Антиниколь

Вкусный завтрак порадовал каждого. Кормили здесь действительно лучше, чем в приюте. Сытная каша вместо водянистой жижи, кусок хлеба с толстым слоем масла и сочный, наваристый кисель. Вместе с голодом ушло и щемящее чувство страха. Казалось, все действительно могло быть лучше, чем являлось на самом деле. А потом был сделан первый укол. «Тест на активизацию NK посредством интерлейкина класса пи (ILπ). День первый. Внедрение протеолитических ферментов». Пока Кейске сидел в холодном, выложенном голубой плиткой медицинском кабинете, пока ощущал, как что-то ужасное растекается по жилам, заставляя руку трястись и синеть, он раз за разом перечитывал две строчки, въедавшиеся в него с внутривенным раствором. Листок зачем-то подсунули прямо под нос. Лежал на столе и резал глаза своей белизной. Рядом печатных букв, образующих недоступный для понимания текст. Так, наверное, легче? Знать, каким подопытным кроликом ты являешься. Какие ферменты внедряются в твое тело. Активизацию чего ты должен явить миру. Только там не было сказано, за что он должен терпеть эту пытку. Когда же, наконец, врач вынул иглу из вены и дал понять, что процедура окончена, Кейске не был способен передвигаться. Ровно десять минут по настенным часам. Ноги отказывали, руки не слушались, в глазах все плыло и разбухало от красок, стоило лишь повести головой. Его вывели двое военных и бросили на какую-то койку. В этой комнате были все с номерами НК. Акира тоже лежал на кровати. Кейске уже собирался с ним заговорить, но от усталости потерял сознание, едва тело коснулось горизонтальной поверхности. Акира осмотрел десяток тел, скопившийся в палате. Казалось несколько странным, что от легкого покалывания под кожей каждый здесь лежал без сил. Это было нормальным? Или нормальным было то, что он не почувствовал боли? Здесь нельзя выделяться. Не нужно быть гением, чтобы это понять. Поэтому когда в палату вошли доктора, Акира, как и прочие, покоился без чувств. Они почти не обменивались словами, просто переходили от койки к койке, забирая у каждого кровь на анализ. — Совсем молодые… — прозвучало тихое бормотанье над Акирой, когда ему перетягивали руку жгутом. — И вот из такого вырастить второго Николя… — Мотоми-сан, — прервал его сладкий молодой голос, – вам лучше не давать волю эмоциям. Игла вошла под кожу. — Но они ведь не мешают мне делать работу. — Да уж. Просто поразительно, как успешно вы с ней справляетесь, когда дома ждет сын такого же возраста… Акира почувствовал, как мужчина замер всем телом. Тут же раздался его невозмутимый ответ: — Мне достаточно знать, что он в безопасности. Акира взглянул сквозь ресницы. За спиной мужчины-врача стоял тот самый вызывающе одетый блондин. И несмотря на миролюбивые интонации, оба сдерживали явную ненависть друг к другу. — Я не хочу терять сына, а вы не хотите терять меня. Я знаю условия игры, Гуидо-сан. Не за чем напоминать снова. Блондин прикусил большой палец, внимательно рассматривая подростков, и пошел дальше между рядами: — Результаты будут готовы через пять дней, как и тогда? — Шесть. После этого определимся с исходом для каждого, — Мотоми вынул иглу и закрыл сгиб локтя ватой. Встав со стула, направился к следующему ребенку. – Гуидо-сан, вы здесь еще не заскучали? — Проверяю интуицию. Ведь в тот раз именно я угадал Николя в одном из сотен. — У вас отличное чутье на маленьких мальчиков, — Мотоми передернул плечами. Гуидо ухмыльнулся: — С вами, как всегда, не поспоришь. — Акира… — Кейске осторожно обратился к нему, когда они уже засыпали в своей родной камере. — Тебе не больно? Акира бросил на него взгляд: напарник весь дрожал под тоненьким одеялом, часто и сипло вздыхая. На бледном лице какое-то извиняющееся выражение, в сжатой складке губ остановилась боль. И Акире вдруг стало стыдно, что он засыпает так легко. Что он не испытывает тех же мучений. — Ну, там было больнее… — ответил он сумбурно и равнодушно: красуясь. Кейске проговорил с восхищением: — Ты сильный. Фыркнув, Акира по обыкновению отвернулся к стене. — Ты сильнее… — прошептал он так тихо, что едва можно было услышать. Завтрак. Такой, как вчера, и абсолютно другой. Чужие глаза следили за каждым движением. Акира чувствовал эти едкие взгляды и судорожно оглядывался по сторонам в поиске их источника. Кейске поинтересовался, превозмогая слабость: — Ищешь кого-то? Парень с досадой поморщился, не отвечая. Вообще кроме Кейске никто не смог выдавить из себя в это утро и слова – подгруппа НК, усаженная за один продолговатый стол, только почавкивала в угрюмом молчании. И за рядами таких столов через затемненное матовое стекло наблюдала группа людей. Блондин и двое рослых телохранителей. Из кабинета Гуидо открывался индивидуальный просмотр на столовую сквозь одно из широких, разрезавших стену окон. — Эти будут посочнее первых, — оценивающе прикинул первый охранник. Гуидо улыбнулся, не отрывая взгляда от обеденных столов. Разница между вчерашними детьми и теми, кто сейчас едва подносил ко рту ложку, была поразительной. Ему нравилась эта бледность и легкая дрожь в руках, но большинство оставалось кучкой беспризорников, готовых от страха вот-вот перепачкать штаны. Он искал что-то особенное: что-то, что его вдохновит. Первозданный, девственный материал, изысканный в своем несовершенстве. То, в чем он сможет разглядеть будущий шедевр. Улыбаясь собственным мыслям: «Подполковник не особо обрадуется, если узнает о моих планах; тем более с его отношением к делу. Последняя чистка офицеров и даже рядовых на предмет ориентации… Сейширо-сан умеет веселить людей». Гуидо посмотрел на военного, неспешно проходящего по залу со своими людьми. Совсем молодой, и от того еще более устрашающий. «Играет в дисциплину… Если оступится, собственная армия разорвет его на куски». — Наш ягненочек совсем одичал, — насмешливо улыбнулся Гуидо. – Собирается расстреливать всех и вся за любое отклонение от устава… — Плева-ать, — протянул второй охранник со скучающим видом. — Когда нам дадут поиграться с детишками? Гуидо разочарованно вздохнул: — Еще несколько дней. Есть правила, общие для всех. — Какого черта?! Ты уже неделю не даешь развлекаться… — второй обернулся на первого. — Старииик? Тот усмехнулся: — Может, сдадим его Сейширо? — Ягненочек будет счастлиив… — Да он пальцем не посмеет ко мне прикоснуться, пока я финансирую проект. Покупает свою победу в войне на мои деньги… Он вдруг замер, едва договорив. Глаза смотрели уже не на сильную, рослую фигуру подполковника, а маленькое существо возле него. Мальчик, остановленный жестом военного. Светлые волосы струятся сиянием, загорелая нежная кожа явно не гармонирует с тряпьем-униформой. Подполковник что-то сказал: судя по реакции других детей, нечто страшное. В другом случае Гуидо было бы плевать, что станет с провинившимся ребенком, но как только мальчик поднял глаза… Прекрасен. Этот образец был действительно прекрасен. Едва успев перевести дыхание, Гуидо раздраженно обратился к первому из охранников: — Ты еще здесь, Киривар?! Немедленно его приведи! Снизу вверх, с холодеющими руками, Акира ошеломленно смотрел на человека, взгромоздившегося над Кау. — Насколько я знаю, вам зачитали правила новой жизни? – голос прозвучал туго, звеняще — натянутой струной в гробовой тишине. Акира бросил взгляд на Кау — тот один, один во всем мире, стоял перед военным. Мальчик вздрогнул и попытался заговорить: — Но я ведь только… — Подгруппам ЛК и МК запрещен контакт с любым из окружающих, кроме запланированных и контролируемых начальством случаев. Акира услышал биение своего сердца — безумное, ошалевшее, существующее отдельно. Кау стоял рядом, Акира чувствовал его дрожь — но боялся предпринять что-то. Достаточно ли знать его второй день, чтобы защитить? Побороть в себе страх? Переступить через себя? Или этим он и себя защитит? Спасет в себе что-то? Избавит от этого мерзкого, тоскливого чувства в груди? Акира почувствовал, как кто-то сзади вцепился в руку. Он чуть обернулся – Кейске с надеждой смотрел на него, умолял сделать что-то… — В карцер до ужина. Огласив приговор, военный дал знак охранникам. Но не успели те подойти к мальчику, как их остановил детский крик: — Он же просто подошел поздороваться! Акира омертвел на месте, не веря своим ушам. Кейске? Это действительно выкрикнул Кейске? Такой бесполезный, глупый и надоедливый — это он нашел в себе смелость, которой не хватило другим? Подполковник медленно обернулся и остановил пронзительный взгляд на кучке подростков с номерами НК. Бесстрастно и требовательно: — Кто это сказал? Кейске крепче сжал руку Акиры, съежившись за его спиной. Судорожно глотнув воздух, он уже приготовился выдать себя… Акира резко его опередил: — Я сказал это! Вздрогнув от изумления, Кейске непонимающе на него посмотрел. Подполковник приподнял бровь: — Уверен? В ответ Акира ощетинился волчонком, продолжая закрывать собой Кейске. Не проронил ни слова, по-прежнему вызывающе глядя на врага. Кейске вдруг ощутил, как дрожит рука, за которую он держался… Неожиданно послышались шаги, и все увидели человека в другой, свободной одежде, приближающегося к месту действия. Он остановился, скрестив руки: — Мне сказано отвести детеныша совсем в другое место, — на губах наглая полуулыбка, в каждом жесте развязность и лень. — Значит, Гуидо… Стиснув зубы, подполковник взглянул на темнеющее окно – из-за мутного стекла ему кокетливо помахали пальчиками. Побелев до корней волос, Сейширо двинулся к выходу. За ним, ухмыльнувшись, последовал Киривар, предварительно подцепив Кау за шкирку и швырнув его из столовой в коридор. Охранники остались возле дверей. Застыв в прежней позе еще на пару мгновений, через минуту вся столовая дружно выдохнула. Постепенно дети стали отходить от недолгого шока, и после внезапного вымирания в толпу будто снова вдохнули жизнь. Все вокруг зашевелилось и перешло в движение, дети муравьями засновали между рядами, спеша покинуть зал. Осмотревшись, Акира с суровым видом встал со скамьи и приготовился относить тарелку. — Почему ты… — Кейске затих на середине вопроса. Акира раздраженно пробормотал: — Идиот. Крутого из себя строишь? Зачем ты вообще высунулся! Кейске попытался ответить, но Акира уже зашагал прочь с недовольной гримасой. Помедлив немного, мальчик выскользнул из-за стола и побежал вслед за ним.