем возвышались скалы, но и там можно было заметить чужих солдат. Оставалось обогнуть лагерь: больше бежать было некуда. Хаос, царящий вокруг, сбивал с толка и подстрекал: они понеслись вниз, под откос, намереваясь свернуть влево и выбежать на дорогу, но тут по ним открыли огонь. Нога подвернулась, внизу оказалась какая-то яма — споткнувшись, Акира кубарем провезся по земле. Кейске сразу же остановился, чтобы помочь ему встать — Юки изо всех сил рванул дальше. Мимо промчалась еще пара подопытных. — Идиот! Давай за ними! — задыхался Акира. В районе лодыжки нестерпимо жгло болью. — Я без тебя не уйду… — мальчик подставил ему плечо… И тут автоматная очередь достигла цели. С рваным вскриком один качнулся и упал на другого, повалив вниз обоих. — Кейске… — забыв, как дышать, прошептал парень. Рука, оказавшаяся на спине друга, сразу нащупала кровь. — Кейске… Кейске! — он в панике зашарил руками по его телу; попытался выползти, чтобы посмотреть на лицо — тут же на них упала тяжелая сеть. Раздались топот и крики — это бежали солдаты, нагоняющие других дезертиров. Но все это было неважно, это было снаружи, будто бы так далеко… — Нет, пожалуйста! Кейске! Неизбежность. Это чувство вонзалось в еще горячее, глупое сердце, но не могло сокрушить в нем надежду. Почему? Ответ был рядом, там, где кожа бархатом ютилась под пальцами. Там, где он обхватывал смертельно бледное лицо, боясь не вложить в это всю свою нежность, будто чувства могли спасти и заживить раны. — Дыши, Кейске… — Акира осторожно взял друга на руки, сгорбившись над своей ношей. — Ради Бога, дыши, хорошо? Зажмурившись, пряча выпущенные из-под ресниц соленые слезы: — Дурачок... Ты же мог убежать... — А ты убежал бы? Акира замер от такого простого вопроса. Что-то внутри дало трещину, сдерживая ответ. Убежал бы? Когда на кону было больше, чем жизнь... Кейске в его руках дрогнул и судорожно глотнул воздух. Тут же Акира почувствовал, как кровь набегает в ладони. — Не бойся, Аки… Я не уйду… — Кейске измученно улыбнулся и закрыл глаза. Сейширо шел по каменистой земле, осматривая убитых и раненых. Позади догорал пожар, который тушили усилиями пойманных детей. Крысы. Все на глазах рушилось крахом, и причиной тому была беззащитность подопытных. Жалких, ни на что, кроме побега не годных. Тяжелая злоба узлом сворачивалась в голове и пульсировала… Мучаясь от мигрени, военный неуклонно шел вперед. Он искал дезертиров. Ему доложили, что сразу несколько были пойманы в сети. Буквально. Спустя еще пять шагов, его взгляд, наконец, нашел то, что искал. Ребенок, запутавшийся в сети, скрючившийся на земле. Подойдя ближе, он разглядел на его руках и второго. Где-то с хлопком взорвалась кора на изъеденном огнем дереве. Обернувшись, ребенок в ярости и со слезами закричал: — Помогите!!