* * *
Мы заслужили эту небольшую передышку. В маленьком городке под Орлом сейчас были размещены большинство уцелевших войск. Генерал ждал новостей из Берлина, и слухи ходили самые разные. Пока что наши удерживали свои позиции у Ленинграда, на Чёрном море и на Украине. Штауффернберг утверждает, что мы всё ещё можем взять реванш. Хотелось бы мне обладать его уверенностью. Впрочем, пока что здесь тоже хватает проблем — подпольщики недавно пытались взорвать железнодорожные пути, повредили наши склады с продовольствием, и уже несколько недель их радист внаглую отправляет новости на русский фронт у нас под носом. Шварц продолжает настаивать, что ему кто-то помогает из наших. Я считаю это чушь. Не могу даже допустить мысли, что в штабе завёлся предатель. — Герр обер-лейтенант, — подошёл ко мне адъютант генерала. — Вас требует к себе герр Штауффернберг. Наверняка это связано с тем секретным конвертом, и мы наконец-то узнаем план дальнейших действий. В кабинете уже собрались остальные, вот только генерал был непривычно мрачен. — Ночью кто-то проник в мой кабинет, — Штауффернберг окинул нас ледяным взглядом. — И вскрыл сейф. — Но для чего? — не представляю, кто мог совершить подобную диверсию. — Видимо, чтобы узнать секретный план, — он со злостью бросил на стол вскрытый конверт. — Если этот диверсант успел передать данные русским, они тут же перегруппируют войска, — мрачно сказал Шварц. — К счастью, наш фюрер человек осторожный, — генерал позволил себе легкую улыбку. — И предполагал нечто подобное. Мы получим указания о предстоящем сражении непосредственно перед его началом. — То есть это была пустышка? — недоверчиво переспросил Файгль. — Конечно. — Отрадно слышать, что наши планы не пострадают, — пробормотал я. — Что вы несёте, обер-лейтенант? — рявкнул Штауффернберг. — Кто-то проник в штаб и выкрал эти данные у нас под носом! Часовые бы не пропустили никого постороннего, значит, среди нас есть предатель. — Такого просто не может быть, — твёрдо сказал Фридхельм. — Здесь все хотят лишь одного — победы великой Германии. — Ну да, — задумчиво протянул Шварц. — Почти все. — Разрешите обратиться, герр майор, — в дверях возник солдат. — По вашему приказу мы продолжаем допрашивать схваченного полицая. — Он заговорил? — лениво уточнил Шварц. — Да. И вы должны сами это услышать. — Доброе утро, — в кабинет вошёл Вайс и окинул нас внимательным взглядом. — Что-то случилось? — Генерал подозревает, что среди нас есть предатель, — коротко пояснил Файгль. — Ночью кто-то проник в его кабинет и вскрыл сейф с секретными документами. — Они пропали? — невозмутимо уточнил гауптман. — Нет и это довольно странно. — Не вижу ничего странного. Я нахмурился, услышав голос Ирмы. Ни к чему журналистке, которая вхожа к министру пропаганды, знать о наших промахах. — Странно, ведь если кто-то хотел их выкрасть, почему они на месте? — Вайс неторопливо подкурил сигарету. — Потому что у заговорщиков не было цели их красть, — Ирма положила на стол свой фотоаппарат. — Они их сфотографировали. — Что ж, вполне может быть, — проворчал генерал. — Только это никак не облегчит нам задачу поймать предателя. — Ну почему же? — проворковала она. — Я могу вам помочь в этом. У меня есть кое-какие подозрения. — Одних подозрений мало. Я заметил, как побледнел Фридхельм, и почувствовал, как внутри разливается холодом страх. Нет, я не верю, что Эрин настолько лжива, чтобы столько времени притворяться, а потом нас предать. — Я вам не говорила, что у меня вчера пропал фотоаппарат? — невозмутимо продолжала Ирма. — Я точно помню, что положила его на стол в общем кабинете, а вечером не смогла найти. — Но похоже, вы его всё же нашли, — заметил Файгль. — Нашла брошенным в кустах во дворе штаба. И в нём не было плёнки. — Хм-м, это действительно странно, — помрачнел генерал. — Осталось только найти подозреваемого и проверить, есть ли на фотоаппарате его отпечатки, — сказала Ирма. — Ну и кого мы должны подозревать? — рявкнул Штауффернберг. — Я не хочу даже думать, что кто-то из присутствующих здесь может оказаться предателем. — Однако это так и есть, — продолжала девушка. — Никого постороннего бы в штаб просто не пропустили. — Кажется, я знаю, кто мог взять ваш фотоаппарат, Ирма, — Шварц резко прошёл к своему столу. — Кто же? — спросил Вайс. — Генерал, мне неприятно сообщать вам подобное, но я настоятельно прошу вас отдать приказ задержать фрау Винтер. — Вы с ума сошли? — вскинулся Фридхельм. — При чём здесь моя жена? — При всём уважении к вам, майор, я тоже не понимаю, — нахмурился Штауффернберг. — На каких основаниях я должен задерживать её? — Скорее всего, загадочный диверсант — она. Мальчишка только что раскололся, что радист, которого мы все ищем, гораздо ближе чем вы думаете. — Хватит говорить загадками, давайте по существу, — генерал налил в стакан воды из графина и жадно сделал несколько глотков. — Радистка — это домработница, которой так благоволит фрау Винтер. Уж её-то, думаю, вы позволите арестовать? Штауффернберг кивнул. — А что насчёт фрау Винтер? — коварно уточнил Шварц. — Герр генерал, это абсурд, — горячо заговорил Фридхельм. — Моя жена не может быть замешана ни в каких заговорах. За что её арестовывать? За то, что девушка, которую мы взяли на работу, оказалась подпольщицей? А вы уверены в своей домработнице? — Дело не только в этом, — вмешался Шварц. — Фрау Винтер постоянно отпускала её в деревню. Спрашивается, для чего? — Это было поощрением за хорошую службу, — спокойно ответил Фридхельм. — К тому же не было запрещено. — Позвольте хотя бы допросить её, — не сдавался Шварц. — Узнать, что она делала вчера вечером в штабе. — Я сам побеседую с ней, — сдался генерал. — И кстати, последний раз я видела фотоаппарат у неё в руках, — вмешалась Ирма. — Эрин не стала бы брать твой фотоаппарат! — резко ответил Фридхельм. — И она после обеда ушла домой. — Она куда-нибудь выходила потом? — спросил генерал. — Нет, — покачал головой Фридхельм. Я не отводил взгляда от его лица. Чёрт, я знаю своего брата. Он лжёт. Или чего-то недоговаривает. Что за чертовщина сейчас происходит? — Вы не можете этого знать, — усмехнулся Шварц. — Вечером мы все были на приёме у штурмбаннфюрера. — Вы уверены, что Эрин вечером была в штабе? — пора вмешаться и мне. — Часовой видел, как в здание входила какая-то женщина, — подтвердил майор. — А может, это была ты? — прищурился Фридхельм, глядя на Ирму. — Ты ведь утверждаешь, что потеряла фотоаппарат. Вспомни, ты приходила сюда? — Нет, — медленно покачала она головой. — Я вернулась домой и подумала, что забыла его здесь, но не стала возвращаться, решила забрать утром. Генерал долго молчал, напряжённо обдумывая услышанное. — Позвольте мне разобраться в этой ситуации, — осторожно вмешался я. — Нужно тщательно всё проверить прежде, чем предъявлять такие обвинения. — Конечно, разберемся, — кивнул он. — А до выяснения обстоятельств я вынужден отдать приказ задержать фрау Винтер. — Что?! — рванулся Фридхельм. Я быстро перехватил его за плечо. Не хватало ещё, чтобы его отправили в штрафбат за нарушение Устава. — Но так нельзя. — Успокойтесь, лейтенант, — сурово отрезал Штауффернберг. — Я буду очень рад, если выяснится, что ваша жена не виновна в этом позорном предательстве. — Позвольте мне самому привезти её. — Нет, — покачал головой генерал. — В таких случаях лучше оставлять личное, так сказать, за дверью. Шварц вышел, чтобы отдать приказ, а я почувствовал, как дрожит от напряжения рука брата под моей ладонью. Нужно срочно привести его в чувства. Я решительно потянул его на крыльцо. — Пусти меня, — сердито вывернулся он. — Неужели ты думаешь, что я позволю им притащить её сюда как какую-то преступницу?! Или тебе всё равно, что с ней будет?! Пусть считает меня трусом, но сейчас главное не позволить ему наделать глупостей и испортить себе карьеру. — Пусти, я сказал! — Успокойся! — я резко встряхнул его. — Мы обязательно разберёмся, что происходит, но если ты будешь бросаться на генерала — угодишь в соседнюю камеру. Этого хочешь? Его взгляд стад чуть осмысленнее. — Предлагаешь спокойно наблюдать, как Шварц будет избивать её на допросах? — Об этом пока не идёт и речи, — я постарался успокоить его. Хотя внутри продолжал грызть червячок сомнения. Если Эрин действительно что-то натворила, вряд ли ей можно помочь. Генерал поступит по законам военного времени, тем более предательство должно караться без всякой жалости. Я же прекрасно знаю Эрин. Она действительно много раз пыталась спасти этих людей. Да, но предать… Если так, у неё обязательно должен был быть сообщник. Я попытался припомнить все странности, которые могли произойти за эти дни. Кроме ревности к Ирме и неприязни к Шварцу, я ничего подозрительного не заметил. Я должен побеседовать с солдатом, который якобы видел её вчера вечером в штабе. — Вы вчера были на дежурстве? — Так точно, герр обер-лейтенант. — Вы уверены, что видели вечером здесь фрау Винтер? Может быть, вы перепутали её с фройляйн Бреннер? — Это точно была не она. Фройляйн Бреннер намного выше, хотя я не могу утверждать, что это была фрау Винтер. Дело в том, что я не видел лица. Уже кое-что. Хотя кто из посторонних бы мог сюда проникнуть? — И вы не задержали её? Даже не потрудились выяснить, кто разгуливает по штабу? — разозлился я. Так ещё чего доброго они в следующий раз проморгают партизанов, которые заложат взрывчатку или подожгут здание. — Я подумал, что это могла быть уборщица, — промямлил парень. Что ж, тоже верно. Надо будет приберечь этот аргумент в защиту Эрин. Я вернулся в кабинет как раз вовремя. Похоже, там разгорались очередные дебаты. — Генерал, я лично побеседовал с часовыми, — отчитался я. — Они действительно видели здесь женщину, но никто не утверждает, что это фрау Винтер. Это могла быть уборщица. — Могла, — вздохнул тот. — Но к сожалению, я пока не могу выпустить Эрин. У нас имеются новые факты её возможной виновности. — Какие? — я почувствовал, как у меня упало сердце. Неужели она действительно столько времени притворялась, а на самом деле хладнокровно продумывала план, как погубить всех нас? — Один из полицаев, охранявших заложников, выжил и сообщил нам весьма интересные факты, — ядовито процедил Шварц. — В них стрелял мужчина в нашей форме, судя по всему, немец, а с ним была женщина. — Он запомнил, как она выглядела? — Нет, но он уверен, что дамочка — блондинка. А ещё она говорит и по-русски, и по-немецки. Он сам слышал, как она приказала открыть ворота, чтобы офицер мог допросить заключённого. — Вы с ума сошли! — вскипел Фридхельм. — Мало ли в городе блондинок, да к тому же многие русские говорят по-немецки. Вы бы лучше занялись поисками загадочного офицера, пока он не передал русским все наши планы. — Не переживайте лейтенант, займёмся, — отпарировал майор. — Но я не думаю что этот офицер кто-то из нас. Ваша жена вполне могла найти сообщника на стороне, это кто-то из подпольщиков. — У вас нет никаких доказательств! — Фридхельм бросился к нему, хватая за отвороты мундира. — Довольно! — прорычал генерал. — Лейтенант Винтер, последний раз говорю вам, успокойтесь, или я буду вынужден принять меры! — Вы разве не видите, что обвинения майора — полный абсурд? Эрин связалась с подпольщиками и передала им секретные данные? Большего бреда нельзя и придумать. — Я пообещал, что буду разбираться, — проворчал Штауффернберг. — Но у меня тоже возникло несколько вопросов. В тот вечер, когда освободили заложников, ваша жена немного опоздала на приём, если я не ошибаюсь. Как вы это объясните? — Она чересчур долго собиралась, — спокойно ответил Фридхельм. — Хотела выглядеть безупречно. Видите ли, ей не очень приятно, что Ирма Бреннер оказывает мне знаки внимания. Вряд ли женская ревность тянет на преступление. — Достаточно, — прервал его генерал. — Возвращайтесь к своим обязанностям. — Позвольте мне хотя бы увидеть её. — Я подумаю. Выйдя из каинита, Фридхельм угрожающе шагнул к Шварцу. — Это дело поручили вам? — Да, — самодовольно ухмыльнулся тот. — Если я узнаю, что вы хотя бы пальцем её тронули… — прошипел брат. — Остыньте, Винтер, — резко осадил его майор. — А то я решу, что в заговоре участвовала не только ваша жена. И уж поверьте, с вами я точно церемониться не буду. — Эрин невиновна! — А это мы скоро выясним. — Достаточно, — вмешался я. — Фридхельм, иди в казарму, отбери парней для патрулирования железной дороги. А вы, майор, всё же помните, что пока виновность Эрин не доказана, вам запрещено применять свои обычные методы допроса.* * *
— Лейтенант Винтер, вы можете пройти в камеру, — дружелюбно улыбнулся Шварц. Фридхельм недоверчиво вскинул глаза. — Ну же, помнится, вы утром так рвались увидеть свою жену. Передумали? — Нет, — торопливо поднялся он. Я настороженно проследил взглядом, как Шварц вышел за ним в коридор. Нутром почувствовав опасность, я вышел следом. — Что происходит? — Не вмешивайтесь, обер-лейтенант, — холодно ответил он. — Или вы настолько наивны, что думаете, я не прослежу, о чём они будут говорить? Чёрт, как же мне предупредить брата? Если Эрин действительно вляпалась в какую-нибудь историю, их разговор может окончательно её погубить. А заодно и Фридхельма. Словно прочитав мои опасения, Шварц насмешливо усмехнулся. — Вернитесь в кабинет. Вот же мерзавец! Смотрит с таким превосходством, словно я уже стою перед военным судом. Я вышел на крыльцо и подкурил очередную сигарету. Все мысли сейчас о том, что происходит там, в камере. Если Эрин всё-таки предала нас, как она поведёт себя? Скорее всего признается во всем Фридхельму в надежде, что он её спасёт. А уж Шварц не преминет воспользоваться тем, что услышал. Я могу лишиться не только карьеры, но и брата. Сердце тоскливо заныло при мысли, что Эрин расстреляют. Даже не от страха за её жизнь — мы все рискуем здесь, — но вот то, что она столько времени лгала мне, ему — это уже больно. Я ведь окончательно поверил ей тогда, что она никогда не предаст, что любит Фридхельма. Могла она освободить этих заложников? Вполне. Я вспомнил, как она спрятала ту девочку в подвале, как она постоянно пыталась смягчить приговор для мальчишек, попавшихся с поличным. Но тут хотя бы понятно, что она действовала из милосердия. А вот чем объяснить кражу секретной информации? Так может поступить человек, который стоит на противоположной стороне, наш враг. Я вспомнил её сбивчивый рассказ, что она пыталась бежать в Швецию. А что если она солгала? Если она всё-таки собиралась остаться в Союзе и считает себя русской? Тогда в её душе должно быть царит настоящий ад — она предала их, когда согласилась служить Вермахту. И теперь предаёт нас, пытаясь помочь им. Как офицер Вермахта я должен не вмешиваться и предоставить её своей судьбе. Предательство должно быть наказано по законам военного времени. Но вот как человек… Её смерть сломает жизнь моего брата, разве я смогу сидеть сложа руки? Я вернулся в кабинет — Шварц уже был там. Чёрт, и ведь не спросишь, что ему удалось там узнать. Перехватив мой взгляд, он вопросительно поднял брови, мол, ну попробуй меня спросить. — А где гауптман Вайс? — отвернулся я. — Кажется, он поехал на станцию, чтобы проследить за отправкой техники, — ответил Файгль. — Что-то случилось, майор? Шварц с недовольной миной прошёл к буфету и налил себе коньяка. — Вы что-то узнали? — Пока ничего, — пробормотал он. — Или она крепкий орешек и искусно притворяется, или… — Я тоже склонен считать, что Эрин невиновна, — сказал гауптман. — Вы просто не представляете через сколько мы вместе прошли. — И тем не менее в этом штабе есть предатель, — мрачно ответил Шварц. — О чём идёт речь, господа? — жизнерадостно спросила Ирма. — Простите, но эта информация вас не касается, — я задумчиво окинул её взглядом. Эрин говорила, что эта девушка без ума от Фридхельма. Могла ли она попытаться убрать свою соперницу? Что-то в этой истории с фотоаппаратом не сходится. Если Эрин взяла его, то почему она сразу не объявила о пропаже? — Ирма, когда вы заметили пропажу своего фотоаппарата? — Я была здесь до обеда, потом отправилась в кафе, зашла в кино, — медленно вспоминала она. — Уже дома я поняла, что его нет, но решила, что оставила его в штабе. Я понимаю, почему вы это спрашиваете, но согласитесь, если бы так было, я бы нашла свой фотоаппарат на столе, а не брошенным в кустах, правда? — Вы правы, — Шварц учтиво ей улыбнулся. — С фотоаппарата сняли отпечатки и, если фрау Винтер его действительно брала, это подтвердится. Фридхельм резко развернулся и вышел из кабинета. Как бы не натворил глупостей. Я пошёл следом за ним, но похоже Ирма меня опередила. — Милый, я понимаю, каково тебе сейчас, — она сочувственно коснулась его руки. — Понимаешь? Вряд ли, — мрачно усмехнулся он. — Мою жену арестовали, а я уверен, она невиновна. — Не волнуйся, генерал обязательно разберётся, — мягко ответила девушка. Даже я почувствовал фальшь в её словах. Утром она так уверенно обвиняла Эрин. — Если нужна дружеская поддержка, ты можешь в любое время поговорить со мной, — она снова сжала его руку. — Приходи в любое время. Я старался незаметно приглядывать за Фридхельмом. Он занимался рутинными делами, ровно отвечал Шварцу, но я знаю своего брата. Напряжённая складка между бровей и упрямый взгляд говорили о том, что он что-то задумал. — Ты что, следишь за мной? — грубовато спросил он, когда я прошёл за ним на склад. — Конечно нет, — улыбнулся я. — Просто подумал, что ты не хочешь быть сегодня вечером один, — я кивнул на бутылку вина в его руке. — И это не выход. Фридхельм испытующе посмотрел на меня и вдруг спросил: — Ответь честно, ты тоже считаешь, что Эрин замешана в этом предательстве? Прямота вопроса и его взгляд, который он не отводил от моих глаз, застали врасплох. Я должен его успокоить, но также понимал, что не могу ему лгать. — Даже если Эрин не связана с подпольем, подумай сам — она в тот вечер здорово опоздала. А мы оба знаем, как она относится к казням гражданских. Фридхельм не ответил, лишь нервно затянулся. — Ты же понимаешь, что я в любом случае буду её защищать? Я кивнул. — Я уверен, что Ирма лжёт. Эрин говорила, она предлагала ей деньги и угрожала раскрыть её происхождение, если она не уедет. — Думаешь, Ирма настолько в тебя влюблена, что готова пойти на такое безрассудство? — я скептически улыбнулся. — А это я и хочу проверить. Но мне нужна твоя помощь. — Ты решил её подпоить? Или добиться признания под дулом пистолета? — Я пойду к ней, а ты постараешься подслушать наш разговор, — тихо сказал Фридхельм, по-прежнему глядя мне в глаза. — И если она признается, что подставила Эрин, подтвердишь её слова генералу. — Ты рехнулся, — нервно усмехнулся я. — Ну хорошо, даже если Ирма в чём-то таком и признается, генерал нам не поверит. Ведь мы заинтересованы в освобождении Эрин. — Тогда попроси Файгля пойти с нами, — предложил он. — Уж в его-то словах никто сомневаться не будет? — Фридхельм… а что будет, если ты ошибаешься? Я не стал говорить о своих подозрениях, только поссоримся, но я не могу слепо доверять Эрин. Слишком много в её биографии тёмных пятен, и я хорошо знаю, какой изворотливой она может быть. — Я знаю, почему ты так говоришь… — он устало потёр переносицу. — И нельзя сказать, что я никогда не задумывался о… Порой мне кажется, что его любовь так слепа, что он продолжал бы любить её, даже окажись она тайным агентом Сталина. — Рени была вместе со мной в плену у русских, и я видел, как её готовы были расстрелять вместе со мной. Она не может быть на их стороне, это исключено, понимаешь?! Разве способна предать та, которая готова за тебя умереть? Ты вспомни, она же тащила меня через лес, раненого. Я вздохнул. Будем надеяться, что эта любовь перевешивает принципы, которые мы все давно уже отбросили. — Хорошо, я поговорю с гауптманом. Файгль на удивление быстро согласился, когда я обрисовал ему столь необычную просьбу. — Если это поможет рассеять эти нелепые подозрения, рассчитывайте на меня. — Вы действительно верите, что Эрин невиновна? — Ну разумеется, — он удивлённо посмотрел на меня. — Конечно, её доброта некоторым кажется… излишней, но я считаю, что женщина даже на войне должна оставаться женщиной. Кроме того, если бы она была заодно с русскими, мы бы это давно поняли. Элементарная логика, Вильгельм. Мы подошли к дому, где жила Ирма. — Ты уверен, что её квартира на первом этаже? — спросил я. — А что будешь делать, если окно закрыто? — Тогда ей придётся его открыть, — усмехнулся Фридхельм и неловким движением перевернул бутылку так, что большая часть вина пролилась на китель. — Ну как, я выгляжу достаточно пьяным? — Вполне, — поморщился Файгль. — У меня даже голова закружилась от этого амбре. Фридхельм скрылся в подъезде, а мы переместились к освещённому окну. Чувствую себя полным идиотом. Я понимаю, Фридхельм ищет любую возможность спасти Рени, но скорее всего мы не услышим ничего стоящего. Я нервно щёлкнул зажигалкой, подкуривая уже не помню какую по счёту сигарету. Пока что не слышно ничего, кроме приглушенных голосов. — Нужно подойти ближе, — пробормотал Файгль. Глупая затея. Я прислушался. Ну так и есть — разговор смело можно считать личным. — Фридхельм, мне так жаль, ты не заслуживаешь ещё и этого. Скажи, я как-то могу тебе помочь? — Думаю тебе не стоит поддерживать со мной близкую дружбу. Ведь если докажут, что Эрин виновна, это коснётся и меня. — О, я так не думаю. Твой командир подтвердит, что ты никогда бы не запятнал себя предательством. Да и я замолвлю словечко. — Дело не в этом. Я ведь не оставлю Эрин, буду стараться вытащить её. Послышался звон бутылки о стекло, затем он продолжил. — Знаешь, я одного не могу понять — зачем ей это понадобилось? Я должен во всём разобраться, выяснить, с кем она связалась. — Как ни печально это звучит, милый, но тебе не следует лезть в это дело, если хочешь, чтобы генерал поверил, что ты не был с ней в сговоре. Предоставь всё майору. — Я был бы ужасным мужем, если бы оставил свою жену в беде. Ты меня знаешь, я не могу по-другому… — Фридхельм! — испуганно вскрикнула Ирма. — Ты же натворишь глупостей, и тогда никто не сможет тебе помочь. — Да наплевать, — пьяно усмехнулся он. — Ладно, давай сделаем так. Я постараюсь помочь, но прошу тебя, сохраняй благоразумие. — Как ты можешь помочь? Сама же говорила, что твой фотоаппарат был украден. И мы оба знаем, что на нём найдут отпечатки Эрин, потому что в то утро она взяла его с моего стола. — Я могу сказать, что вспомнила, что Эрин ушла домой первой и стало быть не брала его. — Но разве я могу просить тебя о таком? — спросил Фридхельм. — Это же будет лжесвидетельство. — Ради тебя я готова на всё, милый. — Правда? — Ну конечно. Я же говорила, всё будет хорошо. Эрин выпустят за недостаточностью улик, вы разведётесь, и мы… — Мы что? Ирма, кажется, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. — Но, милый что же тут непонятного? — рассмеялась она. — Даже если Эрин оправдают, вряд ли ей стоит оставаться в армии вермахта. Я давно говорила, что вы неподходящие друг другу люди, а вот мы с тобой… — Ирма, ты сейчас несёшь чушь, — перебил её Фридхельм. — Я люблю Эрин и не собираюсь разводиться. — Правда любишь? Говоришь, готов на всё, чтобы её спасти? — игриво спросила девушка. — Ну тогда, думаю, женитьба на мне — небольшая цена за её жизнь и свободу, верно? Что-то я ничего уже не понимаю. Она пытается его шантажировать? Готова лжесвидетельствовать, чтобы получить его или действительно наврала, что Эрин причастна к краже? — Не было никакой кражи, верно? — совершенно трезвым голосом спросил Фридхельм. — Ты попыталась подставить её, сыграв на том, что Шварц подозревал нашу домработницу? — Даже если так, то что? Я жду твой ответ, милый. И учти, если ты думаешь меня обмануть, у тебя ничего не выйдет. Твоей Эрин в любом случае придётся уехать, я отправила запрос в Берлин, чтобы побольше разузнать о её отце. Отлично. Этого нам ещё не хватает для полного счастья. Я ведь до сих пор не знаю, правду ли о нём говорила Эрин. — Ей нечего скрывать, — твёрдо ответил Фридхельм. — Правда? — насмешливо уточнила она. — Тогда почему вы скрывали от генерала её русское происхождение? Файгль вопросительно посмотрел на меня. — Ну да, пришлось придумать более приличную версию, откуда она знает русский, — пробормотал я. — Вы же помните, с кем нам приходилось иметь дело. — Я ненавижу лгать, — Файгль поджал губы, но видимо, тоже вспомнил Штейбреннера. — Но понимаю, почему вы не хотели рисковать. — …а что касается твоего предложения, то я в тебе разочарован. Никогда не думал, что ты пойдёшь на подобную подлость. — Любовь оправдывает всё, мой милый, — ответила она. — Но ты не торопись говорить нет. Хорошенько подумай над моим предложением, пока не стало поздно. Когда найдут её отпечатки, думаю, генерал разрешит майору допросить её. А мы оба знаем, что он не будет миндальничать с предателями. — Никогда бы не думал, что такая милая девушка решится на подобное, — покачал головой Файгль. — С фотоаппаратом всё прояснилось, — вздохнул я. — Но нам ещё надо как-то убедить генерала, что загадочная женщина, освободившая заложников, не Эрин. — Это будет намного проще, — уверенно ответил Файгль. — Нужны доказательства. Это ведь мог быть кто угодно из русских. Нужно сосредоточиться на настоящем предателе, который вскрыл сейф генерала.* * *
Я шёл утром в штаб, собираясь поговорить с генералом, но его там не оказалось. Не было также ни Шварца, ни Вайса. — Герр Вайс не появлялся со вчерашнего дня, — отчитался солдат. — А майор спустился в подвал. Кажется, допросить кого-то из заключённых. Я резко направился к лестнице. Штауффернберг же ясно сказал не трогать Эрин, пока идёт расследование. Уже в коридоре я услышал ругательства Шварца. — А ну успокойся, дрянь! Ты мне сейчас всё расскажешь… Я с треском распахнул дверь. — Что здесь происходит? Увидев, как Эрин беспомощно пытается вывернуться из его хватки, я почувствовал приступ ярости. С каких это пор офицеры Вермахта стали вести себя как неуправляемые животные? Я отшвырнул Шварца к стене, прорычав. — Что вы себе позволяете?! Эрин, вся дрожа, медленно села на койке, судорожно стиснув руки. — Это я у вас хочу спросить, герр обер-лейтенант, что вы себе позволяете? — он резко оттолкнул меня. — Попрошу покинуть помещение, вы мешаете проведению допроса. — С каких это пор допрос включает изнасилование? — руки чешутся вмазать по этой наглой роже, но хотя бы мне стоит сохранять хладнокровие. — Мои методы абсолютно вас не касаются, — отрезал он. — Тогда напомню, что генерал запретил подобные методы, пока не прояснится ситуация. — Считайте, что уже прояснилась, — усмехнулся он. — Отпечатки её пальчиков были обнаружены на пропавшем фотоаппарате. — И этому есть другое объяснение, — отпарировал я. — У нас есть доказательства, что Эрин не причастна к краже. — Да что вы? — скептически спросил он. — Вынужден вас огорчить, что вряд ли это будет учтено, учитывая ваши родственные связи. — Это же подтвердит и гауптман Файгль. Думаю, когда генерал всё узнает, с неё снимут обвинения. — Но пока что этого не произошло, и я запрещаю вам вмешиваться в это дело. Эрин затравленно смотрела на нас. Ну нет, я не оставлю её наедине с этим мерзавцем. — Я не ваш подчиненный, и вы не можете мне приказывать. — Могу, поскольку старше вас по званию. — Герр обер-лейтенант, — в дверях появился солдат. — Вы просили сообщить, когда вернется генерал. — Вы пойдёте со мной, — я кивнул Шварцу. — И выслушаете, что он скажет. Генерал слушал Файгля, и его лицо мрачнело всё больше. — Вы хотите сказать, что фройляйн Бреннер устроила этот спектакль из ревности? — Я сам слышал, как она предлагала лейтенанту Винтеру рассказать правду в обмен на то, что он женится на ней. — Чёрт бы вас всех побрал! — взревел Штауффернберг. — На носу переломная битва, а я вынужден разбираться с выходками взбалмошной девицы! Устроили какой-то водевиль! — Позвольте заметить, что освобождение заложников и кража секретных документов мало похоже на театральные представления, — вмешался Шварц. — Даже если история с фотоаппаратом оправдывает фрау Винтер, с неё никто не снимал остальные подозрения. — У вас нет никаких доказательств, что это сделала она, — отпарировал Файгль. — А то, что она приняла на работу эту радистку, не делает её преступницей. С таким же успехом эту девушку мог взять и я. Это делает меня предателем? — Я прошу вас освободить Эрин, — вмешался и я. — Ручаюсь, она никуда не скроется, пока будет продолжаться расследование. — Сначала я поговорю с фройляйн Бреннер. Проводите её ко мне.* * *
— Как ты? — спросил я Фридхельма. Он явно провёл эту ночь без сна. Бледный, осунувшийся. Я не стал говорить ему, что Шварц попытался изнасиловать Эрин. Он и так на взводе. Не хватало ещё устроить драку с майором. — Ну, моя жена арестована, бывшая подруга пытается шантажировать, а на носу очередная битва, которую мы можем не пережить, — иронично улыбнулся он. — У меня явно бывали утра получше. — Всё решится, — я вкратце пересказал разговор с генералом. — Эрин выпустят, я уверен. Ну, а с Ирмой как-нибудь разберёшься, Дон Жуан. — Я никогда не давал ей повода считать, что между нами что-то большее, чем дружба, — поморщился Фридхельм. — Неужели так сложно отличить дружбу от влюблённости? — С женщинами всегда почему-то сложно, — я привычно растрепал его волосы. — Просто ты, видимо, не представлял, какими мстительными и коварными они могут быть. После обеда нас вызвали к генералу. Я заметил, что Ирма растеряла привычную уверенность и даже выглядит заплаканной. И всё же мне не понравился взгляд, который она бросила на Фридхельма. — С историей о пропавшем фотоаппарате мы разобрались, — коротко сказал он. — Но фройляйн Бреннер сообщила мне весьма интересные вещи. Например то, что фрау Винтер наполовину русская. Полагаю, вы это знали? — Но я полагал, это известно и вам, — растерянно улыбнулся Файгль. — Представьте себе нет, — развёл руками Штауффернберг. — Зато мне известна немного другая версия появления Эрин. — Это моя вина, герр генерал, — лучше я попробую спасти ситуацию, чем Фридхельм в отчаянии наломает дров. — У Эрин действительно бабушка была русской. Но ведь это не редкость, их аристократы раньше часто эмигрировали в Германию. Мы скрывали это, потому что отец Эрин опасался, что её происхождение запятнает и его. Видите ли, он состоит в партии и предпочитает скрывать, что у него на четверть русская дочь. — Но он может подтвердить ваши слова? — уточнил генерал. Моё сердце сделало безумный кульбит. Вот чего я боялся! Если кому-то реально придёт в голову проверить её слова, побеседовав с загадочным герром Майером. Хорошо если всё сходится, но что если нет, и там совершенно другая история? Я почувствовал, как кровь прилила к моим щекам. Как же я ненавижу врать! Особенно когда на кону стоит чья-то жизнь. — К сожалению это невозможно. Когда Эрин была в санатории, она получила известие, что её отец скончался. — Очень жаль, — нахмурился генерал. — Я прошу вас судить только по фактам, — снова вмешался Файгль. — Эрин много раз спасала жизни моим солдатам и проявила невероятное мужество под Сталинградом. Штауффернберг задумчиво побарабанил пальцами по столу, затем ответил: — Я склонен поверить вам, но всё-таки хочу убедиться, что первоначальные подозрения совершенно беспочвенны. Мы продолжим искать предателя, который вскрыл мой сейф. Думаю, скоро он себя выдаст. К тому же нужно сосредоточиться на допросе радистки. — Но вы же выпустите Эрин? Генерал медленно покачал головой. — Ей будет полезно подумать над своим поведением, ведь она довольно беспечно относится к контактам с местными. За столько времени неужели непонятно, что эти русские дикари всё равно что звери? С ними нельзя действовать лаской, они должны нас бояться. Здесь нет мужчин, женщин или детей. Они все — враги. — Но, генерал… — Достаточно, обер-лейтенант, — перебил он. — К тому же я не люблю, когда меня в чем-то обманывают. Заметив ехидную улыбку Шварца, он добавил: — Но я также запрещаю её допрашивать без моего приказа. Что ж, это самое малое, что можно было добиться в такой ситуации. Я решил убедиться, что с Эрин всё в порядке. Специально отправил Фридхельма в казарму, чтобы отвлечь. Не стоит ему видеть её в таком состоянии. Открыв дверь камеры, я остановился. Никогда ещё не видел у неё такого взгляда. Она смотрела с таким отчаянием, что я засомневался в её непричастности к освобождению заложников. Вспомнил, как она с беспомощным отчаянием смотрела на меня тогда в Ершово, умоляя попробовать спасти хотя бы детей. Она единственная, кто ещё пытается сохранять в себе что-то человеческое. Правда для того чтобы провернуть эту операцию, ей бы потребовался сообщник, скорее всего, кто-то из полицаев… И если это когда-нибудь выплывёт, я буду выглядеть как предатель, все это время защищавший сообщницу. Да и чёрт с ним, это же Рени. Девушка, которая столько прошла вместе с нами. Которая спасла моему брату жизнь. Я заметил, что она что-то сжимает в руке, и торопливо шагнул к ней. — Что это? Она крепче сжала ладонь, не позволяя разжать пальцы. — Отдай, — я сильнее сдавил её запястье. — Хочешь лишить меня возможности безболезненно умереть? — всхлипнула она. — Что же ты творишь? — я всё же разжал её ладонь. На пол выпала стеклянная ампула. Она готова убить себя, не дожидаясь приговора? Подозрения всколыхнулись во мне с новой силой, но я подумал, что имея яд и свободный доступ к напиткам, она могла при желании в любой момент отравить любого из нас если бы была связана с партизанами. Она не сделала этого. — А о Фридхельме ты подумала? — Ирма подставила меня, а Шварц решил всех собак на меня повесить, — в глазах Эрин стояли слёзы. — Лучше я умру так, чем он… — Этого не будет, — я осторожно обнял её. — Мы делаем всё возможное, чтобы вытащить тебя отсюда, а если ты наглотаешься яда, то лишь подтвердишь свою вину. — Тебе не плевать? — пробормотала она. — Ну сдохну, тебе же меньше проблем. — Ты просто идиотка! — я в сердцах встряхнул её, заставляя смотреть в глаза. — Конечно, мне не плевать на родного брата. На вас обоих, — я твёрдо встретил её недоверчивый взгляд. — Да ладно, — недоверчиво усмехнулась она. — Я же всегда была для тебя сплошной головной болью. — Это и сейчас так, — кивнул я. — Но вы моя семья. И какие бы глупости вы ни натворили, я буду защищать тебя так же как и его. — Ладно, убедил, — она подняла ампулу и протянула мне, но вдруг прищурилась. — То есть ты не веришь в мою невиновность? — Верю, — вздохнул я. — И поэтому, что бы тебе ни сказал Шварц, продолжай стоять на своём. Генерал запретил ему допрашивать тебя, но мало ли что, — она задумчиво кивнула. — И ещё, он в курсе про твою русскую бабушку и очень недоволен, что мы обманывали его. — Ирма рассказала и это? — Да, сказала, что отправила запрос в Берлин, чтобы разыскать твоего отца, — я заметил, как она отвела взгляд. — Я сказал, что он умер несколько месяцев тому назад. Не знаю, правильно ли я поступаю, прикрывая её тайны, и надеюсь никогда об этом не пожалею. — Спасибо, — впервые в её глазах мелькнула искренняя благодарность. — Обращайся, — усмехнулся я. На следующее утро в штабе снова всё гудело как в улье. Я заметил, как солдаты во дворе грузят в машину тела погибших товарищей. Что могло произойти всего за одну ночь? — Прекрасные новости, обер-лейтенант, — Шварц встретил меня язвительной улыбкой. — Мы наконец-то выяснили, кто загадочный предатель. — И кто же? — Гауптман Вайс, — далеко не радостным тоном сообщил он. — Никогда бы не подумал. — С чего вы это взяли? — Он заявился сюда и перестрелял часовых, а заодно и мальчишку-осведомителя. Видимо, чтобы он больше ничего не сболтнул. А кроме того помог сбежать радистке. Я в шоке переваривал эту новость. — Думаю, освобождение заложников — тоже его рук дело, — осторожно заметил Файгль. Он сказал, что Вайс помог сбежать радистке. А я по-прежнему не знаю, была ли Эрин с ними как-то связана… — А… Эрин? — если она мне не поверила, если была всё-таки заодно с ними… — Она тоже сбежала? — Даже не знаю что вам ответить, — издевательски усмехнулся майор. — Дверь её камеры тоже оказалась открытой. Вы же так верите в её невиновность, вот и скажите, могла ли она сбежать с ними?