Когда ангелы не знают, что сказать

- Доброе утро, мистер Маццелло. О, боже. Я на Земле второй день, а уже вынужден выдерживать столько испытаний. Разумеется, его голос я узнал бы из тысячи других с поразительной лёгкостью. Сотни маленьких колокольчиков все так же звенели в каждом звуке, который он произносил, несмотря на то, что голос уже сломался. Первое, что вижу я после пробуждения, - искорки алмазных граней зелёных глаз Бена. И пускай сейчас я на больничной койке, в условиях, не слишком располагающих к романтике, к тому же совершивший самый большой грех для ангела. - Доброе утро, Бен, - отвечаю я, украдкой улыбаясь. – Не хочу показаться бестактным, но.. что ты здесь делаешь? - Вы меня заинтересовали, - открытость и бесхитростная простота этого парнишки сражают в самое сердце. – А ещё сегодня дежурит медсестра Кейн, она знает меня, знает, что я хочу стать врачом, и разрешает мне разговаривать с нетяжелыми больными. Вчера он был не таким воодушевленным. А сегодня уже рассказывает первому встречному о своих планах на жизнь. Что-то здесь не так. Все слишком быстро и просто. Может, не меня одного подсознательно тянет к этой душе, но и его самого тоже? Хорошо, пусть все идёт своим чередом. - Хочешь присесть? – вежливо спрашиваю я, показывая Бену на стул возле койки. Он кивает и присаживается. - А чем Вы занимаетесь, ну, кем работаете? Его вопрос вводит меня в кратковременный ступор. Я знаю, что решаю выбрать креативный путь вранья, за который не слишком будет стыдно. - Помогаю людям найти свое место в жизни. Бен широко распахивает глаза и пристально смотрит на меня: - Вы психолог, да? - Что-то вроде того, - я неуверенно пожимаю плечами. - Это так здорово, - тянет парень, мечтательно уставившись в потолок. – Я бы тоже хотел стать психологом или психиатром, но мама не потянет, а просить деньги у отца я ни за что не буду. – Он замолкает и переводит взгляд на меня. – Поэтому я решил сначала махнуть в Америку, попробовать себя моделью, сколотить капитал. Я нервно улыбнулся. В моих силах не позволить этому Солнцу искалечить себе молодость: все мы знаем, что подразумевает под собой карьера модели для подростка. - Но это не сейчас, мне все равно сначала нужно закончить школу, мне скоро 17, - грустно сообщает мне мой собеседник. – А сколько Вам лет? Бен так быстро меняет тему для разговора, что я не сразу понимаю его вопрос. - Мне 27, - бросаю я. Блять. Человеческое тело плохо на меня влияет. Я теперь ещё и врать начал. Знаю же, что 29, почему я решил сказать, что меньше? Боюсь, что мальчишка испугается и сбежит? Что вообще за каша в моей голове, не важно что она не моя. Ах да, в этом все дело. Я влетел в тело, заполненное остатками воспоминаний и обрывками мыслей. По правилам тело должно было исчезнуть, переработаться. Но у меня возникли на него свои планы. И поэтому теперь мне придётся мириться со всякими странными человеческими проявлениями, которые даже не мои, от которых я отвык уже слишком давно. И раз уж я решил нарушать все правила, пора учиться снова быть человеком. Даже если я им не являюсь. - Не надо оно тебе, парень, - внезапно для себя самого говорю я, ловко переводя тему. – Я про психиатрию. Это только поначалу кажется интересным, а потом ловишь себя на мысли, что каждый пациент оставляет частичку своего заболевания тебе. Ему становится легче за счёт того, что он ментально делится своей патологией, не несёт эту ношу в одиночку. – Я делаю паузу и внимательно смотрю на изменившегося в лице Бена. – Так что подумай над моими словами, побереги свою душу. Да-да, береги её сам, ангел тебе достался никудышный и эгоистичный, совсем ничего полезного не делает. - Наверное, Вы в чем-то правы, - медленно отвечает Бен, нервно теребя выбившийся из чёлки локон. – Медсестра Кейн направляется к Вам, я, пожалуй, пойду. Он коротко улыбается и уходит в палату к матери. Что же мне делать, Бенни? Медсестра уводит меня на повторную томографию, после которого мне говорят, что завтра можно на выписку. Через час я возвращаюсь в палату. Мне не нужно слишком прислушиваться, чтобы понять, что в соседней палате не все гладко. Бен в очередной раз ссорится с матерью. Она хочет уйти из больницы раньше времени, ей надоела больничная еда и постоянный запах хлорки. Парень отвечает, что большинство блюд, которые здесь дают, намного лучше того безобразия, которое она так редко готовит, и это её вина, что она здесь, что ей пора наконец бросить пить, или она уже не сможет отсюда выйти. Мать огрызается, что он неблагодарная сволочь, а она его вырастила, он должен все для нее делать. Бен бросает «Мне плевать» и быстрыми шагами уносится по коридору. Я натягиваю джинсы и футболку, которые мне уже вернули, и двигаюсь в том же направлении. Ноги сами ведут меня в курилку на заднем дворе. Ни для кого не секрет, что курение в больницах запрещено, но врачи тоже люди, и стресс снимать как-то надо, поэтому неофициальное местечко все же имеется. Разумеется, Бен об этом знает, так что я без труда нахожу его там, и про себя думаю, как же я упустил тот важный момент, когда мой клиент решил портить себе жизнь и лёгкие. Я подхожу к скамейке и бесшумно присаживаюсь рядом с Беном. Парень настолько погружен в свои мысли, что даже не замечает меня. Он затягивается, закрыв глаза, и медленно, тяжело выдыхает дым, сжимая в кулак свободную руку. Бен открывает глаза и слегка косится на меня. - Извините, я Вас не заметил. - Ничего страшного, - киваю головой я, - и давно ты, ну… - Курю? – Бен заканчивает вопрос за меня. – Пару лет. - Можно мне? – зачем-то спрашиваю я. – Слышал, это успокаивает. Парень молча протягивает мне сигарету с зажигалкой. Я прикуриваю и затягиваюсь с завидной лёгкостью, даже не закашлявшись. Выходит, предыдущий владелец тела довольно много курил. Кофейный дымок наполняет мои лёгкие, и я нахожу что-то глупо-романтичное в том, что мы с Беном дышим одним воздухом. Наверное, поэтому курение все ещё не побеждено, из-за его безнадёжной романтизации. - Мистер Маццелло, - начинает Бен. Я переживаю его: - Давай просто Джо, я не настолько старше тебя. - Хорошо, - нерешительно соглашается парень, - Джо, мне нужна Ваша помощь. Профессиональная. - Внимательно тебя слушаю, - я стараюсь как можно теплее посмотреть на него, чтобы он не боялся говорить правду. - Я знаю, что мать сегодня уйдёт из больницы, никто не имеет права оставлять её принудительно. Она вернётся домой, и все начнётся заново. – Он глубоко затягивается и выпускает дым через нос. – Но понимаете, она все-таки моя мать, я все равно люблю её и не хочу потерять её раньше времени, хоть она так усердно старается это устроить. – Бен молча собирается с силами. Он раздавливает окурок носком кроссовка и подпирает ладонью лоб, сдвигая чёлку. – Вы не могли бы поговорить с ней? Понять, есть ли ещё шанс, или мне больше не стоит бороться? Он поворачивается ко мне, и его широко распахнутые глаза заглядывают прямо в мою ангельскую душу. Алмазные грани поблескивают, но не сами по себе: Бен держит слезы в глазах, держит с трудом, но ни за что не даст им катиться по щекам, потому что расплакаться перед незнакомцем – это признак слабости. Я борюсь с желанием взять его за руку, почувствовать его тепло и раствориться в нем; он не подозревает, что мы знакомы с самого его появления на свет, для него мы знаем друг друга два дня, я не могу позволить себе такую вольность, он слишком важен для меня. Я собираюсь с мыслями и молча смотрю на него. Мой Бенни. Для тебя что угодно. - Я могу попробовать, - негромко отвечаю я и тушу сигарету. Бен улыбнулся одними глазами и достал из кармана худи блокнот и ручку, быстро написал несколько слов, вырвал листок и отдал мне. - Это мой домашний адрес. Можно в любое время после 4 часов дня. – Парень благодарен уже за сам отклик, я это чувствую. – Слышал, Вас завтра выписывают. - Да, завтра уже поеду домой, - говорю я и задумываюсь: а куда домой-то, куда? Но да ладно, это выясню позже. Бен вздохнул. - Спасибо Вам. Больше всего на свете я хочу его обнять. Сгрести в охапку и сказать, что все будет хорошо, что я на все пойду ради него. А, может, вообще ничего не говорить, просто окутать его максимально возможным количеством ангельского тепла. Ещё немного, и я просто не смогу больше держать себя в руках. Я избегаю тактильного контакта, потому что не знаю, к чему может привести прямая связь ангела с его клиентом. Возможно, он не заметит никакой разницы, потому что ангельское касание не отличается ничем особым, а может произойдёт что-то опасное, что-то вроде электрического разряда. Мне-то откуда знать, ни в каких книжках, которые я читал, не было описания общения ангела с его клиентом, особенно ангела в человеческом теле! - Пока ещё не за что, - отвечаю я и поднимаюсь. – Мне пора. Бен кивает, и я ухожу в палату. Проходя мимо ординаторской, краем глаза замечаю маленький телевизор, а в нем показывают фильм с Люси. Мою малышку Люси, которая всего добилась сама, без меня. Мне очень стыдно перед ней. Но других вариантов у меня уже нет. Я должен попытаться помочь.