Моя любимая женщина

      Университет Васэда находится в самом центре района Синдзюку в Токио, а как говорят все японцы: «В Синдзюку есть всё, что нужно для счастья» и девушки тоже.       Я вкусил все возможные плоды на первых двух годах обучения. Тусовки, клубы.Хорошо, конечно, интересно, но надоело. Однообразные однодневные отношения уже немного приелись, и я решил, что пора попробовать себя в стабильности серьезно.       Она была первокурсницей.       Мм, первокурсницы!       Самое лучшее, что есть в этом университете это первокурсницы. В университете многие начинают отрываться за идиотскую форму и каждое начало учебного года носило лозунг «Долой длинные юбки». А мы — парни, называли это время: «Парад красивых ног». Чудесное время.       Мы с друзьями сидели на лужайке в парке университета, пускали слюни, оглядывая всевозможных красавиц. Честно говоря, все они были одинаково хороши, как под копирку, а мне хотелось экзотики, о чем я своим друзьям и заявил.       — На массе?       — Мулатка?       — Страшная?       Я вздохнул и удрученно сказал, что они идиоты.       — Сейя, вон, гляди, мышь идет. Ты хотел экзотики, вот тебе, пожалуйста, — друг показал рукой на девушку вдалеке, которую я даже разглядеть не успел, она сразу потерялась в толпе. Кто бы знал, что я встречу ее вновь, при таком то количестве студентов.       Я искал книгу по истории и теории литературы, а когда нашел, уткнувшись в нее, стоял посреди стеллажей в поисках нужной мне темы. Она уткнулась мне лбом в грудь и тихо ойкнула.Потом смешно отпрыгнула и начала извиняться.       — Я тебя не заметила, прости, пожалуйста!       Девушка держала в своей руке книгу и видимо так же, как и я была увлечена чтением.       — Это ты меня извини, я должен был быть внимательнее.       Я оглядел её с ног до головы. Совсем юная, невысокая брюнетка с длинным каре. Огромные глаза какого-то невероятного цвета и кожа белая-белая, фарфоровая. В черной одежде, что оттеняла кожу, делая её сероватой. Из-за этого девушка выглядела болезненно.       — Книга очень интересная, по истории литературы, а ты чем увлечена была? — я улыбнулся и потряс книгой, которую все еще держал в руке. Она тоже улыбнулась.       — Биохимия, — ответила она.       — Я — Сейя Коу, учусь на третьем курсе, — решил что нужно представиться раз, получается завязать диалог.       — Хотару Томоэ. Приятно познакомиться, — она протянула руку ко мне, и я пожал её.       Хот была совсем не «Hot». Милая, застенчивая и какая-то будто забитая. Мне показалось, что в университете она общалась только со мной. Хотя общалась громко сказано, я просто здоровался, когда мы проходили мимо друг друга. Она всегда была одна и обнимала книжки. Потом я узнал, что в группе она «белая ворона» и с ней никто действительно не общался, а некоторые откровенно доебывались. Один из этих некоторых был моим другом.       — Эй! Мышь? Все книжки погрызла? — крикнул он, когда Хотару прошла мимо нас. Этот придурок тут же отхватил по тупой башке. Хотару обратила внимание, - какого хера ты от нее хочешь?       — Да она ж мышь! Её все стебут!       — Знаешь, стадное чувство полное дерьмо. Ты, блять, не мужик, а чмошник с причиндалами, самоутверждаешься за счет девушки.       Я быстро получил по морде за свои слова, но и ответ не заставил себя долго ждать. Завязалась драка. Так я разбил бывшему другу нос, а мне он «подвинул» немного челюсть. Но нас всё же растащили.       — Сейя, совсем не нужно было заступаться. Я бы просто прошла мимо, — сказала она, сидя рядом с моим побитым телом, которое развалилось на скамейке в парке университета.       — Меня бесит, когда всякие упыри лезут к людям на ровном месте. Он еще мне и другом был, а ты помогла мне распознать дерьмо в нем. Спасибо, Хотару.       — У тебя ссадина…–тихо сказала Хотару и невесомо коснулась кончиками пальцев моего лица. От нее веяло холодом, но я чувствовал, что она сама вовсе не холодная, — У меня есть пластырь, — Хот начала копаться в своей сумке и, достав пластырь, аккуратно наклеила мне на скулу.       Заботливая.       — Хотару, понимаю, что я не в том состоянии, чтобы предлагать подобное, но…может быть, прогуляемся на выходных? Ты мне интересна.       После моего предложения лицо Хотару покраснело. Она поджала губы, опустила голову вниз и смяла в кулачках край своей юбки.       — Прости. Нет, я не могу, — ответила девушка и вдруг резко подскочила, хватая сумку, убежала.       Если бы в тот момент я знал, что Хотару — «Женщина-страдалица», то не стал бы ничего делать дальше. Имею в виду, добиваться её согласия.       Я упорно ходил за ней, ввязывался в перепалки с теми, кто до нее докапывался и каждый раз она просто уходила, проходила мимо, молчала и не смотрела на меня. Понятно стало практически сразу — ей страшно.       Однажды, я решил, что хватит и несколько недель не пересекался с ней. Я лежал на лужайке в парке, подпирая спиной дерево, и она в очередной раз прошла мимо меня. Всё это случайность, она не была занозой, скорее это я был ее занозой, но она всякий раз попадалась мне на глаза абсолютно случайным образом. И если это не знак, то я не знаю.       — Чего ты боишься? — спросил я её вслед.       Томоэ остановилась, но не развернулась ко мне.       — Чего ты боишься, Хотару? — я поднялся на ноги и подошел к ней со спины, — Я страшный? Или злой? Или, может быть, я напугал тебя, когда отметелил того придурка? Что с тобой не так? Ты же прекрасно видишь, что я к тебе что-то чувствую!       — Я не верю, — тихо сказала она и продолжила быстро идти вперед.       — Стой! — я догнал ее, поймал за руку и развернул к себе.       Хотару посмотрела на меня испуганными глазами. Она быстро дышала, а её глаза наполнялись слезами. В этот момент я понял: видеть бабские слёзы — не моя история.       — Ты мне нравишься, слышишь?       И вроде она мне поверила, и вроде всё стало хорошо. Хотару была тихая и милая, но часто погружалась в себя. Я не задавал ей неловких вопросов. Не тревожил её собственный мирок.       До одного дня.       Это был третий день, когда она «гостила» у меня. Обычно мне не нравится, когда мадам задерживается в моей берлоге, но Хот делала это ненавязчиво. Она вообще была человеком, который не любит навязываться и чувствует себя неловко, когда понимает, что находится там, где её не хотят. Старалась обходить подобные ситуации стороной.       Я проснулся и увидел записку на подушке, на которой еще осталась теплая впадинка от головы моей милой умницы.       «Я люблю тебя. Завтрак на столе» и милое сердечко, которое она обвела несколько раз, потому что найденная ей ручка писала не очень. Тогда я вспомнил, что ей к первой паре, а я должен был идти к третьей, а она не любила меня будить. Говорила: «У тебя очень спокойный сон. Не хочется прерывать твои грёзы» и поджимала свои часто бледные губы.       За завтраком я по привычке листал ленту новостей в телефоне. Рисовая каша, которую оставила мне Хотару, была уже остывшей и покрылась пленкой, и я задумался. Её пара началась только сорок минут назад.       Я продолжил листать новости, пережевывая завтрак.       Хотару нашли мертвой на территории университета.       Я узнал об этом из новостей.       Перед глазами появилась пелена.       Я никогда не лез в её мир. Да и она была не особо рада, когда кто-то хотел прикоснуться к её сокровенному.       Я познакомился с её родителями на похоронах. Я был подавлен всё это время, и её отец, на вид человек странный, отвел меня в сторону и подбадривающее похлопал меня по плечу.       — Не вини себя в её смерти. Я не хотел отпускать её сюда из-за её переживаний, она всегда была депрессивная. В этом виноваты мы.       Я вздохнул, но камень с души не упал. Её отец говорил это так, будто он даже не удивлен стечением обстоятельств. Я не стал ничего отвечать ему.       Её матушка всю дорогу плакала, а через пару лет я узнал, что и она через какое-то время скончалась. Сердце не выдержало. А потом мне сообщили знакомые, что отец отравился угарным газом.       Большего пиздеца в моей жизни не встречалось.