Когда ангелы не знают, что сказать

Я пишу это все с закрытки, потому что должен куда-то выплеснуть свои эмоции, но при этом никому не могу рассказать. А здесь можно, этого кроме меня никто не увидит. Даже не знаю, с чего начать, слишком уж много всего произошло за выходные. И, наверное, начинать лучше с самого приятного из всех событий. Мы с Джо переспали. Хотя нет, это слишком пустое и бессмысленное слово, неприятное. Мы занимались любовью, и это было лучшее, что я когда-либо испытывал. Все мои прошлые связи были просто сексом, без любви, без отношений. А с ним все по-другому. Джо говорил, что у него давно никого не было, но, если честно, это я чувствовал себя девственником перед ним, хотя и старался это скрыть. С ним все в новинку, другие краски, другие ощущения. И в то же время – с ним все так, будто мы были созданы друг для друга, какой бы избитой ни была эта фраза. Мы словно одно целое, разделенное тысячу лет назад, а сейчас найденное, и нам обоим не хватает сил, чтобы насладиться друг другом. Все мысли в моей голове такие возвышенные и невесомые, будто это вообще не я. Кстати, о высоком. Теперь я знаю правду. Джо Маццелло – мой ангел-хранитель. Боже мой, это до сих пор звучит так странно и нелепо, что я даже не понял до конца, как к этому вообще относиться. В моем сознание ангелы находятся на небесах и, как бы это сказать, оберегают своих людей оттуда, исполняют их желания и все такое. А тут – вот он, здесь, на Земле, и прилетел специально ради меня. Бросил все, поставил свою душу под удар, чтобы быть рядом со мной. Нет, я все ещё ничего не понимаю. Думал, мне станет проще, когда я об этом напишу, но не стало. Джо рассказал, что у каждой человеческой души есть шанс выйти из цикла реинкарнаций, то есть, перестать перерождаться и проживать новую жизнь, и стать другой сущностью, ангелом. Но как именно это сделать, он наотрез отказался говорить, мол, ангельская субординация. Даже странно, почему-то о чем-то он смог рассказать, а на другое прямо табу. Самое странное во всей этой истории то, что по сути, я даже не знаю, как выглядит настоящий Джо Маццелло, потому что сюда прилетела только его душа, эктоплазма (я пошарился в интернете и нашёл это слово, мне понравилось), ведь на Небесах все существа бестелесны. Его тело принадлежало совсем другому мужчине, душа которого покинула Землю, и потому оно оказалось пустым, а Джо этим воспользовался. Звучит, как совершенный абсурд, но вероятно, это и есть правда. Точно, я забыл спросить, а как вообще Джо узнал, что это тело свободно? Каким образом он подбирал кандидатуру того, кем будет, экхм, обольщать меня? Получается, Джо давно знал о моей ориентации, раз выбрал тело мужчины. Блять, как я вообще могу говорить об Автономе как о сосуде, просто какой-то верхней одежде, это ведь живой человек! Ну, то есть, просто человек, а по-настоящему живым он становится только вместе с душой Джо. Блин, я все-таки не могу воспринимать их как две разные сущности, разных людей, потому что часть души Джо все равно всегда находится с Автономом. Так его назвал Маццелло, когда пытался объяснить мне, как попал на Землю. Но ответить на все мои вопросы он не успел. На следующий день после всех этих откровений я проснулся один в постели и почувствовал запах кофе с кухни. Повернувшись на другой бок, обнаружил на прикроватной тумбочке сложенный вчетверо листок бумаги, на котором было написано моё имя. Прочитав содержимое записки, я понял, что Джо оставил меня одного с Автономом. Не буду врать, чтобы показаться бесстрашным (да и для кого, страница закрытая), так что моей первой мыслью было вылезти в окно и спуститься по водосточной трубе. Но я снова подумал о кофейном запахе и решил, что настрой у Автонома сегодня вполне дружелюбный. Мне оставалось только придумать легенду, почему я здесь, на случай, если он ничего не вспомнит сам. Я поднялся с кровати, натянул брюки и сунул записку в карман. Потом надел рубашку, застегнулся и направился в кухню, попутно заглянув в прихожую, проверить наличие ключей. Если мне не изменяла память, ключи лежали только так же, как и накануне вечером, то есть, Автоном не выходил из дома, и что-то мне подсказывало, что это было очень хорошо. Я осторожно вошёл в кухню и увидел Джо, то есть, Автонома, разливающего кофе из турки по чашкам. – Ты ещё и кофе варить умеешь? – спросил я, переступив порог. Он нервно дёрнул плечами от неожиданности, совсем как Джо, и повернулся ко мне. – И не только кофе на самом деле. Ты ведь Бен, да? Господи, если я буду знакомиться с ним заново каждый раз, когда Джо будет летать в Империю, я просто с ума сойду. – Да, Бен Харди, – кивнул я, присаживаясь к столу. – Не первый раз замечаю за собой провалы в памяти, – пробормотал Автоном, – никак не могу вспомнить, почему ты здесь. – Он окинул взглядом меня, обеденный стол и стулья. – Судя по тому, что проснулся я в одной постели с тобой, значит, мы с тобой вместе, так? – Да, вместе, – я согласился и сделал небольшой глоток кофе. – Очень вкусно, спасибо. Ты попал в автомобильную аварию, получил серьёзную травму головы, отсюда и провалы в памяти. После выписки из больницы тебя отправили домой, а меня приставили к тебе, продолжать реабилитацию и помогать первое время по дому. А потом у нас все как-то завертелось, и из чисто деловых отношений мы перешли к личным. Буквально вчера и перешли. Автоном уставился на меня в неподдельном шоке и буквально упал на стул. – Никогда не замечал за собой ничего гейского, надо же. – Он выпил залпом половину чашки кофе и задумчиво посмотрел в окно. – И что, мы вот прям спим с тобой, серьёзно? – Ну, типа того, – негромко ответил я. – А я, ну, – замялся Автоном, – ну это самое, понимаешь, в общем, это... – Ты сверху, – сразу понял его я, а потом неслышно добавил: – Пока что. – Что ж, это обнадеживает, – протянул Автоном. – Наверное. Хотя это все еще странно. – Он замолчал, а потом задумчиво посмотрел на меня и сказал: – Поцелуй меня. Я слегка сдвинул брови, будто переспрашивая его, но он кивнул в подтверждение своих слов. Я подошел ближе и коротко чмокнул его в губы. Автоном покачал головой: – Не, так не пойдет, – и притянул меня к себе, чтобы поцеловать крепче. Это было так странно, целоваться с Джо, который вроде как и не Джо, но вроде и он, потому что я чувствовал прикосновения того же тела, тех же рук и губ, но в то же время это были совсем иные ощущения: в них все-таки не было в полной мере души моего Джо. Потом он отстранился от меня и внимательно посмотрел в глаза. Вот в чем было самое главное отличие: глаза Автонома были пустыми; в них не было той безграничной любви, того неописуемого тепла, которые я всегда вижу в глазах Джо. И наверное, если когда-нибудь ему потребуется найти новое тело (мне и сейчас стыдно, что я тогда думал о таких странных и даже страшных вещах), я без труда отыщу его среди тысяч лиц, по этому особому блеску глаз, особому свету. – Надо же, я и вправду гей, – все еще недоумевая, пробормотал Автоном. – Как много нового порой узнаешь о себе, удивительно. Вернувшись в реальность, я пожал плечами и, допивая кофе, торопливо сказал: – Знаешь, мне сейчас нужно домой, маму проведать, а попозже я приеду, привезу тебе продуктов. – Зачем? – спросил он у меня. – Разве я не могу сам сходить? – Твой врач сказал, что тебе пока не стоит сильно себя нагружать, – ответил я, опустив голову, – да и вообще, лучше какое-то время побыть дома, на всякий случай. Единственное, чего мне хотелось в тот момент, – чтобы Джо вернулся как можно скорее, потому что говорить с Автономом становилось все сложнее, да и мои объяснения выглядели слишком неубедительно. Я и представить себе не мог (да и сейчас тоже), что заставило его покинуть меня так внезапно, и как долго он пробудет в Империи. Название этого места звучит так величественно и даже жутко, что я буквально не знаю, чего мне ждать. Автоном глубоко вздохнул и сказал: – Думаю, у тебя нет причин мне врать, раз уж мы настолько близки, значит, мне действительно стоит воздержаться от выхода из дома. Он выглядел таким несчастным, что на какой-то момент я даже забыл, что передо мной "не-совсем-Джо", поэтому поспешил уйти, не забыв прихватить за собой ключи. Закрывая дверь на замок снаружи, я молился, чтобы Автоному не пришла в голову мысль спуститься на улицу через окно. Так я ходил его проведать целую неделю. Приносил продукты, выпивку, о которой просил Автоном, но предусмотрительно забирал остатки с собой, чтобы у него не было соблазна накидаться по полной. А по вечерам, точнее даже по ночам, работал в баре у Олли, так сказать, отрабатывал за свой день рождения. Маме не нравилось что меня так часто не бывает дома, но ведь она не знала (и сейчас не знает), что после школы я не занимаюсь в театральном кружке, у меня совсем другая роль. Сначала Автоном разговаривал со мной вполне охотно, расспрашивал о колледже (как же хорошо, что я выучился врать), о родителях, друзьях, но с каждым днем разговоры становились все короче, а его движения – медленнее. Он быстро забывал, о чем мы говорили вчера, потом – о чем я рассказал два часа назад, час, десять минут. Я ежедневно наблюдал, как из него в прямом смысле утекает жизнь. Исчезают частицы души того, кого я люблю больше, чем мог себе представить. И больше всего на свете я боялся, что Джо больше не вернется. Не потому что не хочет – все во мне отказывалось верить в это – а потому что не сможет. А что если его, как бы это сказать, начальство не позволит ему вернуться на Землю? Если его накажут самым ужасным образом за то, что он нарушил законы Империи? Он не уточнял, какие именно, но одного того, что его не должно быть здесь, внизу, уже наводит на определенные мысли. И от них буквально кровь стынет в жилах. Но в воскресенье, то бишь, сегодня, я проснулся с каким-то непонятным воодушевлением, с подозрительным желанием жить. Нет, Джо не вернулся. Энджи настойчиво, из всех своих пожилых кошачьих сил требовала, чтобы я поднялся с кровати и нашел на своем письменном столе записку. Почерк на ней был незнакомый, а текст гласил: "Джозеф просил передать тебе, что скоро вернется" Вряд ли это могло быть чьим-то дурацким розыгрышем, потому что мама не знает о наших отношениях, а в доме больше никого не было, и, к тому же, моя кошка никогда не делает ничего просто так. Джо не смог прибыть сам, но попросил кого-то, кому можно доверять, передать мне сообщение, возможно, друга или наставника. Впрочем, это не так уж важно, главное, что он в самом ближайшем будущем снова будет со мной. Я жду тебя, Ангел мой.