Всё будет

Дядя не проронил за завтраком ни слова — разумеется, запрет на разговоры во время еды. Но поглядывал на одиноко сидящего за столом Ванцзи так, что Сичэнь не выдержал, шепнул ему, выходя из трапезной: — Уделите мне несколько минут? — Да, я тоже хотел просить тебя уделить мне несколько минут, — дядя хмуро зашагал рядом с ним. Сичэнь приглашающе пропустил его первым. До сих пор они никак не объясняли дяде свои действия. Неудивительно, что тот беспокоится. Сичэнь жестом предложил садиться, тоже сел, расправив одежду. Им обоим важно благополучие Ванцзи. Только они по-разному видят это благополучие. — Этот смутьян едва прибыл сюда — и уже нарушает правила! — Дядя, он не адепт нашего ордена, а гость. Скорее всего, он ещё спит. Вы же знаете, другие заклинатели не привыкли так рано подниматься. — Почему он вообще здесь?! А до этого Ванцзи провёл столько времени в Юньмэне! Что происходит? Сичэнь улыбнулся краем губ. Странно, что дядя задался этим вопросом только сейчас. Тот смотрел на него серьёзно и сосредоточенно. — Цзинь Гуаншань, пользуясь молодостью, неопытностью и вспыльчивостью Саньду-Шэншоу, хочет вбить клин между ним и Вэй Усянем. Неизведанное пугает. Цзинь Гуаншань не знает, каковы возможности Вэй Усяня. То, что он уже показал — впечатляет, а что сможет ещё? Цзинь Гуаншань чувствует угрозу. Окрепнув и встав на ноги, Цзян Ваньинь вполне может впоследствии претендовать на пост Верховного Заклинателя. Он достаточно разумно подходит к управлению… — Но при чём тут Ванцзи?! Я не позволю вмешивать его в политические игры! — Дядя, я люблю Ванцзи и пекусь о нём так же, как и вы. Я бы не попросил его о чём-то, что может ему не понравиться. — Сичэнь, разве ты не помнишь, как этот насмешник докучал Ванцзи во время обучения здесь? Как испытывал его терпение? Ты уверен, что не принимаешь за согласие обычную покорность старшему брату? — Ванцзи сам попросил разрешения привезти его сюда. Дядя, разве Вэй Усянь вчера вёл себя недостойно? Он повзрослел и усвоил, что такое уместность. — Один вечер потерпеть — дело нехитрое. А дальше что будет? Ванцзи с таким трепетом относится к правилам — для него истинным страданием станет наблюдать за возмутительным поведением своего… гостя. — Дядя, не отказывайте Ванцзи в праве разобраться самостоятельно. Я уверен, что если он не справится, то попросит о помощи, и мы оба с готовностью вмешаемся. Но пока он молчит. — Ты предлагаешь пустить всё на самотёк? — Просто ненавязчиво приглядывать. И для меня это посильная задача. В конце концов, это моя обязанность как старшего брата. — Хорошо, — неохотно кивнул дядя.

***

Простыни рядом были прохладные. Вэй Усянь полусонно укутался в одеяло поплотнее, поджал под себя ноги, накрылся с головой и только тогда открыл глаза. Гусуланьские пять утра давно прошли. За окном было солнечно, хоть и непривычно тихо. В Юньмэне уже кто-нибудь бы принялся галдеть. Вэй Усянь поёрзал, блаженно выдыхая. Тишина вполне могла быть приятной. Не то звенящее безмолвие, которое царило среди могильных холмов. Начинаешь вслушиваться в стук собственного сердца, чтобы не сойти с ума. А потом обнаруживаешь, что тишины нет — вокруг шёпот. Зловещий, вкрадчивый, вторгающийся в мозг. Плотный, способный резать подобно струнам… — Ты уже не спишь. Вэй Усянь вжался лицом в подушку, спеша стереть несвоевременные слёзы. Глупости какие. Всё ведь хорошо. Или будет хорошо. Кровать едва слышно скрипнула. — А ты даже не разбудил меня, — нарочито весело проговорил он, высунувшись из одеяла. Лань Чжань протянул руку, отводя с его лба растрёпанные волосы. — Не хотел тревожить. Читал сам. — Ты такой заботливый, Лань-эр-гэгэ, даже позволяешь мне нарушать правила, — Вэй Усянь зевнул. Придвинулся поближе, уткнулся в его колени, потёрся щекой. Лань Чжань погладил плечо, поправил одеяло, задев нежную кожу за ухом и, наконец, сказал: — Поднимайся. Ещё холодно, оденься, ты можешь простудиться. — Я знаю другой способ согреться, — Вэй Усянь сел, сбросив с себя одеяло. Обвил руками шею Лань Чжаня, прижался, — что скажешь? Готов спорить, ты не против. Лань Чжань смотрел на него, чуть приоткрыв рот, не моргая. Молчал, только дышал тихо-тихо. Вэй Усянь потянулся тронуть его губы своими, прихватить, лизнуть неспешно — тело ещё ныло, наверняка Лань Чжань понаставил ему синяков, и как они только не перебудили Облачные Глубины? После этой жадной и торопливой ночи до безумия хотелось тянуть время, терпеливо распробовать, исследовать. За спиной словно распускались крылья. Если Лань Чжань ещё тогда, на горе Байфэн, умудрился вложить в свой первый поцелуй столько страсти, что Вэй Усянь уплыл, то сейчас лишь совершенствовал свои умения. Какие могильные холмы? Это было далеко, давно и неправда. Губы горели, когда Лань Чжань осторожно отстранился. Взял его руки в свои, подышал на пальцы. — Я припас для тебя еду. И приготовил одежду. Я взял несколько свитков, после того, как ты позавтракаешь, будем изучать их вместе. — Какой ты скучный, Лань Чжань, я предлагаю тебе намного более интересное времяпрепровождение, а ты напоминаешь про свитки. Лань Чжань поднялся, расправив одежду, посмотрел на него искоса: — Напрасно ты делаешь вид, что тебе безразлично, найдём мы средство или нет. Я ведь вижу… почему ты пытаешься меня обмануть? Вэй Усянь хмыкнул, натягивая штаны. Дёрнул плечом. — Наверное, потому что я хочу делать вид, что всё в порядке. Не люблю себя жалеть. И согласись, Лань Чжань, мне удаётся. — Удаётся. С чужими. — Лань Чжань… — тихо протянул Вэй Усянь с лёгкой досадой. Тот взял гребень, принялся разбирать его волосы. Как бы ни боялся, надо браться за книги. И браться поусерднее — если метод Вэнь Цин всё же успели куда-то внести, надо спрятать страницу с описанием ритуала до того, как её найдёт Лань Чжань. Второй пересадки Золотого ядра он не допустит.