Когда ангелы не знают, что сказать

Блять! Голова-то как болит! Я уже и забыл, что такое боль. Я чувствую, как по лбу стекает жидкость. Наверное, это кровь. Трогаю левой рукой, смотрю на ладонь и убеждаюсь в правильности своего предположения. Поворачиваю голову – не пострадала. Вижу, что правое плечо придавлено деревом, упавшим на машину. Отлично, я отсюда сам не выберусь, вместе с телом точно никак. Шевелю ногами – все в порядке, разве что ссадины, брюки порваны. Надо же, какое тело крепкое. Головой ударился и умер, а все остальное почти не пострадало. Чувствую, что болит живот. Свободной рукой трогаю левый бок и вскрикиваю. Разрыв селезенки? Значит, у него (у меня) внутреннее кровотечение? Если я не стану ничего предпринимать, тело окажется непригодным уже совсем скоро. И не надо тыкать мне богохульством, я ангел, я понимаю, что физическая оболочка временна, важна только душа. Итак, я же могу творить небольшие чудеса? Свободной рукой легонько сдвигаю с плеча дерево и выныриваю из-под него. Выпрямляюсь. С селезенкой будет посложнее. Так, я ведь не раз видел, как оперировали моих прошлых клиентов. (это не значит, что я плохой ангел-хранитель, это все было заложено в их судьбах, важные жизненные моменты, между прочим!) Мысленно представляю, где находится селезенка и чем кровоснабжается. Хорошо, я знаю, где разрыв. Напрягаю все свои ангельские извилины, и раз – нет никакой травмы! Эх, было бы в жизни все так просто, врачи остались бы без работы. Но увы, нет такого замечательного свойства у людей, зато есть у ангелов. Ох и получу я за столько чудес, если меня раскроют… Хватит о грустном, у меня ещё есть дела. И в этот самый момент я слышу звуки сирены: ко мне приближается машина скорой помощи. А я ещё не успел ликвидировать истекшую в брюшную полость кровь! Надо действовать быстрее, а то врачи не поверят, что селезенка не травмирована, а внутри столько крови. Ещё поднапрячься, готово! Спасатели, врачи, я готов вас встречать, у меня только сотрясение мозга, но с этим по дороге справимся. В оставшиеся несколько секунд я просматриваю машину своим ангельским зрением, быстро проверяю карманы и обнаруживаю один шикарный факт: при этом человеке нет документов! Я помню, что у него нет родных, друзей, скорее всего, тоже, а это значит, что никто не будет его разыскивать, а без страховки его не станут долго держать в больнице. Спасатели уже здесь. Дверь заклинило, я слышу, как они достают специальные инструменты и пилят дверь. Как и положено пострадавшему в такой серьёзной аварии, я лежу в странной позе, закрыв глаза и раскинув руки. Когда расправляются с дверью, я приоткрываю левый глаз и хаотично моргаю. - Быстрее сюда! Здесь есть живой! – кричит один из спасателей и вместе со вторым осторожно извлекают меня из машины. Подбегают санитары с носилками, меня укладывают на них и светят в глаза поочерёдно фонариком. Пострадавшему положено стонать? Хорошо, буду стонать. Уууу, больно кааак! - Где у Вас болит? – спрашивает меня врач скорой помощи, пока меня несут до машины. - Плечо, правое плечо, - бормочу я, - и ещё голова болит. - Мы отвезём Вас в больницу, как Вас зовут? - Я не помню, - хоть один плюс от автокатастроф, можно прикинуться, будто у тебя амнезия, даже если её нет, и тебе никто ничего не скажет. - Это бывает, - молодая врач надо мной пытается улыбнуться, а потом обращается к спасателям: - Мы повезли, поищите в машине документы. В скорой мне дезинфицируют ссадины на голове и накладывают повязку. Катетеризируют лучевую вену и ставят капельницу с морфином, обезболивать. Наркотических анальгетики – сильная штука, видимо, даже для ангела, поэтому я быстро отключаюсь. Увидимся в больничке. *** Странно, что на меня так легко подействовали лекарства. Наверное, я слишком быстро вжился в свою новую роль, вспомнил, каково это – быть смертным. Зато я смог поспать! За столько лет, впервые я поспал! Хорошо, надо бы осмотреться. Интуиция подсказывает, что рядом никого нет. Я открываю глаза и вижу, что в палате я один. Ну как в палате, в приёмном, за шторками. На мне уже больничная одежда, вокруг мониторы, провода. Интересно. Левая рука почти свободна, на ней только прикреплён пульсоксиметр, но двигать ею я могу. Ощупываю правое плечо, оно, кажется, забинтовано. Присматриваюсь: бандажи. Ну конечно, там же перелом, я просто вытащил руку из-под дерева, но лечить не стал. Плечо ноет тянущей болью, и я думаю, что зря не пролечил его сразу. Я не помню, были ли в одежде предыдущего владельца тела документы. Подумать только, какой я растяпа, даже не удосужился заранее узнать, как зовут того, кем я собрался притворяться! Если так будет продолжаться и дальше, то я спалюсь, как самый никчёмный лжец. Я пытаюсь осторожно приподняться на локтях, чтобы не наделать лишнего шума, хочу посмотреть, что написано на табличке, которую вешают на койки, но понимаю, что в мою сторону движется медсестра. За секунду принимаю то же положение, в котором проснулся. Пока не хочу показывать, что пришёл в себя. Хорошо, что слух у меня в разы лучше, чем у любого человека. Я слышу любой шорох, который доносится с самой дальней точки на этаже. Медсестра приоткрывает шторку и заходит в палату. Я сумею, что она смотрит на меня, слышу, как вздыхает. Потом ручка шуршит по бумаге: наверное, сестра записывает показатели с мониторов. Они же так делают? Потом она уходит, и я медленно выдыхаю. И вдруг, как по щелчку, все меняется. Я чувствую, как мелкими иголочками колет подушечки пальцев. Вот знаете, когда руку отлежишь, и потом такое ощущение. Но это не совсем оно. Покалывание поднимается выше и доходит до солнечного сплетения, трансформируясь в лёгкое жжение внутри, но безболезненное, тёплое. Мне становится легче дышать, я совсем не чувствую тесноты больничной рубашки. Я не открываю глаз, но вижу блеск алмазов вокруг себя. Это может значить только одно: он здесь. И очень близко от меня. Я не прогадал, его мать действительно привезли в ту же больницу, что и меня. Наверное, у неё был сердечный приступ, спровоцированный алкоголизмом. Как он там, мой Бенни, как он переживает сложившуюся ситуацию? Я не могу помочь ему сейчас, да и на Небесах я что-то не очень старался. Скажите, я когда-нибудь перестану заниматься самобичеванием? Между прочим, я сейчас здесь, и я сделаю для него все, что смогу. Ощущение тепла усиливается. Он что, заглянул в мою палату? Вот так просто я могу его увидеть, прямо сейчас? Я делаю глубокий вдох и приоткрываю глаза. Действительно, вот он, Бен, стоит у самого входа в палату, сразу за шторкой, и, приподняв голову, задумчиво смотрит куда-то наверх. На нем серое худи с капюшоном, натянутым до макушки, из-под которого беспорядочно выбиваются светлые локоны, которые я так люблю. Чёлка прикрывает брови с левой стороны, а с правой непослушно торчит в своём порядке. Его потертые чёрные джинсы я помню, он как-то заснул прямо в них, когда я проходил читать его дневник. Не напоминайте, что я нарушал личное пространство, у меня было выбора. Я никогда не видел его человеческими глазами. Только глазами Энджи и своими, ангельскими. Наша встреча получается такой странной. Он меня совсем не знает, а я его – будто много жизней подряд, только не понимаю, почему. Я собираюсь с силами и тихо говорю: - Привет. Бен вздрагивает и опускает на меня свои невероятные зелёные глаза. Меня пробивает током. Сердце предательски начинает биться быстрее. - Здрасьте, - наконец говорит он. – Я думал, Вы спите. Извините. - Ты меня не разбудил, - заверяю я Бена. – Ты здесь работаешь? – даа, более глупого вопроса я придумать не мог. - Нет, моя мама в соседней с Вами палате, - отвечает он, повернув голову в сторону. – Я не могу сидеть с ней все время, мне нужен отдых. - С ней все будет в порядке, - я пытаюсь поддержать разговор, но получается у меня неловко. - Если перестанет пить, - глухо отрезает парень, а потом делает шаг ко мне. – Меня зовут Бен. А Вас? - Джо, - робко отвечаю я, осторожно приподнимаясь на локтях, - Джо Маццелло. – Конечно, почему бы не назваться своим именем, зачем мне ссылаться на амнезию я спросить, что написано на краешке кровати! Я идиот. - А на табличке, - начинает Бен, нагнувшись к надписи, - написано Джо Майерс, - он распрямляется и вопросительно, но с интересом смотрит на меня. Ух ты, я угадал с именем! Таких совпадений не бывает. - Это фамилия отца, - на ходу сочиняю я, - а Маццелло – мамина. Я все никак не поменяю документы. Не хочу носить его фамилию. Ненавижу отца. – Вот здесь я не соврал, родители мне в прошлый раз действительно достались паршивые. - Я тоже, - в глазах подростка читается понимание. – Я сам себе выбрал фамилию, чтобы не носить отцовскую. Теперь я Бен Харди. - Красиво звучит, - легко улыбаюсь я. Тут шторка поднимается и заходит медсестра. - Вы кто? – с недоумением спрашивает она у Бена. – Вспомнила, Вы из другой палаты, идите к своей маме. - Приятно было познакомиться, Бен, ещё увидимся, - говорю я, приподнимая руку с пульсоксиметром. Он кивает в ответ и быстро выходит из палаты. - Мистер Майерс, как Вы себя чувствуете? – спрашивает меня медсестра, а я читаю на её бэйдже: Дженнифер Райс. - Спасибо, Дженнифер, намного лучше, - мило улыбаюсь я, потому что думаю, что так положено. – Когда меня выпишут? - Быстрый Вы, - усмехается сестра. – У Вас сотрясение мозга и перелом плечевой кости. Ваш ангел-хранитель неплохо за вами приглядывал, в такой аварии получить такие довольно лёгкие травмы не каждому удаётся. Вам нужно пару дней понаблюдаться, а потом переведём Вас на амбулаторный приём. Ваша страховка все покроет. Значит, у меня есть страховка. Но родных все ещё нет, лишних проблем быть не должно. - А можно спросить Вас кое о чем? – говорю я. - Да, что Вас интересует? - Можете дать мне зеркало? Похоже, мне лоб зашивали. На самом деле, конечно, я просто хотел посмотреть на себя. Вовремя, разумеется, когда Бен меня уже увидел. Вечно я все порчу.. Медсестра протягивает мне маленькое карманное зеркало, и я нерешительно беру его левой рукой. Поднимаю перед лицом и с долей страха смотрю на свое отражение. Светло-каштановые волосы с медно-рыжим оттенком. Очерченный подбородок, скулы. Двухдневная щетина. Чуть длинноватый нос. Светло-карие глаза. Аккуратно зашитая ссадина над правой бровью, ерунда. Фух, все хорошо. Я себе вполне нравлюсь. Отдаю зеркало медсестре. Улыбаюсь. Я буду ждать тебя.