Всё будет

Из приоткрытого окна лился аромат сладких булочек, терпкие ноты чая и, что больше всего радовало, женский смех. Цзян Чэн невольно улыбнулся. Как же хорошо, что тут радуются. Он постоял немного на крыльце, впитывая отголоски чужого хорошего настроения. Затем постучался. — Войдите! — звонко откликнулась Вэнь Цин. Он отворил дверь, любуясь чаепитием. Вэнь Цин поднялась ему навстречу, поклонилась. — Жумэй… — неловко сказал он. Звать её просто по имени — тем более, чужому имени, было непривычно, но они условились… Он взял её под руку, проводил обратно к подушкам, помог сесть. Вэнь Цин коротко пожала его пальцы. — Садись, А-Чэн, — сестра придвинула ему третью чашку, — мы как раз говорили о собачке А-Юаня. Твоя невеста прекрасно разбирается в животных. — Сестрица Яньли очень любезна. Ого! — Вижу, вы поладили, — хмыкнул Цзян Чэн. — Есть ли человек, с кем госпожа бы не поладила? — Вэнь Цин улыбнулась краем губ. — Сестрица Жумэй преувеличивает. Всеблагие Небожители, мир в доме! Неужели такое бывает, и он это даже заслужил?! Неужели он дождался тёплых спокойных бесед?! — Съешь это печенье, — сестра заботливо указала ему на блюдо, — ты ведь сейчас вернёшься к делам, даже не пообедав. Полакомись. — Я бы хотела научиться печь такое. — Для меня будет удовольствием научить сестрицу Жумэй, — обрадовалась сестра. Цзян Чэн вздохнул, ссутулился, уперевшись локтями в колени, положил подбородок на сплетённые пальцы. Матушка вечно ругала его за привычку скрючиться. Но какое наслаждение — наблюдать вот так вот. — Вам наверняка хочется поговорить наедине, — мягко улыбнулась сестра. Поднялась, коротко поклонилась, — выспись хорошенько, сестрица Жумэй. Завтра у тебя будет очень долгий день, хоть и радостный. — Благодарю госпожу за заботу, — Вэнь Цин тоже вскочила, провожая. За ней пронёсся шлейфом горьковатый запах трав. Надо сказать сестре правду. Только не сейчас. Позже. Но обманывать её нельзя. Цзян Чэн выпрямился, уговаривая себя ещё хоть немного побыть тут, в спокойной тихой гавани, где большая часть затруднений решается без его участия. — Что опять натворил Вэй Усянь? — глаза Вэнь Цин смеялись. Она поднесла ему печенье в сложенных лодочкой ладонях. Цзян Чэн кивнул, взял. Нежный миндаль приласкал нёбо. Как хорошо… — Сестра уже рассказала? — Вскользь. Что ты им недоволен. — Пытается избежать участи моего секретаря, — Цзян Чэн взял ещё кусочек, — уж очень ему полюбилось в Облачных Глубинах. — Ханьгуан-цзюнь гостеприимен, — осторожно ответила Вэнь Цин. Цзян Чэн нахмурился, отложил печенье. — Что? Что ты об этом знаешь? Вэнь Цин замялась, глядя в сторону. Всю радость как рукой сняло. — Что ты имеешь в виду? — В Хуанцзин… мы ведь жили в одном доме. Только слепой бы не заметил, насколько второй молодой господин Лань влюблён. — Он принудил Вэй Усяня?! — Цзян Чэн сжал кольцо в кулаке. — Второй молодой господин Лань раньше позволил бы убить себя, чем причинил бы вред Вэй Усяню, — тонкая, но сильная рука перехватила его запястье. — Ты всё знала? И молчала?! Вэнь Цин смотрела на него с заметным неодобрением. — И готова это принять?! — Почему я должна принимать или не принимать? Какое я имею право решать за них? Если они счастливы — я рада. Мой клан уже один раз сделал их несчастными. И тебя. Всех. Если в жизни до сих пор есть место для радости и любви… — она замолчала, отвернулась. Выпустила его руку, сжала пальцы перед собой. Цзян Чэн коротко выдохнул. Коснулся её плеча, неловко разворачивая к себе. Она не плакала, но была близка к этому — напряжённая спина, стиснутые зубы, морщинка между бровями. Цзян Чэн неуверенно поднял руку, провёл пальцем по её лбу. Всё это было ужасно неправильным. И единственно верным. — Ты не виновата. — Спасибо. Я ценю, что ты не ненавидишь меня. «Не ненавижу». Цзян Чэн чуть качнулся вперёд — против собственной воли. Коснулся лбом лба. Обнял её за плечи, путаясь пальцами в гладких волосах. Вдохнул терпкий запах снадобий, которые она готовила для местного Дома Целителей. — А ты меня? — шёпотом спросил он. — Мы вырезали твой клан. — Я тебя не ненавижу, — Вэнь Цин обвела его скулы большими пальцами, - стала бы я иначе готовиться выйти за тебя замуж? — Да. Ты бы не стала, — голова шла кругом. Это ведь был просто союз. Брак не по любви. Цзян Чэн неумело коснулся её губ своими. Просто союз. Он прижал к себе Вэнь Цин, не чувствуя сопротивления. Она отвечала на поцелуй так же неумело, но вроде как охотно. Просто союз. Они должны быть в хороших отношениях. Цзян Чэн гладил её спину, наслаждаясь шероховатостью вышивки. Просто союз. Вэнь Цин обнимала его шею, дышала тяжело, сорванно. Это определённо нельзя было назвать ненавистью. Цзян Чэн заставил себя оторваться от неё. Губы слегка саднили. Вэнь Цин раскраснелась, её глаза блестели. Медленно отпустила его, продолжая, впрочем, сидеть на его коленях. — Тебе пора идти? Дела. — Да, — Цзян Чэн потёр висок, — нет. Да. Дела, но я ещё зайду… я… — Нам надо хорошо выспаться, — Вэнь Цин поднялась на ноги, глубоко вдохнула, потеребила рукав, улыбнулась чуть печально. — Завтра. — Да. Да. Ты права. Завтра, — отозвался Цзян Чэн, не вполне понимая, что говорит. Кажется, союз может быть успешным.

***

У Лань Чжаня в глубине затянутой в орденские правила души таилось безумие. Вэй Усянь обожал распутывать слои, проникать к жаркой, обжигающей страсти, извлекать её из идеально строгой и прохладной скорлупы. Они ещё так молоды. А вдруг Лань Чжань поймёт, что достоин большего? Что прав учитель Лань Цижэнь, и от отступника одни неприятности? Вэй Усянь отчаянно боялся, что однажды Лань Чжань посмотрит на него своими невозможными янтарными глазами и серьёзно объяснит, что правила Гусу Лань запрещают… Сам себе назначит наказание, а его больше не захочет видеть. Такие мысли хотелось гнать прочь. Не всегда удавалось. Тогда Вэй Усянь ещё крепче вжимался, гладил спину, прерывисто дышал в плечо, прикусывал ключицы, тёрся, выманивал бурную горную реку из-под сковавшего её льда. Лань Чжань охотно поддавался, и глаза становились яркие-яркие, щёки розовели, грудь вздымалась, оковы сдержанности рвались как ветхая ткань. Тогда Вэй Усянь ждал исступлённого шёпота: «мой», чтобы облегчённо выдохнуть и согласиться. Обычно спасала болтовня, на которую он был мастер. Смех, пусть и принуждённый. Ха-ха-ха, всё ведь прекрасно, как у меня может быть всё плохо. Сегодня сил не было. Он снова доставил неприятности Цзян Чэну. А потом позорно лишился чувств и заставил за собой ухаживать. Сам не занимался делами и Цзян Чэну не давал. И завтра… Что будет завтра? Вэнь Цин передала записку, в которой иносказательно просила устроить так, чтобы Вэнь Нин мог поприсутствовать на свадьбе. Как можно ей отказать? Но как можно провести лютого мертвеца туда, где будет уйма заклинателей? Если бы не заявился Цзинь Гуанъяо… Если раньше Вэй Усянь был к нему совершенно равнодушен, то в последнее время начал крепко подозревать в нечестной игре — возможно, вслед за Лань Чжанем, но Лань Чжань явно знает его лучше. В конце концов, Цзинь Гуанъяо дружил с его братом и часто бывал в Гусу. Нельзя недооценивать того, кто собственноручно прирезал Вэнь Жоханя. Что он вообще тут делает? — Ммм? — Что? — не понял Вэй Усянь, привстав на локте. — Ты напряжён, волнуешься. — Не хочу, чтобы свадьба шиди прошла как свадьба шицзе, — не покривил душой Вэй Усянь. Лань Чжань вздохнул, привлёк его к себе, обнял, подышал в висок. — Не знаю, откуда ждать беды. Наивно надеяться, что всё пройдёт хорошо. Я уже привык, что всегда что-то случается. — Мы просто будем настороже. Я помогу. Я рядом. — Лань Чжань, Лань-эр-гэгэ, почему ты такое совершенство? — Вэй Усянь зажмурился, притеревшись ещё плотнее. — Глупости. — Не глупости. Если бы не ты… Лань Чжань медленно гладил его по волосам. Молчал. За окном мирно перекрикивались ночные птицы. Это точно был её почерк. И Вэнь Нин в любой другой ситуации был бы дорогим гостем. Но…