* * *
Раньше я думала, что человеку тяжело убивать только в первый раз. Мне казалось, что стоит преодолеть рубеж, и второй, третий раз решиться будет легче. Ну что ж, теперь могу сказать, что это не так. По крайней мере у меня. Каждый раз я пытаясь примириться со своей совестью, убеждала себя, что это уж точно в последний раз. И нарушать данное себе слово не хотелось даже из-за такой гадины как Ирма. Убить из ревности? Вот ещё, много чести, сама справлюсь. А то, что она пытается раскопать мои тайны, так пусть себе роет. Если мы, как и планировали, сбежим с Фридхельмом в Швейцарию, это станет неактуальным. Но соблазн был, чего уж греха таить. — Эрин, не желаете пройтись по магазинам? У меня закончились румяна, кроме того сегодня такой чудесный день. Что это не неё нашло с утра пораньше? — Боюсь не получится, — холодно улыбнулась я в ответ. — Мы могли бы посидеть где-нибудь, выпить кофе или по бокалу вина. Ты смотри, так и брызжет позитивом. Ох, чувствую, это не к добру. — И правда, девушки, сегодня такой великолепный день, — с энтузиазмом поддержал идею Файгль. — Право не знаю… Переться с ней куда-то не хотелось от слова совсем, но с другой стороны если она что-то задумала, лучше мне это знать. В магазине эта дрянь вела себя как избалованная жена олигарха, гоняя бедных девушек почём зря. — Не понимаю вашей симпатии к русским, — вздохнула она. — Они же все полные идиотки. Бери уже румяна или что там хотела и вали. Но этой заразе приспичило купить ещё чулки, так что наш шоппинг затянулся. — Надеюсь, здесь умеют варить настоящий кофе, — она с недовольной миной плюхнулась за столик кафе. — Скажите этой девке, что если мне не понравится, я выплесну его ей в лицо. — Два кофе, пожалуйста, — нет, пожалуй, кофе будет мало, чтобы компенсировать испорченное на весь день настроение. — И бутылку шампанского. — Терпеть не могу эту страну, — проворчала она. — Другое дело Франция. — Так может вам пора в следующую командировку? — Я должна сделать этот репортаж, — Ирма отпила немного кофе. — А после нашей победы всё будет по-другому. Думаю, Фридхельм тоже не станет здесь торчать. — Фридхельм, как и все военные, не волен выбирать, где ему торчать, — ответила я. — Вы правы, — вздохнула Ирма. — Но мне кажется, военная карьера совсем не для него. Он был так увлечён изучением журналистики. Помню, мы выпускали студенческую стенгазету. — Те времена остались в прошлом, — сухо ответила я. — Нравится вам или нет, но Фридхельм изменился. — К сожалению, да. Война… Ну и разумеется, эта женитьба. — Не поняла, — кажется, кто-то начинает открывать карты. — Бросьте, Эрин, вы же с ним абсолютно разные люди, — на её губах мелькнула омерзмительно-снисходительная улыбка. — Сейчас, возможно, вас сблизили общие несчастья, но что будет потом, после войны вы не задумывались? — Ну, для начала нужно остаться в живых, — мрачно ответила я. — И всё-таки, — Ирма испытующе посмотрела на меня. — Он романтик, мечтатель и вы — прагматичная и в чём-то даже циничная. — Противоположности притягиваются, — оскалилась я в усмешке. — Возможно, но у вас, к сожалению, это не единственная проблема. — С каких это пор вы стали разбираться в чужих проблемах? — я лениво плеснула шампанского в свой бокал. — С тех самых, как узнала ваш небольшой секрет, — она отсалютировала мне бокалом и жеманно отпила небольшой глоток. — У меня нет секретов, — отрезала я. — Но тем не менее вы не очень-то афишируете тот факт, что наполовину русская, — победно усмехнулась она. Ну наконец-то мы перешли к сути. — Герр Файгль чересчур сентиментален для военного, — сладким тоном продолжала щебетать Ирма. — Как-то я выразила беспокойство, мол, волнуюсь за друга, что вы за человек, ведь брак — это серьёзный шаг. От его рассказа, конечно, сводило скулы, хоть мелодраму пиши, но суть я уловила. — Не думаю, что несколько капель русской крови такой уж криминал, — спокойно ответила я. — Ну это как сказать, — она насмешливо выгнула бровь. — Представьте, что будет, если кому-нибудь вздумается проверить ваш брак по чистоте крови. После поражения у Сталинграда наш фюрер ещё больше возненавидел всё, что имеет отношение к этой стране. — Для чего вы затеяли этот разговор? Если вы правы, то у Фридхельма тоже будут проблемы, а вы ведь этого не хотите? — Конечно нет, — вполне искренне ответила Ирма. — Поэтому я хочу вам помочь. Ну да, как же. — Вы? Мне помочь? — насмешливо уточнила я. — Почему вас это удивляет? Я же сказала, что не хочу, чтобы у Фридхельма были неприятности. — То есть я могу рассчитывать на ваше молчание? — Разумеется, — улыбнулась она. — Но раз уж я буду вас прикрывать, вам придётся кое-что сделать взамен. Вот с этого и надо было начинать. Ну, валяй, выкладывай, что тебе нужно. — Вы уедете и больше никогда не объявитесь в его жизни. — В смысле, уеду? — Уедете, оставив записку. Что-то вроде: «Прости, милый, наш брак был ошибкой, не ищи меня». — Да вы просто рехнулись, — пробормотала я. Сказать, что я в шоке, — скромно преуменьшить. Самое страшное, что она действительно может попортить мне жизнь, если я сейчас пошлю её по навигатору. — Вы можете уехать во Францию или Италию, в общем, туда, где никого не волнует ваше происхождение, — она сняла золотые часики и настойчиво сунула в мою ладонь. — А это поможет вам начать новую жизнь. Ну это уже слишком! Я что похожа на ту, от которой можно избавиться, сунув в зубы подачку? — Ирма, вы несёте какой-то бред, я никуда не уеду, — я оттолкнула часы. — Так что это пустая трата времени и золотых изделий. — Зря вы так, — криво усмехнулась она. — Не думаю, что в концлагере более комфортно, чем в солнечной Италии. — Никто не отправит меня в концлагерь, — в конце концов такой приём как блеф ещё никто не отменял. — Я не раз доказывала свою преданность Фюреру и Рейху. А что касаемо моей русской бабушки, то поройтесь в чужих родословных. Раньше было в порядке вещей жениться на русских аристократках, — не думаю, что барон фон Линдт угодил бы из-за этого в концлагерь. — Как хотите, — Ирма пожала плечами. — Я действительно пыталась вам помочь. Засунь свою помощь туда, где никогда не бывает загара!* * *
Я ворвалась домой словно разъярённая фурия. — Рени, что-то случилось? — обеспокоенно спросил Фридхельм. — Случилось! Ирма раскопала, что у меня русская бабушка, и потребовала, чтобы я куда-нибудь уехала! Иначе она сдаст меня гестапо или кто там занимается вопросами расовой неполноценности. — Но зачем ей это? — А ты ещё не догадываешься?! — взорвалась я. — Она хочет убрать меня, чтобы вы снова могли читать друг другу стихи при луне или что там вы ещё делали? — Я никогда не читал ей стихи при луне, — поморщился Фридхельм. — Ну, не знаю, почему тогда она так уверена, что вы будете вместе! Может, у вас разные понятия о френд-зоне! Как можно быть таким наивным, чтобы не замечать влюблённую в тебя долбанашку. Впрочем, если у него вообще не было никакой девушки, согласна, мог и не замечать. Но уж сейчас то ничего не мешает ему понять, что она сволочь, каких мало. — Разумеется, я поговорю с ней, — Фридхельм обнял меня. — Главное не предпринимай ничего сама. — Я не собираюсь бежать, поджав хвост, из-за чокнутой девицы, — проворчала я. — Скорее бы уже прошла Курская битва и тогда она уберётся обратно в Берлин. — Даже генерал не знает, где будет проходить это наступление, — отстранился Фридхельм. Генерал, может, и не знает, а я историю всё же учила. Это однозначно будет Курск. Тут и к бабке ходить не надо. — Эрин? — он пытливо смотрел мне в глаза. — Откуда у тебя информация, которая ещё даже не появилась в штабе? — Ну подумай сам, Курск явно ближе, чем приграничье. Там стратегически важные аэродромы и развязки всех железнодорожных путей. Тем более зачем наносить удар там, где и так более-менее всё под контролем? Я отстранилась, услышав звонок в дверь. Кого это принесло на ночь глядя? — Фридхельм, собирайся, нам нужно сопроводить курьера из Берлина, — без предисловий заявил Вилли. — Вы что, целую армию для этого снарядили? — попробовала пошутить я. — У него секретная информация, которая не должна попасть в руки к русским, — серьёзно ответил Вилли. — Генерал послезавтра торжественно откроет конверт.* * *
— Доброе утро, господа, — Ирма прошла в кабинет и, заметив Фридхельма, разулыбалась. — Ты выглядишь уставшим, всё хорошо? — Да, — натянуто ответил он. — Я сейчас сварю кофе, — она протопала к буфету, едва не отпихнув меня. Хм-м, а идея подлить ей чудо-капли уже не кажется мне такой уж безумной. — Ну и когда ты собираешься с ней поговорить? — тихо спросила я у Фридхельма. — Скоро. Вот же дрянь, уже и его стол застолбила. Я со злостью схватила её фотик, прикидывая, очень ли она расстроится, если я грохну его? — Я буду признательна, если вы не будете трогать мои вещи, — Ирма поставила чашку и подошла ко мне. — Тогда, может, не стоит бросать их где попало? — я небрежно сунула его ей в руки. Она нехорошо прищурилась. Ну давай, детка, устрой в штабе скандал на ровном месте, покажи так сказать себя. — Кофе ещё остался? — Майор Шварц, доброе утро, — повернулась она. А этот откуда такой заёбаный с утра пораньше идёт? — У вас уставший вид. — Пришлось хорошенько потрудиться, — увидев кофе, приготовленный для Фридхельма, он нагло цапнул чашку. — Наш осведомитель наконец-то нашёл предателя. Осталось только его расколоть. — Думаю, это не составит для вас труда, — проворковала Ирма. Я поёжилась, заметив пятна крови на манжетах его кителя. Кого же они взяли? Если действительно того, с кем контачил Вайс, он может сдать всех: и Катю, и меня, и гауптмана. К счастью, Шварц не стал тащить меня на допрос. Видать, справился с чьей-то помощью, хотя недавно убеждал, что может доверять только мне. Нет, я, конечно, довольна, что не пришлось спускаться в камеры, но это довольно странно. Я решила уйти пораньше — нужно предупредить Катю, пусть будет в два раза осторожнее. — Никуда не выходи и никому не открывай двери когда меня нет, поняла? — А что случилось? — Я не уверена, но возможно, схватили того парня, который держал связь с подпольем. — Коля! — испуганно вскрикнула она. — Ему надо помочь. — Чем ты ему поможешь? Ворвёшься в камеру и выведешь его под носом у охраны? — вызверилась я. — Но… как же… неужели мы его бросим… Мы? Девочка, нет никаких нас! Мы вздрогнули, услышав стук в дверь. Я жестом показала, чтобы она ушла на кухню, и на ватных ногах подошла к двери. — Кто там? — Эрин, откройте, — Вайса принесло, что ли? — Я же просила не приходить сюда, Фридхельм вот-вот вернётся… — Вы должны пойти со мной, — он буквально выволок меня из квартиры. — Куда вы меня тащите? — кое-как я вырвалась, но Вайс снова стиснул моё запястье. — Вы должны мне помочь. — Должна?! — рявкнула я. Какая-то женщина испуганно шарахнулась в сторону, едва не угодив под машину. — По-моему, я вам ничего не должна, герр Вайс. — Эрин, это очень важно. Мне не к кому больше обратиться, а времени почти нет. Этот мальчишка в любой момент может заговорить. — Тогда бегите сейчас, пока есть время, — спокойнее ответила я. — Я вас не выдам и позабочусь о Кате. — Я не могу сбежать, не выяснив, где планируется наступление, — Вайс отчаянно смотрел на меня. — Это может изменить ход войны. Сказала бы я тебе, да боюсь не поверишь. — Вы хотите выкрасть этот конверт? Так вперёд, для чего вам моя помощь? — Вы покараулите кабинет, я всё сделаю сам, а если что-то пойдёт не так, вы должны успеть передать радистке, где пройдёт наступление. — Что, и сейф взломать сможете? — всегда было интересно, как работают настоящие шпионы. — Я знаю, где ключ, — ну вот, никакого волшебства. — Зачем вы снова втягиваете меня? — зло прошипела я. — Потому что готов на всё, чтобы победить, — так же злобно ответил он. — И если для этого нужно разыгрывать преданного Гитлеру гауптмана или связаться с предательницей… Что ж, я пойду и на это. — Ну да, на войне все средства хороши. Пиздец какой-то получается. Если что-то пойдёт не так, он смоется через окно, а мне получается расхлебывать эту кашу? Или все такие дураки и не поймут, с чего это я ошивалась под кабинетом генерала? — Это безумие, — прошипела я. — Фридхельм вот-вот вернётся. Что я ему скажу? Куда меня понесло на ночь глядя? — Вряд ли он вернётся рано, — невозмутимо ответил Вайс. — Штурмбаннфюрер сегодня устраивает небольшой приём. Генерал, кстати, тоже приглашён. — А вы разве не должны там тоже присутствовать? — подозрительно прищурилась я. — О, я там буду, — улыбнулся он. — Чуть позже. — Этого ещё не хватало, — тихо вскрикнула я, заметив на углу двоих солдат. Конечно, они к нам не прикопаются, но вот если увидят вместе, мало ли чем это обернётся потом. — Спокойно, не дёргайтесь. Вайс прижал меня к стене. «Что же ты творишь?» — мысленно взвыла я, почувствовав, как его губы властно накрыли мои. Я всё понимаю, конспирация, но необязательно же при этом так натурально целоваться! Хм-м, вот уж не ожидала столько страсти от этого сухаря… — Пустите, — растерянно пискнула я, краем глаза заметив удаляющиеся фигуры; Вайс послушно отстранился. — Что вы себе позволяете? — Это всего лишь поцелуй, — ровным голосом ответил он. — Так сказать, в целях конспирации. Он выглядел таким спокойным, словно ничего не произошло, и я не стала развивать эту тему дальше. У мужиков, у всех, блин, на фронте малость едет крыша от постоянного недотраха. Даже Вилли оказался не таким уж железобетонным. К тому же, в остальное время Вайс держался безупречно нейтрально, не пытаясь ни облапать меня, ни как-то ещё намекнуть, что хотел бы выйти за рамки «сотрудничества». Меня больше беспокоило другое. На хрена он уже в который раз тащит на дело меня? По идее ему бы надо было идти добывать план с Катюхой, а потом исчезнуть вместе. Почему тогда я, которой он, если что, не должен особо и доверять-то? Да потому что этот беспринципный мудак считает, что на войне все средства хороши! Увидь его кто-то с Катей, и если она попадётся — ему ведь несдобровать. А так, даже если на нас наткнутся в штабе, ни у кого не возникнет вопросов. Ну, беседуют в коридоре коллеги, что тут такого? Не заподозрят до поры, до времени, конечно же, ибо пропажу документов будут расследовать, но разве ему есть до меня дело? Он-то наверняка уже подумывает, чтобы свалить. Наверное, у меня всё-таки точно не всё ладно с головой, иначе как объяснить, что я вместо того, чтобы спокойно дожидаться мужа в тёплой постельке, сижу в засаде, дожидаясь, пока Вайс проверит выход во двор. — Стойте у лестницы и, если кто-то появится, отвлекайте внимание. Говорите что угодно, только громко. Я решила немного подкорректировать его план. Лучше остановиться поближе к кабинету. Отсюда тоже вполне видно коридор, а в случае чего, я предупрежу этого Джеймса Бонда. Мне тоже как-то неохота палиться. Эти пятнадцать минут были самыми долгими в моей жизни. Я вздрагивала от каждого стука и шороха, все время ожидая, что по закону подлости сейчас появится какой-нибудь солдат или вообще образина-майор. Блин, так и адреналиновой наркоманкой стать недолго. — Ты мне ещё должен за прошлый раз, Петер. — Успокойся. Получу жалованье и всё отдам. Зараза! Я метнулась к кабинету. — Там солдаты, — Вайс застыл, в замешательстве глядя на меня. Ну а что ты думал? Что я цирковая собачка и буду выполнять твои команды? — Пересидим, пока они не уйдут, а потом уходим через окно. И как долго нам придётся сидеть? — Рано или поздно всё раскроется, — пробормотала я. Вайс промолчал. Что ж, свою миссию он выполнил, теперь можно и сливаться. А вот я останусь. — Может и нет. — Вы сперли до хера важный конверт. Думаете, генерал не заметит? — Я просто сфотографировал его, — Вайс похлопал по карману. — Но он же был запечатан. — Я постарался замести следы, — уклончиво ответил он. Ну да, будем рассчитывать на то, что Штауффернберг идиот и не заметит, что письмецо уже кто-то прочитал. — Ладно, не буду вас обманывать, Эрин, — нехотя сказал Вайс. — Скорее всего, эту историю не удастся скрыть. Возможно, мне придётся исчезнуть. — Скатертью дорожка, — фыркнула я. — Вам опасно оставаться здесь, — тихо продолжал он. — Рано или поздно кто-нибудь раскопает ваши тайны. — И что вы предлагаете? Бежать с вами и отправиться на каникулы строгого режима куда-нибудь в Сибирь? Спасибо, нет. — Я попробую сделать так, что на некоторые факты вашей биографии закроют глаза. Сейчас, когда идёт война, приходится иногда и поступиться принципами. Врёшь ты всё, хороший мой. Хотя, может, и нет. Мне, если честно, похер. — Зачем мне это делать? Единственное чего я хочу — дотянуть до конца войны и сделать всё, чтобы мой муж остался жив. — Но тогда почему вы помогаете мне? В конце концов, вы могли пригрозить мне разоблачением и отравить Ирму. Я промолчала, не зная, как лучше ответить. — Ну же, где ваша отповедь о том, что Тысячелетний Рейх будет править вечно? — Вайс пытливо смотрел мне в глаза. — Я же чувствую, что вы не на их стороне, Эрин. Почему тогда вы не хотите примкнуть к тем, кто сражается за правое дело? — Потому что я знаю, чем закончится война, — в сердцах выпалила я. — И не вижу смысла рисковать головой, зная, что ничего нельзя изменить. — Что за бред вы несёте? — Это не бред, — нервно выдохнула я. — Через несколько недель состоится решающая битва, и войска Красной Армии получат тот самый реванш. Постепенно они освободят Украину, Белоруссию и погонят немцев к Берлину. Правда, они так легко тоже не отступят, но почти через два года можно будет праздновать победу. — Значит, всё-таки переговоры с Британией пройдут успешно, — пробормотал он. — Да хер там, — не выдержала я. — Эти стервятники так же как и американцы будут выжидать, чем дело кончится, и появятся на арене только в последний момент. — Кто вы на самом деле, Эрин? — Вайс окинул меня сканирующим взглядом. Ну да, так я тебе и сказала. И так рассказала больше, чем надо. — Неважно, — улыбнулась я. — Лучше придумайте, как мы отсюда выберемся. Вайс бросил взгляд на наручные часы. Ну да, сидим мы тут уже прилично. — Через пятнадцать минут смена караула. Дождёмся, когда все зайдут в здание. Блин, это только в дурацких фильмах про шпионов героини прекрасные, аки нимфы перелезают через заборы и убегают от облавы с собаками. Я вот после променада по маршруту — побег через окно, штурм забора и ускоренное перемещение через чьи-то огороды — напоминала беженку из эпицентра боевых действий. На голове живописный шухер, чулки безнадёжно порваны, вся моська в паутине. Фридхельм охренеет, если увидит, в каком виде я заявилась домой. — Мне нужно привести себя в порядок, — я попыталась кое-как пригладить волосы. — У вас есть чистый платок? Эх, сейчас бы пригодились влажные салфетки. — Что мне передать Кате? — спросила я, когда мы благополучно вырулили к моему кварталу. — Наступление будет проходить в направлении Воронежа. — Вы уверены? — чёрт, может, я что-то путаю, и этим летом было несколько сражений. — А что вас смущает? — Нет, ничего, — пробормотала я. — Высадите меня здесь. Я поднялась, надеясь, что Фридхельм ещё не вернутся и… На этот раз мне не повезло. — Рени, где ты была? — Прости. Я поискала глазами Катю. Интересно, что она ему сказала? Надеюсь не правду, что я ушла с Вайсом. — Я ждала тебя и всё думала, что ещё выкинет эта чокнутая Ирма. В общем, я решила немного пройтись подышать воздухом. — Я понимаю, но ты же знаешь, как опасно разгуливать одной, тем более так поздно. — Ты прав, ещё раз извини, — мне надо как-то улучить момент и передать Кате информацию. — Я соскучился, — он мягко обнял меня, увлекая в сторону спальни. К чёрту эти шпионские игры, всё к чёрту… Не хочу думать сейчас ни о чём, кроме того, как его губы нежно целуют шею, спускаются ниже… — И всё же мне не нравится, что ты куда-то выходишь так поздно одна. Кажется, сейчас моя очередь заставить забыть его обо всём. — Ну, тогда убеди меня больше не уходить. Легонько толкаю его на кровать и встаю на колени. Фридхельм ласково гладит мою щёку, и от этого хочется мурлыкать, подставлять под его ладони всю себя. Но сейчас не время для нежности, сейчас нам нужен крышесносный секс, после которого в голове не остается ни одного вопроса. Кладу голову на его бедро, трусь щекой, бросаю взгляд из-под ресниц. В общем, тяну время. В глазах Фридхельма ясно читается желание. И нетерпение. И пожалуй, немного смущения. Я привыкла к тому, что он безнадёжный романтик, и чувствую себя насквозь порочной от предвкушения, что смогу немного пошатнуть его убеждения, что с женщинами всегда нужно обращаться как с леди. Ну,потому что какая, к чёртовой матери, леди с членом во рту. — Я серьёзно, Рени, — его взгляд из нежного, чуть расфокусированного стал жёстче. — Я не раз уже говорил, что это опасно… Я тоже серьёзно. Мы что будем полночи тратить время на разговоры, когда есть занятия поинтереснее? Тянусь к нему и накрываю член губами. Ладонь Фридхельма легонько сжимается на моём затылке, и от того, насколько это приятно, из горла вырывается стон, синхронно его резкому выдоху. Как я и хотела… Ничего не могу с собой поделать, ну тащусь я от этого. Изучать языком рисунок вен на его члене. Облизывать каждый горячий сантиметр. Брать его так глубоко, насколько могу, и наблюдать из-под полуопущенных век, как меняется лицо моего мужа. Каждый раз в такие моменты чувствую невероятную власть. Ощущаю, что он принадлежит мне так же, как я ему. Что ему так же сносит крышу от меня, как мне от него. — Так… хочу тебя… — заворожённо шепчу я. Ласкаю языком вздутые на стволе венки, всасываю головку, с каждым разом сжимая губы всё плотнее, и почему-то кажется, что эта самая власть слабеет с каждым сжатием его пальцев в моих волосах. Выпускаю член изо рта, провожу языком от основания вверх, поднимаю глаза, и чувствую, как меня накрывает волной жаркого желания. Фридхельм сейчас не выглядит трепетным романтиком. Приоткрытые губы и эти короткие выдохи, этот взгляд… В расширенных зрачках мелькает непривычная ему властность. Когда я снова опускаюсь так низко, как могу, его рука сжимается на моей шее, и он неожиданно двигается навстречу. Порывисто, даже немного резко. Похоже, кое-кто больше не позволит мне вести. Похоже, я всё-таки разбудила его демонов. Я вспомнила горячую ночку, которую мы провели после разборок. Даже и не знаю, огорчаться мне или дрожать от предвкушения. Фридхельм мягко отстраняет меня, приподнимает подбородок и проводит пальцами по влажным губам. — Иди ко мне… Хочется напустить на себя снисходительный вид, но от его голоса, тона и взгляда ломит тело, будто от лихорадки. Сажусь на его колени. Не могу удержаться от стона, когда он ложится на спину, приподнимая бёдра, помогая мне направить член в себя. Двигаюсь очень медленно, смакую это ощущение. Он во мне, так правильно и естественно. Мне нужно сильнее и быстрее. От потребности кончить стучит в висках, но я издеваюсь сама над собой, захваченная эмоциями. Это ощущение единения накрывает меня сильнее любого оргазма. Сильнее любой физиологии. Становится глубоко плевать, кто из нас сейчас ведёт, я даже готова «отдать ему власть». Словно почувствовав это, Фридхельм прижимает меня к себе и вбивается резко, быстро, почти жестко. Это то, что мне было нужно. Я сдавленно выстанываю что-то неразборчивое, почти умоляя не останавливаться, и, словно услышав меня, он продолжает двигаться ещё сильнее. Фридхельм легонько тянет меня за волосы, приподнимая мою голову над своим лицом, вжимает меня в себя, а его язык буквально врывается в рот и начинает хозяйничать там, ласкать, властно и успокоительно, нежно. Я таю, просто растворяюсь в этом и тянусь за большим. Отдаю всю себя его рукам и губам, вбирая в себя его запах, дыхание и вкус кожи. Меня накрывает бесконечно долго, и реальность смещается в сторону. Нет ничего, кроме этого пламени в моих венах. Фридхельм прижимается губами к точке на шее, где бьётся мой пульс. Пальцы гладят поясницу, сжимаются на заднице. Хочется бесконечно наслаждаться этим единением и ни о чём не думать. Наконец-то в моей голове потрясающе пусто. — Я был достаточно убедителен? Медленно, нехотя возвращаюсь в нашу суровую реальность, и сердце сжимается от болезненной нежности, когда я вижу его взгляд. Не то слово, любимый. — Тогда пообещай мне больше не исчезать без предупреждения. Рассеянно киваю, думая о том, что сейчас я бы могла пообещать что угодно. И даже сдержу своё слово. История с Вайсом в прошлом, а уж с Ирмой как-нибудь я разберусь.* * *
Чёрт! Кто там ломится в дверь с утра пораньше? Я сонно разлепила глаза, бросив взгляд на часы. Формы Фридхельма нет, значит он уже ушёл. — Где фрау Винтер? Судя по звукам, у меня в гостиной топчется целая толпа. Что за бесцеремонное вторжение? Я торопливо набросила халат и как раз вовремя — в дверях спальни нарисовался мужик, кажется, из роты генерала. — Фрау Винтер? — я осторожно кивнула. — Вы должны пройти с нами. Переход от реальности к шизе оказался настолько неожиданным, что я даже не успела полноценно испугаться. Лишь невозмутимо сказала. — Могу я одеться? Он явно не спешил выходить. Нехорошее предчувствие ледяной волной разливалось внутри. — Хотя бы отвернитесь. — Не пытайтесь бежать, — холодно бросил он, но всё же вышел. Я торопливо метнулась к шкафу и схватила бельё. Потянула первое попавшееся платье, но внезапно передумала. Будет уместнее одеть форму. Может, совесть у них проснётся. Всё-таки я немало сделала для Вермахта. Подумав, я достала из-под стопки белья ампулу с ядом и сунула её в карман. Если всё пойдёт совсем плохо, то… Услышав шум, я подошла к открытому окну. Холера! Они забрали и Катю. — Вы готовы? — мужчина без стука открыл дверь. — Я арестована? Он распахнул дверь, пропуская меня и отчеканил: — Прошу вас не задавать вопросов. Ну хотя бы не одели наручники. Я послушно села в машину, машинально отметив, что меня не затолкали в грузовик как Катю. Может быть, это недоразумение? Ну что у них может быть на меня? Ирма спалила моё происхождение? Ну так это не повод арестовывать. Я уверена, генерал бы сначала вызвал меня на ковёр, требуя объяснений. Всё-таки есть разница — обвинить арийку без доказательств или кивнуть на первую попавшуюся русскую, мол, она партизанка. У них есть арестованный подпольщик, но он меня никогда не видел, значит, не мог выдать. А что если попался Вайс? Да ладно, русский разведчик настолько хлипкий, что при первом же допросе слил и меня, и радистку? Вряд ли, тут что-то другое… Пиздец какой-то, меня провели вниз и заперли в камере. Интересно, Фридхельм знает про этот беспредел? А вдруг он тоже арестован? — Доброе утро, Эрин, — я поёжилась, увидев на пороге Шварца. — Оно вовсе недоброе, — поморщилась я. — Может быть, вы объясните мне, что происходит? — А вы не догадываетесь? — невинно улыбнулся он. Ага, очень умно. Видать рассчитывает, что я начну задавать наводящие вопросы и окончательно себя утоплю. А вот хрен тебе. Я спокойна и, разве что, в недоумении. Уверенная, что это обязательно разрешится. Помнится, я читала, что обмануть можно даже детектор. — Не имею ни малейшего представления, — холодно улыбнулась я. — Проходите, — он открыл дверь, пропуская солдата. — Вы решили пропустить стадию официального допроса и начать с пыток? — иронично спросила я. — Пока нет, — он кивнул парню. — Приступайте. Блядь, да разве можно так пугать! Я же чуть инфаркт не заработала. Хотя то, что у меня сняли отпечатки тоже не есть гут. Тут явно дело не в слухах, отпечатки пальцев берут, когда конкретно подозревают в совершённом преступлении. — И кстати по поводу допроса, — он снова осклабился в ухмылке. — Поверьте, мне не доставит ни малейшего удовольствия избивать или калечить вас. Так что, думаю, чистосердечное признание упростит всё нам обоим. — Признание в чём? — недоумевающе спросила я. — О, бросьте, — скривился он. — Будто вы не знаете, что сегодня ночью кто-то проник в кабинет генерала и похитил из сейфа конверт с секретным планом. — Понятия не имею, — отпарировала я. — Ночью я была дома с мужем, что он и подтвердит. Кроме того у меня нет ни малейшего мотива, чтобы похищать секретные данные. — Этот мальчишка раскололся и сообщил нам, что в штабе есть человек, который работает на советскую разведку. — И вы подозреваете меня? — изумилась я. — Ну а кого мне ещё подозревать? Не генерала же. Вайса я знаю давно, Файгль кажется вполне надёжным. А вот вы прекрасно знаете русский, да ещё жалеете при каждом удобном случае этих унтерменов. — Это ещё ни о чём не говорит, — возмущённо ответила я. — И повторяю, я была ночью дома. — Ночью, возможно, но вот один из солдат видел вас вечером в штабе. — Вообще-то, я каждый день туда прихожу и что? — А Ирма рассказала, что у неё вчера пропал фотоаппарат, который чудесным образом сегодня нашёлся, да ещё и без плёнки. — Не понимаю, к чему вы клоните? — К тому, что, если ваши пальчики найдут на её фотоаппарате, это послужит доказательством. Мне даже не понадобится ваше признание, чтобы связать единую картину, — самодовольно рассуждал Шварц. — Тот, кто украл фотоаппарат, проник в кабинет генерала и, вскрыв конверт, сфотографировал документы, чтобы затем передать их подпольщикам. — Большего бреда я ещё не слышала, — скептически усмехнулась я. — Ирма подкатывает к моему мужу, она скажет что угодно, чтобы убрать меня с дороги, но вы-то адекватный человек. Подумайте сами! Я два года верно служу Рейху. Если бы я была советской разведчицей, то почему я не проявила себя раньше? — А это уже отдельный вопрос, — пожал плечами Шварц. — Возможно, об этом лучше побеседовать с вашим супругом и выяснить, не прикрывает ли он предательницу. Я села на деревянную койку. Мысли метались как пришибленные и главное — не было ни одной толковой. Подставила меня эта сучка грамотно, ничего не скажешь. И обратного хода нет! Даже если сдам Вайса, объяснить, почему я прикрывала русскую радистку, будет сложновато. А если они бросят в камеру и Фридхельма? И Вилли? Ведь с точки зрения генерала он тоже виноват, раз проморгал под носом предательницу. Господи, ведь решила уже, что раз выбрала сторону — сиди и не рыпайся. Так нет же, грёбаная совесть опять понесла меня по кочкам. Мне стало дурно при мысли, что со мной может сделать Шварц. О его методах допроса я прекрасно наслышана. Нет, я не позволю ему даже прикоснуться к себе. Услышав скрежет ключа, я невольно вздрогнула. А этой гадине что здесь надо? — Пришла позлорадствовать? — Угадала, — усмехнулась Ирма и медленно шагнула ко мне. Сложив губы в притворной сочувственной улыбке, она промурлыкала: — Я же предлагала тебе помощь, но ты отказалась. Так что теперь пожинай плоды. — Ну хорошо, допустим, меня ты убрала, но как теперь разрулишь проблемы Фридхельма? Ведь он скорее всего тоже попадёт под подозрение. — Я поручусь за него, ведь он мог и не догадываться, что коварная жёнушка так искусно притворялась. — Думаешь, всё так просто и он теперь твой? — Непросто, но со временем всё наладится. Я буду рядом и помогу ему пережить это разочарование. — Даже если я исчезну, тебе это не поможет, — усмехнулась я. — Он тебя не полюбит. И даже не захочет. Её лицо исказилось от злости, и она прошипела: — Как бы я хотела, чтобы ты сгнила в лагере, но к сожалению, тебя всего лишь расстреляют. Придётся попросить майора Шварца, чтобы он не стеснялся в методах допроса. Может быть, я даже смогу уговорить его запечатлеть это на плёнку. Жду не дождусь, когда увижу тебя орущей под каким-нибудь солдатом, избитую… Терять мне уже было нечего, поэтому я со всей дури размахнулась, впечатывая кулак в её шнобель. — А этого ты не ждёшь? Ух ты, вот это я ей зарядила, кровищи прямо море. Как бы нос не сломала. — Ты будешь молить о смерти, обещаю, — прошипела она, дёргая засов на двери. До меня резко дошло, что всё, что она сказала, вполне может оказаться для меня реальностью. Я медленно достала ампулу с ядом. Никогда не понимала самоубийц, ведь из любой ситуации можно найти выход. Оказывается, что нет. Второй раз умирать страшнее, тем более, когда я не хочу этого делать. Я, конечно, хочу надеяться, что эта хрень закончится благополучно, но нужно быть готовой к любому варианту.***
— Боже мой, Рени, — Фридхельм бросился ко мне, сжимая в объятии. — Как ты? — Охиренно, — пробормотала я. — Твоя чокнутая подруга меня подставила. Я не брала её фотоаппарат. Точнее брала, чтобы убрать с твоего стола, поэтому скорее всего на нём найдут мои отпечатки. — Генерал запретил Шварцу тебя допрашивать, пока идёт расследование. Мы обязательно найдём того, кто вскрыл сейф. — Не успокаивай меня, я прекрасно вижу, что в полной заднице. — Фактов против тебя нет, точнее их очень мало. Шварц допрашивает эту девушку, есть предположения, что она и есть таинственная радистка. — Ну да, и мне припомнят, что я спасла её от облавы, — мрачно буркнула я. — Я боюсь другого. Если она заговорит… — То выдаст своих. Я-то здесь при чём? Фридхельм внимательно смотрел мне в глаза. — Родная, я сделаю всё, чтобы вытащить тебя отсюда, но ты должна мне сказать правду. — Какую правду? Я не крала эти документы. — Один из полицаев, которые охраняли заложников, выжил. Он сказал, стрелял мужчина, и он не видел его лица, но с ним также была женщина. — И что? — Мы оба знаем, ты опоздала в тот вечер. Между нами повисла тяжёлая напряжённая пауза. Вот что я должна ему сейчас ответить? Сказать «а» — надо говорить и «б», да и вообще остальные буквы. А оно ему надо? Узнать что та, которую ты так любишь, столько времени обманывала тебя? — Рени, я жду от тебя честного ответа. Я буду тебя защищать в любом случае, но знай, если ты меня обманешь, а я когда-нибудь об этом узнаю… Нет, я, конечно, не перестану тебя любить, но я не смогу тебе больше доверять. Только этого мне не хватает для полного счастья. Совесть в очередной раз пнула меня от души. Когда-нибудь я всё-таки решусь на этот непростой разговор. Может быть. Но явно не сейчас. Где гарантия, что нас не подслушивают за дверью? А что, Шварц вполне мог такое устроить, рассчитывая, что запаниковав, я солью всё мужу. — Я не делала того, в чём меня обвиняют, — медленно ответила я. — И того, что ты подозреваешь — тоже.