Помнится я когда-то неосторожно мечтала хотя бы недельку провести в тишине и спокойствии. Чтобы не нужно было с утра никуда бежать. Чтобы никто не дёргал бесконечными звонками и постоянными сообщениями из соцсетей и электронной почты. Ну, что я могу сказать? Боженька исполняет наши желания всегда запоздало и зачастую весьма специфически. Шёл только февраль, а мне уже казалось, что мы сидим в этом бункере целую вечность. На передовой было очередное затишье, но как по мне это тоже не есть гут. Не так уж весело торчать целыми днями взаперти, не имея практически никаких новостей из внешнего мира. Да и жить в общаге, скажем так, удовольствие на любителя. Теперь я понимала, что шутка «Ухожу в монастырь. В мужской!» ни фига не смешная. Я привыкла спать при любом уровне шума, есть непонятную бурду и радоваться редким походам на быструю помывку. Привыкла даже не обращать внимания на устоявшийся запах не очень чистой одежды и тел, храп и постоянную болтовню. Но блин! Куча мужиков, мающихся от безделья в изоляции. Рано или поздно это сочетание сработает как детонатор.
После выполнения ежедневной разнарядки всё равно оставалась херова туча свободного времени. Последние дни парни пристрастились к карточным баталиям. Всё бы ничего, но играли эти паршивцы на деньги, а при таком раскладе неизбежно рано или поздно остро назреет конфликт между везунчиками и теми, кто проигрывает.
— Чёрт, я ведь собирался послать в этом месяце половину жалованья домой, — выругался Каспер, проводя ревизию в своём ранце.
— Этот везучий сукин сын только и делает, что выигрывает, — уныло отозвался Крейцер.
«Везучий сукин сын» Шнайдер самодовольно усмехнулся:
— Вас никто не заставляет играть.
Так-то оно так, но сидеть вечерами, чинно почитывая книги, естественно никто не будет, а других развлечений собственно и нет. Я задумалась, как бы увезти их с кривой дорожки азартных игр? Не хватало тут ещё драк. Нужна какая-нибудь прикольная игра, не предполагающая материального интереса. В памяти сразу всплыла сцена из «Бесславных ублюдков». Быстренько объяснила мальчикам правила угадайки и уже размечталась о спокойных и мирных вечерах, но, увы, затея провалилась. То ли школьный уровень знаний подкачал, то ли у них ограниченный кругозор, но игра особо не зашла. Я ни разу не смогла угадать ни одной личности, что неудивительно. Киноактёры 30-х, какие-то боксёры, кайзеры из хрен пойми какого столетия… С моей же стороны героев классики и исторических личностей угадывали только Фридхельм и Крейцер. Что я могла ещё предложить? В своё время частенько баловалась игрой «правда или действие», но что-то такая идея — особенно в сочетании с алкогольными возлияниями — не кажется мне сейчас удачной. В конце концов, слушая нытьё после очередного проигрыша, я ляпнула:
— Играйте раз уж так хочется, но не на деньги.
— А как тогда? — отозвался Каспер. — Просто так неинтересно.
— Играйте на желание.
Я думала, они со своей скудной фантазией ограничатся мелочёвкой. Ну, там сгрузить неприятную работёнку или расстаться с вкусняшкой из пайка, но парни смогли меня удивить. Хайе и Кох действительно ограничивались незамысловатыми заданиями, но вот остальные… Каспер, например, заставил Хайе стащить у Фридхельма книгу и зачитать перед отбоем нашему фельдфебелю пару страниц. Кребс, красавчик, сделал вид, что это самая естественная вещь — прослушать пару сонетов Шекспира перед сном, да ещё в таком исполнении. Хайе неразборчиво бормотал текст, практически не делая пауз между словами, и при этом так пыхтел, словно его заставили разгружать вагоны. Господи, да я в первом классе и то лучше читала.
— Больше желающих почитать мне стихи нет? — ухмыльнулся Кребс. — Ну, тогда хорош маяться дурью, ложитесь спать.
В следующий раз отличился Бартель.
— О, придумал, напишешь на снегу своё имя струей мочи.
Допиши уже сразу «Я дебил». Это кому же так не повезло? Похоже, Касперу.
— И не надоело им дурью маяться? — тихо спросил Фридхельм.
Я промолчала. Ну, а что сказать, если сама же эту кашу и заварила?
— Как бы не пришлось кое-кого разнимать, — продолжал он, слушая переругивания Каспера с Бартелем.
Да пусть творят, что хотят, я им не нянька, чтобы постоянно развлекать.
— Ну, а что ты предлагаешь? Читать им Шекспира?
— Мне нравилась твоя история с драконами, — улыбнулся он, ласково перебирая выбившиеся пряди моих волос.
Я потянулась поудобнее, пристроив голову на его плече.
— Может, как-нибудь расскажу ещё парочку сказок, — сначала правда десять раз продумаю, как сочетается киношка с реалиями этого времени.
Напрасно я ждала, что фантазия парней иссякнет, и карточные игры постепенно сойдут на нет. В тот день я вернулась после очередной вылазки в лес и сразу уловила, что за карточным столом творится что-то явно не то. Я подозрительно уставилась на игроков, которые при моём появлении сразу притихли. Если хоть одна сволочь додумалась связать проигрышное желание со мной, то оч-ч-чень сильно пожалеет.
— Что такое?
— Ну давай, — усмехнулся Шнайдер, подтолкнув Коха вперёд. — Рискни подступиться к этой тигрице.
Кох неуверенно двинулся ко мне. Да ладно, вы серьёзно? Я машинально отметила, что Бартель и Крейцер ненавязчиво перекрыли мне путь к двери. Блядь, они что тут все окончательно с катушек слетели? Вот тебе и верные рыцари, «братья по оружию». Недотрах и обилие свободного времени и не такое с людьми делают. Сейчас они казались мне стаей хищников, загнавших в угол дичь. Чёрт, и как назло Вилли куда-то умотал, ещё и Фридхельма прихватил. Я машинально поискала глазами Кребса. А его где носит? В сортире засел, что ли? Кох подошёл совсем близко, грозно нависнув над моей беззащитной тушкой, но руки распускать не спешил.
— Ты чего удумал? — осторожно спросила я, прикидывая, успею ли метнуться к связке дров, что валялись у печки, но так просто скрутить себя я точно не дам. — Мы же не будем с тобой устраивать баталии по прихоти какого-то идиота?
— Я… это… должен заплести твои волосы, — пробормотал Кох.
— Тьфу, дурашка, разве можно так пугать, — выдохнула я. — Но и об этом можешь забыть.
— Эрин, он же придумает для меня ещё что-нибудь похуже, — Кох состроил умоляющую моську. — Ну пожалуйста…
Метнув злобный взгляд на инициатора этого безобразия, я поколебалась. Шнайдер прекрасно знал, что я пошлю любого с таким предложением и действительно постарается придумать ещё что-нибудь более замороченное.
— Ай, ладно, — сдалась я, плюхаясь на табуретку. — Но больше такое не прокатит, ясно?
Почувствовав аккуратные прикосновения к своим волосам, я напряглась. Вряд ли Кох владеет умениями плести изыски, хоть бы колтунов не наделал, только волосы отросли.
— Постарайся не выдрать мне половину шевелюры, — предупредила я, особо ни на что не надеясь, но Кох на удивление ловко заплёл мне две косички. — Да у тебя прям талант, — я недоверчиво взглянула в зеркало.
— Я частенько заплетал волосы своей сестрёнке, — смущённо ответил он.
Шнайдер презрительно фыркнул, явно разочарованный таким мирным финалом.
— Если ещё раз придумаете подобную хрень, придушу инициатора собственными руками.
Нет, пора уже прикрывать это подпольное казино. Вся надежда на полицию нравов в лице Вилли.
— Что это за вонь? — нет, конечно тут постоянно присутствует специфический такой запашок, но сейчас явно несёт дерьмом.
— Это всё он, — парни дружно закивали в сторону Хайе, который подозрительно тихо сидел в своём уголке.
— Не поняла…
Нам что уже пора заказывать памперсы? Так их ещё не придумали.
— Он проиграл Шнайдеру, и тот заставил его лезть в сортир за упавшей зажигалкой, — объяснил наконец-то Каспер.
Блядь, вот это уже не смешно. Сортир конечно самый что ни на есть примитивный — то есть яма там неглубокая, наспех вырытая, да и дерьмо на морозе замерзает просто отлично — но всё же без последствий такая выходка не прошла. Разъярённой фурией я метнулась к несчастному дебилушке:
— Быстро поднимай свою задницу и тащи её на улицу! Мне всё равно, как ты приведёшь себя в порядок! Хоть по снегу катайся, но пока не отчистишь это дерьмо, обратно не зайдёшь.
— Ну я же не виноват, что проиграл, — обиженно засопел он.
— Да взял бы и отказался! — рявкнула я, поражаясь его уровню тупости. — Что бы он тебе сделал? Убил?
— Ты что, карточный долг нельзя отменить, — парни наперебой кинулись объяснять мне законы чести и прочую малопонятную хрень.
Как по мне, так пусть бы считали меня кем угодно, но вытворять такую дичь я бы отказалась. Да я бы изначально не стала играть под такие идиотские желания. Хайе безропотно потопал отчищаться, а я со злостью оглядела этих долботрясов. Дать бы некоторым по башке, глядишь дури бы поменьше стало. Окончательно выбесила меня довольная улыбочка Шнайдера. Ах ты, сука белобрысая, весело тебе?
— Ну и как? Пользуешься зажигалкой?
— Не-а, выкинул конечно, — ухмыльнулся он.
— Ничего, прилетит тебе ещё ответочка от кармы, — я едва сдерживалась, так хотелось вломить ему по роже, чтобы перестал так лыбиться.
— Что-что? — сделав вид, что не понимает, переспросил он.
— Мудила ты редкостный, говорю.
Нажаловаться что ли на них Вилли или Кребсу? Добром это всё однозначно не кончится, но толку жаловаться, если я замешана в этом по самую маковку. Кребс правда их шуганул.
— Парни, что бы я больше не видел этих дурацких выходок. Не забыли ещё, что вы находитесь на фронте?
К сожалению, его внушение мало помогло. Эти паршивцы просто стали шифроваться. Через пару дней я услышала с улицы такие вопли, что грешным делом подумала, что русские снова пошли в атаку. Парни дружно ввалились в землянку, поддерживая вопящего чумной собакой Хайе.
— Что вы опять натворили?
— Этот идиот едва меня не угробил, — причитал Хайе.
Приглядевшись, я заметила на его щеке кровоточащий порез. Вздохнув, полезла за аптечкой.
— Хайе снова проигрался, — затараторил Каспер. — Шнайдер хотел попасть в мишень над его головой, а он возьми и дёрнись в сторону.
— Ну ладно Шнайдер на всю голову отбитый, — пробормотала я, обрабатывая порез. — А ты-то чем думал?
— Хотел отыграться за тот раз, — шмыгнул носом здоровяк.
— Что происходит? — нарисовался в дверях Вилли.
— Мы отрабатывали приёмы ближнего боя, — невозмутимо ответил Шнайдер. — Я случайно задел Хайе ножом.
— А ты что скажешь? — Винтер явно не поверил, пытливо прожигая Хайе взглядом.
— Это правда, герр лейтенант, — торопливо ответил тот.
Вилли переглянулся с Кребсом и ещё раз окинул всех недоверчивым взглядом.
— Когда-нибудь вы доиграетесь, — предупредила я. — Мой вам совет, заканчивайте с этим делом.
Ну да, кто бы меня послушал. Я уже была не рада, что посоветовала им эту хрень. Называется «Хотела как лучше». Лучше бы действительно байки травила. Вон сколько ещё фильмов рассказать можно! Тут тебе и «Звёздные войны», и «Ходячие мертвецы», и «Голодные игры».
— Это ты надоумила их играть на дурацкие желания?
От неожиданности я едва не поперхнулась дымом. Вилли смотрел на меня словно капитан Америка на главу «Гидры».
— Да с чего ты это взял?
— Хочешь сказать, они сами додумались до этого? — насмешливо переспросил он.
— Почему нет? — пожала я плечами. — Постоянный стресс, изоляция, вот парни и дуркуют.
Вилли загадочно кивал, слушая мою версию. Ох, не нравится мне этот его взгляд. Словно прикидывает, какую кару обрушить на мою бедную головушку.
— А что было бы лучше, если бы они передрались, проиграв за зиму всё жалованье? — возмущённо спросила я, отбросив притворство.
— Я смотрю, ты лучше знаешь, как управляться с моими солдатами, — вроде как миролюбиво улыбнулся Винтер и тут же коварно добавил: — Значит придумаешь, как прекратить эти игры.
— Командир у нас ты. Вот и прикажи им прекратить, — попыталась откреститься я.
— Вообще-то карточные игры не запрещены, но вот если кто-то нарушит Устав, тогда мне придётся вмешаться, и ты будешь отвечать вместе со всеми, — ну началось. — Поверь, то, что я придумал тогда в наказание «Карлу», покажется тебе цветочками.
Даже не хочу знать размах его фантазии. По-настоящему жестить он конечно не будет, но вполне способен устроить мне «весёлую» жизнь снова. До сих пор передёргивает, как вспомню бесконечную стирку и мытьё котелков.
Я вернулась в землянку, мрачно обдумывая, как разрулить эту ситуёвину, в которую сама же и вляпалась. Заметив, что гоп-компания снова засела за карты, не выдержав, подошла к ним.
— Хочешь присоединиться? — осклабился Шнайдер.
— Вы что, бараны? Вам же чёрным по белому было сказано прекратить!
— Да мы быстренько, — отмахнулся Каспер. — Сыграем разок-другой.
— Чтобы отыграться, — поддержал его Крейцер. — А то кое-кому слишком везёт.
Кажись, поняла. Шнайдер, везучая скотина, столько раз устраивал им каверзные задания, что без сатисфакции не обойтись.
— Так в этом всё дело? — идея конечно херовая, но если только так я смогу отвести от себя штрафные санкции Вилли, придётся рискнуть. — А если я уделаю его, вы успокоитесь?
— Ты? — скептически хмыкнул Бартель. — Ты же не умеешь играть.
— К тому же ты девчонка, — пробасил Хайе.
— И что с того?
— А что, давай, — подначивающе кивнул Шнайдер. — Я придумаю для тебя что-нибудь особенное.
Не сомневаюсь. На секунду испуганно мелькнула мысль, что я буду делать, если проиграю.
— Так что, даёте слово прекратить этот детский сад, если я выиграю? — нет, отступать мне некуда.
— Смотря что ты потребуешь за свой выигрыш, — прищурился Крейцер.
Я с вызовом ответила на насмешливо-наглый взгляд Шнайдера. Что бы такого придумать? Я припомнила все его насмешки. Хм, кажется, знаю, как отыграться за свои страдания.
— Заберу тебя на денёк в рабство, — ё-моё, на что я подписываюсь?
— Хотел бы я на это посмотреть, — развеселился Каспер.
— Твоя ставка, — посмотрим ещё, что он скажет, я не буду играть вслепую, а то есть у меня парочка догадок, что может затребовать этот козёл.
— Поцелуешь меня, — выпалил Шнайдер. — Сама. И чтобы никаких сжатых губ и трепыханий.
Ладно. Хорошо. Ни хера конечно хорошего, но ладно. Могло быть куда хуже.
— Целоваться-то умеешь? — не удержалась я от подъёба.
— А ты сыграй и узнаешь, — прищурился Шнайдер.
— Маленькая поправочка, будем играть в покер, — это пожалуй единственная игра, в которой я неплохо шарю.
Обойдёмся простеньким вариантом без джокеров и прочих изысков. Надеюсь, он умеет играть, иначе мне придётся позорно ретироваться. Я вообще считала себя человеком особо не азартным. Увлечение покером пришло с очередной любовью и собственно так же благополучно испарилось, когда мы с тем парнем расстались.
— Покер? — хитро вздёрнул бровь Шнайдер. — Хорошо, только пожалуй двоих для игры маловато.
— Я сыграю с вами, — вызвался Бартель.
— И я, — подсел Каспер.
Н-да, карты мне выпали, скажем так, не очень. Да и вообще чем я думала, когда подписалась на этот беспредел? Видимо дурь всё же передаётся воздушно-капельным путём. Шнайдер с ухмылкой на самоуверенной роже быстро выбил парней из игры.
— Что, уже жалеешь, что бросила мне вызов, принцесса?
Я невозмутимо пожала плечами, взяв очередной прикуп. Так-то два короля у меня есть, но чтобы собрать каре, нужно обладать сказочным везением. Что ж, продолжаем блефовать. Надеюсь, мы закончим к тому моменту, когда Фридхельм вернётся. Не то чтобы я боялась его реакции… Любовь любовью, но я никогда не приветствовала в отношениях контроль каждого шага друг друга. Но ведь придётся как-то объясняться, а мне этого не то чтобы очень хочется. Особенно про наши со Шнайдером ставки.
— Эрин? — блин, что ж он так не вовремя, хотя в нашем теремке трудно что-то скрыть. — Что ты делаешь?
— Не лезь, Винтер, — отмахнулся Шнайдер. — Её никто не заставлял играть, так что или сиди молча или сходи погуляй.
Фридхельм примостился рядом, недоверчиво глядя на меня. Под шумок я удачно скинула две ненужные шестёрки. Чем чёрт не шутит, если вытяну хотя бы ещё одного короля, всё может кончиться довольно неплохо.
— Малышка, мы в тебя верим.
Каспер и Кох по умолчанию записались ко мне в группу поддержки. У Шнайдера тоже была своя. Бартель ехидно усмехнулся:
— Чувствую, будет весело, когда ты будешь расплачиваться за проигрыш.
Зараза, теперь точно придётся объясняться с Фридхельмом.
— Что он имеет в виду? — оживился синеглазка.
— Потом расскажу, — я вытянула очередные карты, стараясь не выдать себя выражением лица. Это же…
— Я ведь предупреждал, что проиграешь, Ре-е-ени, — насмешливо протянул Шнайдер, выкладывая карты. — Тройка.
— Да ты прямо везунчик, — с должной долей зависти ответила я. — Даже как-то неловко показывать свои карты.
Парни присвистнули, когда я аккуратно, по одному выложила своих королей.
— Я думаю, это была последняя игра на желание.
Пусть только попробуют не сдержать слово. Они согласно закивали.
— Ну, а ты, — обернулась я к Шнайдеру. — Приступишь к своим обязанностям завтра.
Так, срочно нужен перекур, столько нервов ушло.
— Эрин, что на тебя нашло? — с укором посмотрел на меня Фридхельм. — А если бы Шнайдер выиграл?
— Но ведь не выиграл.
Я расслабленно затянулась, пропуская вредный, но расслабляющий дым в лёгкие. Краем глаза я заметила Вилли. Интересно, он уже в курсе?
— Я удивлён вашими талантами, фройляйн Майер, — чуть насмешливо улыбнулся он, значит, в курсе. — Где же интересно ты научилась играть в покер? Проводила школьные каникулы в казино Монте-Карло?
— Ну что вы, герр лейтенант, всё гораздо проще, — мило улыбнулась я. — К отцу часто приходили друзья, а я любила наблюдать за их игрой.
— Я так понимаю, с играми покончено? — полуутвердительно спросил он.
— А вы во мне сомневались? — небось уже размечтался, что я аки Золушка вкалываю на благо армии Вермахта.
— В последнее время вы вроде довольно неплохо общаетесь, — Фридхельм проводил глазами брата.
— Ну да, мы отлично ладим.
Я бы назвала это вынужденным сотрудничеством, вон сколько пришлось решать рабочих моментов. Как показывает сегодняшний разговор, он по-прежнему не прочь повоспитывать меня при случае, а я терпеть не могу, когда меня пытаются нагнуть и в прямом, и в переносном смысле. Так что лучшими друзьями нам стать не грозит.
— Думаю, Вильгельм принял то, что мы вместе, — вот радость-то, можно подумать, от его мнения что-то зависело. — Он настолько привык оберегать меня, что иногда немного перебарщивает. Я рад, что вы больше не враждуете.
Может быть он прав, и Вилли действительно не исчадие ада. Чуть больше человечности и меньше вбитой принципиальности — так вообще бы цены ему не было.
— Чтобы не лезть в чужую личную жизнь, нужно больше заниматься своей. Вильгельму давно пора объясниться с Чарли, — я вздохнула, вспомнив её письма.
Винтер редко писал ей, и она всё пыталась узнать у меня, всё ли с нами в порядке. Я бы наверное сошла с ума, если бы вот так неделями ничего не знала, что там с моим любимым.
— Я говорил с ним об этом, но он считает, что не стоит связывать Чарли какими-то обязательствами. Ведь с войны можно и не вернуться.
— Можно подумать, ей будет легче, если он погибнет, так и не услышав от неё слова любви.
— Я никогда не пожалею, что мы не стали ждать конца войны и стали близки, — Фридхельм порывисто прижал меня к себе, коснулся губами виска. — Но вместе с тем я бы предпочёл, что бы ты сейчас была где-нибудь в безопасном тылу. Каждый раз, когда мы идём в наступление или отбиваем атаки русских, я боюсь, что не смогу тебя уберечь. Вот и Чарли рискует собой, чтобы быть поближе к Вильгельму.
Я потянулась, перехватывая его губы. Лучше целоваться, чем бесконечно обсуждать как оно лучше — рисковать жизнью рядом с близким человеком или отсиживаться в безопасности, гадая, жив ли он ещё.
* * *
Я медленно открыла глаза, недоверчиво оглядываясь и убеждаясь, что декорации вокруг не изменились. Приснится же такое, прости хоспади. Я сидела в стриптиз-баре, одетая в лучших традициях фанатов BDSM. Кожаная юбка, блузка с декольте до пупа, туфли на шпильке высотой с Эйфелеву башню. Покуривая сигаретку в изысканном мундштуке, я наблюдала за танцем горячих немецких мальчиков. Каспер неплохо смотрелся на пилоне, Кох отплясывал в кокетливом фартучке, едва прикрывающим прелести, а на Хайе не было ничего кроме колпака Санты. И вот спрашивается у кого ещё недотрах? Сколько ещё мы с Фридхельмом будем обходиться целомудренными поцелуями и объятиями и то украдкой? Он кстати тоже был в моём сне, я аж покраснела, припоминая, чем закончился его приват-танец. О чёрт, а ещё я совала в стринги Шнайдеру почему-то доллары и лупила его почем зря стеком. Чур меня!
— Похоже нас ждёт веселый денек.
— Не завидую я тебе, Шнайдер.
То-о-очно, мне же ещё нужно продумать каверзные задания для этого павлина. Шнайдер, смотрю, косится на меня с какой-то опаской. И правильно делает. Помнит наверное, на что я способна. Стоп, а куда это он собрался?
— Шнайдер, ты кажется кое-что забыл.
Тот нехотя повернулся, воззарился на меня привычно разбешенным взглядом, и в конце концов решился на язвительное:
— И чего же принцесса хочет?
Принцесса хочет нормальный горячий душ, кофе со сливками и пышный омлет с сыром, но увы придётся ограничиться куда более скромным набором.
— Нагреешь мне воды для умывания и можешь подавать завтрак.
Шнайдер грохнул передо мной кружку, едва не перевернув горячий кофе мне на коленки и так же плюхнул кое-как состряпанный бутер. Ну всё красавчик, ты напросился.
— И не забудь сегодня обращаться ко мне «ваше высочество».
Вот это его перекосило, как бы ранний инсульт не свалил. На пару секунд я засомневалась, а не перебор ли это? Можно было конечно благородно отделаться пустяковыми заданиями, но к счастью я быстро вспомнила, каким козлиной он периодически бывает. Да и парни меня не поймут, так что вперёд, мой «тёмный дворецкий».
— Терпи приятель, карточный долг есть карточный долг, — приободрил его Крейцер.
— Завтрак подан, ваше высочество, — сквозь зубы процедил он, продолжая испепелять меня взглядом, причём самое приличное, что читалось в его глазах было «Сучка». — Что-нибудь ещё?
— Пожалуй, да. Негоже принцессам ходить в грязной обувке, — как раз собиралась привести в божеский вид свои «дизайнерские» сапожки. — Что тебя так смущает? Бери тряпку, гуталин и вперёд.
Шнайдер с такой силой сдёрнул с меня сапог, что едва не вывихнул щиколотку.
— Аккуратнее, — шикнула я, прекрасно понимая, что охотнее всего он бы сейчас эти самые ноги мне переломал.
На всякий случай ретировавшись на свою койку, я задумалась, чем бы ещё осчастливить своего строптивого «слугу».
— Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — тихо спросил Фридхельм, наблюдая, как Шнайдер со злостью орудует щёткой.
— Он это заслужил.
Ты смотри, какой сердобольный! Уже забыл, как этот гад его отметелил?
— Может и так, — Фридхельм смотрел на меня с укором и… сожалением что ли. — Но ты же не такая, чтобы становиться на его уровень.
Я открыла рот, чтобы выдать возмущённую тираду… и промолчала. Он же и половины не знает, что творил этот озабоченный козёл. И вообще нельзя быть таким чистоплюем! Но с другой стороны я полюбила его именно таким, к тому же не могла не признать, что отчасти он прав. Одно дело в праведном гневе приложить ублюдка, который тебе напакостил, а другое — изводить мелкими унижениями. Честно говоря, особого удовольствия я от своей мести не получила. Ладно, пусть выполнит ещё одно простенькое задание, и будем заканчивать этот цирк.
— Найди место, где снег почище и набери пару вёдер.
В последнее время я добровольно взяла на себя эту повинность, ибо меня не устраивало, что эти лентяюги зачастую притаскивали какую-то смесь грязи и травы. Дождавшись, пока Шнайдер свалит, парни подсели ближе.
— Признавайся, что ты ещё для него придумала? — полез выспрашивать Каспер.
— Да пусть принесёт снег и, пожалуй, хватит с него, а то ещё действительно не переживёт удара по самолюбию.
— Как-то маловато, — хмыкнул Крейцер. — Он вон как над нами изголялся.
— Ну так что мне становиться на его уровень? Заставить прокукарекать три раза со спущенными штанами?
— А давай, — оживился Каспер.
— Мальчики я, в отличие от вас, давно уже вышла из детсадовского возраста, — вот куда меня опять несёт? — учитывая что вы, мужики, взрослеете куда медленнее.
— Ты где опять набрал эту дрянь?
Нет, он что издевается? Самому же придется это пить.
— В третий раз я не пойду, — прошипел Шнайдер.
— Ещё как пойдёшь, — я кивнула в сторону леса. — Отойди подальше, я уверена, там полно чистого снега.
Шнайдер оскалился в фирменной гримасе и шагнул ближе, почти вжав меня в земляную стену окопа. Почти, но всё же видимо помня, чем грозит явное нарушение границ.
— Даже не знаю, чего мне хочется больше, — он со злостью оттолкнул ногой ведро. — Придушить тебя или выебать.
Опять за своё? Получил же уже разок по яйцам категорическое «нет». Мало?
— Слава богу, у меня такой дилеммы нет, — думаю он догадался, что правильный ответ будет «придушить однозначно».
Проснувшееся мимолётное сочувствие мигом улетучилось. Некстати вспомнились подъёбки, которыми он изводил «Карла». Значит ты у нас гомофоб? Ну-ну.
— Ещё задания будут, ваше высочество? — язвительно выплюнул Шнайдер, грохнув у порога вёдра со снегом.
— А как же, — лучезарно улыбнулась я. — Я тут подумала, ты же у нас такой красавчик, что ж с девками не везёт? — я состроила сочувственную мордашку. — Хм-м, наверное, дело в том, что ты не умеешь красиво ухаживать, но ничего, всё поправимо. Главное побольше тренироваться, а поскольку девушек кроме меня здесь нет, придётся тебе учиться на своих приятелях.
— Чего-о-о? — вот она высшая степень охиреоза.
— Ты же хочешь закрыть карточный проигрыш? Ну так вот, подкатишь к первому, кто войдёт в землянку, и свободен.
— Ах ты стерва, — прорычал он. — Ты соображаешь, что несёшь?
— Да что ты так бесишься? Я же не предлагаю тебе ни с кем переспать, — невинно продолжила я. — Пара комплиментов, пригласи его на прогулку, в крайнем случае сделай массаж. Главное — чтобы он не послал тебя в первые же минуты, иначе не засчитаю.
Вот теперь он действительно готов придушить меня.
— Нет, можешь конечно отказаться, — покладисто предложила, глядя на его перекошенную от бешенства мордаху. — Я придумаю что-нибудь ещё.
Мы обернулись на стук двери, и я не сдержала довольной улыбки, увидев Хайе. Карма она, сука, такая.
— Ладно, — прошипел он мне на ухо. — Но если ты потом не объяснишь, что это был розыгрыш, я сверну тебе шею.
Он неуверенно шагнул к ничего не подозревающему Хайе.
— Не-е-ет, погоди, пусть парни вернутся. Они заслужили увидеть это шоу, согласен?
— Я тебе это ещё припомню, мелкая пакость, — пробормотал Шнайдер.
Но деваться ему было некуда. Как миленький дождался возвращения товарищей. Ну, погнали, попкорна мне да побольше.
— Ты сегодня неплохо выглядишь, — натужно начал горе-соблазнитель. — Никак хорошо выспался?
— А? — Хайе с трудом заставил себя оторваться от изучения пайка. — Я всегда хорошо сплю.
Шнайдер подзавис, явно не зная, как продолжать начатое. Парни тут же пересели ближе, почуяв свеженький пранк.
— Может, пойдём прогуляемся?
Ну, кто так подкатывает? Небось рассчитывал, что Хайе догадается, что это розыгрыш, и как-то подыграет ему.
— Я только что вернулся с улицы, — пробубнил Хайе, продолжая наворачивать тушёнку. — Мороз такой, что аж яйца звенят, так что гуляй сам.
Ну да, Хайе на интеллектуала не тянет, но ничего. Пусть лучше старается.
— Не хочешь — не надо, — Шнайдер кое-как состроил дружелюбную мину и похлопал его по плечу. — Я смотрю, ты какой-то уставший. Опять сам рубил дрова?
— Ты уже определись, хорошо я выгляжу или плохо, — проворчал Хайе, а поскольку доходило до него кроме прямых приказов всё с опозданием, наконец-то сообразил, что в чём-то здесь подвох. — Тебе что-то нужно от меня, да? Снова хочешь обыграть в карты?
— Что ты, конечно нет. Мы же друзья, вот и беспокоюсь, как ты, — он провёл рукой по спине Хайе. — Тебе надо немного расслабиться.
Ну всё, сейчас Хайе приложит его, да так, что мало не покажется.
— Чего?
А хотя нет. Пока до него дойдёт, что его неумело пытаются склеить, у Шнайдера будет время потеряться.
— Давай разомну тебе спину, — Шнайдер со злостью покосился на нас — парни быстро поняли в чём дело и едва сдерживались, чтобы не ржать.
— Ну что ж, это можно, — Хайе потянулся, да так, что действительно что-то хрустнуло в спине.
Шнайдер конечно делал массаж на троечку, но похоже нашего здоровяка всё устраивало. Чуть ли не хрюкал от удовольствия.
— Это что вы опять устроили? — прищурился Кребс, выгружая из ранца контейнеры с нашим ужином.
— У Хайе разболелась спина, Шнайдер помогает товарищу, — невинно ответила я.
— Я смотрю, Шнайдер сегодня только и делает, что помогает товарищам, — хмыкнул Кребс, с утра наблюдавший за его мучениями.
— А разве это плохо? Не всё же мне быть матерью Терезой.
* * *
Ну всё, теперь парни подуспокоятся, и будем дальше жить-не тужить. Рано я обрадовалась, ой рано. Утро встретило меня сюрпризом.
— Чего ты на меня пялишься? — проворчал Шнайдер, изогнувшись перед зеркалом.
— Ничего, — пробормотал Хайе.
Хм, может, он только начал задаваться вопросом, что за херь была вчера. Шнайдер, подозрительно покосившись, всё же продолжил бритьё.
— Кто пойдёт за обедом? — привычно спросил Кребс.
— Давайте я, — вызвался Каспер.
— Хорошо, — кивнул фельдфебель. — И пусть кто-нибудь сходит за дровами.
Шнайдер смыл пену и подался к зеркалу, рассматривая то ли порез, то ли прыщ на щеке и чуть не подскочил, увидев в отражении Хайе.
— Да что ты возле меня трёшься? — раздражённо рыкнул он.
Я хихикнула, подумав, а не поголубел ли милашка Хайе после вчерашнего массажика? Будет весело если я права. Парни настороженно переглядывались и лишь пожимали плечами.
— Может это… сходим за дровами, прогуляемся? — наконец-то выдал Хайе, вогнав Шнайдера в ступор.
— Ты что несёшь, кретин? — придя в себя, завопил он.
— Ты же меня вчера сам звал гулять, — Хайе положил ему свою лапищу на плечо, приобняв, а точнее притиснув шнайдеровскую тушку к своему мощному боку. — Ну так что, идём?
— А ну убери лапы! — рывком вывернулся тот. — Не знаю, что ты там себе надумал, но я не любитель уединяться с мужиками!
— Да? — подколол его Каспер. — А кто вчера битый час мял Хайе спинку?
— Да чтоб вас всех! — сплюнул наш гомофоб и ломанулся на улицу.
Крейцер недоверчиво присвистнул:
— Хайе, ты что же получается из этих извращенцев, что любят тискать мужские задницы?
— Нет, — спокойно ответил он. — Я ещё вчера догадался, что вы меня разыгрываете. Ну и подумал, пусть Шнайдер тоже немного побесится.
А что, зачётно получилось. Шнайдер ещё пару дней ходил, шуганно поглядывая на своего «поклонника». А учитывая кому он был обязан этим безобразием, мне тоже перепадали горячие взгляды.
— Не надо было тебе связываться с ним, — Фридхельм нахмурился, перехватив очередной взгляд, в котором явно читалось обещание отомстить. — Ты же знаешь, Шнайдер злопамятный.
— Он не осмелится мне ничего сделать, — если конечно не полный и безнадежный идиот. — К тому же у меня есть ты. Будешь меня защищать.
— Ты до сих пор не сказала, на что вы тогда играли, — тьфу ты, я уже думала, мы проехали эту тему. — И парни ничего толком не говорят.
— А, это, — я пыталась придумать на скорую руку более-менее приличную отмазку. — По-моему, нужно было сделать какую-то гадость Вильгельму. Честно говоря, уже и не помню, что именно.
— Всё же будь осторожнее, — нахмурился Фридхельм, глядя, как Шнайдер что-то втирает Бартелю.
Несколько дней я настороженно ждала каких-нибудь пакостей, но всё было тихо. Вскоре вообще стало не до того. Кребс принес ворох писем. Парни радостно кинулись разрезать конвертики. Мне тоже перепало письмецо от Чарли. Надо будет успокоить её, что у нас всё относительно в порядке.
— Проклятые ублюдки! — что там опять случилось? — Как они посмели подло бомбить мирных жителей?
Да неужто у кого-то открылись глазоньки на своих соотечественников? Хотя вряд ли. Это наверное британцы жахнули по Берлину.
— Мать пишет, что они едва успели выбраться из горящего дома, — потрясённо рассказывал Шнайдер. — А сигнал о воздушном налёте раздался уже позже. Моего дома больше нет…
Крейцер отложил письмо и уронил лицо в сложенные ладони.
— Альма, жена моего брата бежала с детьми в убежище, — глухо заговорил он. — Они не успели добраться. Боже, Хельге было всего пять, а Фриц ещё даже не ходил…
Я пыталась найти внутри привычно-убедительное, что они сами во всем виноваты, что от их бомб погибли миллионы, что их танки сметают города и села. Сколько из них жалели о том, что забирали чужие жизни? Ну хотя бы раз… Но обжигающе-горькая жалость, наплевав на мои заслоны, остро теснила сердце. Мужчины, женщины, дети — законопослушные граждане своей страны, многие из них ведь даже не подозревали о том, что делают с пленными в лагерях. Они ведь тоже по сути ни в чём не повинные жертвы войны.
— Мой брат! — взвыл Хайе и протянул письмо Касперу. — Посмотри, может, здесь какая-то ошибка. Я не верю, что он погиб. Ведь пару недель назад он писал, что они как и мы сидят в окопах под Киевом.
Каспер пробежался по листку глазами и с сожалением посмотрел на товарища:
— Ошибки нет, — он сжал плечо окончательно поникшего Хайе. — Крепись, дружище.
Я поискала глазами Фридхельма и, заметив в его руках конверт, осторожно спросила:
— Твои родители не пострадали от обстрела?
— Мама пишет, что на этот раз всё обошлось. Отец же теперь важная партийная шишка. Как только объявили тревогу, их отвезли в особо комфортное убежище.
Вильгельм отложил недочитанное письмо и окинул взглядом своих подопечных.
— Я сочувствую всем, кто потерял близких, — сдержанно начал он. — И прошу вас проявить мужество. Мы должны держаться несмотря ни на что и собрать все силы для борьбы с врагом, который оказался сильнее, чем мы думали. Фюрер верит в нас, и мы не подведём свою страну.
Вот оно то, к чему я наверное никогда не привыкну. Я отошла в сторону не в силах больше притворяться фанатиком-патриотом. Ведь самое страшное, что они действительно верят в то, что творят правое дело. Снова зашевелились сомнения, правильное ли решение я приняла, оставаясь среди них. Вот странно… По большому счёту я ненавижу всех, кто причастен к этой войне. Всех, кроме вот этих чудиков. Что это? Лицемерие по системе двойных стандартов? Или я продолжаю мыслить по меркам своего времени, когда воспоминания о второй мировой поблекли, оставаясь всего лишь цифрами из учебников истории? Я тихонько вышла на улицу и наткнулась на Коха.
— Эй, ты чего?
Он что, плачет? Но ведь его родные живут в деревне, а их вроде никогда не бомбили.
— Мать пишет, что соседские дети подхватили корь, а наша Эльза частенько играла с ними, — его плечи мелко затряслись. — Доктор приехал слишком поздно…
— Иди сюда, — позабыв о недавних метаниях, я обняла его.
Никогда не умела найти нужных слов, чтобы утешить в таких случаях, да и что тут скажешь? Услышав, что кто-то вышел, Кох отодвинулся. Фридхельм правда ничего не сказал. Итак понятно, что мы не предаёмся внезапной страсти.
— Ты так ничего и не знаешь об отце? — осторожно спросил он, дождавшись, пока Кох зайдёт внутрь. — Может быть, всё-таки напишешь ему?
Я понимала, что он хотел сказать. В такие смутные времена семейные драмы отходят на второй план, а сердце очищается от мелких обид, когда понимаешь, что можешь в любой момент лишиться своих близких.
— Может быть и напишу.
Он просто не поймёт, если я заявлю, что не хочу ничего слышать о родном отце, или опять начнёт додумывать, что там да как. Я усмехнулась, подумав о своём настоящем папашке. Почему-то я уверена, что у него всё хорошо. Во всяком случае намного получше, чем сейчас у меня.
— Он должен тобой гордиться. Я не знаю вторую такую девушку, которая бы не расклеилась после того, сколько тебе пришлось пережить.
— Скажешь тоже. Не такая уж я смелая, как ты думаешь.
— Я думаю, ты гораздо сильнее, чем многие из нас, — тихо пробормотал он куда-то в мою макушку. — Большинство пришли на фронт, ослеплённые обещаниями каких-то благ или идеями. Ты же смотришь на войну другими глазами, а на это требуется куда больше мужества. Сражаться, не веря в победу.
— Фридхельм… — я повернулась, снова пытаясь рассмотреть в глубине его глаз нужный ответ. — Ты ведь тоже против этой войны…
— Тш-ш-ш, — его губы мягко скользнули по моей щеке, коснулись чувствительного участка за ухом. — И ты, и я выполним свой долг, — он прижал меня ещё ближе. — Можно не одобрять политику, но ведь мы не можем предать свою страну, тем более когда союзники всё больше объединяются против нас.
Меня обожгло новым прикосновением. Он ткнулся в мою шею, обнимая почти с болезненной нежностью. Я не могла ему сказать, что мне глубоко плевать на Германию и что я осталась только ради него. Сердце кольнуло холодным страхом. Я больше не видела того нежного мальчика-пацифиста, который в ужасе смотрел, как полицаи расстреливают невинных людей. Сейчас, допустим, в нём некстати проснулись патриотизм и чувство долга, но сможет ли он со временем не озлобиться, не стать одним из многих солдат, что равнодушно стреляют в любого, кто встаёт на пути?
