На вершине Сциллы, у подножия Харибды

      Спустя три недели после прилёта в Питер (и за два дня до отлёта из него) Арсению всё-таки удалось вырвать Сергея из лап нескончаемой работы и заставить его показать город. Сергей, чью голову не покидали противоречивые мысли, согласился только затем, чтобы провести с Арсением ещё больше времени. Его по-прежнему душил этот постылый город, но в то же время близкий отъезд навевал не менее тревожные мысли: они только-только поставили филиал на ноги, его ещё контролировать и контролировать, вероятно, что летать сюда придётся до тех пор, пока не найдётся подходящий человек, который смог бы занять должность начальника творческой группы. С бюрократическим (как его называл Сергей) отделом всё проще — этим занимается Антон (как угодно, пусть даже сам мотается в этот свой Питер), но за исходный продукт, предоставляемый заказчику, в любом случае ответственна творческая часть студии.       Мечущийся между желанием поскорее покинуть ненавистный Петербург, вернувшись в родную Москву, и желанием продолжать держать на контроле только что набранных людей, Сергей шёл по городу рядом с Арсением, толком даже не разбирая, куда они идут. «Покажи хотя бы туристический минимум», — попросил с утра Арсений, но в итоге справился с этим и сам: по гидам составил индивидуальный маршрут и, вооружившись онлайн-картами, приступил к невыполнимой миссии с кодовым названием «Впихнуть все туристические места в один день».       С одной стороны, в Москве уютно и почти спокойно, местами даже статично. Там своя квартира, машина, отдельный кабинет, совсем другие люди (не уныло-грустные и опустившие руки, как в Петербурге, а, скорее, угрюмо-злые и готовые за себя постоять) и знакомый с детства рельеф города: сталинские высотки, ранее возвышающиеся над другими домами, теперь будто медленно вдавливались в землю — среди них росли современные многоэтажки, более высокие и помпезные в своей бетонно-стекольной простоте; соседство старого и нового, тесный синтез прошлого с настоящим, искусства с простотой, а простоты — с вычурностью и нагромождением элементов. Москва всё время меняется, каждый год она сбрасывает с себя старую шкуру, постепенно обрастая новой чешуёй, и этому процессу нет конца, как нет конца у любви Сергея к этому прекрасному и великому городу.       Какая ирония: боль доставляют те, кого мы любим больше всего, но это не обязательно люди. Именно Москва наградила Сергея самыми глубокими шрамами, которыми он гордился. Гордился собой и тем, что смог стерпеть эту боль, жить дальше. Именно с этим городом связан абсолют его боли, но ненавидеть получалось только слезливый Питер.        С другой стороны, Москва, как без причины любимый ребёнок, всегда имела многие неприятные аспекты и какую-то особенную возможность выплёвывать их в самые неподходящие моменты. С Арсением удалось сблизиться в том числе и потому, что он, находясь на эмоциональном подъёме от пребывания в слепо любимом Санкт-Петербурге, щедро распространял свою благосклонность и на окружающих его людей. Да и помимо этого, Сергей — единственный знакомый Арсения в новом городе, никак нельзя исключать тот факт, что общались с ним не столько по собственному желанию, сколько от безысходности положения. (Эта мысль замучила Сергея больше остальных.) Вернувшись в Москву, более освоенную среду со знакомым коллективом и друзьями, сохранит ли Арсений прежнее отношение к Сергею? Будет ли там что-то значить их единственный поцелуй — такой ожидаемый — случайно случившийся тем вечером?       В Москве полно других людей, помимо Сергея, и каждый чем-то лучше него. В Москве Арсения наверняка ждёт Антон, и пусть они не поднимали эту тему ни разу, ему-то наверняка известно, что между этими двумя что-то есть. Больше это «что-то» или меньше того, что есть сейчас у него с Арсением? Если бы можно было навечно остаться в этом Питере, смог бы Сергей это перетерпеть только потому, что Арсений рядом с ним и ни с кем больше?       Смог бы. Терпел бы всю жизнь, как делал это до сих пор.       —… так почему тебе так Питер не нравится? — голос Арсения резонировал с собственными мыслями.       Сергей поднял глаза и увидел, что они стоят на середине одного из множества мостов, под ними — Нева, отражающая своим тёмным глянцевым телом разноцветные фонари, утыканные вдоль длинной набережной. Арсений держал в руках телефон, наверное, снова снимал что-то в сториз, скулы, нос, щёки и подбородок у него покраснели, глаза — два осколка Невы, отражающие всё тот же свет. Если бы Питер был человеком, он бы, наверное, был Арсением: таким же красивым и возвышенным, таким же скрытным и таящимся, немного грустным, драматичным и чудаковатым. Но вот беда: Сергей влюбляется в этого мужчину, а Питер он готов уничтожить собственными руками.       — Потому что люди делятся на два типа: Питер и Москва. Я первый вариант. — Объяснять настоящую причину слишком долго, этот разговор не для вечерней холодной набережной. К тому же, Сергей сам не уверен, что смог бы назвать причины ясно и внятно.       — На три типа.       Сергей вопросительно выгнул правую бровь. Арсений за три недели близкого знакомства так свыкся с этим жестом, что научился его расшифровывать. Он улыбнулся, поправил на шее смутно знакомый огромный чёрный шарф (единственное тёмное пятно в одежде, как будто усмиряющее яркость мандариновой куртки и светлых брюк), натянул его на нос и глухо ответил:       — Питер, Москва и все остальные города. Ты забыл все остальные города.       Сергей хмыкнул: как же, забыл. Он вообще не считал всё остальное настоящими городами.        Тем же вечером Арсений с Сергеем вернулись в отель (поужинав перед этим в очередном KFC) только ближе к полуночи. Разошлись по своим номерам как-то скомкано и слишком быстро.       Уже следующей ночью Арсений будет спать в кровати на съёмной квартире, находясь далеко от Питера и Сергея. Арсений не знал точно, где в Москве находилась квартира Сергея, как-то не заходил об этом разговор, но почему-то уверен, что не в спальном районе, как у него самого.       (Явно так же, как и квартира Антона. Эти двое могли позволить себе что-то получше — разница между ними ещё и в том, что Антон особо не выставлял свою обеспеченность, а Сергею этого даже делать не надо: его с головой выдавали любовь к дорогим вещам, привычка тратить деньги и не смотреть на цены.)       Арсений принял душ и сел на кровать, укутавшись в безразмерный халат. Взял в руки телефон, посмотрел на время и прикинул, спит ли Димка в такое время. С одной стороны, пятница, с другой… Но за попытку денег не берут, поэтому очередное «Привет» улетело в Москву. Рядом с фотографией тут же замигала точка: в сети.

23:40 Арсений Привет

23:41 Поз Здорова. На чемоданах уже сидишь?       Арсений бросил грустный взгляд на почти собранный чемодан с вещами и напечатал ответ:

23:41 Арсений Типа того. Ждёте нас там?

23:42 Поз Тебя да, Борисыча как-то не особо. Он меня из Питера затрахал, теперь будет ещё и персонально, а я уже так расслабился, кайфанул. Вся власть народу! (То есть мне.) Охуенно

23:42 Арсений Ну не прям уж он такой херовый

23:43 Поз А чё эт ты вдруг защищаешь его? Начальство — это святое? (Правильный ответ: да, если это Антон Андреевич ;))       При упоминании Антона кольнула обида. На то сообщение он так и не ответил.

23:43 Арсений Ха-ха, ржунимагу, валяюсь под столом и прочее дерьмо

23:43 Арсений Кстати, как там Антон?

23:44 Поз Да нормально, чё ему сделается. Взял бы и сам написал ему

23:44 Арсений Да я писал

23:45 Поз И че?

23:45 Арсений И ничё…

23:45 Поз Мда. 23:45 Поз Не знаю, что тебе сказать, Арс. Мб приедешь и всё как-то решится. Если, конечно, у тебя там с Борисычем ничего не решилось)))

23:45 Арсений Нос свой потрогай

23:45 Поз Зачем?

23:46 Арсений Не оторвали его там случайно?

23:46 Поз Остряк конечно что пиздец, Арсений

23:46 Арсений И это правда я

      Димка прислал что-то ещё, но Арсений уже не видел: в дверь номера постучали, и он пошёл открывать, зная, кого увидит на пороге. Внутрь зашёл Сергей: в серых спортивных штанах, белых отельных тапочках на тончайшей подошве и светлой футболке, прилипшей к влажному телу. Видимо, тоже только из душа.       Сергей осмотрел Арсения и словил чёткое ощущение дежа-вю, что где-то он уже это видел, но потом вспомнил, как уходил из этого номера несколько дней назад, а провожал его такой же растерянный Арсений в этом же самом махровом халате и точно такими же влажными волосами.       — Что-то случилось? — Арсений, как и в прошлый раз (и позапрошлый, и поза-позапрошлый…) пригласил Сергея вглубь номера. Сам он сел на кровать и переложил телефон на тумбочку.        Сергей стоял посреди номера и молчал. Они оба устали, день выдался насыщенным и приятным, от долгой ходьбы гудели ноги, а кости, скрипя, просили свалить их на мягкий матрас, мозг же хотел сна. Несмотря на всё это, Сергей всё равно пришёл в чужой номер на ночь глядя, имея вполне прозрачные и очевидные намерения, о которых Арсений, конечно, догадался почти сразу. Будучи хорош собой, он всегда знал, какой эффект производит на людей, всегда мог точно и чётко сказать, когда человек в нём заинтересован. В случае с Сергеем слово «заинтересован» оказалось маловато. Сергей его хотел. Так явно и сильно, что даже не скрывал своих побуждений.        Хотел ли этого Арсений? Он точно хотел этого с Антоном (этого и даже больше), но он дал ему шанс, написал первым, так и не решившись позвонить, почти напрямую признался в своей симпатии тогда, в новогоднюю ночь. Его проигнорировали, и Арсений умел принимать поражение. Возможно, больше он хотел секса, чем Сергея, но эти двое друг другу не мешали, а в целом даже вспомнить стыдно, когда он в последний раз с кем-то спал. Руку и сердце ему никто не предлагал, а потому, вооружившись бриллиантовым девизом всего человечества: «Почему бы и нет?», Арсений протянул свою руку вперёд и сказал:       — Иди сюда.       Сергей поддался сразу же. Он взял Арсения за руки и уложил на кровать, нависнув сверху, склоняясь и целуя его в мягкие приоткрывшиеся в приглашении губы. Экспонат, который всё это время можно было трогать только взглядом, наконец открылся ему полностью, и Сергей потерял себя. Он торопливо, чуть подрагивающими в спешке руками развязывал узел халатного пояса, проникал ладонями внутрь, ощущая кожей тепло и нежную влагу чужого тела, целовал за ухом, шею, ключицы, спускался всё ниже, чтобы огладить освобождённые ладонями места.       Халат спал с плеч, рукава держались в районе локтей. Сергей спускался всё ниже и ниже. Арсений лежал почти неподвижно, он едва заставил себя поднять руку вверх, найти голову Сергея и снять с волос резинку, чтобы распустить жёсткие, мокрые на кончиках волосы и запустить в них пальцы.       Сергей спустился в самый низ, развёл бёдра Арсения в стороны, провёл носом по внутренней стороне от колена до паха, оставил горячий мокрый поцелуй и схватился пальцами за нижнее бельё, не в силах больше терпеть: ему одновременно хотелось вытряхнуть Арсения из всех тряпок, стать с ним ближе, чем когда-либо, и в то же время отложить этот момент как можно дальше, дразнить Арсения ласками столько, сколько он сам захочет. Но голод брал своё, и вот уже Арсений приподнимал свои бёдра, чтобы Сергей смог окончательно избавиться от его трусов. А избавившись, обнаружить налившийся кровью член и гладкую кожу. Дорожка волос, идущая от пупка, заканчивалась ровно там, где виднелся красноватый след от резинки боксеров.       Арсений чуть приподнялся, чтобы посмотреть, что происходит. Сергей облизал по кругу гладкую головку члена и полностью поместил её внутрь, плотно смыкая губы и не двигаясь дальше, продолжая работать языком уже внутри: он мягко толкнулся самым кончиком в уретру, слизал солоноватый предэякулят, спустился чуть ниже, к стволу. Глаза Арсения закрылись сами собой, он упал обратно на подушку, закинув голову назад и полностью отдавшись ощущению чужих губ и рук на своём теле, которое не испытывал уже слишком долгое время.       Вылизав член Арсения от основания до самого влажного кончика, Сергей быстро и аккуратно приласкал яички, мягко сжал их между пальцев и принялся сосать. Быстро и чётко, с выверенными темпом и нажимом, так, чтобы его партнёру не осталось ничего другого, как делать отрывистые неглубокие глотки воздуха и с шумом их выдыхать на мимолётных подъёмах удовольствия.       Оргазм подбирался неумолимо и быстро, зарождаясь в недрах живота, он окропил всю кожу колючими мурашками, поставил волосы дыбом и вырвал из горла надсадный предупреждающий стон. Сергей задвигал головой ещё активнее и, почувствовав вкус первых капель, зажал головку члена между нёбом и языком, додрачивая Арсению рукой. Горячая скользкая сперма стекала ему сразу в горло и ниже, вызывая глотательный рефлекс, который Сергей сдерживал до тех пор, пока не понял, что Арсений окончательно обмяк на так и не разобранной постели. Отстранившись, Сергей сглотнул и провёл по опадающему члену тёплой ладонью, напоследок ещё раз облизав влажную головку с розовато-красной распухшей от ласк уретрой.       Глубоко дыша, Арсений приоткрыл глаза и вновь протянул Сергею руку. Тот на секунду обнял её своими ладонями и поднялся наверх, снова целуя несопротивляющегося Арсения во всё ещё тяжело дышащий открытый рот. Собственный член ощутимо упирался в бельё и домашние штаны, ожидая внимания. Сергей, демонстрируя их дальнейший план действий, вывалил из кармана на кровать парочку презервативов в золотистой обёртке и небольшой тюбик гель-смазки. Он был настроен серьёзно, и от этого Арсений, только что переживший оргазм, пришёл в какой-то совсем несерьёзный, но очень сладостный восторг.       Ночь обещала стать длинной и приятной.