Антиниколь

За спиной все зашевелилось: сразу несколько ребят подняло руки, вызываясь драться. Кейске не выглядел внушительно, и для оставшихся это был шанс. Инстинкт подсказывал: проигрывать нельзя. Слова о наркотике только усугубили подозрения. — МК — 132. Опустив руку, из толпы резво выступил второй мальчик. Кейске с тревогой изучал соперника — казалось бы, подросток его лет: щуплый, русоволосый и вполне безобидный… Если бы в глазах не тлел ужасающий, хищный огонь. — Поехали. Едва Накамура отдал сигнал, страшное пламя полыхнуло всем жаром. Кейске ошеломленно смотрел в животное желание победить в казалось бы детских глазах, и не смог пошевелиться… В живот врезался мощный кулак — в глазах потемнело, поплыло. Заглотнув воздух, Кейске упал на колени и тут же закашлялся. Сам виноват. Он попал в интернат совсем недавно, плохо тренировался, остался неженкой. Сам виноват... Где-то снаружи раздался голос наставника: — Оба идете к слабым. — Почему?! Ведь я же его победил! В ответ последовал глухой удар, и блондин с хрипом упал возле Кейске. — Не зарывайтесь, сосунки. Я не собираюсь нянчиться с вами. Все еще сгибаясь пополам, Кейске покосился на пытающегося отдышаться соперника. Тот почувствовал взгляд и с яростью прошипел: — Гаденыш. Ты за это поплатишься. Если мне только что-то вколят… — Живо, построились по порядковым номерам в каждой группе. Блондин поднялся на ноги и сразу пошел в колонну. Кейске, от ужаса сжимаясь внутри, сделал то же самое. Выстроившись друг напротив друга, слабые с остервенением уставились на жилистых, бесстрашных, «избранных» сильных. Кейске посмотрел на Акиру. Тот отвел взгляд. — Все на обед. Потом медосмотр и на уличный плац. Две группы слабо кивнули и пошли за очередным безликим военным. Боль? Нет, другое чувство. Через шприц в тебя вводят что-то потустороннее. К боли тоже можно привыкнуть. А это чужое отзывается в теле омерзительно новым. По атомам, молекулам, клеточкам в организм проникают частички инородного существа. Чуть задержавшись на старте возле спуска иглы в вену, разбегаются по жилам и… стынут. Душат. Так душат, что хочется орать во всю глотку, лишь бы избавиться от обвивших изнутри цепей. Пусть лучше старая боль! Такая понятная, острая! А эта удавка на шее… Слабые изменялись, выходя из кабинета врача. Блуждающий взгляд, хриплые стоны, панический ужас и сеть вздувшихся вен. Они тряслись от отсутствия ясности в подчиняющих себе ощущениях… Пока их не вывели на крышу: учебный плац, обнесенный колючей проволокой и кольцом вооруженной охраны. В бой им ставили не «своих». На каждого слабого вызывался представитель из другой группы. — Ты, кажется, возмущался, 132ой, что не попал к сильным? — Накамура кивнул побледневшему от боли блондину. — Выйди и покажи, на что ты способен. Поддетый замечанием, парень вышел на поединок. Но едва его соперником вызвали рыжеволосого, он сразу поник. — Не зевать! Живо ударь врага, пока тебя самого не убили! Опустив голову, русоволосый мальчик трусливо сделал шаг назад. Еще один. Наблюдая за перемещениями слабого, сильный не спешил наносить удар. — Тойя, мы ведь… Юки не успел прошептать до конца. Внезапно подлетев, блондин с размаха ударил напарника в скулу. Рыжеволосый успел подставить блок, но это не спасло — удвоенная, нечеловеческая сила сшибла его руку и отбросила парня назад. — Что за…?! — переводя дыхание, Юки почти со страхом уставился на приятеля, с которым они когда-то курили за зданием детского дома. Слабый разогнулся и с интересом разжал кулак, чтобы сжать снова. Синеватая вена бугрилась на сгибе — теперь парень знал, что по ней бежит сила. — Продолжай, 132ой. Бой еще не окончен. Блондин медлить не стал и с дикой усмешкой рванулся к противнику. Так просто. Лишь отпустить себя и дать волю ненависти… Кейске не мог оторвать взгляда от крови, брызнувшей из разбитой губы, от заломленных за спину рук, искаженного в крике лица… Юки рухнул на землю, обездвиженный ударом по шее. — Молодец, 132ой. Хочешь перейти к сильным? Тойя усмехнулся, превозмогая еще клокочущую в мышцах боль. — Да нет, мне и здесь хорошо… — Встать в строй. Явно довольный собой, победитель с улыбкой последовал приказу. Слабые одобрительно загудели, перекидываясь вызывающими взглядами со стоящими напротив. Каждый почувствовал перемену. Ветер вседозволенности, освобождающий от внутреннего гнета… Просто бить, забывая себя, упиваться адреналином и властью. «Не буду я этого делать!» Кейске не понимал. «Тойя и Юки, они же были друзьями. Они делили наказание вместе... Так почему же он так… Почему не остановился?» — НК — 141б. Мальчик вздрогнул. — Ты следующий. Давай. Отравленная кровь бурлила, подстрекая выйти вперед. — Я не стану драться!! — слова вырвались, обожгли слух. Тут же раздался неодобряющий шепот слабых: «Он что, ненормальный?» Сильные, помогавшие Юки уйти с поля боя, удивленно переглянулись. — Не стану. Не стану! — Кейске вскинул голову и в упор посмотрел на наставника. В уголках темно-медовых глаз дрожали упрямые слезы. «Дурак…» — Акира до крови вонзил ногти в кожу, сжав кулаки. «Что ж ты творишь…» Накамура смерил взглядом руки мальчишки, испещренные сетью вен. На него наркотик тоже подействовал, так что прямой контакт был опасен. — Тебя будет ждать наказание. — Ну и что! Я не буду никого предавать! — Думаешь, здесь тебе есть, кого? Мрачный взгляд мужчины насквозь пронзил мальчика. Тот сжался, но не сделал ни шага. — Надоело, — устало махнул рукой наставник. — Танака-сан, Куроки-сан… Отведите его, куда полагается. От охраны отделились двое солдат и подошли к Кейске. — Сопротивляться не будешь? Мальчик сердито утер нос и последовал за ними. Толпа детей в недоумении проводила странную группу взглядом. Извне их хлестнул голос Накамуры: — Будьте уверены, мало ему не покажется. Так что не советую впредь устраивать подобные выходки. Следующие, МК — 134 и МК — 135… Кейске вернулся к ужину. Дети, кто-то побитый, кто-то бодрый и радостный от недавней победы, уже расселись за столами и с аппетитом пожирали вкусную кашу, когда НК-141б осторожно сел на свое обычное место. Акира с беспокойством его осмотрел, но не заметил никаких повреждений — только бледное лицо мальчика соответствовало его положению. — Да все нормально… — неуклюже рассмеялся Кейске. — Просто отчитали как следует, — он оглянулся на остальных, от любопытства приостановивших трапезу. — Так что ничего страшного! Ребята, застывшие с ложкой на весу, тут же продолжили есть. Конечно, было нелепым, что 41ый вот так просто отделался — но наполнить желудок сейчас было важнее. — Знаешь, Кау опять увели. Акира лежал на спине, сложив руки за головой. Глаза уже успели привыкнуть к темноте – повернувшись к Кейске, он разглядел светлеющее на общем фоне одеяло и забавный лохматый затылок. «Молчит». Акира вздохнул и повернулся обратно. — Зря ты так сегодня. — Зря? — вдруг подал голос мальчик. — Конечно. Тебе просто повезло, что они не приняли мер. Все могло быть и хуже. — Хочешь сказать, меня бы избили? — Еще бы. Все думали, на тебе живого места не останется. Акира снова вздохнул. В темноте повисло молчание. — Ты потом тоже дрался? — наконец спросил Кейске. — Ну само собой. Я же не идиот. Кейске замер, свернувшись калачиком, и больше ничего не сказал. — Эй, как дела у нашей девочки? — ухмыльнулся Тойя у докторского кабинета. Возле него уже собралась новоиспеченная свита, как по приказу глумящаяся над Кейске. Тот молчал, отвернувшись и закусив губу. Акира издали наблюдал за происходящим. Этим утром их разбудили особенно рано — не дав позавтракать, сразу повели по врачам. Ко всему здесь привыкали поразительно быстро. Эти разделения на «сильных» и «слабых» уже клеймом горели на каждом ребенке… Только приоритеты готовы были вот-вот смениться. Наркотик давал преимущество — и слабые, кажется, ни о чем не жалели. — Эй, я к тебе обращаюсь. Не удостоишь вниманием своих друзей? Тойя приблизился к мальчику и дернул за плечо. — Не трогай меня! — голос предательски дрогнул. — Слушай, может тебя просто драться не научили? А, салажонок? Я тебя не видел в приюте… Ты, кажется, новеньким был? Кейске молчал, прижав руку к плечу. Сморгнул непослушные слезы. — Да вы только гляньте! — расхохотался блондин. — Слава Богу он на плацу не стал никого предавать... Забил бы нас до смерти... Была бы хана! — Придурки. Юки разочарованно отвел взгляд от стоящей поодаль компании слабых. Подходить к ним было запрещено, каждый ждал своей очереди у нужного кабинета. Акира тоже перестал наблюдать за Кейске, заставляя себя отвлечься. Бесполезно было сочувствовать. Этот мальчишка действительно был слишком нежным и слабым, ему оставалось только пожинать собственные плоды. — Порядки меняют так быстро... Вероятно, им невыгодно, чтобы мы как-то сближались, — тихо проговорил Юки. — Натравливают друг на друга… Заметил, что ни одна пара НК не осталась в одной команде? Акира кивнул, невольно бросив взгляд на напарника. С той стороны все еще доносился язвительный хохот, который никто не стремился прервать. Тойя воодушевленно посмотрел на Акиру: — Значит, они боятся. Значит, мы тоже сильные… — Разговоры! — грозно окрикнул их один из охранников. Притихнув ненадолго, Акира заговорил с Юки. — Они остерегаются слабых. Даже командовать им боятся... Наркотик непредсказуем. — Да уж, я почувствовал на себе, — рыжеволосый усмехнулся, потирая шею. - Зато у нас не отказывают мозги. Тут со взбешенным лицом к ним подошел солдат и замахнулся прикладом оружия. — Чтоб молчали, крысы! Когда он отошел, парни обменялись взглядами. Все убеждало, что их мысли на верном пути. Все уже начинали скучать. В первый раз это было похоже на шоу, но теперь толпа единодушно надеялась, что унылое представление поскорее прекратится. — Опять, 41ый? Тебя прежний опыт ничему не научил? Кейске не двигался. Перед ним стоял кто-то из сильных, но он даже не хотел видеть лица противника. — Тааак… — протянул наставник. — Значит, записался в самоубийцы? Думаешь, тебя будут в бою жалеть? Все тело ломило от передоза. Показалось, или ему вкололи сегодня больше, чем остальным? Двойная порция должна заставить сдаться? Ни за что. Вот только от решения легче не становилось… — …слышишь меня, салага?! — Накамура оказался рядом и заглянул в лицо мальчика. Тот качнулся, едва удерживаясь на ногах. В глазах плыло, ныли все кости. — Придется тебе драться, или будет хуже. Лучше дерись. — Нет. Я не буду. Пощечина. Только бы не упасть… Кау не ожидал, что сегодня, пока остальные были на тренировке, его встретит не «папочка», как взрослый попросил себя называть, а молодой блондин с безумной улыбкой на лице, покрытый татуировками. Дверь в кабинет закрылась с тоскливым хлопком. Вздрогнув, мальчик попятился, но тут же наткнулся на знакомые грубые руки. Ударившие однажды, перед дверью к самому доброму человеку в его недолгой жизни… В следующую секунду он уже был на коленях. — Ты же знаешь что делать, малой? Тяжелое дыхание и язык, облизнувший сухие губы. — Давай его на кровать, старик… Мне не хватит… — Гуидо нас потом уничтожит, — усмехнулся смуглый молодой мужчина, одним движением швыряя Кау на диван, как игрушку. Тот задрожал, тут же прижатый за голову шершавыми пальцами. — Думаешь, они еще не успели перейти к главному? — другой шустро расстегнул джинсы и пристроился к мальчику сзади. — Да, а сладкое на потом! Едва он двинулся, из глаз мальчика брызнули слезы. Он кричал, но крики не помогали, не могли освободить. Чужие ладони вдавились в бока, насаживая тело на все новую боль… Дверь распахнулась. — Какого… Живо убрались отсюда!! Истерично заржав, оба приостановились: — Шеф, давай к нам! — Еще немного осталось… Кау застонал — глухо, измученно, зажмурив глаза. Гуидо почувствовал, как от этого стона сладко стянуло низ живота. — Проваливайте… — он быстро приблизился к дивану, любуясь обнаженным телом, блестящим от тонкого слоя ароматного пота. — В руку докончите, мрази. Я сказал вон! Оценив нетерпеливую ярость в голосе мужчины, охранники соскочили с дивана, оторвавшись от заплаканной жертвы. — Бедный щеночек… — Гуидо опустился возле мальчика и погладил по голове. — Папочка пришел тебя спасти, видишь? Брюнет усмехнулся из глубины кабинета: — Вот показушник. Кау поднял на мужчину раскрасневшиеся от слез глаза. «Больно» — одними губами. Гуидо взглянул на дрожащие ноги мальчика: замараны кровью. «Ублюдки. Это было мое право!!». И вслух: — Вылечим, маленький. Папочка сделает тебе хорошо. После тренировки всех повели в душ. Тесное холодное помещение, по которому из кранов сверху с шипением прыснула вода. Поднялся туман, и всех затолкнули в клубящуюся белесую влагу, выдав мочалки. Уже внутри по ним выстрелили потоком мыльного раствора, и самые маленькие затерли глаза от щипкой боли. Перемешавшись в толпе, Акира оказался между Юки и Кау. Последний ссутулился и вяло водил рукой по оголенному телу. Парень окинул его неприязненным взглядом — на нежных белых бедрах темнели синяки. Отвернувшись, Акира заставил себя не думать о том, как они появились. — Надо сваливать отсюда, — тихо обратился к нему Юки. Тот тоже настороженно косился на Кау. — Легко сказать, — Акира невесело усмехнулся. Кейске снова увели «наказывать». — Узнать бы, к чему нас готовят… Мыльные пенистые разводы по груди, приятное ощущение. Боль от ушибов и кровоподтеков будто стихла, согретая бегущей по телу водой и мягкими круговыми движениями. — Нас поведут на войну… — неожиданно пробормотал Кау. Акира и Юки с удивлением на него оглянулись. — Я слышал. В конце недели нас поведут с кем-то драться. — Ты уверен? — недоверчиво спросил Юки. Светловолосый мальчик прошептал, не глядя на них: — Гуидо-сан говорил об этом. — Гуидо? Тот блондин что ли? Кау замер, мелко дрожа. — Может, мне показалось... Может, он совсем не это говорил... Не выдавайте меня. Пожалуйста. — На это забей, — поспешно кивнул Юки. — Что еще он там говорил? — Про какой-то «Николь». Вроде бы, его кровь дают слабым… — Так они вампирята? Вода вдруг остановилась и голос из-за молочно-белых клубов, застлавших душевую, объявил, что мойка окончена. Пригнувшись к Кау, Акира неловко попросил: — Если вдруг сможешь, выведай у него побольше. Ты же видишь, здесь оставаться — конченое дело. А так — вдруг удастся сбежать… Только пока никому не говори, о чем знаешь: кто-нибудь может нас сдать. Кау кивнул, чуть улыбаясь. Ощутить себя значимым, нужным. Не куклой на кожаном диване, у которой меняются хозяева, но не эмоции. Наивной бабочкой, которой вырвали крылья. В этот раз Мотоми сам решил проводить мальчишку до камеры. Он уже заметил, как над пацаном издевались и, хотя уже была ночь, дети могли не спать и унизить его по пути — этого мужчине совсем не хотелось. Кейске опирался на его руку, через силу переплетая ногами. — Малой. Совсем плохо? Ответить оказалось сложнее, чем он думал. Потрескавшиеся искусанные губы едва слышно произнесли: — Все нормально. Уже привычная фраза. Автопилот. Разве кому-то есть дело до правды? Прошли в желтоватый мрачный коридор, и буквально через пару шагов оказались у камеры с номером «141». Прежде чем открыть дверь, Мотоми присел возле Кейске и крепко сжал его руку. — Не раскисай, малой. Скоро все станет лучше. Мальчик отчужденно взглянул в добрые темные глаза, смотревшие на него с состраданием. Не смог не улыбнуться: — Вы хороший, Мотоми-сан. Врач усмехнулся и с горечью покачал головой. Он ведь был шестеренкой в машине, раздавившей детство этого паренька. Значимой шестеренкой. Именно он создал смесь, дающую эту адскую силу совсем юным подросткам, и отбирающую остатки души. — Ты, главное, до конца дотяни… Я придумаю что-нибудь, 41ый. Мотоми вдруг замолчал. «У меня ведь тоже сын есть…». Он поднялся, стараясь не смотреть в лицо мальчика, открыл дверь и легонько подтолкнул его в камеру. Тот постоял у тотчас закрывшейся решетки, вслушиваясь в быстро отдаляющиеся шаги. Медленно пошел к кровати... Нерастеленная. Сверху — стопка одежды. Точно, им говорили, что сегодня душевой день и будет выдана сменка. Да, чтобы к завтраку они были уже в новом наборе… На автопилоте. Потянуть ткань руками, ухватившись за край футболки. Медленно поднять вверх. — Тц!.. — глухо зашипел Кейске и всхлипнул. Раздался настороженный голос Акиры: — Что это у тебя? Кейске остановился, уже почти сняв верхнюю часть комплекта. Отступать было поздно. Видимо, Акира не спит и заметил… Хотя, разницы уже никакой. Парень встал с койки и подошел к напарнику, чтобы рассмотреть ближе. — Что за… Темные кровавые борозды, рассекающие нежную спину. — Это за сегодня досталось?! — Акира перевел ошеломленный взгляд на лицо Кейске. Тот, сглотнув, отрицательно мотнул головой. — Тогда… сколько ты уже…с этим… — С первого раза. Когда я отказался, и на следующий день... — Да быть не может! — Акира, не веря ушам, снова взглянул на вздувшуюся от жестоких порезов кожу, не успевшие затянуться длинные раны. — Ты же сказал, что тебя лишь «отчитали»! Кейске задрожал. Голос не слушался, выдавая с хрипом предательский комок в горле: — Я думал, если никто не узнает… Если они увидят, что можно не драться и… и ничего не будет за это… что наказание можно перетерпеть… — дышать становилось все тяжелее. Слезы: горькие, горькие слезы скапливались на ресницах; но сил не было даже чтобы вытереть их, заглушить боль, рвущуюся изнутри. — Я думал, вы, наконец, перестанете избивать до полусмерти друг друга... Но даже ты, Акира… Даже ты… Вдруг Кейске оказался в объятиях. Теплые руки обхватили его, минуя изувеченную кожу спины — одна ладонь опустилась на рыжие волосы, другая скользнула по поясу, вниз. — Акира… — только и смог выдохнуть Кейске. — Прости меня... — еще крепче прижимая к себе. И Кейске заплакал. Зарыдал, как никогда в жизни. Со слезами выходила вся боль, накопленная за эти три дня. Все, что он в себе сдерживал ради других: обида, горечь, разочарование — вместе с потоком слез изливалось из сердца. Очищало измученную, одинокую душу от слепой вражды со всем, что ее окружало. — Плачь… Тебе можно… Акира гладил мальчика по голове, усаживая с собой на кровать. Плечо было уже ощутимо мокрым, когда водопад слез понемногу сошел на нет. — Они против нас. И мы не должны идти у них на поводу, ты был один прав, с самого начала... - Акира осторожно вытер слезы на щеке друга. - Больше я ошибки не сделаю. Я теперь тоже не буду драться. Всхлипнув, Кейске отстранился и непонимающе посмотрел на парня: — Но это опасно, тебя могут… Акира засмеялся, перебивая: — Определись уже, чего ты хочешь! Кейске впервые увидел, как он улыбается. Незабываемый, согревающий свет. — И еще… Мы с Юки хотим сбежать. Через три дня, если Кау не врет, нас должны вывести из окружения. Помнишь, пока нас завозили в грузовиках, слева оставалась равнина, а справа в отдалении город? Надо будет сражаться и вырваться к городу, а потом… — С кем сражаться? — Кейске снова почувствовал, как все сжалось внутри. — Еще не знаю... Но ты не волнуйся. — Акира улыбнулся уязвимости такого сильного сердцем мальчика. — Теперь я всегда буду тебя защищать.