***
Я была уверена в том, что фрау Бригитта бесчувственный сухарь, но тётка после того дня в операционной слегка смягчилась. Объявила, что я не безнадёжна и могу стать профессиональной медсестрой. Так что теперь часть времени я проводила, учась делать уколы и перевязки. Я была только за, резонно рассудив, что такие навыки мне могут пригодиться. Особенно внимательно наблюдала, как доктор извлекает пули, зашивает раны, всё же надеясь, что мне никогда не придётся повторять подобное. Жила я в комнате с Чарли и Хильдегард, которая по-прежнему сучилась, крысилась и всячески пыталась меня задеть. Похоже девчуля ревнует, ведь Чарли в последнее время куда охотнее общалась со мной, и я её понимала. Сколько можно слушать бесконечный трёп, кто из офицеров симпатичнее да перспективнее? — Хайн от меня без ума, но что поделать, он всего лишь ефрейтор, а Пауль как-никак лейтенант. Так что сегодня у нас свидание, — щебетала Хильди, прихорашиваясь на ночь глядя и с лёгким презрением оглядев нас с Чарли. Мы как приличные девочки уже обрядились в монашески скроенные ночнухи и готовились ко сну. Чарли смущённо улыбнулась, переплетая косу: — Я считаю, нужно слушать своё сердце. Нашивки на форме в таком деле мало что значат. Наша покорительница сердец снисходительно хмыкнула: — Ты просто глупышка. В ожидании своего принца дождешься, что молодость пройдёт. — Смотри, предохраняться не забывай, — я ввернула ехидную шпильку, наслаждаясь кислым выражением на мордашке Хильди. — Могу рассказать как. — Ты злишься, потому что не пользуешься таким вниманием, — тут же нашлась та. — А могла бы тоже бегать на свидания. Ко мне сегодня подошёл Отто и просил поговорить с тобой. Может хватит задирать нос? Он конечно всего лишь санитар, так и ты особой красотой не блещешь. Ах ты, сучка! По больному месту прошлась. Она с торжествующей улыбкой бросила последний взгляд в зеркало и с видом королевы удалилась. — Не слушай её, Эрин, — сердобольная Чарли примирительно обняла меня за плечи. — Ты очень хорошенькая! А когда отрастут волосы, станешь настоящей красавицей. — А кто слушает? Я раздражённо отвернулась от зеркала. Ну да, конечно же я красотка каких поискать — бледная блондинистая моль. — И вообще я не собираюсь здесь ни с кем романы крутить. Чарли хитро улыбнулась и спросила: — А Фридхельм? — что, тоже захотелось попробовать себя в роли шиппера? — Вы так трогательно друг о друге заботились. Может, он намного раньше догадался, что ты девушка? Так-то оно так, да только толку от этого? Я по-прежнему не рассматривала всерьёз его кандидатуру в качестве постоянного бой-френда. Слишком уж мы разные во всём. И вообще по факту он воюет против моей страны. Я просто не вижу нас вместе. Ну да, зацепил немного, но это скорее всего гормоны. Конечно не только гормоны, всё-таки он поддерживал меня как мог. — Вряд ли, — сохраняя покер-фейс, я невозмутимо пожала плечами. — Мы просто хорошие друзья. — Ясно, — покладисто согласилась Чарли, При этом в глазах её плясали такие хитрые чёртики, что я шутливо замахнулась на неё подушкой, с нажимом повторяя: — Да, друзья. Какие мы с синеглазкой друзья стало ясно буквально на следующий день. Утро выдалось суматошным. Я раздавала градусники, меняла простыни, в общем, была по уши в работе. Когда рядом нарисовалась Чарли, я не сразу поняла, с чего это она сияет, как рождественская гирлянда. — Давай я закончу, — она решительно отобрала у меня лоток с градусниками. — А ты приведи себя в порядок и выходи на крыльцо. — Зачем? — сразу же насторожилась я. Терпеть не могу сюрпризы там, где их быть по определению не должно. — Кое-кто так соскучился за своим другом, что вместо увольнительной в город приехал в эту глушь, — продолжала улыбаться Чарли. До меня с опозданием начало доходить. Неужто мой верный рыцарь пришёл спасти меня от драконов? — Но Бриггитта же разорётся, как ошпаренная кошка, — я поморщилась, вспомнив эту поборницу нравственных устоев госпиталя. Некоторые конечно умудряются блядовать буквально под её носом и ничего, но я то себя знаю. Попадусь как пить дать, даже если буду чинно прогуливаться под ручку в больничном сквере. — Я сказала ей, что тебя приехал навестить кузен, — Чарли подначивающе выгнула бровь. — Так ты идёшь? Иду, куда ж я денусь. Несмотря на мои недавние мысли, я почувствовала неподдельную радость, увидев преданно ждущего на ступеньках ботана. Он порывисто подошёл и уверенно привлёк к себе, обнимая. — Ну как ты? — Нормально, — заверила я. — По сравнению с армией просто курорт. — Спокойная жизнь пошла тебе на пользу, — Фридхельм немного отстранился, ещё раз оглядывая меня. — Ты прямо расцвела. «Да что ты понимаешь в красоте», — снова всколыхнулась досада по утраченной внешности. И ладно бы только это… С привычным арсеналом косметики и шмоток я бы может и привела себя в божеский вид, но просто не представляю, что можно сделать, имея в гардеробе серое бесформенное платье медсестры, армейскую шинель и жуткие по виду берцы. С косметикой тоже печалька. Единственная доступная радость — это ароматический тальк и баночка крема «Нивея», которыми поделилась со мной Чарли. И на этом как бы всё. Я тайком подсмотрела, что лежит в косметичке Хильдегард, ибо Чарли была в этой области полным аскетом. Так вот помад, кроме блядского термоядерно красного оттенка, похоже, ещё не изобрели, да и чёрный карандаш для бровей явно не для меня. Хуже образа бесцветной моли может быть только клоун в стиле то ли Джокера, то ли Джека Воробья. Так что видимо придётся мне светить не накрашенным фейсом до конца своих дней. — Сам то как? — мы не спеша двинулись по дорожке вглубь старого сквера. Мне бы узнать, что творится на фронте, скоро ли мы приблизимся к Москве. Но глядя на счастливую мордашку Винтера, продолжать шпионские игры почему-то не хотелось. — Мы удерживаем позицию, загнали противника в Ржевский котёл, — без особого удовольствия рассказывал Фридхельм. — Возможно, в ближайшее время госпиталь опять будет переезжать. Наша цель по-прежнему Москва. — Что там парни? — звучит дико, но я немного скучала за ними. — Кох всё ноет, что соскучился за Карлом, — усмехнулся Винтер. — Да и остальные тебя вспоминают. Все гадали, зачем ты сбежала на фронт. Вильгельму пришлось придумать версию, что ты хотела заменить отцу погибшего сына. — Он по-прежнему на нас злится? — мне в принципе класть на это с прибором, но ему не стоит портить отношения с братом. — Ну в общем… да, — подтвердил Фридхельм и неожиданно добавил. — И я его понимаю. Я ведь все эти недели не знал, что и думать, Эрин. И подозревал тебя, и злился от того, что не могу защитить, и ломал голову, пытаясь разгадать твои тайны. Я слегка улыбнулась, удивляясь, как мне раньше не пришло в голову, что он всё знает. Хотя он не раз выдавал себя — молчаливо оберегал, пока я сбегала помыться, не раз предлагал свою помощь и просил довериться. Столько всех мелочей, что и не упомнишь, а я всё списывала на нездоровое влечение к Карлуше. — И сейчас злишься? — я немного терялась, как с ним теперь держаться, ведь больше не нужно поддерживать образ колючего ершистого мальчишки. — Больше нет, — он остановился возле раскидистого дерева и серьёзно посмотрел мне в глаза. — Ведь теперь я, ни от кого не скрываясь, могу быть с тобой. Это что у него так всё просто? А как же спросить, хочу ли я быть с ним? С одной стороны оно и правильно — идёт война и не время для долгих ухаживаний и намёков. Другое дело как мне реагировать на это. Я ведь собираюсь бежать отсюда в самое ближайшее время. Я конечно циничное создание, но горячо уверять, что всё у нас гуд, и я буду ждать его, не смогу. — Ты ведь даже толком не знаешь меня, — осторожно возразила, глядя в сияющие глаза. Нет, это просто преступление иметь глазищи как у героев аниме, да ещё так чётко передавать ими все эмоции. — Я может не знаю всего о тебе, — много чего я видела в глазах своих поклонников: дикую страсть, азартный охотничий интерес, ревность, но пожалуй впервые столкнулась с такой пронзительной нежностью. — Зато я знаю, что ты та, кого я искал. Ты можешь прятаться под какой угодно маской, но рядом с тобой мои сомнения, тревоги, страхи рассеиваются. Фридхельм обнял за шею и, мягко подавшись навстречу, потянулся за поцелуем. Эти податливость, открытость почему-то заводили до потери связи с окружающим миром. Мне бы помягче объяснить ему, что вместе быть никак не получится, но момент упущен. С занятым ртом особо не поговоришь. Мягкие снежинки кружились вокруг, оседая на волосах, ресницах. Уютное ощущение покоя коконом обволакивало, отгораживая от всего. — Я твоя первая девушка? — в принципе понятно и так, но мне тоже хотелось узнать его. — Вообще-то нет, — в глазах Фридхельма теперь плескались лукавые смешинки. — У тебя были соперницы. Катрина из параллельного класса. Два года я тайком вздыхал по ней, засматриваясь в школьных коридорах. Ещё соседская девчонка, но там дело не пошло дальше поцелуя. Ну кто бы сомневался? Юный невинный девственник — вот это я попала. — А ты… Любила кого-нибудь? — синеглазка слегка напрягся в ожидании ответа, а я мысленно поморщилась. По меркам этого времени я та ещё куртизанка. Хотя в моём времени никто бы не назвал шлюхой девушку, у которой за плечами пара неудачных романов. Ну, если быть честной, то не пара, а пять, но так это почти к тридцатнику. — Девушкам не задают таких вопросов, — уклончиво ответила я и, глядя, как он помрачнел, сжалилась. — Как-то не очень у меня складывается с амурными делами. Понравился вот один солдат, а он оказался из тех, кто мальчиков предпочитает. — Эрин, ну хватит, — бедняга покраснел, словно невинная девица. — Ты не представляешь, что я пережил, когда понял, что влюблен в Карла. Я почувствовала, как лёгкая горечь разливается внутри. У меня никогда не было такой осторожной нежности, долгих ухаживаний и готовности принять меня любой. Это задевало что-то внутри. Хотелось расслабиться и посмотреть, к чему это может привести, но скорее всего я больше не увижу этого трогательно влюблённого мальчика. — Как давно ты выяснил, что я не Карл? — я уже убедилась, что он готов принять любую мою выходку, но всё же интересно. — Ещё летом, — смущённо улыбнулся он. Ни хрена себе у него терпение! — Я… ревновал тебя к той девчонке, ну и однажды проследил за вами. — И что, тебя действительно ничего не смутило? — скептически спросила я. — Ведь я могла действительно оказаться кем угодно. Шпионкой, партизанкой, да мало ли. — Не скажу, что ни разу не сомневался, — ну хотя бы честно, — но постепенно узнавая тебя, я понял, что ты не враг. Оказалось, я прав — запутавшаяся, напуганная девчонка. Я рад, что тебе больше не нужно скрываться и куда-то бежать. Поработаешь в госпитале, а когда кончится война, мы можем вместе куда-нибудь уехать. Не думаю, что пара капель русской крови представляют такую уж проблему. Он что, после моего маскарада и обрывочных откровений вот так просто верит новой версии? Благо я не собираюсь ему вредить и как-то пользоваться этой слепой влюбленностью. — Нам пора возвращаться, — с сожалением вспомнила драконовские правила в госпитале. Фридхельм перехватил мои заледеневшие пальцы, согревая. Как он умудряется оставаться тёплым, как печка, при такой холодине? — Не хочу расставаться, но ты права. Мы медленно пошли к больничке. — Я буду при любой возможности приезжать. Не уверен, что война закончится в ближайшее время, но нам же положены отпуска, — ну вот, строит человек радужные планы, в то время как я мысленно прощаюсь с ним. — Береги себя, — я остановилась перед крыльцом. — Я буду осторожен, — синеглазка чуть сжал мою ладонь. — Ведь мне есть к кому возвращаться. Сволочь я распоследняя, но по-другому нельзя. Слишком проблемным выходит романчик. Тем более если побег окажется провальным, меня наверняка отправят в лагерь как лицо славянской национальности, а значит автоматически потяну на дно и его. Он склонился ко мне, и я предупреждающе напомнила: — Осторожнее, Чарли сказала, что ты мой кузен. Синеглазка не стал портить мою репутацию. Вместо прощального поцелуя обнял, прижимая так крепко, словно боялся отпускать, а я мучительно ломала голову, что сказать на прощание. Что всё будет хорошо? Бред. И он, и я с лёгкостью можем не дожить до конца войны. Что мне тоже не хочется расставаться, но я всё равно пойду своим путем? — Фридхельм, передай Вильгельму это, — окликнула его Чарли и сунула какой-то конверт. Мне наверное не понять, как можно неделями ждать известий от любимого человека. В двадцать первом веке все привыкли, что с близкими можно связаться в любой момент. Лучше бы меня закинуло в будущее и пришлось осваивать новые технологии, чем вот так. — Он тебя любит, — мечтательно сказала Чарли, глядя, как Винтер садится в машину. — Друзья так не смотрят и не обнимают. Я не стала спорить. Внутри неприятно скреблась тоска. Даже если бы я осталась, каждый раз провожая его на фронт, испытывала бы эту тревогу и страх. На войне самое сильное чувство — это надежда. Всё, что я сейчас могу — надеяться, что он останется жив.* * *
Ещё недавно я считала дни, когда смогу наконец перестать скрывать, что я девушка, но легче мне не стало. Мне больше не придётся идти в бой, и в госпитале относительно безопасно, но я чувствовала себя ещё более чужой и одинокой, чем в полку Винтера. Кроме Чарли я особо ни с кем и не общалась. Чопорные медсёстры считали своим долгом гонять санитарку почём зря, а порой и бессовестно перекидывать на меня часть своих обязанностей. Этим грешила даже Чарли. Моей «коллегой» была русская. Причём явно врач, которую тоже использовали на уровне «подай-принеси-убери». Я не раз наблюдала, как Лиля безропотно помогает неопытной Чарли поставить капельницу или вправить вывих, и та потом преспокойно выслушивает незаслуженные похвалы от доктора. Что ж, Лилю понять можно. У нее были причины скрываться. Скорее всего она еврейка — с головой выдавали тёмные волосы и глаза. Немного грело душу, что оказывается не только я малодушное трусло. Хотя нет. Лиля делает для своего народа хотя бы что-то. Пару раз я замечала, как она осторожно выходит из процедурной, а вскоре по больничке стали расползаться слухи, что пропадает морфий. Не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Лиля тырит лекарства и как-то передает партизанам. Какое-то время я хотела признаться ей, что тоже русская. Возможно, скооперироваться и вместе бежать. Но уж слишком горький опыт получила тогда с Олесей. Она скорее всего недоверчиво отшатнётся, может, вообще сдаст меня немцам или нашим. К тому же я так устала изощряться и лгать, что предпочитала оставить всё как есть. Ну и конечно старалась незаметно присматривать, чтобы она не попалась. Проблемы пришли откуда не ждали. Ну что я могу сказать — в образе Карла в этом плане жилось проще. Здесь же ко мне начали подкатывать санитары. Такое ощущение что их подбирали по принципу «чем тупее, тем лучше». Особого рвения к работе там и близко не было, зато накидаться халявным спиртом — всегда пожалуйста. Оно бы меня триста лет не волновало, если бы кое-кто не начал активно зазывать меня присоединиться. Каждый раз я вежливо отказывалась, да только эти долбоящеры по-хорошему не понимали. Далее в ход пошла тяжёлая артиллерия. В один далеко не прекрасный день Отто с дружком застали меня в прачечной. Стирка здесь была сущей каторгой — постельное белье кипятилось в огромных выварках, далее его требовалось хорошенько выполоскать и выжать. В общем, не завидую я тому, кто следующим окажется в моей шкуре. Любой нормальный человек из нашего времени, избалованный стиралками, посудомойками, мультиварками и прочими гаджетами, захочет вскрыться в первые же недели. — Эти тазы такие тяжёлые, — вкрадчиво начал Отто. Проигнорировав его намёк, я взяла деревянные щипцы и стала перекидывать простыни в корыто с чистой водой. — Я мог бы помочь такой хорошенькой малышке, — не успела я опомниться, как почувствовала мерзкие лапищи на своей заднице. — Если ты будешь немного поласковее. — Хваталки убрал, — церемониться я не стала и огрела его щипцами, которые всё ещё держала в руках. — Зря ты так, — с другой стороны на меня надвигался его дружбан. Ладно в казарме приходилось постоянно молчать и терпеть чужие заебы, но здесь я этого делать не собираюсь. — Повторяю ещё раз, для особо тупых — ничего вам не обломится. — Не будь такой злюкой, — парень практически зажал меня в углу, в то время как Отто снова попытался облапать. Я конечно могу сейчас устроить эпичную драку, но есть куда более простой и безопасный способ поставить их на место. — Сестра Бриггитта ярая противница служебных отношений. Как думаете она отреагирует, если я сообщу об этом инциденте? — Ты ещё пожалеешь, сучка, — злобно прошипел Отто, нехотя отступая. Ох, как же вовремя сюда занесло Лилю. Она протиснулась к тазам и тихо сказала: — Фрау Бриггитта велела побыстрее закончить стирку и развесить бельё. К вечеру прибудут новые раненые. Этим долбодятлам конечно было плевать на появление какой-то русской санитарки, но вот приказы старшей медсестры игнорировать не стоит. Злобно покосившись в мою сторону, Отто наконец-то потопал на выход. Естественно я не жалела о потере таких горячих поклонников, но крови мне они попортили знатно. С этого дня на меня как из рога изобилия посыпались мелкие и не очень гадости. Мне «забывали» вовремя передать распоряжения доктора, и естественно я отхватывала от Бриггитты по полной. Вчера Отто «нечаянно» толкнул меня, когда я несла из процедурной лоток с прокипячёнными шприцами. На грохот сбежалось половина персонала и как назло доктор. Брезгливо оглядев осколки, он припечатал, что в ближайшее время мне не видать корочки медсестры как своих ушей. И ладно, не больно то и хотелось. Но вот следующая диверсия едва не привела к куда более печальным последствиям. Ничего не подозревая, я отлила положенную дозу хлорного раствора в ведро с водой и сунув в него тряпку едва не задохнулась от боли. Какой-то долбоеб добавил концентрации, сыпанув побольше хлорки в бутылку с раствором. Впрочем, нетрудно догадаться чьих рук это дело. Я метнулась к умывальнику, открыв кран на всю. Кожу нещадно жгло и щипало. Глаза горели от слёз и проклятой хлорки. Что ещё придумают эти уроды? Грохнут меня за то, что не дала в ближайшем углу? Вода слегка пригасила боль, но я продолжала держать руки под краном. «Пантенола» от ожогов здесь нет, местными мазями я пользоваться не рискну, тут единственное, что можно сделать, — хорошенько смыть хлор и замотаться стерильным бинтом. — Эрин, что случилось? — ахнула Чарли, уставившись на мои ладони. Н-да, выглядит жутко. Кожа весёлого такого оттенка вырви-глаз то ли красная, то ли розовая, но хотя бы целая. Клоками не слезает и то хлеб. — Кто-то переборщил с хлоркой, — не стала скрывать я, хотя подозреваю, жаловаться на этих мудаков бесполезно. — И ты ещё рассчитываешь стать медсестрой? — презрительно скривилась Хильдегард. — Пойду обрадую старушку Бриггитту, что зря она возилась с тобой. Лиля, увидев мои руки, вскрикнула и бросилась к стеллажу. Я покачала головой, заметив в её руках баночку с мазью. — Надо обработать, — настаивала она. — Это не термический ожог, — я отбросила маскировку. Чарли знает, что я разбираюсь в химии, а Лиле не до того, чтобы ломать голову над моей биографией. — Химический ожог лучше не трогать, главное хорошо смыть вещество. Доктор осмотрел руки и лишь покачал головой: — Что происходит, Эрин? Я в последнее время не узнаю вас. Допускаете элементарные промахи, забываете выполнять поручения. Если так и дальше пойдёт, я буду вынужден отстранить вас от работы в госпитале. Пока что лечитесь, и надеюсь, подобного больше не повторится. — Почему ты не скажешь им? — тихо спросила Лиля, когда доктор и Чарли вышли из процедурной. Видимо любопытство пересилило осторожность, ведь действительно это выглядит странно. Я же по идее порядочная немецкая фройляйн. Что мешает настучать на этих говнюков вместо того, чтобы терпеть издевательства? Но у меня были свои причины не торопиться с жалобами. Возможно Бриггитта не станет разбираться, действительно ли ко мне приставали, или я сама заигрывала. Что тогда со мной будет? Вилли будет в ярости, если я и здесь отличусь. Зуб даю, точно не станет больше возиться, а просто сдаст СС. — Сильно болит? — ухмыльнулся Отто, встретив меня через пару дней в коридоре. — Будешь знать, как распускать руки. Не будет мне покоя, раз эти уроды негласно объявили джихад. Шнайдер конечно доставал, но он был один, и за меня было кому впрячься. А сейчас самый лучший выход — исчезнуть. Я решила ночью пробраться в кабинет доктора и найти чёртову карту. Придётся рискнуть, иначе я останусь инвалидом, пока дождусь подходящего случая. Выскочив через служебный выход на улицу, я заметила Чарли и Хильдегард. Девчонки курили, и я успела услышать: — Лиля знает явно больше, чем простая медсестра. Русские не такие уж дикари, как мы привыкли считать, — щебетала Чарли. Правда? Дошло наконец? Она в принципе добрая, ничего не могу сказать, но как же бесил вбитый в её головешку идеологический снобизм. Она может и не замечала, но проклятое арийское высокомерие частенько вылезало при обращении к кому-нибудь из местных. — Тем не менее морфия опять не хватает, — нахмурилась Хильди. Я пристроилась рядышком с ними и тоже достала сигареты. — Эрин, почему ты до сих пор не пришла на перевязку? — заметив меня, всполошилась Чарли. — Сейчас пойдём, — курить на морозе вдвойне противно, но нервы жгло предвкушением очередного приключения, а я, к сожалению, опять втянулась успокаиваться таким вот вредным способом. — По-моему краснота уменьшилась, — присмотрелась Чарли. — Если повезёт даже шрамов не останется. — Угум. Меня нещадно клонило в сон. Последние пару ночей я, как заправский шпион, ходила кругами возле заветного кабинета, но как назло доктор постоянно засиживался допоздна. Интересно, а он вообще человек? В том смысле, что когда-то же и спать надо. А может, он просто ночует там же, в кабинете. — Я получила сегодня письмо от Вильгельма, — застенчиво поделилась радостью Чарли. — Он пишет, что бои идут тяжёлые, но раз никого из его части здесь нет, значит, не всё так плохо, правда? — Угум, — мыслями я сейчас далеко и меньше всего хочу обсуждать её драгоценного Вилли. — А он пишет тебе? Кто, Вильгельм? С чего бы? Вот я дурында… Она ведь имеет в виду синеглазку. Сейчас опять начнёт выспрашивать, что да как у меня с ним, а я не готова трепаться о своей личной жизни. Какой там лучший способ отвлечь кого-то от ненужных расспросов? Правильно — переключить внимание на него самого. — Пишет, но живое общение намного лучше. Так что согласуйте ваши отпуска и выбирайтесь на романтичное свидание. Чарли как-то скуксилась и, покраснев, сказала: — Это вряд ли. Мы с Вильгельмом знаем друг друга с детства и… Он наверное не подозревает, что я… — Хочешь сказать, он не в курсе, что ты по уши влюблена в него? — я аж проснулась от такого открытия. — Но ты же нравишься ему, такие вещи видно сразу. — Сейчас главное — победы на фронте, — о боже, только не заводи эту шарманку, ты же вроде нормальная девчонка. — Я успею сказать ему о своих чувствах, когда война закончится. Долго же тебе придётся ждать, дурашка наивная. Нет, вот как так можно? Ладно, Чарли тупит и вообще скромняшка, а Вилли чего ждёт? Тоже небось думает, что вся жизнь впереди, и не торопится с признаниями? Вот что бывает, когда встречаются два тормоза, один из которых к тому же ещё и напрочь отмороженный. Ну правда молодой же мужик, неужели не хочется романтики, да даже тупо потрахаться, не? За те месяцы, что я толклась с ними, ни разу не видела его с бабой. Даже братец его хоть ботан и вообще девственник и то оказался в этом вопросе более шустрым. Н-да, делааа… — Что там случилось? — прислушалась Чарли. В коридоре явно шла какая-то движуха. Теперь уже и я расслышала топот сапог, хлопанье дверей, звучный голос Бриггитты. Ну и громкая же тётка! С её голосом надо на стройке прорабом работать, гастарбайтеров подгонять. — Там опять раненых привезли и много, — сообщила Хильдегард, проходя к стеллажу за бинтами, и не удержалась от подъёба. — Пойдём, Шарлот, не всем же везёт бездельничать как некоторым. — Если так уж хочется побездельничать недельку, могу устроить, — мрачно намекнула я. Оставаться в процедурной я не стала. Похоже сейчас тот самый момент, когда можно по-тихому пошариться у Йена в кабинете. Я осторожно выглянула в коридор — все при деле. Санитары таскают на носилках раненых бойцов, медсёстры носятся по палатам. — Сестра, дайте воды, прошу, — я вздрогнула, услышав родную речь. Чуть дальше прямо в коридоре были беспорядочно составлены носилки с ранеными. «Это же наши», — догадалась я и метнулась обратно в процедурную. Зацепила графин с водой, стакан и пожалуй бинты лишними не будут. Вернувшись, я увидела, что девчонки уже начали перевязывать раненых. — Шарлот, вы что творите? — зашипела Хильдегард. — Зачем тратите время на этих русских, когда наши мужчины нуждаются в помощи? — В помощи нуждаются даже русские, — решительно ответила Чарли. — Лиля, продолжай. — Почему вы все здесь? — доктор Йен видимо шёл в операционную и прихирел, обнаружив несанкционированное сборище медсестёр. — Шарлот, Хильдегард, идите за мной. — А эти раненые? Вы осмотрите их позже? — робко спросила Чарли. — Можете перевязать их, — Йен кивнул нам с Лилей. — Потом их унесут санитары. — А… куда? — не выдержав, спросила я. — Эрин, вы задаёте странные вопросы, — поморщился он. — Их запрут в какой-нибудь пустующей палате, а затем увезут в лагерь для военнопленных. Я окинула взглядом окровавленных, перемазанных копотью и грязью мужчин. Пожилой мужчина, у которого явно раздроблена нога. Совсем молоденький парнишка без сознания, гимнастёрка спереди вся залита кровью. Повисшую паузу нарушил глухой стон. — Доктор, разрешите дать им обезболивающее, — тихо прошелестела Чарли. — Ещё чего, — обрубил эскулап. — Нам скоро самим хватать не будет морфия. Сделайте радио погромче и идите в операционную. Мужик красавец, несмотря на то, что нацепил белый халат, о клятве Гиппократа поди не слышал. Чарли растерянно смотрела на меня, но продолжать спорить не решилась. Я так вообще молчала. Смысла в споре нет ровно никакого, но это не значит, что я так просто сложу лапки. — Иди возьми перекись, йод и побольше бинтов, — решительно повернулась к Лиле. — Мы сделаем всё, что нужно. Лиля быстро вернулась, неся всё необходимое и даже больше — смотрю, захватила набор инструментов. Ну да, она же сможет вытащить пули и даже зашить раны. Я забила на свои ожоги, на то, что особо не умею обрабатывать такие жуткие раны, на свои планы проникнуть в кабинет доктора. Сейчас требовалось помочь нашим, пока санитары не уволокли их под замок. Чарли наболтала громкости будь здоров. Какая-то весёлая песенка издевательски звенела среди этого ада. Повернувшись к следующему раненому, я едва не вскрикнула. На носилках лежал без сознания молодой мужчина, и его лицо было мне знакомо. Может, конечно это совпадение, но как же он похож на моего деда. Я вспоминала чёрно-белые фотки из семейного альбома и всё больше убеждалась, что возможно это он и есть. А чего я собственно мучаюсь? Сейчас проверю. На всякий случай оглянувшись, я торопливо сунула руку в нагрудный карман гимнастёрки и вытащила военник. Ну, что я могу сказать. Мало мне забористого триллера, чёрной комедии и экшена в своей жизни, добавим в этот винегрет ещё и капельку мистического безумия. В военнике светилась фоточка точь-в-точь как та, что лежала у бабули в шкатулке с фронтовыми письмами. Никакой ошибки — Новиков Павел Николаевич. Мой дедушка собственной персоной. Ну и как нам теперь уже вдвоём выбираться из задницы, в которую угодили?