– Он все-таки пришел. – Пришел, а ты утанцовывай пока отсюда, не пались сразу, что ждал. – Ухожу, ухожу. Сигналь мне, если что.
Я кое-как пробираюсь к чему-то по очертаниям похожему на барную стойку. Забираюсь на стул и жду, пока меня заметит бармен. – Мистер Маццелло, рад Вас видеть, – в попытках перекричать громкую музыку, ко мне обращается бармен. Я поднимаю глаза и вижу уже знакомого Олли. – О, и Вы здесь? – спрашиваю я, чуть улыбнувшись. – Конечно, это же мой бар, – кивает он. Я с ноткой недоумения смотрю на мужчину. – Там, снаружи даже вывески нет, а я точно помню, что в Вашем баре я уже был. – А адрес не помните? – спрашивает Олли. Я отрицательно качаю головой, и он продолжает: – Малой попросил днюху отметить в баре, не мог доверить тусовку кому-то другому, должен же кто-то за этой дурной головой приглядывать, верно? – Он как-то по-отечески улыбается. – Не смотрите на меня так удивленно, я знаю, что Вы по приглашению Бена здесь. Я картинно вздыхаю, делая вид, что расстроен своим раскрытием: – Спецагент из меня никакой, сразу рассекретили. – Я бармен, у меня профессия такая, – с гордостью говорит Олли. –Сегодня у нас в меню особый коктейль: водка, бейлиз, карамельный и шоколадный сиропы и сверху взбитые сливки с крошкой шоколада и острым красным перцем – именинник сам придумал. – У меня непереносимость лактозы, – наугад выпаливаю я, хотя на самом деле просто не хочу пробовать эту сумасшедшую смесь алкоголя с лошадиной дозой сахара. – Можно мне просто виски со льдом? – Желание клиента – закон, – соглашается Олли. – Если честно, я бы и сам это безобразие пить не стал, но ведь этому ребёнку не объяснишь, – он пожимает плечами, а потом придвигает ко мне стакан. – Я Вам сразу двойной налил, иначе эту подростковую вакханалию выдержать невозможно, сам еле держусь. Я коротко усмехаюсь и забираю свой виски. Осматриваюсь вокруг: действительно, такого столпотворения молодёжи я давно не видел. – Не знал, что у него столько друзей, – говорю я бармену. – По правде говоря, большинство из здесь присутствующих – обычные посетители заведения, а остальные – знакомые Бена из школы. – Из школы? – я делаю вид, что удивлен. – Оу, я сказал "из школы"? – переспрашивает меня Олли, старательно пряча неловкость. – Из колледжа, разумеется, из колледжа. Он не такой уж общительный парень на самом деле, но в этот раз решил отметить День рождения с размахом. "Потому что это его последний день рождения в школе", – мысленно для себя вывожу причину. Вообще, вполне понятно, почему Олли его выгораживает: никому не хочется проблем с законом, когда дело касается продажи выпивки несовершеннолетним. Но я ведь не из полиции, и детей своих у меня нет, зачем мне его сдавать? – Молодость, дерзость, – я с улыбкой развожу руками, а потом допиваю свой стакан. – Повторить? – спрашивает бармен и после моего утвердительного кивка наливает еще виски. – Не хочу показаться бестактным, мистер Маццелло, но Вы что-то с пустыми руками прибыли. И тут до меня доходит, что я действительно не подумал про подарок. Вот же дурная голова, кто на вечеринку по случаю Дня рождения приходит ни с чем? – Подарок в машине, – бормочу я, делая глоток. – Олли, а у меня ведь тоже есть к Вам бестактный вопрос. – Одну минуту, – отвечает он, попутно смешивая коктейль для другого посетителя. – Все вопросы, не касающиеся моей ориентации бестактными не считаются, так что рискните. Я отпускаю смешок и говорю: – Снять целый бар для вечеринки стоит больших денег, а Бена, насколько я знаю, воспитывает одна мать… – Кто сказал, что снят целый бар? – смеется Олли. – Ну, так вышибала на входе, пароль для закрытой тусовки, – я постукиваю пальцами по барной стойке. Он жестом просит меня придвинуться и негромко говорит почти на ухо: – Сегодня основной вход тот, который обычно черный, а тот, через который Вы вошли, фейковый, чтобы малого порадовать. А вышибала – мой племянник, согласился помочь. Я выпрямляюсь и удивленно качаю головой. Этот бармен и правда очень хороший человек, раз делает столько добра по сути чужому мальчишке. – Но ведь Вы все равно не можете организовывать все за свой счет, верно? – Не могу, – отвечает Олли, протирая стакан для нового коктейля, – поэтому я взял его к себе на работу на несколько месяцев, мне как раз официант нужен. – А все удобно выходит, – соглашаюсь я и поворачиваюсь в сторону танцпола. Я старательно ищу глазами того, из-за кого, собственно, я сюда и пришёл. Здесь много парней со светлыми волосами, но знакомых обесцвеченных локонов я что-то не замечаю. Делаю глубокий вдох и полагаюсь на ангельскую интуицию. Все верно, он в двух метрах от меня, пробирается сквозь толпу прямо ко мне. Нет-нет-нет, я не успеваю подготовиться! – Я рад, что Вы пришли. Я поворачиваюсь и вижу его. Волосы стали длиннее с нашей прошлой встречи, и вьются они еще больше. По виску стекает капелька пота, и все лицо блестит в огоньках мерцающих лампочек. Его зеленые глаза даже в полутьме бара нисколько не теряют своего сумасшедшего нефритового оттенка; я ловлю отблески света от этих чудесных алмазных граней, но подозреваю, что источник этого блеска кроется в алкоголе. На нем белая футболка с какой-то надписью, которую я не могу разобрать в полумраке, и, похоже, светлые джинсы, мне нужно всматриваться, но на это сейчас точно нет времени. Мне кажется, я и так залипаю на него уже вторую минуту, потому что меня приходится возвращать в реальность: – Джо? – Бен легко касается моего плеча, и я наконец смотрю ему в глаза. И надо сказать, зря, потому что я так и не подготовился к этому зрительному контакту. – Это же твой День рождения, я не мог не прийти, – быстро проговариваю я, будто иначе слова потеряются где-то на переходе. – Я не был так уверен, – говорит Бен, заправляя локон волос за ухо, – после всего, что я Вам тогда наговорил, Вы не отвечали… – Я все понимаю, – неуверенно вру я, поскольку на самом деле до конца не понял до сих пор. – Давай сегодня не будем об этом, хорошо? Я пытаюсь улыбнуться и вижу, как очищается от тревоги лицо Бена. Он правда рад меня видеть, это чувствуется. – Прошу прощения, я совсем забыл, что на Дни рождения принято приходить с подарками, – вздыхаю я и развожу руками. – Вы здесь, это уже большой подарок для меня, – едва слышно, отведя взгляд в сторону, отвечает Бен, а потом выпрямляется и указывает рукой в сторону танцпола: – Вы, кстати, очень вовремя, сейчас самый гвоздь программы будет. Никуда не уходите, отсюда будет видно лучше всего. И он так быстро растворяется в толпе, что я не успеваю даже задать уточняющий вопрос. Я двигаюсь поближе к бармену и спрашиваю: – Простите, конечно, но Вы, наверное, больше знаете о том, какая на сегодня культурная программа? Олли смеется и отвечает: – Видите вон там, у танцпола возвышение, а на нем – синтезатор и стойку с микрофоном? – Да, отлично видно, – соглашаюсь я. – Вот туда и смотрите, сэр, – улыбается бармен с нескрываемой гордостью, а потом просит придвинуться поближе: – Я не должен Вам этого говорить, но он ждал Вас именно для этого момента. Я чувствую тепло на своих щеках. Это что, новая эмоция? Смущение? Ну, приехали, этот ребенок (напоминаю, Джозеф, он все еще ребенок!) меня смущает! Что ж, посмотрим, чем на этот раз испытывает меня на прочность судьба. Я вижу, как за синтезатором пристраивается Бен: похоже, его желание освоить музыкальный инструмент не осталось только желанием, это здорово; к микрофону подходит милая темноволосая девушка чуть постарше него и говорит: – Проверка микрофона, меня слышно? Толпа отзывается согласием. – Ну, что, все готовы встретить именинника бурными овациями? – задает она второй вопрос. Одобрительный гул в ответ. Девушка оборачивается к Бену, поднимает вверх большой палец и снова обращается к собравшимся: – С Днем рождения, братишка! Толпа аплодирует и радостно гудит, а я наконец понимаю, что это Ди, его сестра. Я помню, как Бен хотел, чтобы она приехала на его День рождения. Видимо, ангел-хранитель его сестры работает лучше, чем я. Нет-нет, мне нельзя задумываться об этом, уж точно не сейчас, в тот момент, когда начинает играть музыка. Народ затихает, и Бен заводит на синтезаторе приятную мелодию, а его сестра вступает пением.Я на самом краю Неловко стою, Едва не срываюсь В бездну. Я закрою глаза, Ни шагу назад, А, может, и вовсе – Исчезну. Где найти мне ответ, Потушенный свет. В пустых океанах – Вечность. Я не справлюсь один. Ты – мой Третий Рим. Теряюсь в туманах, Честно. Где ты, мой ангел? Прошу отозваться Одним только знаком – Мне большего не надо. Впусти меня, мой ангел, Не дай мне сорваться. Возвращайся обратно, Прошу, останься рядом Со мной.
Ди повторяет припев еще раз, медленно протягивая последнюю строчку, а потом Бен выдает очередной прекрасный наигрыш на синтезаторе. Я настолько заворожен его порхающими по клавишам пальцами, что даже когда толпа аплодирует, и кто-то выкрикивает поздравления, не сразу понимаю, что происходит. Наверное, я вообще отключился от реальности. Я настолько счастлив сейчас, мне так легко и спокойно на душе. Кажется, у меня даже немного трясутся руки. Со мной такого еще не бывало, тем более, что я ни разу не был на настоящем концерте, ни в прошлой жизни, ни, тем более, сейчас. – Вам понравилось? Боги, я даже не заметил, как он подошел. Я смотрю на него, не в силах даже что-то сказать. Я просто хлопаю глазами и чувствую, как по щеке скатывается слеза. Слишком много новых эмоций за один вечер, все не по плану. Да какой там, у меня вообще не было никакого плана на самом деле, я вообще как-то по интуиции шагаю уже. – Да, это было очень здорово! – наконец выпаливаю я. – Эту песню я сам написал, очень хотел успеть к вечеринке, – радостно сообщает Бен, – хоть она и не совсем подходит к тематике, но пока это единственная законченная моя работа, понимаете. – Он шумно выдыхает. – И я очень, правда, очень рад, что Вам понравилось. Я замечаю, что сейчас он стал еще красивее. Такой воодушевленный, так горд собой, и ведь есть, за что. Мой талантливый мальчик. Мой Бенни. Мое сокровище и мое наказание. И тут в мое голове что-то щелкнуло. Не мое, не ангельское. На сто процентов человеческое. Даже на двести. Я решительно делаю шаг вперед, бережно кладу ладони на щеки Бена и целую его. Осторожно, робко, быстро. Все это происходит в одну секунду, и я сам не успеваю осознать, что делаю. Так же быстро я отстраняюсь и бормочу: – Прости, прости, я не знаю, я не должен был… Бен и сам ошарашен не меньше моего, но не похоже, что он собирается куда-то убегать или влепить мне пощечину. Он тихо улыбается, глядя мне прямо в глаза, а потом берет меня за руку и говорит: – А сам сказал, что без подарка. Этот мальчишка настолько смелее меня, что я и подумать боюсь, что ждет меня дальше.