* * *
У каждого человека должно быть такое укрытие, куда он может в любой момент забежать и сесть в свой угол ринга. И ангелы-хранители ему заботливо полотенце на голову накидывают, массируют плечи: «Дыши, дыши. На, покури. Срочно сюда коньяку сто грамм!» А человек такой от нервов глаза таращит и сказать только может: — Б-б-б… — Боже? — подсказывают ангелы. — Лять! — орёт человек. — З-з-за что это мне?! И ангелы такие: — Нормально, нормально. Это временное. Ты сможешь. Я пережила не одну бомбёжку, умудрилась более-менее целой выбраться из Сталинграда, искусно обходила коварные ловушки, на которые так щедра моя судьбинушка, и вот когда в кои-то веки я могла бы спокойно переводить бумажки в тылу — на тебе, Арина, очередную пакость. Не успела глазом моргнуть, как оказалась втянута в какой-то мутный замес, связанный с подпольщиками. Генерал ждал овер до хера важный план наступления и ради этого готов были положить на месте любого, кто покажется подозрительным. Таинственный радист продолжал посылать лучи добра на русский фронт, и прочесывание ближайших деревень ни хрена помогало. Да ещё эта Ирма, неизвестно откуда свалившаяся на наши головы. Чуйка подсказывала, что она ещё немало попортит мне крови. Её явно не устраивает расклад, что мы с Фридхельмом женаты. Эта тварь постоянно терлась в штабе, да ещё и разговаривала с ним так, словно они здесь одни. — Помнишь, как герр Йоганн говорил, что мы с тобой лучшие на курсе? Ведь именно он привил мне любовь к Гёте и Ницше. — Ну, как видишь, тебе повезло больше — мне пришлось отложить учебу, — Фридхельм грустно улыбнулся. — Ничего, ты ещё всё наверстаешь. Ницше же никуда не денется. Помнишь? Жить — это значит постоянно отбрасывать от себя то, что хочет умереть; жить — это значит быть жестоким и беспощадным ко всему, что становится слабым и старым в нас, и не только в нас, — процитировала Ирма, с вызовом глядя мне в глаза. Хм-м, это что за такой толстый намёк? — По-моему, звучит не очень-то гуманно, когда идёт война. — Но, милый, война — это зло необходимое. Я протиснулась мимо них к буфету. — А вы любите читать? — нехотя спросила Ирма. Ну да, проигнорить сейчас меня у неё не выйдет. — Я? Ещё как, — я невозмутимо налила кофе. — Особенно светские сплетни и анекдоты на последней странице газет. Фридхельм едва заметно усмехнулся, и подойдя ко мне, приобнял. — Мне тоже нальёшь? Ирма, чуть прищурившись, наблюдала за нами, затем неожиданно спросила: — А вы не хотите стать героиней моего очерка, Эрин? Это будет довольно забавно — рассказ девушки о суровых военных буднях. — Думаю, после этой поездки вы сами сможете писать подобные мемуары, — кисло улыбнулась я. — Нет, серьезно я уверена, что с вашей внешностью вы привлечёте в ряды Гитлерюнгена толпы восторженных мальчишек. Не хватало мне ещё стать влажной мечтой немецких малолеток! — Исключено, — отрезала я. — Да бросьте, какой девушке не хочется проснуться знаменитой? Или вы боитесь, что Фридхельм будет ревновать? Ты же не ревнивый, милый? — Дело не в этом, Ирма. — Я заскочу к вам завтра на ужин, заодно всё и обсудим, — словно не замечая его реакции, прощебетала она. — Ладно. С мерзкой улыбочкой она поправила шляпку и, подхватив неизменный фотик, упорхнула из кабинета. — Даже не думай, — прошипела я. — Не волнуйся, мы ей объясним, что оба не желаем участвовать в этой шумихе с геройскими интервью, — Фридхельм успокаивающе погладил меня по плечу. — Да чёрт с этим интервью! — взорвалась я. — Но ты очень ошибаешься, если думаешь, что я ещё раз сяду за один стол с этой стервой! — Она не всегда была… такой, — Фридхельм запнулся, видимо, сам не зная, как помягче обозначить слово характеризующее подругу. — Раньше она была немного экзальтированной, восторженной девушкой, стремилась к книжным идеалам. Как по мне, идеи нацистов меньше всего похожи на книжные идеалы «о вечном и добром». — Ну, значит, она здорово изменилась, и очень плохо, если ты этого не видишь, — я припомнила «весёленькие кадры», которые они наваяли со Шварцем. — Она же просто маньячка — получала настоящее удовольствие, наблюдая, как стариков и женщин хреначат из автомата. Ещё и радовалась как дурная, что ей удалось заполучить прекрасные кадры. И её интерес ко мне — это очередное лицемерие. Вот к тебе его она испытывает, причем не совсем тот, который должен быть по отношению к бывшему однокурснику. — Ты что, ревнуешь? — снисходительно улыбнулся Фридхельм. Не знаю… Просто нутром чую нехилую задницу. — Ты должна доверять мне. — Я тебе доверяю, а вот ей — нет. В любви Фридхельма я уверена, тогда с чего бы так беспокоиться? Я гораздо красивее, хотя внешность для него имеет не приоритетное значение. И умнее. Эта девица при всей своей начитанности довольно ограничена, но вот хитрости в ней хватает с лихвой. Но это всё фигня, меня беспокоило другое. Если вдуматься, у них довольно много общего. Всякие истории, которых полно у однокурсников, увлеченность одними же и теми книгами, походы в кино — и… Чего я ещё не знаю? Неужели Фридхельм бы мне не сказал, если бы они встречались? Я вспомнила наши первые свидания. Хм-м, точно нет. Он с ней не был, зуб даю. Тогда какого чёрта ей от него надо? — А скажи-ка мне, братец, кто такая эта Ирма Бреннер? Выбрав время, когда Вилли был в кабинете один, я приступила к расспросам. Он у нас врать не умеет, выложит всё как миленький. — Что значит кто? — пожал он плечами. — Ты же слышала, они с Фридхельмом вместе учились в университете. — Это я знаю, — отмахнулась я. — А какие у них были отношения? — В смысле? — заморгал Вилли. Ей богу, иногда он мне напоминает древнее ископаемое. — В смысле встречались ли они как парень и девушка? Или были друзья не разлей вода? — Может, они и дружили, — он нахмурился, словно что-то припоминая. — Но он никогда не приводил её к нам. Эрин, думаю, твоя ревность абсолютно беспочвенна. Ты же прекрасно знаешь, что единственная любовь Фридхельма. — Насчёт него-то я спокойна, но ты разве не замечаешь, что вытворяет эта девица? — я спародировала голос Ирмы: — Милый, ты помнишь как мы то, да как мы это? Ах, давайте вместе поужинаем, ах, я привезла тебе любимого Гёте. — По-моему, ты преувеличиваешь, — улыбнулся Вилли. — И кстати, почему ты так против очерка? Думаю, это очень поднимет патриотичный дух среди молодежи Германии. — Да что ты? Ну так отправьте её в какую-нибудь горячую точку и пусть потом пишет мемуары сколько угодно. — Какая ты кровожадная, — усмехнулся Вилли. — А нам между прочим приказано во всём оказывать ей содействие. — Лучше отвези её в госпиталь, пусть побеседует с медсёстрами. По-моему, получится вполне патриотичная статья. — Пожалуй, я так и сделаю, — оживился он.* * *
Одним из преимуществ тыловой службы было то, что у меня наконец-то появились выходные. Пару дней я могла свободно филонить, не появляясь в штабе. Это немного примиряло с действительностью — можно было наконец-то заняться своим гардеробом. Да, здесь был вполне приличный магазинчик, не бутик конечно, но всё же. Вот только интересно, кому немцы покупают все эти шёлковые платья? Советским «подстилкам»? Можно сходить в кино, забив, что я не фанатка чёрно-белых мелодрам. А можно просто вдоволь выспаться, а потом поваляться в ванне. Услышав резкий звонок в дверь, я поморщилась. Кого это там принесло? Наверное, Фридхельм забыл ключи. Блин, я опять отпустила Катерину, значит, придётся топать самой. Накинув халат, я прошлёпала к двери. — Ты сегодня рано… — Разрешите войти? Вот уж кого не ожидала увидеть, так это хитромордого гауптмана. — Фридхельм в штабе, так что, думаю, вам стоит поискать его там, — я хотела захлопнуть дверь, но Вайс её удержал. — Я знаю, что его нет, и пришёл поговорить с вами. Ничего себе заявочки. После того спектакля, который он мне устроил в допросной, я не горела желанием общаться наедине. — Не думаю, что у нас есть что обсуждать, — я без обидняков надавила плечом на дверь. Вайс напряжённо обернулся, услышав чьи-то шаги на лестнице, и тихо сказал: — Это очень важно, Эрин, поверьте в ваших интересах меня выслушать. Что за дичь он несёт? Я поколебалась. Привычная осторожность перевесила личную неприязнь. Вот только я не собираюсь разговаривать одетая в один лишь тонкий халатик. — Проходите, — я кивнула в сторону гостиной. — Какой бы срочный разговор ни был, вам придётся подождать, пока я оденусь. Я торопливо накинула какое-то платье и пригладила щёткой волосы. Страх не повод выглядеть лохудрой. Нацепив приторно вежливую улыбку, я вернулась в гостиную. Вайс невозмутимо сидел за столом, словно действительно забежал в гости. — Я бы предложила вам кофе, но у моей домработницы сегодня выходной. — Уверен, вы прекрасно умеете варить кофе, — до чего ж противная улыбочка, такая, словно он уже всё на меня раскопал и теперь прикидывает, как получше это использовать. — Как и многое другое. — К чёрту кофе, — поморщилась я. — Что за срочный разговор? Мы ведь вчера с вами виделись в штабе? — Я хотел поговорить там, где нам не помешают, а приглашать вас на уединённую прогулку показалось не очень-то хорошей идеей. Ваш муж может неправильно меня понять. — Если он сейчас вернётся, то тоже не придёт в восторг, — фыркнула я. — Не волнуйтесь, я найду благовидный предлог, зачем его разыскиваю. — Что вам нужно, герр Вайс? — прищурилась я. — Судя по всему, вы всё-таки предупредили радистку, — задумчиво сказал он, вопросительно приподняв бровь. — Я не понимаю, о чём вы. Я ничего не говорила Кате. Представляю, как бы она охренела, обратись я к ней с такой речёвкой. Я просто не отпустила её в тот день, решив, что этого хватит за глаза. — Правильный ответ, но к сожалению, мне некогда играть с вами в игры. Мне срочно нужна ваша помощь. Передайте, чтобы она отправила сообщение, что в подполье есть предатель, который работает на немцев. — Это что, такая проверка? — Я недоверчиво рассмеялась. — Ну и как мне реагировать на такое заявление? Я служу Рейху, а вы оскорбляете меня подобными речами. — Эрин, у меня мало времени, и я ещё раз прошу вас, сведите меня с этой девушкой. — Повторяю, если вы её в чём-то подозреваете, пусть её допросят. — Я знаю, что вы не та, за кого себя выдаёте, — он невозмутимо достал портсигар и вытащил сигарету. — Вы с ума сошли? — опешила я. Нет, меня конечно многие подозревали, но чтоб так… Он говорит с такой уверенностью, словно… Словно ему реально что-то известно. — Вы на четверть русская, проявляете недопустимое на войне сочувствие к местному населению, — медленно стал перечислять Вайс. — Кроме того в вашей жизни как-то слишком много подозрительных случаев с партизанами. Не всякий солдат даже один раз попадает в плен, а с вами такое постоянно. — Этого мало, чтобы обвинить меня в связи с партизанами. — Безусловно, но вот если Ирма раскопает действительно что-нибудь интересное, боюсь, у вас будут неприятности, — на чистом русском ответил он. Что за херня происходит? Я потянулась к столу, вытащив из пачки сигарету. Вайс любезно щёлкнул зажигалкой, продолжая сверлить меня испытующим взглядом. — Что, и ничего не скажете? — А зачем? — я глубоко затянулась, медленно выпуская дым. — Я подожду, что вы ещё скажете. Надеюсь он не думал, что в ответ на эти мутные обвинения я расколюсь и выложу ему всю правду о себе. — Меня восхищает ваша выдержка, Эрин, но я вынужден настаивать на нашем сотрудничестве. — А сам-то вы кто такой? Скорее всего какой-нибудь тип из Абвера, который хочет накрыть всю шайку подпольщиков вместе с радисткой. И который действительно может подпортить мне жизнь. — Я русский разведчик, — тихо, напряжённо ответил он. — Да что вы? — скептически улыбнулась я. — И что в разведшколе учат так быстро открывать карты противнику? — Я вынужден идти на риск, — нехотя признался он. — Радистка должна была ждать меня в условленном месте, и я без проблем бы ввел её в дело по продуманной легенде, но когда они приземлились, в лесу их ждала засада. Говорю же, кто-то работает на немцев. — И вы не боитесь говорить мне такое? — я недоверчиво посмотрела на него. — Я ведь могу рассказать в штабе, что вы предатель. — Да, конечно, вы можете поступить именно так, — он пристально посмотрел мне в глаза. — Только я уверен, что вы не сделаете этого. Вам лучше со мной сотрудничать. — Не будет никакого сотрудничества! — взорвалась я. — Вы сейчас же уйдёте. — Знаете, Эрин, я ведь не просто так говорил, что Ирма представляет для вас опасность. Взгляните на это, — он протянул мне сложенный листок. Я торопливо пробежалась глазами по строчкам. Что за…?! Эта дрянь отправила запрос в Берлин, чтобы проверить, кто такая Эрин Майер. — Я перехватил это письмо буквально в последний момент, — он терпеливо ждал, пока у меня пройдёт шок. — От вас зависит, уйдёт оно в Берлин или нет. Чёрт, во что я опять ввязываюсь? — Надеюсь, вы понимаете, что если существует вероятность того, что вы не та, за кого себя выдаете, и это раскроется, пострадает и ваш муж. Или он в курсе? — Довольно! — поморщилась я. — Не знаю, что вы там себе вообразили, но я не русская разведчица и даже не партизанка. Я передам вашу информацию, правда сомневаюсь, что девушка меня будет слушать. — Скажите ей следующее, — Вайс довольно усмехнулся. — Эта река кажется достаточно тихой, но в ней есть опасные омуты. — Что за бред? — Она должна была узнать меня по этому паролю, — пояснил Вайс. — Тише, — шикнула я, услышав скрежет ключа. — Прячьтесь, — я бесцеремонно толкнула гауптмана в сторону шкафа и поспешила к двери. — Ты сегодня рано. Блин, никогда ещё не чувствовала себя так по-дурацки. Всё как в плохих анекдотах — возвращается муж не вовремя, а у жены в шкафу любовник. Хотя моя ситуёвина куда хуже. — Решил сегодня пораньше улизнуть к любимой жене, — Фридхельм снял фуражку и, положив её на стол, подошёл, чтобы обнять меня. — Мы одни? — Да, — я лихорадочно придумывала повод, чтобы увести его из квартиры. — Тогда надо этим пользоваться, — мурлыкнул он, покрывая поцелуями мою шею. — Нет, подожди, — осторожно вывернулась я. — Самое сладкое я приберегла на вечер, а сейчас мне хочется выгулять новое платье. Платье на мне было далеко не самое нарядное, но спишем на то, что мужики не обращают внимания на такие мелочи. — Ты хочешь в кино? — Можно и в кино, — я потянула его в коридор. — А потом посидим где-нибудь, выпьем бутылочку вина… Видит Бог, сегодня мне это необходимо. — Будешь мороженое? — Фридхельм остановился у лотка уличного продавца. — Давай, — кивнула я, размышляя, хватит ли у Вайса мозгов незаметно убраться через окно — на кухне оно частично выходит на крышу какого-то сарая. Я не стала тянуть с поручением Вайса, если это можно так назвать. Глядя, как ничего не подозревающая Катя намывает окно, я небрежно спросила. — Ты вчера навещала бабушку. Как она? Девушка удивлённо вскинула глаза и с готовностью залопотала: — Неплохо, лекарство ей помогло. Передала свежей сметаны и яиц, там на кухне. — Отлично. Я смерила её внимательным взглядом. Вот как я ей сейчас заряжу последние новости? У нас тут в штабе, оказывается, тусовался советский разведчик, который жаждет тебя видеть. Правда он носит немецкую форму, но ты не бойся, по глазам же видно, что хороший человек. Тот ещё бред. Хер бы с ним, если она просто мне не поверит, как бы других неприятностей не вышло. У меня как всегда связаны руки. Если не буду помогать Вайсу, он не станет прикрывать меня. Если только я не сунулась в очередную ловушку, и он не разводит меня на эти шпионские байки. Вот сейчас и проверим, кто у нас кто. — Эта река кажется достаточно тихой, но в ней есть опасные омуты, — медленно сказала я. Этот гад похоже не обманул. У Кати почти в прямом смысле отвисла челюсть. — Что вы сказали? — пробормотала она. — Что слышала, — грубовато отрезала я. Девушка растерянно хлопала глазами, разглядывая меня. — Есть что ответить? — Как вы узнали? — проблеяла она. — Это сказал мне, предположительно, советский разведчик, который поджидал в условленном месте радистку. Но группа попала в засаду, так что теперь он пытается восстановить связь. — Но… кто вы? — Неважно кто я, что мне ему ответить? — Ой, не знаю, — растерянно улыбнулась девушка. — Нас в разведшколе учили, что разведчик должен сам выйти на связь и назвать пароль. И у него обязательно должна быть примета, по которой связной может его узнать. — Господи, да кто же тебя такую на фронт отправил? — поморщилась я. — Ты сейчас выдала мне не только себя, но и своего связного. — А как надо? — А я почём знаю? Ты же училась в разведшколе, не я. В её глазах мелькнул страх, и я поймала себя на том, что испытываю почти удовольствие. Н-да уж, как говорится, с кем поведёшься… Но уж слишком я зла на них обоих, за то, что втянули меня в эти шпионские игры. — Ладно, успокойся. Он сказал мне, что у него нет другого выхода, слишком важно восстановить с тобой связь, отсюда и риск. — И что мне делать? Вы устроите нам встречу? Отлично! Она спрашивает у меня что ей делать! Ну раз я банкую, значит будем соблюдать правила осторожности. — Я тебе так скажу, может, он и русский разведчик, но числится в штабе вермахта офицером, поэтому лучше не торопиться. Ты, конечно, передай информацию, что он сообщил, похоже у вас в подполье и правда завёлся предатель. А вот на встречу с ним я бы отправила кого-то другого. — То есть если он подставной разведчик, кто-то должен погибнуть из-за меня? — взвилась Катя праведным гневом. — Ну а как по-другому? Сейчас война, и раз уж ввязалась в это дело, нужно отбросить сантименты, — Катерина хмуро смотрела на меня. — Неужели не понимаешь, что, как радистка, ты гораздо важнее любого из этих мальчишек, что по-тихому партизанят в округе? Помолчав, она нехотя кивнула. — Ладно. Я попробую поговорить… кое с кем. Передайте этому разведчику, что его будет ждать послезавтра на рынке один человек. — А как он его узнает? — У него будет в руках ветка сирени. — Прямо свидание какое-то получается, — пошутила я. Катя нерешительно взглянула на меня и робко рассмеялась. — И ещё, если ты хочешь что-то сказать или передать, говори, когда мы будем одни. Мой муж тоже понимает по-русски. — Так он… не из наших? — удивлённо распахнула глаза Катерина. — Девочка моя, я тоже не из ваших. — Но как? Вы же… А на что она рассчитывала? Типа получается этакая сказочка — кругом сплошь переодетые разведчики, которые будут с удвоенной силой помогать ей громить фашистов. Вот только я то уже давно не своя, и если узнаю какой-нибудь заговор, из-за которого может пострадать Фридхельм, мигом сверну эту лавочку. Блин, как же меня бесит её доверчивый взгляд! Я выскочила в прихожую и, достав из сумочки паспорт, ткнула чуть ли не в лицо девушке. — Читать умеешь? Видишь, что тут написано? Эрин Винтер, урождённая Майер, родилась в Берлине! Как я, по-твоему, могу оказаться русской? — Но… я ничего не понимаю… почему вы тогда помогаете? — Неважно, — отрезала я. — И учти, если кто-нибудь из вас попадётся, я пальцем не пошевелю, чтобы помочь, а если узнаю, что моему мужу грозит опасность, — лично пристрелю тебя.***
Чёртов майор, добился всё-таки своего. Генерал устраивает вечер, и присутствие обязательно. Я улизнула пораньше и, приняв ванну, зависла у шкафа. Что же такое надеть, чтобы не выглядеть замарашкой на фоне этой фифы? У неё преимущество — она привезла с собой целый гардероб клёвых шмоток. Выбора у меня по-прежнему не особо много, но вот это чёрное коктейльное платье вроде бы ничего. А теперь поработаем над мейк-апом. Я задумчиво рассматривала своё отражение. Да красива, но надо признать, она тоже ничего. По-своему, конечно. Да ещё и якобы «на одной волне» дружеских воспоминаний. Нет, конечно этого мало, чтобы Фридхельм поддался на её чары. Но вот то, что она вышла на тропу войны, меня здорово напрягает. Это не деревенская девчонка, которой при любом раскладе ничего не светило. Чистокровная арийка и правоверная наци, на хорошем счету в их блядской верхушке, прёт к своей цели как танк — опасное сочетание. Ну ничего, и не такое проходили, справлюсь. Я бросила взгляд на часы — пора выходить. Не успела я пройти и квартала, как услышала мотор приближающейся машины. — Фрау Винтер, вы как всегда очаровательны. Вайс что следит за мной? Я без энтузиазма кивнула гауптману. Может, он и правда разведчик, но я терпеть не могу, когда меня пытаются нагнуть. — Неужели вас послали привезти меня? — криво улыбнулась я. — Премного благодарна, но тут недалеко, я вполне дойду сама. — Садитесь, — коротко приказал он. — Знаете, герр Вайс, если вы действительно тот, за кого себя выдаете, для вашей же пользы будет, если нас будут как можно меньше видеть вместе. Рано или поздно может вскрыться, что он разведчик, и тогда мне не поздоровится. Как минимум затаскают на допросы. — Бесспорно вы правы, — Вайс не поленился вылезти из машины и подошёл вплотную. — Поехали, я всё объясню по пути. Ну уж нет. Никуда я с тобой не поеду, хотела сказать я, но крепкие пальцы намертво вцепились в моё запястье. — Не волнуйтесь, я постараюсь устроить, что нас не увидят. — Ну и что за срочность? — недовольно спросила я, прикуривая сигарету. — Человек, которого послала ваша радистка, не явился? — Явился, — коротко ответил он. — Майор Шварц разозлён тем, что не удалось поймать радистку, и в очередной раз приказал расправиться с заложниками. Что ж, это конечно печально, но а я что могу сделать? Если только он не собирается… — Вы что же, задумали их освободить? — прочитав в его глазах ответ, я безапелляционно отрезала. — Это без меня. Нет, серьёзно вы зашли слишком далеко. Вас повяжут, а заодно и меня. — Я всё продумал Эрин, их охраняют только полицаи, так что я с лёгкостью смогу избавиться от охраны. — А я вам тогда для чего? — подозрительно прищурилась я. — Мне придётся ликвидировать всех, кто там есть, дорога каждая минута, так что вам придётся выпустить этих людей. — Возьмите того полицая, что помогает Кате, — это было бы логичнее, чем тащить меня. — Я не хочу, чтобы кто-то в казарме видел нас вместе, — покачал головой Вайс. — Слишком большой риск, что меня раскроют. — А то, что я рискую, вас естественно не колышет? — вызверилась я. — Нас никто не видел вместе, свидетелей я не оставлю, риск минимален. — Хороший план, — нехотя признала я. — Но всё равно нет. Я не знаю, кем вы меня считаете, но я не партизанка и не подпольщица. — Эрин, — он встряхнул меня за плечи, настойчиво глядя в глаза. — Там двадцать человек. Старики, женщины, дети… Я отвела взгляд. Проклятый Вайс словно читал мысли, в том числе те, от которых я, как мне казалось, довольно удачно отмахнулась. Я давно предала свою Родину, я нарушила все данные себе обеты. Но как можно отмахнуться от голоса совести, которая напоминает о твоих деяниях? Это конечно не особо поможет и не вернёт отнятые жизни, но… Но, может, пора хотя бы кого-то спасти? — Хорошо, — вздохнула я. — Что мне нужно делать? — Мы сейчас подъедем к посту, вы переведете, что я хочу допросить заложников, а потом — действуйте быстро, — он окинул меня внимательным взглядом. — Хорошо, что вы не в форме, вас никто не должен опознать. Я конечно прослежу, чтобы не осталось свидетелей, но всё же. Господи, как я позволила себе снова ввязаться в этот экшен? А если кто-то из полицаев успеет поднять тревогу? Или выстрелит в ответ? Ну всё, довольно истерить. Сейчас важно взять себя в руки и действовать быстро, без малейшего промаха. — Пропустите! — я холодно улыбнулась стоящим в карауле солдатам. — Конечно, но всё же представьтесь, — озадаченно посмотрел он. — Этот офицер хочет ещё раз допросить заложников, — я высокомерно приподняла бровь. — Ему что, спрашивать у вас на это разрешения? — Проезжа… Вайс, конечно, крут — расстрелял полицаев быстро. Они и пикнуть не успели. Картина из серии «Голливуду на заметку». В сторожке мелькнуло чьё-то испуганное лицо. — Быстрее, — он открыл мне дверцу. Я бегом бросилась к бывшему складу и отодвинула засов. Хотя бы в этом повезло — чувствую, ключи бы пришлось искать долго. В неровном свете было тяжело что-то рассмотреть, и я пошире распахнула дверь и неожиданно почувствовала, как что-то внутри стиснуло от боли. Неужели можно так легко отмахнуться от того, что каждый день погибают сотни невинных? — Уходите отсюда! На меня испуганно смотрели десятки глаз. Всё как и сказал Вайс — старики, женщины и дети. Они, наверное, решили, что эта жестокая шутка. — Быстрее! — поторопила я. — Уходите и спрячьтесь по домам. Они несмело двинулись к выходу. Мимо меня медленно прошла молодая женщина. — Мама, а кто эта тетя? — тихо спросила девочка лет трёх, которую она бережно прижимала к груди. Женщина посмотрела мне в глаза. — Эта тётя спасла нас, Дашенька. Я почувствовала себя последней дрянью, как впрочем и всегда, когда видела, как страдает мой народ. Мой ли? Своими чаще я называла уже немцев. Можно ли парой добрых поступков избавиться от клейма предательницы? Не знаю… — Эрин, быстрее, — Вайс подбежал ко мне и схватил за руку. — Уходим! Я думала он втопит как шумахер, но гауптман неторопливо поехал обратно в город. Впрочем, может, так оно и надо. Когда явно убегаешь, это всегда вызывает подозрения. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил он. А, ну да. Со стороны, наверное, я выгляжу малость пришибленной. Не хватало ещё разреветься для полноты картины и вывалить этому горе-разведчику свою «весёлую» автобиографию. — Нет, не в порядке, — пробормотала я. — За действия партизан не должны отвечать невинные жители. — Не должны, — повторил он и остановил машину. — Вам нужно успокоиться и придать как можно более беззаботный вид. Ведь вы идёте веселиться. — Не волнуйтесь, — я открыла сумочку и, достав зеркальце, придирчиво осмотрела свою физиономию. — К тому моменту, когда мы доедем, я нацеплю самую весёлую улыбку из своего арсенала. — Нас же не должны видеть вместе, — напомнил он. — Тогда я выйду здесь. Постаравшись придать как можно более непринуждённый вид, я двинулась к штабу. Кажется, на корпоративчик я всё-таки опоздала. Надо было сказать Вайсу, чтобы он выждал время и мы не пришли одновременно. Впрочем если он действительно супер-пупер разведчик, думаю, сообразит сам. — Рени, ну наконец-то, — Фридхельм уже ждал меня на крыльце. — Прости, но не приходить же мне замухрышкой, — я не упустила случая ввернуть шпильку. — Особенно, когда Ирма будет во всеоружии. — Ты же знаешь, она всегда была для меня всего лишь другом, — Фридхельм приобнял меня за талию, пробежавшись напряжённым взглядом по лицу. — Точно всё в порядке? — Конечно, — улыбнулась я. — А то, что-то ты бледная, и в последнее время неважно себя чувствуешь? — мягко улыбнулся он. — Я не беременна, если ты об этом, — слова доктора здорово меня напугали, так что пока не кончится война — никаких киндеров. — Ладно пойдём, а то генерал уже спрашивал о тебе.* * *
— Мы обязательно должны взять реванш над этими русскими, — Ирма изящно протянула пустой бокал Шварцу и самоуверенно хихикнула. — А я запечатлею эту великую битву. — Терпение, милая фройляйн, — добродушно улыбнулся генерал. — Как раз сейчас в Берлине продумывают этот вопрос. Домработница Штауффернберга, которая была призвана обслуживать эту вечернику, внесла поднос с закусками и принялась аккуратно собирать грязные тарелки. — Интересно, а вы не боитесь, что какая-нибудь из этих девок отравит нас? — прищурилась Ирма. — Если кто-нибудь из них попытается так сделать, многим жителям не поздоровится, — самодовольно хмыкнул Шварц. — И они прекрасно это знают. Так что, милая Ирма, ничего не бойтесь. — Всё равно не понимаю, как вы можете допускать их к столу, — скривилась она. — Я слышала, эти русские даже не моют руки. — Не стоит верить слухам, — скучающим тоном заметила я. — Они вот верят, что у немцев есть хвост и рога. — Что вы хотите от безграмотного безкультурного народа? — ответил генерал. — Они перебили аристократов и царскую семью, уничтожили цвет нации. Остались лишь запуганные большевиками крестьяне и эти дикари-комиссары. — Думаю со временем они оценят наш порядок, — невозмутимо сказал Вайс. Я невольно снова задалась вопросом, а действительно ли он разведчик? Или всё-таки засланный казачок Абвера? Ладно, я притворяюсь, не моргнув глазом, и то получается не всегда, а он же по идее воспитан в лучших совковых традициях. Ему по-любому сложнее притворяться. — Дамы, — расплылся Шварц в улыбке, заводя патефон. — Надеюсь, вы нам не откажете в небольшом удовольствии? Это что, придётся танцевать с этой образиной? На моё счастье они в последнее время неплохо спелись с Ирмой. Она-то, может, и хотела бы уволочь в укромный уголок Фридхельма, но не стала отказывать майору. Вот уж парочка гадин, просто идеально подходят друг другу. Жаль только радоваться мне пришлось недолго — едва заиграла следующая песня, Ирма коршуном устремилась к Фридхельму. — Помнишь, эта песня часто играла в нашем кафе? — игриво улыбнулась она. — Ты просто обязан со мной потанцевать. Спокойно. Я взрослая, уверенная в себе женщина и не поддамся на эти дешёвые уловки. Выглядеть ревнивой неадеквашкой — как-то совсем не моё. Запрещать Фридхельму общаться с ней, выставляя его бесхребетным подкаблучником, я тоже не буду. Большой уже мальчик, разберётся. Перехватив взгляд Шварца, я шустро развернулась к Вилли. — Потанцуем? — Эрин, надеюсь это не очередная детская выходка? — улыбнулся он. — Фридхельм не будет тебя ко мне ревновать. — Да при чем тут это? — прошипела я. — Просто я терпеть не могу Шварца. Я прищурилась, пытаясь разобрать, что там бормочет на ушко моему благоверному эта ведьма. — Всё-таки ревнуешь? — Вилли перехватил мой взгляд. — Вот ещё, — фыркнула я. Хотелось поделиться, что вытворила эта дрянь, но я благоразумно промолчала. Пока я сама не разберусь, кто такой Вайс, не стоит никого вмешивать в это мутное дело. — Лучше скажи, она к нам надолго? — Ты же сама видела, у неё личное распоряжение Геббельса беспрепятственно находиться в любой военной части, — ответил Вилли. — Что-то мне подсказывает, когда начнётся реальный бой, эта изнеженная дамочка уберётся обратно в Берлин, поджав хвост, — пробормотала я. — Очень надеюсь, что у неё больше благоразумия, чем у некоторых. — Ты когда-нибудь перестанешь пытаться избавиться от меня? — шутливо возмутилась я. — Мог бы уже смириться, что это бесполезно. — Ну помечтать-то можно, — в его глазах мелькнула добродушная усмешка. — Лучше бы ты мечтал о другом, — не осталась я в долгу. — Когда ты в последний раз видел Чарли? Пользуясь тем, что закончилась музыка, Вилли чересчур поспешно отстранился и подошёл к столу. Ох уж эти мужики — лучше накидаться коньяком и страдать в одиночестве, чем признаться себе, что неправ, и объясниться с девушкой, в которую влюблен. Я тоже взяла бокал шампанского. Я не могу быть всё понимающей, спокойной, да ещё при этом и трезвой. — Потанцуем? Блин, так и знала, что Шварц всё-таки прицепится. Благовидного предлога отказаться как-то не нашлось, и я нехотя допила шампанское. Ладно, чёрт с тобой. — Надо пользоваться возможностью немного повеселиться, скоро будет не до того. Ум-м, похоже кто-то неслабо принял на грудь и разболтался. Что ж, надо пользоваться, может, узнаю что-нибудь интересное. — Да, я слышала, готовится масштабное наступление. — Где оно будет проходить, мы пока не знаем, всё держится в секрете, — Шварц слегка покачнулся. — Но в ближайшее время нам обязательно нужно уничтожить этого чёртова радиста. Для начала расстреляем заложников. Это он о тех, кого мы сегодня с Вайсом отбили у полицаев? Ну-ну, вперёд. — Возможно, просто расстрела недостаточно, чтобы они нас боялись. Как вы думаете, если сжечь деревню из миномёта, это будет достаточно убедительно? — Давайте сменим тему, — а то не дай бог не сдержусь и наговорю ему, чего не следует. — Вы недавно сетовали на одиночество. Мне показалось, что наша милая журналистка претендует на роль дамы вашего сердца? — Ах, если бы, — скис он. — Я пытаюсь за ней ухаживать, но Ирма сказала, что у неё есть возлюбленный, и предложила мне лишь дружбу. Вот сучка! Это о каком же возлюбленном идёт речь? Уж не о Фридхельме? — Ну не стоит унывать, герр майор, — проворковала я. — Вы же настоящий солдат и не должны легко сдаваться. — Вы правда так считаете? — Конечно, — я вежливо улыбнулась и поискала глазами Фридхельма. Странно… Куда он мог подеваться? Или Ирма уже успела утащить его в тёмный угол, чтобы грязно надругаться? Скорее всего, попросила её проводить и опять засирает мозги чтением стишков и историями из прошлого. Я тихонько вышла и медленно двинулась по коридору, заглядывая в пустые кабинеты. Сердце тревожно билось — понятия не имею на что я сейчас могу наткнуться. Можно ли так слепо доверять мужчине? Практика показывала, что это не есть гут, что оступиться может каждый, но… Но это же Фридхельм. Мой Фридхельм. А вот и сладкая парочка, стоят на крылечке. — Мы были с тобой так близки, — у-у, кажись, любительницу Ницше совсем развезло, больше не наливайте. — Пойми, очень важно, когда у людей одни и те же интересы и мысли. — Ирма, поверь я очень ценю нашу дружбу. — Дружбу? Ты так это называешь? Мне всегда казалось, что между нами нечто большее, ведь мы понимали друг друга с полуслова. — По-моему, это и есть дружба, — сдержанно улыбнулся Фридхельм. — Во всяком случае, я относился к тебе именно так. — У меня в голове не укладывается, что ты можешь любить её, — словно не слыша его слов, она продолжала. — Ты такой утончённый, с глубокой душой и эта поверхностная девушка. Я однажды видела, как она разговаривала с твоими солдатами. Господи, какой кошмар! Она же ругается, как эти грубые мужики… Ну ни фига себе тут разгораются страсти. Куда там Гёте с его Фаустом! — Ирма, хватит, — прервал он этот словесный поток. — Ты же считаешь себя безупречно воспитанной. Разве это порядочно — чернить мою жену? — Я не хотела сказать ничего такого, — хитрая стерва тут же пошла на попятную. — Просто мне показалось, что ты не очень счастлив, и от этого мне горько. — Не очень счастлив я, потому что третий год идёт война, если ты не заметила, — сухо ответил Фридхельм. — Что за пораженческое настроение? Да, нас преследовали неудачи этой зимой, но сейчас армия сильна как никогда, и вы должны разгромить этих дикарей. А потом жизнь вернётся в прежнее русло, нет, станет лучше, и ты поймешь, что счастье возможно лишь с тем, кто знает тебя так, как себя… — Ирма, я люблю Эрин, и мы счастливы. Я услышала тихий всхлип. Как это банально — пытаться развести мужика фальшивыми слезами. — И тебе я желаю встретить такого человека, который оценит и будет любить тебя. — А может, я его уже встретила? — Давай не будем об этом. Ты слегка выпила, и я уверен, завтра пожалеешь о своей несдержанности. Какая прелесть, мой муж прямо дипломат. Почему не сказать прямо: «Отвали от меня, сучка?» — Давай я провожу тебя к машине, тебя отвезут домой. — Но я ещё не хочу уходить, — капризно пропищала она. Пора спасать синеглазку, пока эта чокнутая не стала домогаться его прямо здесь. — О, вот вы где, — жизнерадостно улыбнулась я. Если бы взгляд мог убивать от меня бы осталась уже горка пепла. — Ирма, кажется, вас потерял наш доблестный майор, — я повернулась к Фридхельму. — Пойдём домой, а то здесь становится как-то скучно. Хреновая у вас тамада и конкурсы какие-то неинтересные. Он понял меня правильно, ответив на поцелуй, и невинно улыбнулся подруге: — Скажу Шварцу, чтобы обязательно проводил тебя. На следующий день штаб буквально гудел. Стало известно, что кто-то перестрелял охрану и освободил заложников. К тому же из леса снова поступил радиосигнал. В тот день была организована масштабная операция по перехвату радиста. У меня упало сердце — вряд ли Кате удастся на этот раз уйти. И тут же в голове мелькнула циничная мысль, что будет лучше, если она погибнет. Потому что, если её возьмут живой… Сомневаюсь, что такая девочка-цветочек долго продержится на допросе. У меня упало сердце, когда я увидела возвращающиеся машины. — Ну что, вы нашли радиста? — можно не спрашивать — в кузове валяется опалённая рация. — Этот сукин сын умудрился уйти, — недовольно проворчал Шварц. — Кажется, ему кто-то помогает из полицаев, — он кивнул Вилли. — Герр обер-лейтенант, соберите остальных в штабе. Вечером я осторожно спросила у Фридхельма. — Похоже, вопрос с радистом остался открытым? — Нам необходимо его поймать, — вздохнул он. — Генерал через несколько дней ожидает курьера, который привезёт секретный план наступления. Если русские его перехватят — наша победа снова окажется под вопросом. Катя мышкой прошмыгнула, поставив на стол блюдо с отбивными. Я заметила у неё на щеке ссадину. Ох чёрт, у неё и руки изодраны так, словно она бежала через терновник. — Что с тобой? — нахмурился Фридхельм, перехватив мой взгляд. — Я… вчера навещала бабушку, и она попросила помочь отпилить сухие ветки, — Фридхельм окинул её внимательным взглядом. — Я упала с дерева. Я, видимо, тоже рухнула с какого-нибудь дуба, потому что не придумала ничего умнее, как поддержать эту легенду. — Вполне обычное явление, в деревне же почти не осталось мужиков. Он кивнул. — Свари, пожалуйста, кофе. Катя торопливо удалилась на кухню. Кажется, пронесло. — Эрин, я давно хотел сказать тебе, — Фридхельм осторожно оглянулся, проверяя, ушла ли она. — Кажется, эта девушка понимает немецкий. — А? — зависла я. — Она вроде как случайно часто оказывается перед дверью, как будто подслушивает, о чём мы говорим. От его взгляда мне стало не по себе. Опять я вынуждена лгать. Но всё так запуталось, а я не хочу, чтобы он пострадал. — Я не думаю, что это так, — медленно ответила я. — Где живёт ее бабушка? — В Фёдоровке. Он задумчиво кивнул. Чёрт, неужели он догадался? — Рени, — его ладонь легла на мою, сжимая пальцы. — Ты ведь знаешь, я пойду на всё, чтобы защитить тебя. — Конечно, — нервно улыбнулась я. — Слава богу, сейчас в этом нет необходимости. — Но я должен знать всё, что ты делаешь, — я сникла под его взглядом. — Ты меня в чём-то подозреваешь? — Я же знаю, как ты относишься к гражданским. — Я никогда этого не скрывала. — Я знаю и уважаю тебя за это, но пойми. Сейчас неподходящее время геройствовать. Здесь многие сочтут это предательством по отношению к Рейху. — Хорошо, я постараюсь стать такой же сукой, как твоя подруга, хотя не обещаю, что у меня это получится. На следующий день Шварц потащил меня к казарме, где обретались полицаи. — Зачем вам понадобились мои услуги? — недовольно поморщилась я. — Некоторые из них неплохо говорят по-немецки. — Мы хотим найти предателя, я могу доверять только вам, — улыбнулся тот. Он кивнул одному из парней и неторопливо направился к заднему двору, где содержались заложники. — Скажите, что я хочу поручить ему особое задание. За любые сведения о радисте или предателе я хорошо награжу. Прослушав перевод, парень неуверенно улыбнулся. — Но я и так служу вам. — Пусть не прикидывается идиотом, — скривился Шварц. — Мне нужно не просто «служу», а чтобы он нашёл этого предателя или хотя бы радиста. — Но как я это сделаю? — растерянно заморгал он. — А это уже не мои проблемы, — Шварц коварно улыбнулся. — Кажется, ему нужна мотивация. Посмотри сюда, — он кивнул за ограждение, за которым сбились в кучу женщины и подростки. У меня снова заныло сердце. У каждого на рукаве была нашивка с датой расстрела. — Зачем мы здесь? — испуганно пробормотал парень. — А ты думал, будет легко служить новой власти? — со злостью ответила я. Хотя это можно было отнести и ко мне. И рада бы не смотреть, да куда деваться. Один из солдат грубо дёрнул за руку светловолосую девочку, которая испуганно жалась к бабушке. — Быстрее! — Пожалуйста… я не хочу! — зарыдала она. — Скажите ему, что, если он не выполнит моё задание, его мать будет расстреляна послезавтра, — спокойно заявил Шварц. Я вздрогнула, услышав глухой выстрел. Полицай побледнел и растерянно прошептал: — Мама? Но как же я… Скажите ему, чтобы пощадили её, я постараюсь найти радиста. — Ну вот так бы и сразу, — довольно усмехнулся майор. — Хоть вы и не одобряете мои методы, Эрин, но согласитесь, они работают. Посмотрела бы я, на что пошёл ты, если бы тебе приставили к затылку пистолет, ублюдок. — Дайте ему поговорить с матерью, — сухо ответила я. — Раз уж хотите замотивировать. — У него три минуты, — милостиво кивнул он. Полицай бросился к ограде, неловко пытаясь обнять пожилую женщину. Я отвернулась — довольно с меня душещипательных сцен. Только сейчас мне пришло в голову, что не все наши предатели были ублюдками. Сколько тех, кто от безысходности пытался спасти своих близких, идя на сделку с совестью? — Вайс, вы что творите? — прошипела я, когда он, бесцеремонно схватив меня за локоть, потянул в сторону гаражей. — Рация уничтожена, а связь с подпольем должна работать. — И как вы себе это представляете? — я только успокоилась, наивно считая, что Катька без рации никуда не сунется, а значит, и мне ничего больше не грозит. — Я достал новую рацию. — А от меня вам что нужно? Может, я и зря так на него, но настроение, понятное дело, после общения со Шварцем у меня было далеко не радужное. Внезапно меня посетила догадка. — Вы что хотите, чтобы я спрятала её в нашей квартире? — Не совсем так… — Даже не думайте, — перебила я. — Везите эту хрень в лес, так и быть передам Кате где искать. — В лес нельзя, — покачал головой Вайс. — На окраине города полно разрушенных домов. Спрячем рацию там, к тому же так будет сложнее распознать откуда идёт сигнал. — Спрячем?! Нет уж, это без меня. — Эрин, мне сейчас опасно выходить на связь с радисткой и тем парнем. Вы поможете спрятать рацию и сообщите девушке, где она. Ишь ты, какой шустрый. Распоряжаешься, как будто я твоя подчинённая. — А если нет? Снова будете шантажировать? — Знаете, вы так и не ответили, кто вы и что делаете в штабе вермахта. Я могу только догадываться. — Не знаю, что вы там вообразили, но это неправда. — Я вижу ваши глаза, когда выстраивают в шеренгу жителей деревни или когда Шварц описывает в деталях очередной допрос. Русская или нет, но вы не одобряете то, что происходит вокруг. — Может и так, но предавать никого я не буду. — Предавать? — усмехнулся он. — Если я прав, то вы уже стали предательницей, избрав лёгкий путь, чтобы избежать участи быть угнанной или расстрелянной. От неожиданности я замерла, прекратив вырываться. Вайс несильно сжал мою руку, потянув к себе и глядя в глаза, сказал: — Но у вас есть шанс исправить своё предательство. Хотя бы немного.