Босиком как по лезвию по строке

Олег предпочитал не вспоминать о своем опыте работы на скорой помощи, где за пару месяцев его эмоционально вывернули наизнанку. В терапевтическом отделении местной больницы нагрузка была не меньше, зато смены проходили куда спокойней. Особенно Терновому нравились ночные дежурства. Никакой суеты в отделении. Обошел пациентов вечером, разобрался с перевязками и уколами, свет в коридоре потушил, обозначая, что пора спать, и сиди, занимайся своими делами, пока ничего экстренного не произойдет. Больница на то и больница, чтобы такие случаи воспринимались как данность. За время работы Терновой приучил себя не углубляться в истории пациентов, а концентрироваться лишь на диагнозе. В конце концов, он всего лишь медбрат. Его дело маленькое. Сохранять беспристрастность, правда, получалось не всегда. Пациенты под его присмотром были... разные. Начиная от возраста и рода занятий и заканчивая историей болезни. Кто-то оставался всего на пару дней, а кто-то задерживался на месяца. Кто-то воспринимал больницу как санаторий, а кто-то никак не мог угомониться, борясь с установленными правилами. Кто-то ограничивался дневным стационаром, других привозили на скорой. И вот тут уже начиналась беготня, нервы и обязательно любопытные пациенты, которым все обо всех нужно знать. А к некоторым случаям внимания привлекать не хотелось вовсе. — Терновой! — его окликнула старшая сестра, пытающаяся взбодриться растворимым кофе. — Из приемного звонили. Сейчас прикатят одного. — Понял, — Олег поставил игру на паузу и отложил телефон в сторону. На ближайший час об отдыхе можно было и не думать. — Что-нибудь еще сказали? — Суицидник, — она пожала плечами. — Все как обычно. Действительно... Специализированного отделения для желающих распрощаться с жизнью, но не преуспевших в этом деле, предусмотрено не было, так что тех, кого не направляли в хирургию или травматологию, свозили к ним в терапию. Один наглотался таблеток, второй пытался вздернуться, третий резал руки... Способов немало, но всех этих пациентов объединяло, что с ними было сложно. По крайней мере Олегу. У этих людей очевидно имелись серьезные проблемы, которыми они осознанно или нет пытались поделиться, а он намеренно отгораживался. Не прошло и десяти минут как двери лифта лязгнули, и медсестра из приемного покоя выкатила к ним кресло-коляску. Олег даже облегченно выдохнул. Мужчина, сидящий в нем, выглядел... относительно неплохо, учитывая обстоятельства, при которых он попал в больницу. На вид ему было меньше тридцати: короткая стрижка, гладковыбритое лицо, мешки под глазами и пугающая мертвенная бледность. По опыту Олег уже мог определить способ, которым мужчина, ерзающий в кресле и натягивающий рукава поношенной черной толстовки, пытался распрощаться с жизнью. — Держите, — медсестра передала Терновому карту учета. — На утро психиатра уже вызвали. — Спасибо, — он кивнул, подойдя к коляске и толкая ее вперед. — А это вообще обязательно? — тут же подал голос мужчина, которому вообще-то полагалось быть испуганным, а не возмущаться направо и налево! Недовольный пациент — так себе подарочек. — Я ходить вообще-то умею. — Так положено, — устало вздохнул Олег, продолжая упрямо катить коляску по коридору. Ему и самому это правило казалось цирком. Одно дело, когда поступивший действительно на ногах передвигаться не может, и совсем другое, когда в кресле сидит мужик, вполне способный сделать несколько шагов до палаты. Хотя сначала им следовало заглянуть в перевязочную. Здесь всегда было прохладно, по-больничному чисто и тихо, разве что лампы гудели. Олегу иной раз нравилось отсиживаться здесь по ночам, сбегая от вечно сплетничающих или смотрящих сериалы медсестер. Одному разумеется, а не с больным, опустившимся на кушетку с таким видом будто отложение сделал. А это ему между прочим ребята со скорой час назад жизнь спасли! — Так, давайте посмотрим, что там у... — Терновой пробежался глазами по карте, оформленной в приемной покое. — Трущев, как себя вообще чувствуете? Слабость? Тошнота? Голова кружится? — Нормально все, — буркнул тот, не поднимая глаз. — Жив-цел-орел. — Что жив, уже хорошо, — не подумав, ляпнул Олег. С пациентами так разговаривать нельзя. Особенно с... такими. Но Сергей лишь усмехнулся, видимо, уловив иронию. Значит не так все плохо. — Рукав закатайте. Нужно повязку проверить. — Валяй, — Трущев послушно протянул поврежденную конечность. Кровь уже сочилась. Терновой аккуратно принялся разматывать бинты и на мгновение задержал дыхание, прежде чем взглянуть на порез. На этот раз ничего... серьезного. Олег за свою практику видел и похуже. Несколько поперечных раны были не настолько глубоки, чтобы накладывать швы. Еще раз обработать и поменять повязку вполне достаточно. По характеру травм можно было предположить, что Сергей не планировал себя убивать. По крайней мере сегодня. Намерением скорее было причинить боль. Олег мог представить почему люди так поступают, что толкает их к краю, но, видя перед собой результат их действий, в упор не мог понять — зачем? Ему было больно за всех этих придурков, попадающих к ним. Олег ловко, отточенными движениями обработал порезы, обновил повязку и вручил Трущеву таблетку снотворного Тот мог храбриться сколько угодно, но пережил большой стресс и явно нуждался в отдыхе. Забыть ненадолго о проблемах и отрубиться часов на двенадцать — лучшая терапия в таких случаях. — Вот и все. Сейчас отведу вас в палату и можете отдыхать, — Олег оценивающе глянул на черные круги у Сергея под глазами. — Если заснуть не сможете — зовите. Сделаем укол. — Нет уж, обойдусь. Я здесь вообще надолго? — Сергей поднялся с кушетки и демонстративно отошел от коляски. — Нормально вроде себя чувствую... — Завтра утром у вас психиатр, а к вечеру, если ничего не случится, будете свободны. Может, придется несколько раз приехать на перевязку... — Что там про психиатра? Это вообще обязательно? Я ж в своем уме. — Обязательно, — грозно, насколько умел, заявил Олег. — Пройдемте, я покажу вашу палату, — он щелкнул выключателем, выходя из перевязочной. Несмотря на то, что в карточке стояла отметка о попытке суицида, Терновой не сомневался, что Сергей действительно в своем уме. Это было видно, чувствовалось. Мужик с дуру натворил делов, может, доказать кому что хотел. Может, психанул, или стало совсем паршиво... Вообще пациенты такого толка делились на две группы: одни появлялись здесь единожды и чаще по глупости, другие становились их постоянными посетителями. И Олег больше всего хотел, чтобы Трущев числился в рядах первых и никогда сюда не возвращался.