***
— Давай пройдём чуть дальше. Несмотря на довольно поздний час, на пляже было довольно много народа. Ну ещё бы, романтик же — сидеть у воды и любоваться звёздами. Однако, как выяснилось, некоторые любуются не только звёздами. Услышав в темноте приглушённый смех и характерные охи-ахи, я заподозрила неладное. Хотя чего тут подозревать? В ближайших кустах явно проходит порно-карнавал. — Чёрт… А девчонки-соседки, оказывается, не промах. Блонди оседлала Тилике и выгибается как порнозвезда, всё глубже насаживаясь на его член, а этот котяра развалился на полотенчике и стонет от неземного кайфа, попутно наминая ей сиськи. Вторую красотку резво дерёт в позе «раком», по-моему, Герман. Фридхельм шустро взял меня под локоток, уводя подальше от этого разврата, за малым глаза ладошкой не прикрыл. — По-моему, это… слишком, — смущённо пробормотал он. Ну, а что такого? Каждый развлекается по-своему. Главное, что там всё по явному согласию. — Я всё понимаю, но делать это чуть ли не на глазах у всех… Это он ещё не видел, что вторую девицу параллельно трахал в рот третий друг. Или видел?***
На следующий день я забежала в бар купить холодной минералки. Пришлось ждать, пока бармен нароет сдачу. — А я тебя весь день ищу, — меня облапали за талию чьи-то руки, настойчиво прижимая к себе, и вкрадчивый голос промурлыкал на ушко: — Может, сегодня повторим? — Боюсь, мы ничего не начинали, чтобы это повторять, — вывернулась я, насмешливо глядя на Тилике. От же кобель, перепутал меня с блонди и хоть бы для вида смутился! Нет, стоит завлекающе улыбаясь. — Так я не против и начать. — Зато я против, — было даже забавно видеть «Конрада» в образе прожжённого пикапера. — Я замужем и не ищу развлечений на стороне. — Правда? — наигранно нахмурился он. — Ну, тогда простите мою настойчивость… — Кажется, дама ясно сказала, что против знакомства, — услышала я голос Фридхельма. Увидев вблизи непрошеного кавалера, он процедил: — А ты что здесь делаешь? Н-да, неловко получилось. Тилике до этого как-то не попадался ему на глаза, а вчера в темноте он особо не приглядывался. — Простите, вы, видимо, ещё один человек, перепутавший меня с братом, — миролюбиво ответил он. — Сегодня вообще день сплошных путаниц. Вот уж точно. Фридхельм по-прежнему неприязненно смотрел на него. Ну ещё бы, только проехали тему с Конрадом и тут такое. Надеюсь, дело не кончится дракой? — Фридхельм, всё в порядке, — я коснулась его руки. — Пойдём. Он окинул Тилике предупреждающим взглядом и тот усмехнулся: — Похоже, у вас там на фронте весело. Не то слово. Я настороженно ожидала, что наша идиллия снова омрачится ревностью, но Фридхельм не стал упоминать ни Конрада, ни его развесёлого братца. Зато очередной сюрприз был не за горами. На следующий день портье, подозвав меня, передал простой конверт без подписи. Кто же это так «порадовал» меня? Мне жаль омрачать ваш медовый месяц, фрау Винтер, но к сожалению, у меня нет времени ждать вашего возвращения в Берлин. Жду вас сегодня в шесть в баре отеля. Приходите одна. Поверьте, у меня достаточно весомые причины, чтобы наш разговор проходил приватно. Также не советую игнорировать моё приглашение, ведь у каждого шага есть определённые последствия, и надеюсь, вы это хорошо понимаете.Оберстлейтенант Ягер
Я смяла записку, чувствуя, как неприятный страх щекочет нервы. Эту последнюю фразу легко можно расценить как угрозу. Быть того не может, чтобы он раскопал что-то на меня. Максимум отправился к бедняге Майеру и, получив очередное гневное: «Да вы что все охренели? Опять подсовываете мне какую-то дочь?» — намекает на то, что нужно разобраться с этим вопросом. Если так, это не проблема. Навешаю ему лапши как Штейнбреннеру. А вот то, что он ясно дал понять, что хочет видеть меня одну, намного хуже. Не хочу я уединяться с ним! К тому же как я объясню это Фридхельму? Проще всего сделать вид, что я не получала никакой записки, а там будь что будет. Нет, так нельзя. Ягер как паук постоянно плетёт интриги, вряд ли он стал бы блефовать, запугивая меня. Если выслушаю, что ему надо, будет хотя бы небольшой шанс уладить свой возможный проёб. — Что это? — Фридхельм заметил, что я всё ещё сжимаю конверт. — Ягер каким-то образом прознал, что мы уехали, и вот явился по мою душу, — мне настолько насточертело врать, что я не стала приукрашивать действительность, к тому же нужно плавно подвести его к мысли, что возможно, всё же придётся сорваться в бега. — Да что он к тебе прицепился? — Фридхельм нервно прошёл к балкону, затем вернулся за сигаретами. — Разве слова Файгля ему недостаточно? Вообще не приходи, нечего с ним разговаривать! — Я только за, но Ягер, скорее всего, не на пустом месте требует встречи. — Ну что он может тебе предъявить? — непонимающе нахмурился Фридхельм. — Вы и общались всего ничего в том госпитале, ты прекрасно справилась с порученным заданием. Что не так? Нет, даже сейчас я не могу признаться ему, что Эрин Майер на самом деле не существует и, возможно, Ягер до этого докопался. — Он мог узнать, что я отчасти русская, — осторожно ответила я. — Возможно, наведался к моему отцу… — Я не хочу, чтобы ты шла к нему одна, — категорически заявил Фридхельм. — Если не узнать, что ему надо, мало ли, во что это выльется, — я вздохнула. — В конце концов, что он мне сделает в многолюдном баре?* * *
— Гадство! — выругалась я, мысленно добавив ещё несколько смачных выражений. Чуть не убилась, вылезая из ванны, и неудивительно. Кроет меня сейчас будь здоров. Ну, вот откуда на мою голову взялся этот контуженый ублюдок? — Рени? — Фридхельм, увидев, как я потираю ушибленный локоть, обнял, прижимая к себе. — Успокойся, ну нельзя же так. — Да я спокойна как удав, — а буду ещё спокойнее, когда отделаюсь от коварного гауптмана, то есть оберстлейтенанта. Я чувствовала себя как на иголках. В беззаботный летний день словно ворвалась привычная на фронте угроза. Интересно, кто же нас ему слил? Вилли или Грета? Я прошла к шкафу, придирчиво выбирая, в чём идти на встречу. Будь Ягер относительно безобидным, вроде нашего Файгля, я бы не раздумывая нацепила платье с откровенным декольте, попытавшись сыграть на инстинктах и сбить его с толку. Но с этим голубоглазым гадом это не работает, а если бы и сработало, то опять же против меня. Я выбрала самое закрытое из своих платьев и теперь раздумывала над макияжем. Провоцировать этого хищника, явившись накрашенная как на долгожданное свидание, не хотелось, но и образ бледной моли тоже не есть гут. Так будет заметно, что я напугана. Плюнув на всё, я подвела брови и накрасила ресницы. Нет, всё-таки и румяна лишними не будут. Ягер не должен заметить моё волнение, иначе как пиранья, почуявшая кровь, сожрёт и не подавится. — Я буду ждать тебя в холле, — обнял меня Фридхельм. — Если он позволит себе какую-нибудь вольность, сразу же уходи и не обещай ему ничего, пока не поговоришь со мной. Если он действительно узнал, кто ты, я сам буду с ним договариваться. «Если он действительно узнал, кто я, нам с тобой, любимый, придётся заманить его в безлюдный парк и там грохнуть», — подумала я. Я сразу заметила Ягера в полутемном баре. В своей форме он выделялся как волк посреди резвящихся единорогов. Сидит, скромненько попивает кофе. Увидев меня, он оскалился в вежливой улыбке, в которой можно было без труда прочитать небольшое злорадство. — Я не сомневался, что вы выполните мою скромную просьбу, фрау Винтер. — Странные у вас просьбы, герр Ягер, — я неторопливо подошла и присела напротив него. — Больше похоже на угрозы. — Ну что вы, какие угрозы, — он выжидающе выгнул бровь. — Бокал вина? Или чего-то покрепче? — Кофе, — мило улыбнулась я, пресекая его намёки. Ягер отошёл сделать заказ, я же нервно осмотрелась. В такой довольно ранний час здесь было пока ещё мало народа: девчонки, с которыми зажигали друзья Тилике, пара каких-то мужиков и, пожалуй, всё. — Так вот, по поводу ваших опасений, — продолжал Ягер, вновь усевшись за столик. — Я всего лишь имел в виду, что вы допустили небольшую, но достаточно серьёзную ошибку. Вы должны были подать документы для замены из-за смены фамилии в течении трёх дней. К тому же вы не предупредили в комендатуре, что уезжаете из Берлина. Оно-то понятно — молодожёны потеряли голову от страсти, желая поскорее отправиться в свадебное путешествие, но странно, что ваш командир не озаботился о таких элементарных вещах. Чёрт, это действительно так? Я же ничего не шарю в их бюрократических заморочках. И почему Вилли, который дотошно соблюдает все правила, ничего нам не сказал? Что теперь будет? Вряд ли за такое отправляют в штрафбат. Скорее всего, наложат административный штраф. Ну, по крайней мере, в моё время именно так карается пропущенный срок замены паспорта. — Я думаю, это несложно уладить, когда мы вернёмся, — беспечно ответила я. — Не переживайте, я уже поговорил с кем надо в бюро и в городском штабе, — широко ухмыльнулся он. — Считайте, это мой свадебный подарок. Ну, прямо аттракцион невиданной щедрости. А то я не понимаю, что ты бы с радостью подпортил нам всем троим жизнь в случае моей неявки. — Вы очень добры, герр оберстлейтенант, — я отпила кофе, обдумывая, как держаться с ним дальше. — А разве я когда-либо был с вами другим? — с удивлением, разыгранным на уровне лучшего театра Бродвея, спросил он, но я на это не купилась. — А зачем тогда потребовали в такой категоричной форме, чтобы я пришла одна? — В таких случаях полагается отвечать «конечно же, из-за моей тайной любви к вашим прекрасным глазам, моя фройляйн», — нагло усмехнулся Ягер. — Но, увы, у меня более прозаичные причины. То, о чём мы будем говорить, можно считать конфиденциальными сведениями, так что согласитесь, ваш супруг здесь будет лишним. — Но вы же понимаете, что я вполне могу рассказать ему, о чём мы с вами говорили? — из вредности сказала я. — А это уже под вашу ответственность, — холодно ответил Ягер. — Но надеюсь, вы помните, чем грозит распространение слухов, тем более если они касаются Вермахта или любой иной госорагизации? Я снова отпила кофе, вспомнив затасканную фразочку из какой-то рекламы: «Иногда лучше жевать, чем говорить». — Скажите, Эрин, вы действительно довольны своим местом? — внимательно следя за моей реакцией, спросил он. — Конечно, — без колебаний кивнула я. — А я слышал, последние месяцы вас преследовали неудачи. Провальные допросы, плен, ранение… — он скорчил фальшиво-сочувствующую мордаху. — Конечно, в этом нет вашей вины, нерасторопные командиры просто не умеют правильно использовать ваши знания. Скажете, не так? — Ничего не скажу, — ответила я. — При въезде через границу господа офицеры из внутренней безопасности доходчиво объяснили, что обсуждать, что было на фронте, а тем более упоминать чьи-либо имена, нельзя. Что между прочим была правда. Эсэсманы зашугали нас тогда по полной программе. Ягер снова оскалился в псевдо-добродушной усмешке: — Что ж, я рад убедиться, что вы добросовестно следуете Уставу. Тогда перейду к делу. Вы, конечно, же видите, что война на восточном фронте затянулась и в основном из-за того, что русские умудряются держать связь с коммунистическими лидерами. Это они убеждают их не сдаваться. Я уверен, основная масса этих рабочих и крестьян безропотно бы приняла смену власти. Как вы считаете? — Сложно сказать. Многие считают русских глуповатыми, ленивыми и думают, что таким народом управлять легко. Отчасти это верно, но лишь до поры до времени. Не зря же их сравнивают с медведями. Добродушный увалень в считанные минуты может превратиться в разъярённую махину, которая сметает всё на своём пути. Вспомните ту же революцию и что они сделали с царской семьёй, которую до этого веками боготворили. Возможно, опрометчиво с моей стороны говорить такое, но каждый раз, когда я видела презрительную самоуверенность какого-нибудь офицера, тянуло немного сбить эту спесь. Да и за наш народ было обидно. Не такие уж мы и амёбы, чтобы вот так запросто записывать в лузеры. Ягер невозмутимо курил трубку, пристально глядя на меня. — Продолжайте, это весьма интересные рассуждения. — Я всего лишь опираюсь на свой опыт проживания в этой стране, — невинно улыбнулась я. — Поверьте, эти «иваны» будут стоять до последнего. И не потому что им приказывают коммунисты, а чтобы защитить свою землю, свои семьи. Есть, конечно, те, кто пытается подстроиться под нас, но они всё же в меньшинстве. — Вот поэтому грамотная пропаганда решает всё, — хмыкнул он. — А вы, Эрин, достаточно хорошо знаете не только язык, но и их самих, вы жили в их среде. Вы не имеете права отказываться от миссии, которая намного важнее переводов простых приказов. — Насколько я поняла, вы мне предлагаете делать всё тоже самое, но в составе вашей дивизии. — Я вам предлагал гораздо больше, — а, ну да, Абвер же. — Вы сами заметили, что меня преследуют неудачи. Я не обладаю навыками бойца. — Этому всему легко можно обучить, — Ягер презрительно скривился. — Разумеется, не под руководством мужлана-фельдфебеля. Я благоразумно воздержалась от скептического: «И не надоело тебе по энному кругу убалтывать меня?» — Через пару месяцев я перейду в подразделение СС. А разве можно менять масть? Насколько я помнила историю, такое вроде не практиковали, но видимо, Ягеру можно всё. — Вы пройдёте обучение под моим личным руководством, — заметив мой «обрадованный» взгляд, он усмехнулся. — Я прекрасно знаю, кому поручить научить вас в краткие сроки нужным навыкам. Я почувствовала дикое желание закурить, но не просить же у него трубку. Ягер, словно догадавшись о моих терзаниях, полез в карман, доставая пачку сигарет, и небрежно протянул её. Нет уж, раз бросила, значит бросила, тем более ни к чему показывать ему, что я нервничаю. — Спасибо, нет, — встретив его удивлённый взгляд, я пояснила: — Берегу здоровье. — Вы гораздо больше рискуете своим драгоценным здоровьем, когда отсиживаетесь в сырых землянках, — ответил он. — Давайте начистоту. Шпионская деятельность тоже не предполагает нахождения на лучших мировых курортах. — Ну, почему же? Конечно, курорты не обещаю, но что вы скажете, например, о командировке в небольшой провинциальный городок? Имея с собой нужные рекомендации, займёте место, скажем, секретаря. Полагаю, ни у кого не возникнет сомнений, что вы обычная советская девушка, которая трудится, не покладая рук, на благо страны. Вы же, влившись в доверие своего директора, допустим, однажды задержитесь на работе и вынесите из сейфа секретные чертежи танка, который по слухам разрабатывают сейчас русские. А звезду с неба тебе попутно не принести? Нашёл дуру. Красиво заливает, но при этом как-то забыл упомянуть о том, что со мной сделают особисты, если я попадусь. Если бы любой мог запросто занырнуть в сейф с секретными документами, было бы слишком просто жить. — Вы так на меня смотрите, как будто вместо блестящей карьеры я предложил вам отдаться мне прямо на этом столе, — криво усмехнулся Ягер. — Ну и фантазия у вас, оберстлейтенант, — ответила я такой же кривой улыбкой. И тут этот гад сделал то, чего я и боялась, но наивно понадеялась, что в людном месте он не станет распускать руки. Моя ладонь оказалась в плену крепких пальцев, а затем он медленно, но настойчиво потянул её, вынуждая меня податься ближе. Сам он тоже хищным движением наклонился через стол так, что почти касался губами моей щеки. — Я бы так и сделал, если бы это помогло убедить вас согласиться, — раскалённым шепотом прошёлся по моей коже мурлыкающий голос. Вот же чёрт, прямо как в моём сне… — Со мной такое не работает, — резко отстранилась я. Он пристально смотрел мне в глаза, видимо, не понимая, почему вместо поплывшего взгляда одурманенной жертвы, в них сейчас ясно читается: «Ты дебил, нет?» Ну, а что? У меня теперь есть шикарное противоядие против таких вот хищных зверюг. Ждёт меня и, между прочим, волнуется. Так что надо закругляться. — Тогда в госпитале будь у меня больше времени, я бы убедил вас, — раздосадованно процедил Ягер. — Этим или другим способом. — Наш разговор явно зашёл не в то русло, и, если вы хотите, чтобы мы его продолжили, прекратите свои фривольные намёки. Тут было бы более эффективно рявкнуть: «Прекрати нести ересь! Я не собираюсь ни трахаться с тобой, ни проворачивать сомнительные аферы». — А по поводу вашего предложения могу сказать, что оно меня по-прежнему не интересует. Я только что вышла замуж и собираюсь по возможности оставить службу. А может, сказать ему для верности, мол залетела, ухожу в отставку прям сейчас? Не-е-е, с этого станется проверить данные. Кто-то же сливает ему, что происходит у нас в роте. — Я и забыл, что вы новобрачная, — Ягер коварно улыбнулся. — И кстати, это была довольно странная свадьба. Насколько я помню, вы ждали возвращения в Берлин. Где же гости? Ну, хотя бы родители? Я безмятежно улыбнулась. — Нашим родителям пришлось уехать в Мюнхен и немного задержаться. У герра Краузе юбилей, и сами понимаете, партийные соратники не могли пропустить это событие. Вот же змей, так и ищет подвохи. Да только я на таких вопросиках уже собаку съела. — Всё же подумайте над моим предложением. Пока это предложение, а не чёткий приказ о переводе. Э-э-эй, ты что удумал? За шкирку притащить меня в ваш гадюшник? Ягер насмешливо приподнял брови, наслаждаясь моим выражением лица. Так, не будем пороть горячку. Если бы это было так просто, он бы уже это сделал. — А вы так уверены, что у вас получится это провернуть? — небрежно спросила я. — Насколько я знаю, гауптман Файгль отказал вам в этой просьбе, а генерал фон Штауффенберг, я слышала, ярый приверженец семейных ценностей. Думаете, он станет разрушать молодую семью в угоду перебежчику? Я здорово рисковала так хамить, но уж слишком странно выглядел его перевод в ряды эсэсманов. Всем же известно, что у них весьма натянутые отношения с Вермахтом. Судя по всему, я попала в точку — Ягера наконец-то перекосило. Ну, а что, только мне огребать плюхи? Теперь, пожалуй, самое время тихонько удалиться. — Полагаю мы всё выяснили, — я резво поднялась со стула. — К тому же меня уже давно ждут. Желаю вам удачи на новой должности, герр оберстлейтенант. Ягер медленно встал, загородив мне выход из-за столика, и, уже отбросив все игры, прошипел: — Со мной выгоднее дружить, чем враждовать. Вы разве в этом ещё не убедились? Я тоже отбросила притворную вежливость. Злость сейчас перевешивала страх. Нет, ну каков мудак! Думает, он настолько неотразим, что я растекусь карамельной лужицей от его обаяния и сделаю что угодно? Тьфу, аж противно! Ведёт себя как баба. Из тех, что трясут сиськами, рассчитывая раскрутить мужика на айфон или колечко. — Да, я помню, вы серьёзный противник, — сделав эффектную паузу, я невинно добавила: — Говорят, тот танкист умудрился сбежать… — и не дожидаясь, пока он отойдёт, протиснулась мимо. Сильные пальцы легли на запястье словно кандалы. Ягер без труда удержал меня на месте и склонился ближе, удерживая мой взгляд. В глазах сейчас вместо стылого льда бушевала чистая злость. — А вы крепкий орешек, Эрин, но к любому сейфу, а тем более человеку можно найти подход. Можете не сомневаться, что последнее слово останется за мной.* * *
— Ну, как всё прошло? — обеспокоенно спросил Фридхельм, увидев, как я пулей вылетела из бара. — Лучше чем я ожидала, — пробормотала я. Несмотря на то, что я храбрилась, меня преследовало неуютное ощущение, что эта эпопея с переводом ещё не закончилось. Ягер же вцепился в меня как ебучий бультерьер. А если у него всё-таки получится протащить меня, куда задумал? Это же полное фиаско! Одно дело переводить, а другое — помогать этим упырям завалить свою страну. То, что я делаю тоже, конечно, не есть хорошо с точки зрения патриотизма и морали, но окончательно стать предательницей я не готова. А отыгрывать Штирлица, особенно если в роли Мюллера будет чертов Ягер, я однозначно не потяну. — Уверена? На тебе лица нет, — Фридхельм приобнял меня и повёл к ближайшей лавочке. То ли от волнения, то ли из-за жары я чувствовала себя действительно паршиво. Перед глазами плясали знакомые чёрные точки, предвещающие, что обморок где-то близко. — Давай-ка присядь, а я принесу тебе холодной воды. Вроде бы немного попустило. Наверное, это аукнулись последствия ранения. — Вам плохо? — услышала я знакомый голос. Вот только его и не хватает для полного счастья. Если Фридхельм опять увидит возле меня Тилике, чувствую, проблем не оберёшься. — Всё хорошо, — постаралась улыбнуться я. — Я хотел ещё раз извиниться за то недоразумение, — он не спешил уходить, больше того — плюхнулся рядом. — Облапать чью-то жену вы называете недоразумением? — хмыкнула я. — Не настолько уж мы с вашей дамой и похожи. — А мне показалось, дело не только в этом, — полувопросительно сказал он, намекая на брата. — Если вы ожидаете услышать водевильную историю, то вынуждена вас разочаровать. Вот же любопытный кошак. К тому же, там и рассказывать нечего. Конрад ни сном, ни духом не подозревает, какие страсти кипели вокруг него. — Значит, вам не повезло выйти замуж за ревнивца, — игриво улыбнулся он и, заметив Фридхельма, поднялся. — Хотя, будь вы моей супругой, я бы тоже вас ревновал. — Что он опять хотел? — спросил Фридхельм, передавая мне бутылку минералки. — Хотел ещё раз извиниться за тот инцидент, — надеюсь, сейчас не будет вопросов, что я как-то по-особому смотрю.* * *
Мы немного прогулялись по набережной, затем поужинали в маленькой кафешке. — Надеюсь, этот тип понял, что ты не стремишься к карьере разведчицы, — безмятежное настроение в этот вечер окончательно покинуло нас обоих. — Боюсь, что нет. Я отодвинула тарелку с так и не съеденной рыбой. Кусок в горло не лезет, когда над головой сгущаются такие тучи. — Главное, чтобы он не стал пробивать вопрос о переводе без моего согласия. Фридхельм кивнул, нервно затянувшись сигаретой. Мы оба понимали, что устраивать истерики в стиле «не хочу-не буду» в таких случаях нельзя. А как тогда быть? Податься в бега? — Вильгельм поговорит с Файглем, тот хорошо знаком с генералом фон Штауффенбергом. В конце концов, кому понравится, что из его полка пытаются перебросить людей в другое подразделение? Только на это и надеюсь, но с другой стороны подозреваю, у Ягера тоже есть серьёзные подвязки. Иначе как бы он смог так быстро добиться повышения, да ещё и перейти в СС? — О, вот вы где, — к нам подбежала девушка из пляжной компании. — А мы сегодня отмечаем день рождения Софи. Присоединяйтесь. Я вежливо отказалась, но из бара вышла именинница и распричиталась, что у них там уже «все собрались» и мы обязательно должны зайти хотя бы ненадолго. Все — это развесёлые девицы из двенадцатого номера и мальчики-эсэсманы. Ладно, выпьем по бокалу шампанского за здоровье именинницы, покрутимся полчасика и свалим, а то знаю я их веселье. Затейники из кампашки Тилике, оглядывая игривыми взглядами девчонок, уже придумали новое развлечение. — Девушки, все сюда, — Тилике загнал девчат в шеренгу, объясняя правила игры. Очередная угадайка с эротическим подтекстом. Парни с завязанными глазами должны были наощупь угадать, кто им попался. Девчонки смущённо хихикали, но видимо, уже выпили достаточно шампанского, раз согласились на эту авантюру. Бестолково толкались, уворачиваясь от Германа, пока он не ухватил за руку именинницу. — Так… вы не Ирма, — он быстро коснулся её груди, видимо, сравнивая с подругой блонди. — И не Хельга… Софи хихикнула, ведь её грудь была явно побольше, чем у той. Он игриво ущипнул её за зад. — Всё, понял. Вы Софи. Твоя очередь, — он стянул платок и протянул его Тилике. Тот резво включился в игру, пытаясь ухватить загребущими ручонками одну из разбегающихся девчонок. Я поставила пустой бокал на барную стойку и отошла к Фридхельму, который что-то рассказывал будущему вермахтовцу. — Похоже, тебе придётся долго бегать, чтобы поймать хоть одну из них, — подшутил Герман. — Есть, — он игриво схватил за талию подругу своей зазнобы и, проведя рукой по волосам девушки, задумчиво протянул. — Хм-м-м… вы не Хельга, — огладил её плечи. — И не Софи, — затем медленно провёл ладонями по груди девушки и расплылся в улыбке. — Вы фрау, у которой ревнивый муж? — Пойдём? — сделав вид, что не слышала этой провокации, мурлыкнула я, взяв Фридхельма за руку. Он покосился на хихикающую парочку, но кивнул. В саду было свежо. Морской воздух смешивался с запахами цветов. — Ревнуешь? — спросила я, по-своему истолковав его молчание. — Я бы может и хотел иногда спрятать тебя от всех, — Фридхельм улыбнулся «фирменной» улыбкой: немного смущённой, немного ироничной. — Ну, а если серьёзно, то я прекрасно понимаю, что у красивой девушки всегда есть поклонники. Я доверяю тебе. Ну, слава богу, сцены ревности к каждому фонарному столбу мне не грозят. — И это правильно, — я потянулась, поцеловав его в уголок губ. Теперь, когда мы женаты, для меня позади даже относительно невинные шалости. Я отмахнулась от воспоминаний о недо-поцелуе со Шнайдером. Н-да, занятный сегодня выдался денёк. Давненько у меня не было такого напряга. А тут ещё это… Вспомнив недавний приступ слабости, я заподозрила неладное. Операция операцией, но риск незапланированного залёта никто не отменял. Раздолбайство, конечно, предохраняться методом «прерванного акта», а что делать, если острый дефицит презиков? Я-то думала, что хоть в столице вдоволь разживёмся резинками. Наивная… Меня слали подальше уже не в одной аптеке. Ну да, у них же чем больше киндеров родит баба, тем лучше! И аборты, оказывается, под официальным запретом. Блин, а чем тогда предохраняются девчонки в борделях? Я кое-что прикинула в уме, подсчитывая дни цикла. Который, мать его, всё ещё был нестабильным! Да нет, вроде бы не должно, «те дни» были совсем недавно… — Ты такая молчаливая… — Фридхельм остановился, испытующе глядя на меня. — Пытаюсь забыть, что наговорил Ягер, — что, кстати, тоже было правдой. — Я мог бы тебе помочь. Он ласково притянул меня ближе, увлекая в сторону от освещённой дорожки. Нежно коснулся моих губ, постепенно углубляя поцелуй. Что ж, это всегда помогало забыть ненужную хрень. Обнимаю его за плечи, сминая ткань рубашки, в то время как он скользит языком по моим губам. Надеюсь, нас никто не увидит. Успеваю подумать об этом, прежде чем Фридхельм прижал меня к дереву. — Что ты делаешь? — вяло протестую, когда он через шёлк платья сдвигает чашечки бюстгальтера. — Помогаю тебе отвлечься, — его ладони легонько обхватывают грудь, дразняще касаясь сосков. — Кажется, кто-то недавно был шокирован подобным зрелищем, — взываю к его совести. Не то чтобы я была совсем против разврата, просто… Это же Фридхельм! Который до сих пор краснеет, случайно увидев чьи-то поцелуи. — Забыла, как дразнила меня тогда в ресторане? — усмехнулся он, задирая подол моего платья и пальцами поддевая край трусиков. — Надо же, какой ты оказывается злопамятный, — с трудом удерживаюсь от стона, когда он вталкивает в меня один палец, другим обводит клитор и смотрит так, словно хочет прочитать малейшие оттенки эмоций в моих глазах. — Угум, — мурлычет он, продолжая неторопливо двигать рукой. Нетерпеливо ёрзаю, подаваясь ему навстречу, и он без слов понимает, чего я хочу, добавляя второй палец и начиная двигаться чуть жёстче, сильнее. Он накрывает мои губы поцелуем, толкаясь языком в таком же темпе, в котором его пальцы входят в меня. Все мысли словно выжгло, меня сейчас даже не заботит, что нас действительно могут увидеть. Он сгибает пальцы, раздвигает их внутри меня, задевая нужные чувствительные точки, и я могу лишь беспомощно стонать в его губы, чувствуя, как удовольствие рассыпается по коже сотнями горячих сладких иголочек. — Не боишься, что я отомщу? — пробормотала я, всё ещё цепляясь за его плечи, чтобы не запутаться в собственных ватных сейчас ногах и не навернуться с каблуков. — Не-а, — улыбается он, поправляя на мне платье. Мы постарались незаметно от развесёлой компании прошмыгнуть через холл. Я смотрю, они тоже время зря не теряют. Именинницу уже целовал под жасминовым кустом паренёк из их компании, а Тилике по ходу продолжает путать баб. Если я не ошибаюсь, сосётся он сейчас не с блонди, а с её подруженькой. Ладно, не буду включать ханжу. Особенно после того, чем мы только что занимались. — Рени… — Фридхельм захлопнул дверь и нетерпеливо прижал меня, обжигая горячими поцелуями шею, расстёгивая пуговички на платье, сминая мешающую ткань. Похоже, наше маленькое приключение завело не только меня. Пора и мне его удивить в этом плане. Я потянула его рубашку, путаясь в пуговицах, одновременно помогая ему снять моё платье. Наша одежда в очередной раз осела у кровати небрежно сброшенной кучей. Фридхельм потянул меня, увлекая на постель. Я склонилась над ним, покрывая его шею, грудь лёгкими поцелуями и постепенно спускаясь ниже. — Эрин… божемойчтоты… Как по мне, сложно не догадаться, даже если ты полный профан в сексе. Фридхельм чуть вздрогнул, когда я осторожно обхватила губами его плоть. Я не ласкала так откровенно никого уже давно, но это даже лучше. Приходится всё время помнить, что я не должна выглядеть чересчур искушённой в плане секса. Его тихие стоны, стоило только насадиться глубже или приласкать вздутые на стволе венки языком, губами, пальцами, подстёгивали продолжать. От его прерывистых вздохов, расфокусированного словно у одурманенного белладонной взгляда меня тоже повело. Я понимаю, что он не избалован подобным, но на меня так реагировали впервые. Так открыто и настолько чувственно. Его руки аккуратно легли мне на затылок. В этом жесте не было желания контролировать или управлять. Он лишь ласково сомкнул пальцы. Медленно провожу языком, играя с ним, дразня лёгкими прикосновениями, затем плотнее сжимаю губы, начиная двигаться в неспешном ритме. Фридхельм глухо стонет, напрягается, пытаясь не толкаться на всю длину. Пальцы, поглаживающие мои волосы, слегка дрожат. — Хочу тебя, — ласковые сильные руки ложатся на плечи, мягко перемещая выше. Горячее твёрдое тело прижимается сверху, и я забываю обо всём. Мир снова вращается вокруг нас двоих, погружая в чувственный морок. Лёгкий запах его одеколона, гладкая разгорячённая кожа, нежное прикосновение губ, чуть хрипловатые стоны. Влажное дыхание на моей шее, сбитый шёпот: «Моя… люблю…» Жадные поцелуи. Руки сильные, сжимающие в нерасторжимом объятии, стискивающие гладящие именно там и так как надо. Член то вбивающийся, то скользящий медленно и осторожно. Мы словно читаем желания друг друга, впитываем близость каждой клеточкой тела.* * *
Утро выдалось весёлым. Через стенку было прекрасно слышны разборки наших соседок. Блонди, похоже, спалила вчерашние шалости подружки и теперь вопила как умалишённая: — Как ты могла, Ирма? Мы же подруги! — Нечего строить из себя оскорблённую супругу, — ответила та. — Он уедет и не вспомнит ни тебя, ни меня! Тоже, кстати, верно, так что любитесь во все тяжкие, лишь бы всем было хорошо. — Чем сегодня займёмся? — Фридхельм лениво потёрся щекой о моё плечо, сонно щурясь. — Ну, учитывая, что завтра нам предстоит объяснение с твоими родителями и сборы на фронт… — я задумалась. — Будем до одури купаться и валяться, греясь на солнышке, а вечером видно будет. — Сегодня будет идти «Антоний и Клеопатра», — подбежала к нам Софи. — Вы идёте? Ой, не-е-е, не фанат я исторического гротеска, но Фридхельм, похоже, не против сходить в киношку. — Ладно, — скрепя сердце, согласилась я, уже представляя, как буду зевать в кинозале. Может я конечно всё ещё мыслю стандартами двадцать первого века, но не могу без улыбки смотреть, с каким детским восторгом здесь народ взирает на простенькое кинцо. — Какой ужас! — рыдала подружка Софи над драматичным и всем известным финалом киноистории. — Они умерли, держась за руки… — Ну, а что ещё им было делать? — пожал плечами её друг. — Она же была императрицей, вот и предпочла смерть бесчестию. Да и Антонию деваться было некуда, после того, как просрал столько сражений. — Нет, это потому что они не могли жить друг без друга, — всхлипнула Софи. — Как это ужасно… сунуть руки в кувшин со змеями… — Когда не видишь смысла жить без человека, это, наверное, не так уж и страшно. Меня всегда поражала жертвенность книжных и экранных героев. Я бы сроду не стала выпиливаться из-за мужика. Фридхельм шёл какой-то притихший. Мы, не сговариваясь, отбились от дружной компании, свернув на набережную. Заходящее солнце медленно тонуло в толще воды, на причале мирно расселись поздние рыбаки. Как легко привыкнуть к безмятежности этих ленивых дней и как же не хотелось возвращаться. Почему чтобы оценить элементарное — мирное небо, безопасность тех, кого любишь, — человечеству постоянно требуется развязать очередную кровавую бойню? — Марк Антоний поступил как настоящий эгоист, — вдруг сказал он. — Он должен был убедить её, что жизнь не кончается из-за проигранных сражений. Они же могли уехать и жить!Пусть и скрываясь. — Это нам с тобой так видится, — улыбнулась я. — А они считали, что другого выхода нет. Между прочим, не они одни. Ваш Адик тоже вскроется, когда поймёт, что настал капут. — Если всё… закончится плохо, я хочу, чтобы ты продолжала жить, несмотря ни на что, — он требовательно смотрел мне в глаза. — Пообещай мне. Да твою же! Я даже думать не хочу о том, что «всё закончится плохо», а тем более о том, что буду делать в таком случае. — Перестань нагнетать, — хмуро ответила я. Осознание, что романтическая идиллия заканчивается и предстоит возвращение на фронт, тяжёлым грузом давило изнутри. — В нашем случае приходится жить сегодняшним днём, и сегодня всё хорошо. Вот и не порти. — Я не могу не думать о том, если ты… останешься одна. — А я не могу и не хочу думать об этом! — резче, чем хотелось, ответила я. — Что ты хочешь от меня услышать? Ты всё, что у меня сейчас есть, вот и обещай, что я не останусь одна. И вообще, с моей «везучестью», может, это он останется один. Хотела бы я, чтобы он перешагнул через боль потери и жил дальше? Наверное, то есть, конечно, да. Дурацкий разговор, дурацкие мысли. Я вспомнила давнюю примету и полезла за кошельком. — Что ты делаешь? — Мама всегда говорила, что, если хочешь вернуться в место, где тебе было хорошо, нужно бросить монетку, — я швырнула в воду, наверное, всю мелочь, что нашлась. Будто от этого что-то зависит. Я же прекрасно понимаю, что, возможно, мы никогда больше не вернёмся сюда. Тут не надо быть внучкой Ванги, чтобы понять, что будет чудом, если мы переживём эту войну. И если да, то хороший вопрос, куда нас занесёт нелёгкая. — Мы обязательно вернёмся сюда, — Фридхельм сжал мою ладонь. Я медленно кивнула. Глупо строить планы, понимая, что в любой момент можешь погибнуть, но если лишить себя даже надежды, тогда для чего же вообще жить?