Босиком как по лезвию по строке

Олег никак не мог взять себя в руки. Все лекции по психологии и профессиональной этике в один миг испарились из головы, а к горлу подкатил ком. Умом он понимал, что самое плохое позади, но волнение напополам со злостью брало верх. Перед ним на больничной койке лежал Трущев, едва пришедший в себя. На этот раз ему действительно крупно повезло. Еще немного и Сергею была бы уготована палата сначала в реанимации, а потом в психиатрической лечебнице. На счастье этого идиота к нему привязался один слишком впечатлительный медбрат. — Где я? — Сережа дернулся, почувствовав нашатырь, но Олег тут же прижал его к кровати. Теперь только постельный режим. — Угадай, — Терновой не слишком успешно пытался скрыть беспокойство под маской сарказма. — Ты нормальный вообще? — ему на полном серьезе хотелось взять Трущева за плечи и хорошенько встряхнуть. — Ну в психушку меня еще не упрятали. Вроде, — Сережа, еще не до конца пришедший в себя, озирался по сторонам, пытаясь сориентироваться. — Чет я нихрена не помню. В смысле как оказался здесь. Это... — он перевел взгляд на запястья, заботливо зашитые и перевязанные Олегом. На этот раз оба. — Это помню. А потом... сразу твоя морда. — Не упрятали, между прочим, благодаря тому, что я на дежурстве оказался, — устало вздохнул Олег. — Серег, ну мы же об этом говорили. Еще немного и... — Тише. Я не в состоянии так быстро обрабатывать информацию, — неосознанно или намеренно Трущев загасил волну возмущения Олега. Да и толку от этого возмущения? Разве что-то в силе остановить вот таких героев, которым ни себя, ни окружающих не жалко? — Ты-то тут причем? — Потому что я спокойно сидел на посту, таблетки на вечер раскладывал, и тут звонят из приемного. «Трущев ваш вроде постоянный клиент?». Говорят, что тебя кто-то на машине привез, и что ты без сознания. По-хорошему нужно в реанимацию, но благо ты очухался на пару минут, и получилось обратно к нам пристроить. Иначе бы... — Спасибо, — Сережа, конечно, притормаживал, но улыбка вышла искренней. — Видимо, кто-то из парней дома нашел... — На твое счастье, — Олег аккуратно взял Трущева за запястье. На бинтах выступила кровь, и стоило сменить повязку. — На самом деле хорошо, что додумались сами тебя отвезти, а не скорую вызывать. Как медработник скажу, что так делать нельзя, а как... — Олег запнулся, не зная как назвать сложившиеся между ними отношения. — В общем, еще одна такая запись тебе точно не нужна. Потому что это... то, что ты делаешь, это херово, — он видел перед собой раны. Видел, что с каждый разом они становятся глубже. И порезов становится больше. — Повезло, что я взял трубку и спустился. — Давай в процедурную, — было очевидно, что Сережа не настроен говорить об этом сейчас и хочет сменить тему. Олег это чувствовал. А еще чувствовал, что его долг — вбить в голову этого упертого мужика, что пора что-то делать. И с ментальным здоровьем, и с жизнью в целом. — Лежи уже, — Терновой осторожно снял бинт и принялся обрабатывать раны. — Ай! Больно, — Сережа дернул было рукой, но, наткнувшись на хмурый взгляд, лишь закусил губу. — Мы даже не знаем, сколько ты крови потерял. Белый как мел. В таком состоянии даже спрашивать не смей, когда отпустим. Лежи и отдыхай. Пока это лучшее лекарство. — Пока? — Трущев пытался бодриться, но сил на извечное позерство не хватало. — А потом что? Колесами накачают? — Если сам себе не поможешь, то придется, — Олег знал, что сложнее всего даже не признать проблему, а признать, что тебе требуется помощь в ее решении. — Я позже зайду. Еще раз сменю повязку и ужин принесу. А ты не дури. Пожалуйста. У Тернового под опекой было целое отделение пациентов, каждому из которых требовалась помощь, а некоторым еще и чисто человеческое внимание или доброе слово, но все это безраздельно доставалось только Сереже. Как так вышло Олег до сих пор не понимал. Раньше за ним такой слабости не наблюдалось. Он мог еще долго по деталям разбирать каждый их разговор с Сергеем, пытаясь разобраться в своих чувствах, но телефон на посту снова разразился звонком. На этот раз беспокоили с поста охраны. И снова насчет Трущева! — Трущев С.В. у вас в отделении? — У нас. А что? — К нему тут целая толпа ломится. — Пусть ломится, — вздохнул Терновой. — Я тут причем? Пусть пропуск оформляют или что там... Вы лучше меня правила знаете. — Это да, — на том конце провода замялись, — но они прям... ломятся. И возмущаются. Требуют кого-ни... — А я тут... — хотел было возмутиться Олег, но в мгновение передумал. — Сейчас спущусь. Совсем покоя нет. Хотя отчасти ему хотелось взглянуть на людей, вдруг заволновавшихся о Сереге. Что это за друзья такие, позволяющие Трущеву доводить себя? Неужели они не видят, что с тем происходит? Даже Олег, блять, в курсе! Внизу действительно собралась целая толпа. Причем такая колоритная, что у Тернового в глазах зарябило. Какой-то угрожающего вида бородатый мужик, еще один в классическом пальто, но тоже... весьма внушительный, пацан с завешанным кудрями лицом и еще пара человек в одинаковых толстовках. Настоящая свита. — Мы к Трущеву! — они тут же обступили Олега, который по инерции сделал шаг назад. Иметь дело с этой сворой ему не хотелось, но с ними требовалось поговорить. И дело вовсе не в больничных правилах. Олега злость брала при одном взгляде на этих обеспокоенных «друзей». — Пустите нас. — Свидание посетителей с ходящими больными разрешается только в вестибюле, — Терновой хмуро глянул на собравшихся. — Хотите пройти в палату — получайте пропуск. В любом случае всех вас не пропустят. Не положено. — Нам всем вместе нужно. — Не положено, — а друзья у Сережи были ему под стать — такие же твердолобые. — Что значит «не положено»? — вперед вышел мужчина в пальто, да еще так решительно, что Олег немного струхнул. Он не привык общаться с такими... представительными людьми. Особенно когда те пытаются на тебя давить авторитетом. — Вы вообще кто? — А вы? — Олег скрестил руки на груди, интуитивно защищаясь. — Мы? — мужчина от такого ответа на мгновение опешил. — Мы его друзья. А вы... — Столько друзей? А где вы были раньше? Он здесь в четвертый раз, — нельзя так, нельзя. Терновой это прекрасно знал, но затормозить уже не мог. Слишком переживал за Сережу. Сам он был не в силах удержать мужчину от глупостей, но может хоть эти люди поймут, что шутки давно кончились, и что-нибудь сделают? — Вы бы ему так помогали, когда он... — Вы вообще что себе позволяете? — мужик буквально навис над Олегом. — Кто ваш руководитель? Мы пойдет к заведующему. — Идите. Он скажет вам то же самое, — ну хорошо хоть они вышли на стандартные угрозы. — Только по одному. — Я так понимаю, вы проблем хотите? В суды походить? Так это не сложно устр... — Тох, тише, — у него из-за спины показался виноватого вида парень. Ему, кажется, было жутко неловко за вспыльчивого товарища. Взяв умника за локоть, он осторожно потянул того на себя. — Ну какой суд? Ты чего... — Мы можем как-нибудь договориться? — вслед пошло женское обаяние и улыбки, но Олег к таким методам был равнодушен. На него не действовали ни угрозы, ни увещевания. Тем более он на сто процентов был уверен в своей правоте. — Пациенту нужен покой. Это больница, а не цирк. Такую толпу мы не пустим в любом случае. Люди здесь лечатся и восстанавливаются. Сергей в том числе. Ему столько внимания сейчас ни к чему. — Ваше дело градусники раздавать — не больше, — снова попытался встрять мужчина, хотя вся компания уже не была настроена так решительно. — Медбрат, а возомнил о себе... — Кто из вас его привез? — у Олега не было времени, да и желания выслушивать все это дальше. — Ну я, — голос подал крепкий бритый под ноль мужчина, все это время держащийся поодаль. Он все слышал и слушал, но не встревал. В принципе такого можно и пустить. Тем более Олег хотел переговорить с ним, узнать детали произошедшего. Когда он нашел Трущева? Был ли тот в сознании? Как быстро приняли решение везти того в больницу? Без этих сведений сложно предположить время, которое Сергей валялся, истекая кровью. — Максим. — Вот вы, Максим, со мной и пройдете, — небрежно бросил Олег и развернулся к лифтам. — Тем более есть несколько вопросов. Главный он, конечно, задать так и не решился. Как Сережа, окруженный вот такими людьми, которые за него искренне волнуются, переживают, и порвать готовы — Олег в этом не сомневался — может раз за разом доводить себя до черты, а они, любящие и заботливые, этого не замечать?