Антиниколь

Россыпь малиновых цветов по зеленым обивкам кресел. Вдоль вишневых стен – резные дубовые этажерки, заставленные книгами до отказа. В углах огромные бронзовые скульптуры, утяжеляющие и без того громоздкий интерьер. В каждой детали – кричащая роскошь и изощренность вкуса. — Вы не забыли, что дети считаются неприкосновенными до истечения первого срока? — Сейширо говорил собранно с явным трудом. Кау стоял у двери, для большей надежности зажатый рукой Киривара за шею. — Разумеется, не забыл. — Гуидо не удостаивал военного даже взглядом. Перед ним сияло совершенство, и он всецело погрузился в его созерцание. — Еще только два дня… Завороженный, мужчина подошел к мальчику и протянул на ладони конфету. — Хочешь? Кау нерешительно взглянул на соблазнительный шарик шоколада, облаченный в полупрозрачную обертку. — Ну же, щеночек, это не опасно… — Рацион детей строго распланирован! — Сейширо сжал кулаки, едва сдерживаясь от того, чтобы пустить их в ход. Мальчик вздрогнул и попробовал отстраниться, но перешеек сдавила шершавая рука охранника. «Ни шага без чужой воли». С отвращением покосившись на охранника и его жертву, военный сквозь зубы процедил: — Вон отсюда. Киривар вопросительно взглянул на Гуидо — тот, будто сделав одолжение, кивнул. Как только захлопнулась дверь, Сейширо вплотную приблизился к блондину. — Зачем тебе этот ребенок? — А у вас есть догадки? — Да, поэтому мне нужен ответ. Блондин пожал плечами и отвернулся, чтобы открыть бутылку дорогого вина на столе: — В прошлый раз вы не были так взволнованы. — Я еще не знал, какой ты готовишь результат! – Сейширо с силой развернул Гуидо за плечо. – В эксперименте важен каждый экземпляр, а ты позволяешь себе распоряжаться подопытными... — Одним больше, одним больше. Кого это волнует, если вы получили Николя? — Гуидо сбросил с себя чужую ладонь. — Помнят не первого побывавшего в космосе, а того, кто первым там выжил, верно? Важен лишь успешный результат, – Мужчина налил вина в сияющий от чистоты бокал, — ...хотя маленький оборвыш скончался слишком рано. Очаровательный был купидончик. Как ни в чем не бывало, блондин пригласительным жестом поднял наполненный бокал: — Немного вина? Рука Сейширо задрожала, напрашиваясь ударить ненавистное холеное лицо, стереть с него издевательскую полуулыбку, услышать звук бьющегося хрусталя вперемешку с треском костей… Но он заставил себя сдержаться. Не сейчас. Он еще слишком нуждался в этой твари. — Вы оплатили последние счета CFC? – подполковник заговорил с прежней бесстрастной интонацией. — Разумеется, Судзуки-сама. Гуидо уселся на кожаный диван, грациозно прихватив бокал со стола, игнорируя исходящую от Сейширо холодную угрозу. — Печально, что вы отказываете себе в алкоголе, — блондин с видом знатока любовался игрой света в драгоценном напитке. Багровые отблески отразились кровью в прищуре глаз. — Бароло Ле Винье, лучшее из Италии… Молодой человек вышел, ничего не ответив. Гуидо взглянул на захлопнутую дверь и приподнял бокал: — За наш проект, Сейширо! В памяти возник прекрасный образ светловолосого ангела. Алчный, с отголоском безумия шепот: «Он того стоит». С торжественной медлительностью отпив вина, Гуидо крикнул достаточно громко, чтобы быть услышанным из коридора: — Киривар, пригласи войти мое совершенство! В распахнувшуюся дверь по инерции влетел ребенок и чуть не упал. Смуглый охранник ухмыльнулся из дверного прохода, с хрустом разминая пальцы. Кау же тихонько всхлипнул и прижал руку к ушибленному плечу. — Идиот! – блондин с воплем вскочил с дивана. – С ним нельзя так обращаться! Убирайся отсюда!! Прежде, чем выйти, Киривар хищно оскалился: — Лучше не заставляй нас ждать слишком долго. Гуидо поспешил закрыть за ним дверь на замок. А едва он обернулся, кристально-чистые голубые глаза подарили ему свой благоговейный взгляд… Гуидо улыбнулся. Он нашел куда больше, чем думал найти. — Ничего ты уже не можешь сделать! — красивая молодая женщина выразила раздражение скучающим вздохом, без всякого интереса рассматривая маникюр. В ответ Сейширо с еще большим остервенением принялся перелистывать распечатки формата А4. Нужно найти что-то. Уязвимое место этого сумасшедшего. — Может лучше пойдем перекусим? Сей-чаааан… Отец из Италии, мать из России. Вырос в Неаполе, в начале Третьей Мировой иммигрировал в централизованную Японию. Потеряв в ходе войны всю семью, стал наследником многомиллионного состояния. Отец был легализированным изготовителем оружия, есть подозрения на наркоторговлю… Улики? Хотя сейчас никто не стал бы их искать, Гуидо хорошо подсуетился. Грязной у него может быть совесть, но отнюдь не репутация. — Ты не забыл, что я еще здесь? — девушка потянулась к пачке сигарет, которую едва отыскала среди возвышающихся бумажных стопок. — Что, много свободного времени? — холодно отозвался военный. — А мне нельзя передохнуть? – щелчок зажигалки, и тонкая сигарета поднеслась к приоткрытым бардовым губам. - Напомню, что это твоими стараниями сестренка который год пашет день и ночь. Особенно ночь. Сейширо бросил оценивающий взгляд на девушку. Длинные темные волосы забраны в хвост, обнажая соблазнительный изгиб шеи. В меру открытое декольте, пикантность строгой униформы, лакированные сапоги на высоком остром каблуке. Выглядит очень даже… Сейширо встретил лукаво-насмешливый ответный взгляд и заметил вслух с нескрываемым отвращением, что изумрудные глаза его старшей сестры так неприятно напоминают глаза Гуидо. Девушка рассмеялась: — А у кого, ты думаешь, я училась искусству соблазнения мальчиков? Николь полюбил именно такие глаза… — В них нет ничего, что можно было бы полюбить. Дешевое лицемерие. Девушка усмехнулась, сделав затяжку: — От лицемера слышу. — Вот оно! — игнорируя ее, прошептал Сейширо. В руках, облаченных в темные кожаные перчатки, белел лист бумаги. — Ого, что-то все-таки обнаружил? — девушка вытянулась, пытаясь заглянуть в листок. Жадность, тщетно скрываемая за легким любопытством. Военный проговорил с азартом игрока, кивая каким-то своим потаенным мыслям: — Мы не первые, чей проект он финансирует. — И куда прежде уходили его денежки? — Эксперименты на территории Nikkoren. Девушка разочарованно отмахнулась: — Всем известный факт. Наш проект слизан с их идеи, и его прошлогоднее спонсирование тоже не является тайной. Теперь, когда он на нашей стороне, это не имеет значения… — Дата. Нигде нет даты окончания поставок с его вложениями в этот проект. Девушка закусила губу. — И он настолько неосторожен, что этого не скрывает? — Эмма, я располагаю достоверной информацией, а не той, что он подсунул. — Так значит… — Если он работает на два фронта, ему нужно не просто расположение военных к себе. У него свои цели – и чем быстрее мы о них узнаем… Сейширо замолчал, напряженно глядя в пустоту. — Что же? Что тогда? — Я ему не проиграю. Эмма вздохнула и опустила окурок истлевшей сигареты в пепельницу. — Интересно, каков же их прототип Николя… — Явно слабее нашего. Он же является первым опытом, так что во многом несовершенен. — И совсем молодой, верно? — в остановившемся взгляде девушки промелькнула грусть. Но ее брат этого не заметил. Всецело поглощенный процессом, Сейширо раскладывал бумаги по ящикам либо отправлял их в утилизатор. И разговор он поддержал на автопилоте, едва уделяя словам внимание: — Что ж... Он старше чем те, кто сейчас ждет уколов за решеткой. — Николь был моложе, когда получил первую дозу. На мгновение Сейширо прервался и пристально посмотрел на сестру: — Сочувствуешь ему? Кривая усмешка на его строгий взгляд: — Охотник ведь не должен испытывать чувств к жертве? — И уж тем более к подопытной крысе. Не ответив, девушка поднялась с места и деловито оправила приталенный пиджак: — Скоро еще один тест, нужно его навестить. Сейширо вернулся к бумагам: — Не забывай — Николь просто тупоголовый убийца... «И даже у него сердце больше, чем у тебя» - Эмма с презрением осмотрела брата, копошащегося в своем рутинном мире. «А кровь, что он пускает — лишь на твоих руках, а не его». Гуидо подал бокал вина мальчику и позволил немного отпить. — Нравится? Кау с опаской взглянул на мужчину и робко кивнул. Вино было сладкое, маслянистое, приятно согревающее нутро. Может, ему показалось, только стоять на ногах стало сложнее, хотя одновременно и как-то легче. — Выпей еще, я разрешаю. Нежные губы касаются кромки хрусталя — чуть вытягивает шею, чтобы сделать глоток удобнее. Опускает ресницы, прислушиваясь к сочному вкусу, делает еще глоток — небольшой, приторно-терпкий, затем еще один… Рубиновая капля соскальзывает с уголка губ по бархатистой коже. Кау останавливается, неловко вытерев подбородок. — Посмотри на меня. Мальчик поднял глаза и встретил жаждущий взгляд. Холодные пальцы непривычно ласково коснулись щеки… Кау вздрогнул. — Не надо меня бояться. Знай, я делаю для тебя только хорошее. Гуидо отпил вина из другого бокала, взял Кау за руку и вдруг засмеялся. Мальчик улыбнулся в ответ. Красивое, очень красивое лицо сияло перед ним, и Кау вдруг стало так спокойно… Мужчина сделал шаг в сторону и закружил его вокруг руки — мальчик улыбнулся еще искренней, еще счастливее, чем прежде. Наполняя комнату звенящим смехом, они упали на диван. Вино разливалось с кровью по телу, согревая и заставляя мир плыть перед глазами. Кау уже не пытался осмотреться или быть осторожным — доверчиво откинувшись на спинку, он смотрел в плавно кружащийся полоток. Гуидо коснулся серебристых волос мальчика, а другой рукой мягко повернул его лицо на себя. Голубые глаза все так же смеялись, неосознанно разглядывая его собственное лицо. Смотрели в самое нутро… Мужчину передернуло, и он попросил как можно мягче: — Ты не мог бы прикрыть глазки? Кау послушно выполнил просьбу. Так хорошо… Он сказал это вслух? — Будет еще лучше, мой милый. Гуидо положил руку на живот мальчика и, помедлив немного, запустил ее под ткань штанов. Кау испуганно посмотрел на него, но Гуидо только улыбнулся. — Тшш, я буду ласковым. Приблизив лицо, он приложился губами к приоткрытым губам Кау. Тот не стал сопротивляться и, ослабев, поддался ласке. Чужой язык коснулся его языка, возвращая приторный привкус вина; рука двигалась уже смелее — какая-то непривычная, сладкая волна накрыла мальчика с головой, унося по течению, затягивая в омут сладости, граничащей с горечью. Так хорошо… Наслаждение прервал громкий стук в дверь. Гуидо бросил на нее озлобленный взгляд: — Я занят! В ответ в дверь забарабанили с еще большим усердием. Едва сдерживая ярость, мужчина поднялся с места и, щелкнув замком, раскрыл дверь: — Я же сказал… — Мне плевать! В комнату ворвалась Эмма, раздраженно цокая каблуками. Короткий взгляд на диван и распластавшегося на нем пьяного ребенка… Девушка отвернулась, поморщившись: — Господи, Гуидо… Ты омерзителен. — Лучше скажи, почему ты меня отрываешь от важного дела? Мужчина встал перед ней с выражением явного недовольства. — Он все узнал о тебе. — Узнал все? — Поставки в Nikkoren. Копнув глубже, он проследит и за твоими грандиозными планами. Когда ты уже начнешь действовать?! Гуидо сделал глубокий вздох, намереваясь поскорее закончить неприятный разговор: — Успокойся. Они вот-вот вышлют испытывать прототип Николя на нашей территории. Эмма напряженно всматривалась в показное спокойствие мужчины. — Но это же война? Гуидо нетерпеливо развел руками. — Будем примеряться силами. — И мы им ответим Николем? — Думаю, они вышлют и армию. — Но у нас нет… Кау тихонько застонал, устраиваясь на диване поудобнее. Он уже начинал засыпать, беспомощно раскинув руки. Эмма бросила на него взгляд и тут же отступила назад, шокированная догадкой. — Эти дети? Против солдат? Но это же попросту бойня! Я думала, мы успеем закрыть проект до того, как брат их задействует… — У нас остается неделя. Я и сам не хочу жертвовать Николем, слишком большие на него сделаны ставки. Девушка вдруг понизила голос: — Не боишься, что этот ребенок что-то сболтнет? Гуидо усмехнулся: — Предоставь его мне. Уж поверь, скоро я заткну его рот куда более важными делами. Эмма почувствовала, как в горлу подступила тошнота. Если что с братом ее и объединяло, то это ненависть к извращенцу, насилующему детей. Но извращенец обладал деньгами и связями, а еще он был готов предавать — и девушке пришлось его терпеть, как и всем остальным. Ничего. Еще недолго осталось, думала она. Скоро это Богом забытое место, в котором людей обращают в безликий расходный материал, будет стерто с лица земли. Она вернет свободу несчастным детям. И еще одному человеку, который заслужил ее больше других... — Ужасная была идея… — девушка отвернулась. — Привязать ко мне Николя. — Кто же знал, что ты его тоже полюбишь, — сочувственное пожатие плеч. Стиснув зубы от злобы и горечи, Эмма вышла из комнаты.