* * *
— Как же я соскучилась! — я без удовольствия смотрела, как невысокая изящная девушка радостно виснет на шее Вилли, а затем и Фридхельма. — Здорово, что вы оба приехали! А это кто? — она смерила меня внимательным взглядом. — Поверить не могу, зайчонок, ты наконец-то завёл подружку. С хера ли она называет Фридхельма зайчонком? Я конечно знала, что она мутила с их общим другом, но всё равно неприятно. В то, что Чарли ему как сестра, я охотно верю, но зуб даю «зайчонок» раньше тайком вздыхал за этой красоткой. — Эрин Майер, — представилась я, а то с неё станется так и продолжать обращаться ко мне в третьем лице. — Грета Дель Торес, — в ответ на удивлённый взгляд Вилли, она хихикнула. — Только не говорите, что вы не знали, что я теперь звезда. — Не переживай, мы в курсе, — ответила я. — «Моё маленькое сердце» играет из каждого утюга. — Не поняла, — нахмурилась она. — Говорю, твои песни мега-популярны на фронте. Она неуверенно улыбнулась, не до конца въехав в шутку про утюг, но тут же переключилась, продолжая щебетать о последних столичных новостях. Не знаю почему, но пока что она вызывала во мне дикую неприязнь. В принципе большинство моих подружек мало чем от неё отличались. Уверенная и не без оснований в своей неотразимости, ЧСВ фонит так, что и без слов понятно, кто здесь звезда, а кто Клава из деревни Хурхуяновка. Ну ещё бы — сама-то вся на стиле — опупенно красивое летнее платье, изящные босоножки на шпильке, и я… Фрау Винтер всё же вытащила меня «приодеться», но в магазины где, видимо, одевается сама. Так что на мне было очередное унылое, то есть неброское, платье и лодочки на маленьком каблуке. Всё это я бы никогда в жизни не одела. Предпочитаю либо шпильки, либо уж тогда балетки. Возвращаясь из дамской комнаты, я услышала: — Фридхельм, а ты не торопишься? По-моему, она для тебя слишком простовата… Сучка, даже не потрудилась говорить потише. — Только недалёкие люди судят других по одежде, — я невозмутимо села на своё место. — Конечно, легко чувствовать себя принцессой в платье от Шанель. Посмотрела бы я на тебя, если бы ты оказалась в землянке. — О, так ты… — немного смутилась Грета, — тоже в армии? — Наша радистка, — Вилли натянуто улыбнулся. — Ну, тогда всё понятно. Они оживлённо трепались об общих знакомых, последних новостях. Ну, ещё бы! Больше года не виделись. А я убедилась, что, возможно, зря приревновала Фридхельма. Грета, конечно, красотка, но как по мне, так слишком зацикленная на себе, да и на интеллектуалку явно не тянет. Чем-то она напоминала мне Хильди, разве что более утончённая и разборчивая. Её многие узнавали — периодически кто-нибудь из офицеров подходил к нашему столику, прося автограф. Грета же принимала знаки внимания с отстранённой улыбочкой и на подкаты не велась. На прощание она окинула меня оценивающим взглядом: — Если есть желание сменить это убожество на приличные вещи, жду тебя завтра. — С чего это ты решила побыть феей-крёстной? — недоверчиво прищурилась я. — Раз ты знаешь, кто такая Шанель, значит не всё так плохо, — улыбнулась она. Её высокомерие меня, конечно, коробило, но она была моим шансом без палева сменить настохиревший образ бедной сиротки. В конце концов нет ничего подозрительного, что я пройдусь с их подругой по магазинам, а Грете не обязательно знать мою изначальную легенду. Пусть считает меня деревенщиной, впервые попавшей в столицу. — Рано меня не жди, — предупредила я Фридхельма. — Мы, девочки, можем часами бродить по магазинам. — Ничего, я как раз навещу институтских приятелей, — ответил он. — Предупреждаю, в магазинах, где я одеваюсь, дешёвых вещей нет, — Грета ждала меня, упакованная в очередное потрясающее платье. — Меня это устраивает, — буркнула я. — А ещё мне нужна приличная косметика и белье, в котором мужчину можно соблазнять, а не напоминать его бабушку. — Не беспокойся, детка, — наконец-то искренне улыбнулась она. — Мы сделаем из тебя принцессу. «Pretty woman…» Именно такой саунтрек я бы включила, пока мы обходили все её любимые магазины. Я и чувствовала себя как героиня Джулии Робертс, пока услужливые продавщицы охапками таскали мне платья. Чёрт, ну, и как мне быть? Хочу купить их все! Но остановила практичная мысль, что через пару недель мы снова уедем на фронт. Где я их там буду носить, тем более зимой? В своём мире я не могла себе позволить такие бренды как «Шанель» или «Баленсиага», но здесь, оказалось, они мне вполне по карману. Я остановилась на шикарном вечернем платье золотистого цвета, которое облегало фигуру как перчатка, оставляя большую часть спины обнажённой, и парочке более повседневных, но конечно не таких унылых как то, что было на мне. Купила широкие, модные сейчас, брюки и атласную блузку. Это я вполне смогу носить и по возвращении на фронт. Купила очередные туфли на шпильке и золотистые босоножки. Купила наконец-то изящную сумочку, а то хожу с военным планшетом. Ну и разумеется соблазнительное бельё — на Чарли в этом вопросе полагаться было бесполезно. Не удержалась и от роскошного комплекта: шёлковая ночнуха на тонких бретельках и к ней — халатик. — Осталось купить косметику и можно считать я королева гламура, — мы выкатились из очередного бутика, увешанные пакетами. — Она тоже стоит немало, — на всякий случай предупредила Грета. Да и похрен. Я как скряга год копила жалованье, рассчитывая, что деньги мне пригодятся в новой жизни. Но раз уж я никуда не сбежала, что их, солить? О Бо-о-оже, я наконец-то нашла тот идеальный оттенок красной помады, а ещё коричневый карандаш для бровей и тушь «Helena Rubinstein». И румяна, оказывается, уже в свободном доступе. Я не очень любила классический аромат Шанель. Слава богу хватало парфюмерного разнообразия, но, не удержавшись, добавила пузырёк к покупкам. — Мы должны отпраздновать твоё преображение, — усмехнулась Грета, видя, что мне не терпится всё разобрать и померить. — Я как раз знаю одно заведение, где можно немного повеселиться. — Боюсь Фридхельм не рассчитывал, что я пропаду на сутки, — хмыкнула я. — Мы позвоним и скажем, чтобы тоже подходил туда, — беспечно отмахнулась Грета. — Переодеться ты можешь у меня, а то боюсь фрау Винтер хватит удар. — Ну не всем же быть скромными девочками как Чарли, — она все уши прожужжала Вилли, а заодно и всем нам, какая Чарли милая девушка и активно интересовалась, ждать ли ей ещё одного объявления помолвки. Вилли на это делал покер-фейс и скороговоркой отвечал, что сейчас важно сосредоточиться на нашей победе, а там всё успеется. Грета жила прямо над баром, в котором когда-то работала. Комната была довольно большая, но завалена всем чем только можно: вазы с цветами, корзинки фруктов, недопитые бутылки с шампанским. На туалетном столике вообще шухер: тюбики, пузырьки, украшения в живописном беспорядке усеивали всю поверхность. Платья висели не только в отведённом им месте шкафа, а охапками валялись на стульях и кровати. На зеркале маячил одиноко повесившийся чулок. Ну, хотя бы трусы на люстре не болтаются. Суперстар, что с неё взять. Я выбрала красное платье, приталенное, но не совсем уж открытое, с которым вполне сочетались новые сумочка и туфли. Грета уговорила меня ещё купить кружевные перчатки с обрезанными пальцами и маленькую шляпку с вуалеткой. Когда бы я ещё примерила такой гламурный образ сороковых? — Волосы у тебя немного вьются, но всё равно нужна плойка, — заявила она, накручивая последний локон. Знаю, только это как-то не очень сочетается с военными реалиями. Да и лака для волос ещё не придумали, а пользоваться вместо него доморощенными хитростями вроде пива или сахарного сиропа я пока не дозрела. Я поколдовала над макияжем, оставшись вполне довольна результатом. Грета тоже успела переодеться, и я подвинулась. Не одной же мне нужно навести марафет. — О, у тебя тоже есть такая? — я заметила знакомую фотографию. Вот только почему-то одно лицо было вырезано. Ну что за детские выходки? Наверняка расплевалась с этим Виктором и давай понимаешь ли резать фотки. — Она была сделана в последний вечер перед отъездом мальчиков, — ответила Грета, незаметно убирая фотку подальше. Я не стала лезть с расспросами, тем более это не моё дело, но заметила, как по её лицу пробежала лёгкая тень. Словно она сожалеет о чём-то. — Ну что, детка, готова к восхищённым взглядам? — обернулась она ко мне с ободряющей улыбкой. — Мне вполне хватает восхищённых взглядов Фридхельма, — отмахнулась я, а то что-то слишком много в последнее время желающих подкатить свои фаберже.***
— Ты уверена, что нам сюда? — я с сомнением смотрела, как возле неприметного на вид заведения толкутся офицеры и солдаты. Тем более, когда я звонила домой, выяснилось, что Фридхельм ещё не вернулся, а передавать через фрау Винтер, что мы ушли в загул, я не стала. — Да брось, здесь весело, — Грета решительно взяла меня за руку. — А что лучше сидеть в каком-нибудь чопорном ресторане? Не знаю, меня вполне бы устроила демократичная кафешка. А это явно бар, причем, скорее всего, для одиноких мужиков. Я заметила несколько компашек, и девчонки, сидящие рядом с солдатами, явно не походили на классических немецких женушек. — Шампанского, — кивнула Грета официанту, который, видимо, хорошо знал её. — По-моему, рановато для шампанского. Я уже не пила чёрт знает сколько, к тому же практически ничего не ела сегодня. Как бы не развезло от первого же бокала. — Не будь занудой, — отмахнулась она. — Пара бокалов никому не повредит. Я остановилась, недоверчиво глядя за соседний столик. Там сидела компания эсэсманов, что-то весело обсуждая. Когда это Конрад успел стать местным массовиком-затейником? Вон как ржёт над чьей-то шуткой. Пойти, что ли, поздороваться? Или ну его? Конрад заметил, что я на него пялюсь, и молчать дальше было бы невежливо. — Ну здравствуй, отпускник, — улыбнулась я, подходя ближе. — Где бы мы ещё встретились. — Простите, фройляйн, вы обознались, — хитро усмехнулся он. — Конрад, да хорош придуриваться. Я же не выжила из ума? Это не просто похожий на него парень. Форма эсэсманская, рядовой. Ну, точно он. — Кажется, я понял, в чём дело, фройляйн, — обаятельно улыбнулся Конрад. — Нас часто путают с братом. Он сказал братом? Конрад говорил, что у него есть брат, но забыл при этом упомянуть, что они близнецы. — Харальд Тилике к вашим услугам. Теперь я видела, что разница всё-таки есть. Конрад держался эдаким скромником-ботаном, а братец его вон уже смотрит мне в декольте оценивающим мужским взглядом. — Простите, как-то упустил момент, когда мой брат успел обзавестись такой хорошенькой подружкой. — Мы познакомились на восточном фронте, — ответила я. — Надеюсь, вы познакомились не в госпитале? — слегка нахмурился он, наверняка решив, что я медсестра. — О, нет, последний раз, когда я видела Конрада, он был в порядке. Видите ли, я служу в штурмовой дивизии Вермахта переводчицей. — Как интересно, — он снова расплылся в улыбке. — Присоединяйтесь к нам, я буду рад поближе познакомиться. — Не стоит, я здесь с друзьями, — я торопливо шагнула к столику, за которым уже устроилась Грета, с некоторым удивлением наблюдавшая за нами. — Это твой знакомый? — спросила она, дождавшись, пока официант откроет шампанское. — Нет, я его кое с кем перепутала. К чёрту сухой закон. Мы целый день прошатались по жаре, пара глотков ледяного шампанского сейчас то, что доктор прописал. Надеюсь, Грета не такая зануда, чтобы толкать тосты про победу фюрера. — Чувствую, отпуск у тебя будет весёлый, — она отсалютовала бокалом. — Даже не сомневаюсь, — кивнула я, ведь у меня вся жизнь «весёлая». — Простите, но, если не ошибаюсь, вы Грета Дель Торес? — у нашего столика замаячил молоденький офицер. Грета немного высокомерно кивнула, и я даже немного позавидовала, как ей удаётся балансировать между кокетством и неподступностью снежной королевы. — Мне неловко вас беспокоить, — смущённо улыбнулся он. — Но тут такое дело… Я по глупости поспорил с друзьями, что уговорю вас подарить мне поцелуй. — Это было довольно опрометчиво с вашей стороны, — холодно ответила Грета. — Я согласен, но, может быть, у меня есть хотя бы небольшой шанс? Н-да, мальчик, я бы тебя уже послала куда подальше с такими предложениями. Посмотрим, как разрулит всё Грета. — Я готов исполнить любое ваше желание если вы согласитесь. Грета задумчиво курила, оценивающе глядя на него. — Я поцелую вас, если вы попадёте в эту вазу, — она невозмутимо ткнула пальчиком в какую-то икебану на барной стойке. — Но… от выстрела же может кто-нибудь пострадать, — растерянно забормотал парнишка. — Это не мои проблемы, — она пожала плечами. Незадачливому Казанове пришлось вернуться ни с чем к своим друзьям, но судя по тому, как они поглядывали за наш столик, это скорее всего не последняя попытка подката. Впрочем, я быстро забила на это. Здесь я в полной безопасности, вряд ли они будут вести себя как неандертальцы с порядочными немецкими девушками. Попивая шампусик, я трепалась с Гретой, в основном выведывая косметические хитрости и пугая её фронтовыми байками. — Видела бы ты в каких условиях мы провели зиму. Топили снег, чтобы хотя бы раз в день умыться, — вот кто меня тянул за язык вспоминать этот кошмар? — В общем, ты понимаешь, о стиле можно забыть сразу. — Ну и зачем ты тогда отправилась на фронт? — прищурилась Грета. — С Чарли-то всё понятно… Я призадумалась над ответом. Не такая уж она дура, как я решила при первом знакомстве. — Простите мою настойчивость, фройляйн, но я не могу спокойно смотреть, как две такие красавицы скучают в одиночестве, — ох ты, какой весёленький братик оказывается у Конрада. — Кто вам сказал, что мы скучаем? — с холодной усмешкой ответила Грета. Странно, она же вроде девушка свободная. Я наслышана о её романе с Виктором, но если он уехал в Америку без неё, что мешает знакомиться направо и налево? За столиком Тилике раздался хохот: — Я огромный и меня везут в трюме в Америку? Это точно слон! Они что умеют играть в угадайку? А моим дурашкам игра, помнится, не зашла. Я только сейчас заметила на лбу Тилике приклеенную бумажку. Ну и как тут не вспомнить «Бесславных ублюдков»? Жаль что Ганс Ланда вымышленный герой, хоть он по фильму и говнюк, я бы, пожалуй, пообщалась с ним. Хотя, наверное, лучше не надо, уж он-то быстро вывел бы меня на чистую воду. Тилике перехватил мой взгляд и улыбнулся. — У нас там игра. Нужно угадать животное. Вот это, — он коснулся пальцем лба, — принадлежало какому-то царю. Ума не приложу, кто это может быть. Может поможете? На бумажке была написана кличка коня Александра Македонского. Хренушки они угадают, что это Буцефал. — Ну, хотя бы намекните, на кого это похоже. Блин, какие же они разные. У Конрада улыбка всегда немного робкая, какая-то даже по-детски застенчивая, а этот улыбается с уверенностью красавчика-обаяшки, что, впрочем, недалеко от истины. — Ну если только намекнуть, — сжалилась я. — То вы олень. Тилике скорчил задумчивую моську, и наконец его осенило: — Хм-м… я думаю это… ну, конечно… Конь! Есть у нас любитель истории Древней Греции. Вы просто ангел, — он явно не собирается возвращаться за свой столик. — Ирма, принеси бутылочку шампанского за этот столик. — А как же ваши приятели? — иронично приподняла бровь Грета. — Я думаю, они меня поймут, — расплылся Тилике в улыбке. — Что я предпочёл им общество хорошеньких девушек. — Кажется, мы ясно вам дали понять, что не заинтересованы в знакомстве, — не хватало ещё, чтобы Фридхельм его увидел рядом со мной, мне хватило ревности к Конраду. — Жаль, — он легко поднялся. — Если передумаете, мы будем рады. — Видишь, как меняют женщину красивые вещи? — наставительно сказала Грета. — А то я не знаю, — понимающе усмехнулась я. — Но представь себе, что бывают мужчины, которые будут любить тебя любую: не накрашенную, в грязной форме… В улыбке Греты тенью мелькнула грусть: — Может быть. К тому же Фридхельм у нас всегда был немного не от мира сего. Ты, можно сказать, его первая девушка. И однако советую не расслабляться и не запускать себя. — Постараюсь, — съязвила я. — Так и скажу русским при следующей атаке: «Подождите немного, я ещё не уложила волосы». Шампанское уже не лезло, к тому же я заметила, что уже стемнело. — Ты как хочешь, а я буду закругляться. Фридхельм, наверное, уже дома. Как же неудобно без мобилы! Руки так и чесались привычно наклацать сообщение. Грета взглянула на часы: — Мне тоже пора. Если хочешь, подброшу до дома. — Ты разве на машине? — За мной приедут, — загадочно улыбнулась она. — Сейчас схожу попудрить носик, и поедем. Попудрить носик я тоже хотела, но дойти до нужной комнаты мы не успели. — Фройляйн Дель Торес… — нам загородил дорогу пьяно покачивающийся парень. — Я готов… исплнить ваше желание… вже меня поцелуете? Он неловко прицелился и, по-моему, метил уже не в вазу, а куда придётся. Грета испуганно вскрикнула, я схватила её за рукав, отступая подальше. — Герман, идиот, что ты творишь? — Тилике оперативно подоспел, оттаскивая перебравшего друга обратно и на ходу извиняясь. — Прошу прощения, дамы. — Действительно идиот, — фыркнула Грета. — Пойдём отсюда скорее. Я была с ней согласна, но, видимо, сегодня прямо вечер сюрпризов. В дверях я столкнулась с Вилли, на руке которого повисла смазливенькая блонди. Увидев меня, он замер, словно пойманный с украденной сосиской кот, а девица, уже бодро протиснулась, выискивая взглядом свободные столики. — Котик, ты идёшь? Фу, какой мерзкий у неё голос — высокий, писклявый. Вилли застыл столбом, лишь уголки губ нервно дёрнулись. На меня нашло неуместное веселье. Оказывается, не такой уж он непогрешимый, а ещё вечно читает мне нотации. — Ну, и чего стал на проходе? — насмешливо спросила я. Вилли чуть ли не перекосило. По-моему, он уже прикидывал, не проще ли меня прибить. Свидетели же обычно долго не живут. — Не задерживай свою даму, — я не удержалась от ехидного: — Котик. Дама, видимо, смекнула, что что-то не так, и растерянно захлопала глазками. — Это твоя жена? — Упаси Боже, — открестилась я, прочитав в его глазах примерно то же самое. На улице Грету уже ждал раритетный «БМВ». Она сказала нужный адрес водителю. Кто же интересно её поклонник, если не приехал сам? В голову приходил самый очевидный вариант — какой-нибудь до хера важный эсмсэман. Ну его на фиг снова лезть в очередную задницу. — Э-эм, я, наверное, лучше пройдусь. — Не выдумывай, — отрезала Грета. — Уже темно, не хватало ещё, чтобы к тебе прицепился какой-нибудь пьяный идиот. К тому же ты хотела забрать свои пакеты. Что ж, весомый аргумент. Расспрашивать её, куда она едет, я, естественно, не стала. Тем более у нас нашлась более интересная тема. — Что ты собираешься делать? — Грета испытывающие смотрела на меня. — Расскажешь Чарли что видела? — С чего бы? — я пожала плечами. — Это совершенно не моё дело. Грета задумчиво кивнула. — А ты? Они ведь с детства подруги. Я двойственно относилась к таким ситуевинам. С одной стороны, собирать сплетни — это мерзко, но с другой, я бы предпочла, чтобы мне сказали, если увидят, что мой мужик обжимается с какой-нибудь сучкой. Но тут ещё проблема в том, что Вилли и Чарли, строго говоря, друг другу никто. — Ни к чему расстраивать Чарли, — вздохнула Грета. — Иначе она так никогда не решится сказать ему, что любит. К тому же мужчины слабы и слишком падки на плотские удовольствия. Согласна. Не могу я винить Вилли. В конце концов он молодой мужик, год уже как в перманентном стрессе. Здоровый секс будет только на пользу, глядишь, перестанет коситься на нас с Фридхельмом по утрам и красноречиво зевать, мол, опять из-за нас не выспался. Но девку он всё-таки выбрал стремную! Хотя какое моё дело, ему же с ней трахаться. Я немного нервничала, как воспримет фрау Винтер моё перевоплощение из замарашки в гламурную львицу, но, как выяснилось, переживала я зря. Дома у них царила суматоха. Герра Винтера вызвали в Мюнхен на какое-то партийное заседание с последующим приёмом в честь днюхи собрата по партии. Ну, и естественно, образцовые семейные арийцы все должны быть по парочкам, так что бедной Лилиан не повезло. Охотнее всего она провела бы эти несколько дней с сыновьями, но разве с этим сухарём поспоришь? Сквозь достаточно тонкие стены я слышала, как он рыкнул, приказав ей паковать вечерние платья. — Но почему так долго? Целых пять дней? — причитала она. — К тому времени, когда мы вернёмся, у мальчиков почти закончится отпуск. — Не выдумывай, останется достаточно, — проворчал он. — К тому же их вон постоянно и так нет дома. Ну, а что он хотел? Чтобы молодые здоровые парни кисли в четырёх стенах? Вилли явно пользовался отпуском на всю катушку, да и мы норовили слинять куда-нибудь: на набережную, в парк, да просто пошататься по улицам. Помню первые дни я про себя хихикала при мысли, что теоретически могу запросто встретить, допустим, Геббельса или Гиммлера, а то чем чёрт не шутит и самого Адика. — Тебе очень идёт это платье, — Фридхельм восхищённо окинул взглядом меня всю: от вуалетки до туфелек. — Ты ещё не видел остальные, — улыбнулась я, пристраивая платья на вешалки. — Такую красоту нельзя прятать в шкафу, — он провёл ладонью по золотистому шёлку. — Давай завтра сходим в «Прагу»? Он выжидающе смотрел на меня, словно ждал какой-то реакции. — Как скажешь. Название мне ни о чём не говорило, но я и не обязана знать каждое заведение в городе. И вообще, надо уже расслабиться. Фридхельм не Ягер какой-нибудь, пристальное внимание на мелочи не обращает. Так что выдыхаем и продолжаем наслаждаться отпуском. Неизвестно, когда мы снова сможем беззаботно развлекаться.* * *
Боже, как же хорошо в кои-то веки выспаться! На фронте ясное дело встаёшь ни свет, ни заря, да и здесь я как-то не решалась забить на принятый распорядок и дрыхнуть до обеда. Наслаждаясь тишиной, я выползла на кухню. Фридхельм с утра куда-то успел убежать, Вилли тоже не было видно. Не факт, что он вообще явился ночевать. Чертыхаясь, я попробовала распалить древнюю плиту, чтобы сварить кофе, но безуспешно. Ну, не умею я топить углём. И кстати, до этого мне благополучно удавалось избегать этого фиаско. Фрау Винтер не напрягала меня с готовкой, а вот Фридхельм, может, и задуматься, почему я не умею делать элементарных вещей. Вздохнув, я направилась в кладовку. Раз опции розжига мне недоступны, займусь пока приготовлением завтрака. Посмотрим, удастся ли мне замутить пиццу. Всего и нужны-то мука, яйцо, вода, а с начинкой что-нибудь придумаю. В конце концов, колбаса или сардельки у них найдутся, и сыр тоже. Я услышала, как хлопнула входная дверь. — О, ты уже проснулась, — Фридхельм протянул мне букет. — Как ты угадал, что я люблю именно их? — растроганно спросила я. Всегда любила пионы, вот только мои поклонники почему-то предпочитали дарить банальнейшие розы или что-то совсем уж экзотичное вроде орхидей. Это довольно странно, но, прожив вместе полгода, мы довольно мало знали друг о друге. Как-то под свист пуль не тянет обсуждать любимые цветы или подобные пусть и важные мелочи. Где-то я видела подходящую вазу. И кстати, вот он удачный момент без палева справиться с долбанной печкой. — Ты не распалишь пока плиту? Надеюсь я не спалю в ней свою пиццу. Было бы обидно. Она даже сырая выглядит так, что я уже хочу её слопать. Пока я возилась с тестом, Фридхельм успел сварить кофе. — Представляешь, почти всех с моего курса забрали в армию, — рассказывал он, пока я бдительно следила за духовкой, ориентируясь на время, ибо, как можно уменьшить, огонь я не представляла. — Правда кое-кто остался во внутренних войсках. — Ты тоже можешь перевестись, — я вспомнила подслушанный разговор. — Правда для этого придётся сделать сам знаешь что. — Думаешь, мне будет легче здесь? — с горькой усмешкой ответил он. — На фронте по крайней мере стреляешь в безымянных врагов, а здесь рано или поздно придётся отправиться на арест кого-то из соседей или сокурсников. Я облегчённо выдохнула. Несмотря на то, что война меняет нас, это всё ещё мой Фридхельм. Мальчишка, остро чувствующий несправедливость этого мира и пытающийся сохранить в себе то, что для него важно. — Чёрт, — я метнулась к плите, успев вовремя вытащить своё творение. — Ум-м-м, пахнет вкусно, — оценил Фридхельм. — Что это? — Что-то вроде пирога, только несладкого, — ответила я, нарезая истекающую расплавленным сыром пиццу. Надо будет как-нибудь роллов накрутить, там же ничего сложного. Только боюсь без нужных ингредиентов это будет рыбный плов с огурцами. — А где все? — наконец-то наш гуляка выполз из берлоги. — И тебя с добрым утром, — хмыкнула я. Вилли явно мучился похмельем, а может, и не только им. Он мрачно воззарился на меня, видимо, припоминая, при каких обстоятельствах мы вчера виделись, и осторожно перевёл взгляд на Фридхельма, но тот как ни в чём ни бывало улыбался лёгкой, солнечной улыбкой. — Что с тобой? Перебрал вчера? Я даже не помню, когда ты вернулся. Садись завтракать. — Дайте лучше кофе, — промычал он, плюхаясь на стул. В прихожей зазвонил телефон, и отвечать пришлось Фридхельму. Вилли осторожно сделал глоток кофе и поморщился. — Анальгин дать? — спросила я, сжалившись над страдальцем. Он помотал головой, всё так же настороженно поглядывая на меня. Как всегда потянуло сказать какую-нибудь колкость вроде: «Боишься, что я расскажу Чарли о твоих похождениях? Ну, не знаю, всё будет зависеть от тебя. Если будешь и дальше гнобить меня…» Или так: «Расслабься уже, бро. Всё, что было на Миле, остаётся на Миле». — Так где мама? — спросил Вильгельм, осторожно отпив кофе. — Они уехали на несколько дней в Мюнхен, — Фридхельм смотрю с утра на позитиве. Ну ещё бы! Как только папик отчалил, не только мне стало легче дышать. Я-то знала, что он почти ежедневно изводил его нотациями, промывая мозги, чтобы сын-бунтарь не дай бог не опозорил его безупречную репутацию образцового нациста. Я оставила их, удалившись готовиться к вечеру. Наконец-то приму нормальную ванну, а то всё скромничала. Всё-таки я в гостях и оккупировать стратегически важную комнату на пару часов было бы как-то некомильфо. Пены и соли, конечно же, не нашлось, но я щедро бухнула шампуня, который прикупила вчера. Лёжа в тёплой ароматной водичке, я почти задремала. Несмотря на косые взгляды старшего Винтера, в кои-то веки после своего перемещения сюда я была полностью довольна. Война осталась где-то далеко, угроза разоблачения, можно сказать, миновала, и наконец-то я могу носить красивые вещи. Глядишь, наловчусь пользоваться примитивными хитростями для наведения красоты. Фена и плойки у фрау Винтер не было, и мне пришлось сушить волосы над плитой, вытягивая пряди щёткой на манер утюжка. Получилось, кстати, на удивление неплохо. — Поможешь? — платье хитроумно застёгивалось на спине. Фридхельм медленно застегнул молнию и, не удержавшись, наклонился, коснувшись губами моей шеи. — Довольно опасно с твоей стороны просить меня о помощи в таких делах. — Придётся тебе немного потерпеть, — впрочем, я особо не протестовала, когда он вжался в меня, скользнув руками по бёдрам. — Иначе мы так никуда и не выберемся. — Ты права, — нехотя отстранился он. — К тому же такие красивые платья не должны пылиться в шкафу. — Значит, это платье красивое, а не я? — Ты же знаешь, для меня ты всегда красавица, — он поправил бретельку, норовившую соскользнуть с плеча. На этот раз мы попали действительно в ресторан. Пафосно-строгий зал, элегантная публика, приглушенно играющий оркестр. — Я уже спустила вчера все свои сбережения, продолжаем гулять? — Должны же мы что-то запомнить, прежде чем снова вернёмся на фронт, — ответил Фридхельм. Надо отдать должное — кормили здесь обалденно. Мясо в какой-то сложной подливке, почему-то любимая немцами спаржа, запечённые ломтики картофеля. Официант ещё предлагал всяких устриц и прочих гадов, но я благоразумно отказалась. Понятия не имею, как их хомячить, когда ты в образе принцессы. Ещё мне понравилось вино. Кисло-сладкое, с лёгким фруктовым акцентом, по-моему, мы приговорили на двоих бутылки две не меньше. — Десерт? — вежливый официант периодически маячил у столика, бдительно следя, чтобы тарелки и бокалы не оставались пустыми. Я лишь покачала головой. Фрау Винтер итак закармливает нас выпечкой, не хватало мне ещё растолстеть. Я ж не знаю, какое тельце мне досталось в этом плане: можно ли жрать как не в себя или лучше не стоит. — Знаешь, я кое с кем всё-таки увиделся, — задумчиво рассказывал Фридхельм. — Так странно… Те ребята, с которыми год назад было столько общего, сейчас кажутся…чужими, что ли. Они так уверены, что война это что-то эфемерное, что русские только и делают, что бегут от нас и вот-вот всё закончится. Весь вечер мы не поднимали эту тему. В ресторане среди беззаботных, благополучных парочек было легко забыть что где-то идёт война. Они здесь ещё не прочувствовали в полной мере, что происходит в мире. Собственно, что они могли знать, если СМИ вещает что всё гут, победа не за горами и фюрер the best. — Тяжело судить о чём-то, если сам этого не видел, — ответила я. — По этой же причине я пока и не встречаюсь со своим знакомыми. — Наверное, когда-нибудь это останется глубоко в нашей памяти и будет проще. Ох, сомневаюсь. Мне кажется, я никогда не смогу забыть всё, что со мной случилось за этот год. Мы медленно шли по парку. Странно, что в такой поздний час здесь довольно много народу. — Ты так и не попытаешься поговорить с отцом? — вдруг спросил он. —Мне кажется, он должен знать, что ты снова уезжаешь на фронт. Ведь если бы ты тогда погибла… а он бы считал, что ты уехала в Швецию. Каким бы он ни был, как-то это неправильно. — Я попробую с ним встретиться, — вздохнула я, прикидывая, как буду проворачивать этот цирк. — Но ничего не обещаю. Пойми уже, это вы счастливы вернуться домой, я же отношусь к этому по-другому. После смерти мамы наша квартира перестала для меня значить то, что подходит под определение «отчий дом», я бы всё равно съехала оттуда. — Когда-нибудь у нас будет дом, который действительно им для тебя станет, — Фридхельм серьёзно посмотрел мне в глаза. — Я тебе это обещаю. Мы остановились у фонтана, подсвеченного огнями фонарей. — И по прежнему хочу, что бы ты стала моей женой, — Фридхельм достал из кармана небольшую коробочку. — Я обещал не торопить тебя, но мне бы хотелось, что бы ты его носила. Я протянула руку, позволяя надеть колечко. Так мне ещё предложение руки и сердца не делали, но такой романтик под луной однозначно лучше банальщины, когда эти несчастные кольца почём зря пихают в десерты и бокалы с шампанским. Внезапно меня осенило, что будет самым правильным для нас. — Я думаю, нам не стоит тянуть с этим. Твой отец начнёт тебя снова отговаривать, своему я даже говорить ничего не буду. Так что не будем устраивать новых споров, завтра пойдём и по-тихому распишемся. — Рени, но ты же хотела, чтобы этот день был особенным. — Да, я говорила, что хочу свадьбу со всеми полагающимися прибамбасами, но поняла, что это глупо. Всё равно тех, кого бы я хотела видеть, со мной не будет. Так что пусть этот день станет особенным для нас двоих. — Я так долго ждал, что согласен на всё, чего хочешь ты, — он бережно взял мою ладонь и поцеловал. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива.