POV LUNA
Пожалуй, чувствовать теплые объятия Маттео и его нежные, осторожные поцелуи по утрам — самое лучшее пробуждение на свете. — Ай, мне щекотно! — Громко вскрикнула я, смеясь. Шатен нежно и до безумия аккуратно покрывал мое лицо невесомыми поцелуями, видимо, боясь меня разбудить. Вот только я всегда просыпаюсь после таких ласк, потому что ужасно непослушные кудряшки Маттео вечно спадали мне на лицо и щекотали. — Доброе утро, милая, — шёпотом говорит мой парень, слегка усмехаясь, и продолжая свою сладкую пытку поцелуями. — Доброе. — отвечаю я, не скрывая улыбку. — Сколько сейчас времени? — Лениво протягиваю я, так как все еще (одной ногой) нахожусь в царстве Морфея. — Одиннадцать, — спокойно отвечает он. — М-м-м, надо вставать, — сонно лепечу я. — Зачем? Ты куда-то спешишь? Лучше… побудь со мной. — Да я бы с удовольствием, но сегодня пообещала Амбар пройтись по магазинам. А ты ведь знаешь, что я привыкла сдерживать обещания, правда? Пропустив мой вопрос мимо ушей, Маттео продолжает дразнить меня, постепенно позволяя себе больше, чем раньше. В общем, делает все возможное, чтобы у меня не было сил встать с кровати и выполнить обещание, данное подруге. — Так! Все Бальсано, хватит! Я встаю! — Я вправду пытаюсь встать, но шатен настойчиво пытается удержать меня. И это напоминало своеобразную игру, вызов — «Возможно ли вырваться?». Звучит банально и немного странно, знаю, но со стороны это выглядело именно так. Комнату заполнил искренний смех и мое «отпусти-отпусти». — Я обещала Амбар, Маттео! — Я поддаюсь. Мы немного успокаиваемся, и парень отпускает меня, давая возможность одеться. — И хочу тебе напомнить, что мне еще до города добираться, а если учитывать тот факт, что ты строго-настрого запретил мне рассматривать любые варианты, кроме как ехать с тобой, — тебе придется меня вести, — говорю я, попутно одеваясь. — С удовольствием, — хоть я сейчас и стою к нему спиной, не вижу его, но готова поспорить, что он улыбается. Я же тоже не смогла сдержать улыбки, но эта самая улыбка пропадает, как только я поворачиваю голову к тому самому шкафу с фотографиями, и ко мне приходит осознания, что он все еще убирает ту самую фотографию, даже несмотря на то, что я ее уже видела. Он до сих пор ее убирает, черт возьми! Да, я не раз была у Маттео дома после той нашей ссоры и не раз замечала этот факт, но старалась этого не показывать. А в душе тихонько жила надежда, что когда-нибудь это изменится. Что в один прекрасный день я приду, на этом самом шкафу будет стоять эта самая фотография с девочкой, и он никогда больше не уберет ее. Так я старалась проявить свое понимание и терпение, но сейчас я просто устала. — Ты так и продолжаешь убирать фотографию, да? — Тихо задала вопрос я, усмехаясь. В этот раз в моем голосе вовсе не было злости. Мне было смешно, обидно и, в каком-то смысле, больно, потому что я просто не понимаю: почему он так поступает. Что в этой фотографии такого? Я ждала ответ на свой вопрос, но Маттео молчал, а через пару секунд я услышала, как он встал, пошел куда-то и вернулся назад. Я не хотела следить за каждым его шагом, но по характерным звукам догадалась, что он, скорей всего, поставил фотографию на место. — Знаешь, Маттео, — я наконец-то нашла в себе силы, повернуться к нему и посмотреть в безумно красивые и глубокие карие глаза, которые я так сильно люблю. — Я все это время видела, что тебе больно, и пыталась быть ненавязчивой, не давить на тебя, проявлять понимание и терпение. Я просто ждала, пока ты сам будешь готов, поделиться со мной тем, что произошло в твоей жизни; тем, что оставило глубокую рану на сердце. Время шло, и ничего не менялось. Мы уже достаточно долго встречаемся, и за это время ты так и не нашел в себе силы рассказать мне все… или хотя бы начать. Пойми, я не прошу тебя выкладывать мне все и сразу. Ты мог бы начать делать это постепенно. Ты думаешь, я бы не поняла тебя? Поверь, я бы поняла тебя! Но ты только то и делал, что увиливал, а я думала, что ты просто еще не готов, что тебе нужно время! И… и… меня обижает даже не это, а то, что ты так и продолжаешь убирать эту фотографию, хотя, по сути, я ее уже увидела. Зачем?! Я терпеливо ждала ответа, но Маттео упрямо молчал и смотрел мне в глаза, напоминая мне рыбу, которая в рот воды набрала. — Ясно, — устало произношу я. Беру кофту и направляюсь к выходу из комнаты, но на полпути останавливаюсь, поворачиваю голову и спрашиваю: — Ты любил ее? — Наконец задаю вопрос, который волновал меня, наверное, больше всего. — Я права? — Я отворачиваюсь, и сама не понимаю почему. Волнение заполняет каждую клеточку моего тела, кажется, что все мои движения происходят отдельно от мозга. — Да, ты права, я действительно любил ее больше всего на свете, — после этих слов где-то глубоко внутри меня кольнула ревность, хотя я и понимаю, что возможно это неправильно, ведь этой самой девушки больше нет в его жизни (по какой-то причине), но ничего с собой поделать не могу. Сама мысль о том, что в его жизни был настолько дорогой ему человек, заставляет меня ревновать. — Потому что она была моей маленькой младшей сестренкой, которую я не уберег, и она умерла… Меня будто током пронзает, когда до меня доходит смысл его последних слов, а кофта сама по себе падает из рук, оказываясь на полу. Она умерла. Мне становится не по себе и до неприличия стыдно за то, что я сказала ему несколько минут назад. Я не имела права что-либо высказывать, предъявлять какие-либо претензии по этому поводу. Кажется, что я вообще ни на что не имела право. Смотрю на Маттео, вижу в его глазах еле заметные слезы, которые он из-за всех сил пытается сдержать. За долю секунды преодолеваю расстояние между нами. — Прости, прости, прости меня, прости! — Я обнимаю его так сильно, как только это возможно. Он же хватается за меня, словно за спасательный круг, и притягивает ближе, хотя думается, что ближе уже некуда. — Мне не стоило спрашивать и вообще настаивать на чем-то. — Ты ни в чем не виновата, милая. Эта тема в любом случае будет приносить мне боль, поскольку сестра умерла очень рано, и жизни поведать толком не успела. Она даже до двадцати лет не дожила, Луна, — я была в таком шоке, что просто не знала, что и сказать, поэтому молчала, пытаясь поддержать морально. Мы стояли, крепко обнимая друг друга в то время, как мои пальцы зарылись в его непослушные кудряшки. Не знаю, сколько мы так еще простояли, но я твердо решила, что не буду отстраняться, пока он сам этого не захочет. — Я люблю тебя, слышишь? — Прошептала я, взяв его лицо в свои ладони. — Когда мы разорвали объятия. — Я тебя люблю. — И я люблю тебя. — Маттео прикоснулся своим лбом к моему. — Безмерно. — Нежное прикосновение к моим губам, и я просто таю от нахлынувших на меня ощущений! И для этого мне хватило лишь одного поцелуя. Шатен прижимает меня к ближайшей стене, покрывая кожу шеи поцелуями, и с моих губ почти сразу срывается тихий стон. Я вскрикиваю от неожиданности, поскольку итальянец ловко подхватывая меня в воздух, вынуждает обвить его торс ногами. Мы страстно целовались, сплетаясь языками, прижимаясь к друг другу настолько сильно — насколько это было возможно. Я время от времени улыбалась и тихонько хихикала сквозь поцелуй, копошась в мягких волосах любимого. — А как же Амбар? — С улыбкой на губах и хитростью в глазах любопытствует он. — Подождет, — отвечаю, а после впиваюсь в манящие сладкие губы Маттео с новой силой, не дожидаясь того, что он на это скажет.***
— Что случилось? Почему ты попросила, чтобы я приехал? — Первые два вопроса, которые задал Маттео, как только я открыла дверь своей квартиры. — Проходи и узнаешь. Только сперва разуйся, ладно? — Парень почти сразу же выполнил мою просьбу, и я с загадочной улыбкой повела его в сторону спальни. Он внимательно наблюдал за мной, и по его взгляду на меня было видно, что он вообще ничего не понимает. В моей комнате тусклый свет. Ситуацию спасали только небольшие светильники и свечи, которые, кажется, стояли почти повсюду, хотя, по правде говоря, их было не так много, как казалось на первый взгляд. Я просто попыталась создать романтическую обстановку. Надеюсь, что у меня это получилось. На кровати стоял большой поднос с разными закусками, фруктами, конфетами и бутылкой шампанского, а вокруг него лепестки роз. — Романтический ужин, да? — Спрашивает итальянец, обнимая меня за талию и зарываясь лицом в волосы. — Ну, ужином это вряд ли назовёшь, но что-то типа того. Просто захотелось сделать тебе приятно; надеюсь, что у меня это получилось, и мой маленький сюрприз удался. — Удался. — Прошептал парень, повернул к себе и одарил мимолётным, легким поцелуем в губы. — И даже не вздумай сомневаться в этом, ты поняла меня? — он взглянул на меня до безумия нежным взглядом, улыбнулся и щелкнул пальцем по моему носику, а я лишь кивнула с улыбкой на губах. — Вот так-то лучше. Иди сюда! — Я почувствовала его нежные объятия.***
Время шло, а мы все также наслаждались обществом друг друга, разговаривая на абсолютно разные темы. — А вы правда с детства знакомы? — Полюбопытствовал Маттео, с интересом смотря в мои глаза. — С детства — это мягко сказано. Мы втроем с пеленок. Постоянно были вместе: смотрели мультики, фильмы, гуляли и играли в игры. Даже придумывали их сами, но это только тогда, когда становилось совсем скучно. Конечно, некоторые из них были довольно простенькие, примитивные и порой даже странные, но веселые. И знаешь, я вообще очень удивлена, что мы с тобой еще в детстве не познакомились, ведь насколько я знаю, вы с Гастоном познакомились, когда были детьми? Если память мне не изменяет, то вроде как на море, да? — Да, мы познакомились, когда мне было семь, а ему на тот момент десять… по-моему. Но, знаешь, это не помешало нам поладить и стать хорошими друзьями. А познакомились мы благодаря тому, что его семья прилетела летом отдохнуть в Италии. Мы быстро нашли общий язык, а пока дурачились на пляже — подружились и наши мамы. А потом и вовсе начали дружить семьями. Правда виделись мы не часто в силу того, что жили в разных странах. Но потом, когда я вырос, — все изменилось, и мы стали видеться немного чаще. — И что именно изменилось? — Когда мне было девятнадцать — мои родители сообщили о разводе. В итоге мама переехала в Аргентину, а папа остался в Италии и я, чтобы не огорчать их, ездил то туда, то обратно. — И в этот раз ты тоже приехал в Аргентину, чтобы навестить маму? — На мой вопрос шатен просто кивнул. — Прости, что спрашиваю, но почему они развелись? — Маттео тяжело вздохнул и, похоже, задумался, явно что-то вспоминая. — Все пошло наперекосяк после смерти сестренки. Боль, которую они чувствовали из-за потери дочери, привела к бесконечным скандалам, и вскоре они стали абсолютно чужими друг для друга людьми. — А как звали твою сестру? — Нина. — И от чего она умерла? — Спрашиваю я, но потом сразу же добавляю. — Но, конечно, если ты не хочешь — не отвечай. — Передозировка наркотиками, — отвечает он без каких-либо эмоций, а меня будто холодом обдало, когда я это услышала. Теперь я понимаю, что он сказал Гастону, когда тот узнал про Амбар. — Мне… очень жаль, правда, — прошептала я, взяв его за руку. — Да брось, Луна, — он попытался улыбнуться, но я-то видела, что ему не до улыбок. — Я давно научился жить с этим. Сестру уже не вернешь, а жизнь, как известно, продолжается. Мне обидно только за то, что такой ангелочек как она толком жизни не поведал. Ей было всего семнадцать, Луна, семнадцать, когда она умерла! И этого не заслужила, потому что всегда была доброй искренней девушкой, которая несла свет в этот мир. Она улыбалась даже тогда, когда ей делали больно, и этим людям желала всего самого наилучшего, а еще говорила, что раз они ушли из ее жизни — значит это не те люди, которые должны быть рядом с ней. — Тогда почему она… — Все изменилось из-за одного козла, в которого она по уши влюбилась, и он подсадил ее на наркоту, — в его голосе прослеживалась такая ненависть, а рука настолько сильно сжимала мою, что мне было больно. Я поняла, что на сегодня откровений хватит, иначе он полностью потеряет контроль над собой. — Успокойся, слышишь? — Сказала я, когда обошла кровать, села напротив него, взяла его лицо в свои ладони и посмотрела в глаза,.— Успокойся. Я здесь, рядом с тобой и никогда тебя не оставлю! — Маттео крепко обнял меня, будто бы ища поддержку в этих самых объятиях. Не знаю, сколько мы так сидели, но я была уверена, что так он быстрей придёт в себя. Так и получилось. Уже через несколько минут он немного успокоился, а злость и напряжение постепенно стали сходить на нет. — А в какие это странные игры вы в детстве играли, м-м-м? — Уже с улыбкой спрашивает он у меня, стоит ему только, отстранится. Я немного задумаюсь, пытаясь вспомнить хоть одну из них. — А, ну была одна, называлась «Пол — это лава». Короче, смысл ее был в том, чтобы тот, кому были адресованы эти слова, быстро запрыгнул на что-нибудь, но не продолжал стоять на полу, иначе лава съест его. Это могло быть что угодно: стул, стол, тумбочка, кровать и даже машина, — после моих слов улыбка на губах шатена стала еще шире, а в глазах блеснул неизвестный мне «огонек». — Что ты задумал? — Спрашиваю я, но он ничего не отвечает и просто встает с кровати, улыбаясь, а я же просто с интересом наблюдаю за ним. — Пол — это лава, но не на кровать, не на стол, не на стулья, не на тумбочку запрыгивать тоже нельзя, — говорит он, смотря мне в глаза, с улыбкой во все тридцать два, и засунув руки в карманы своих джинсов. — Будем считать, что там тоже лава. После его слов я начинаю бегать по комнате, как сумасшедшая. — Так нечестно! Это не по правилам! — А я люблю устанавливать свои правила! — Заявляет Маттео, смеясь. Проходит еще несколько секунд, и я осознаю, что мне просто некуда запрыгнуть, кроме как к нему на руки. — Простите сударь, но придётся Вам меня немного подержать, — с этими словами я запрыгиваю к нему на руки. — Ваши правила все-таки. — Знаете, сеньорита, я на самом деле только «за». — Уверены? — Абсолютно. Наши губы сливаются воедино, и Маттео ставит меня на кровать, запуская руки под мою футболку, оставляя за своими прикосновениями просто целый табун мурашек.