Прекрасные Сумерки

— Вы умеете чувствовать? — Вопросы, которые задают люди высшим существам кажутся им до безумия нелепыми. — О вас ведь нигде не написано. — Нет, мы бездушные твари, ещё хуже вас. — Когда ты тайно помогал мне, мне так не казалось. Особенно в день рождения, отмеченный первый и последний раз. — Амаир? Амаир, очнись! Очнись! Я распахнула глаза и рывком поднялась, чувствуя скатывающуюся каплю с виска. Даша с перекошенным лицом пошатнулась и сжала мокрую от пота ладонь. Я с осторожностью провела пальцами по щеке, ощутила нежную кожу, и медленно закрыла рукою лицо, а после, тяжело дыша, потерла стучащие виски. — Ты как? — взволнованно спросила подруга, на лице которой играло переживание. — Тебе приснился кошмар? Я невольно дрогнула и сцепила до скрипа зубы. Утро. Солнце. Май. Тёплая постель. Улыбки. Веселье. Дорога к базару. Надо купить приправы. Пучок ромашек. Жара. Трудные шаги. Столпотворение. Какафония запахов. Связка трав. Быстрый бег. Удаляющаяся ярмарка. Удушающее предчувствие. Поскользнулась. Разбила колено. Дерево загорелось и обрушилось, преграждая путь. Прыжок, горящие лёгкие, кривая тропа... — Всё нормально... ...Кровь на пороге. И ромашки падают, окрашиваясь в алый. — Нет, Амаир, не все в порядке! Не все! Что случилось? Амаир? Амаир! — вырывая из прострации, трясла за плечи Дарина, а лёгкие загорелись как тогда. Или это эмоции? — Тогда мне было шестнадцать, — шептала самой себе я, ноздри раздувались, — мне было всего лишь шестнадцать... — Амаир... — в глазах Даши, в безгранично добрых глазах читались обжигающее бессилие и бьющаяся, как непрекращающийся пульс в висках, тревога. На негнущихся ногах я встала и вышла, борясь с оставшимся ужасом, желая лишь до безумия глупого одного. — Амаир? Ты бледновата. А кричишь неплохо... — Дазай замолчал, когда тонкие руки обвили его шею, а сиплое дыхание жарко касалось него сквозь бинты. Он замер в кресле, смотря на затылок, вслушиваясь в моё дыхание. Дыхание, испускаемое с безжизненным лицом и только заледеневшие бездонные синие глаза сверкали в ночной полутьме. В них не было ничего, кроме необъятной пустоты. — Спасибо. Презирай после этого сколько хочешь. Длинные уши дернулись, я лишь вдыхала свежесть из открытого окна и постепенно пелена рассеивалась, острый ужас спадал, ненависть исчезала и алые ромашки перестали так пугать. Он не дергался. — Презирать? За что? — усмехнулся мужчина, чье горячее тело, живое тело отогревало. — Ты же демон, — вдохнула в его ухо я, ловля взглядом преображающиеся каштановые волосы, — кому, как не тебе не знать? Опустившись на его колено, я смотрела сверху вниз, как заостряется лицо и желтеют локоны, от корешков до их самых концов. Зачарованно смотрела, тонула в до боли знакомых глазах, тянулась к надменной улыбке. — Удивлён, угадала, — провел ледяной ладонью по моей щеке он, вытягивая шею. Сглатывая, я ощутила захлестывающие эмоции, какую-то непреодолимую тоску, забытую боль, пьянящую легкость от жданной встречи, они вскружили мой разум и даже когда нечеловеческий язык коснулся моих губ, я смотрела в горящие искрящиеся глаза. — Почему ты вечно... Вечно причиняешь зло и одновременно помогаешь? Почему... — прошептала я, он дернул меня за локти и наклонил ещё ниже, прикусил мою губу до капель крови и жадно слизнул, из его головы выросло два длинных чёрных демонских рога. Я подавалась вперёд, терпя вспышку боли, рога не испугали, я лишь скользнула по ним взглядом, не желая отрываться от необычных ворожащих мысли глаз. — Замолчи, дурная девчонка, — хмыкнул демон, вздергивая футболку, тонкие ледяные руки прошлись по ребрам. — Тебя разве интересуют эльфы? — хрипло спросила я, осознавая, как было тяжело. — Нет, — останавливаясь на груди, сжимая её, поморщился он и приблизился, глядя на меня, — но если не будешь корчить из себя дурочку, то заинтересуюсь тобой. Приподнимая край его рубашки, я усмехнулась: — В качестве табуретки? — Тц... — лицо размывалось, словно своё отражение в замуленном озере, и откуда-то обрывисто стали доноситься голоса, я отчаянно дернулась и в последнюю секунду прижалась сильнее, словно пытаясь удержаться от рушащего идиллию ветра. — Амаир? С добрым утром, – насмехалась Даша с завязанной в пучок челкой выше лба. Я похолодела. Все во мне похолодело. — Что произошло? — уже не спеша действовать, как можно спокойнее уточнила я, боясь сорвать голос. Она покачала головой. — Ночью ты внезапно пронзительно закричала. Я к тебе прибежала, а ты встала и пошла к Дазаю. В итоге ты вырубилась прямо перед ним, мы поняли, что ты вроде уснула и решили не будить. Мне показалось, что внутри себя я сгорела от стыда и ярости. Ангелы Смерти, что за, что за, это совсем не похоже на меня! Из-за минутой слабости примчаться, толком не зная, он это или нет, и сморозить в гарячке какую-то глупость! Демоны милостивые! Наверное, кончики ушей всё же покраснели, ибо Дарина философски подметила: — Все мы живые, иметь страхи и чувства – нормально. И добавила: — Скажешь ему, чтоб забыл и это тебя, э, в общем галлюны накрыли, да и всё. С кем не бывает. — Сколько время? — узнав, что сейчас восемь утра, я решила подняться, вытащить нерасшифрованное послание и втравить в это коренную жительницу этого мира с развитым мышлением. — У, ну, все не так уж и плохо... Напиши мне любой текст, что вспомнишь, и рядом перевод. Чего путного выйдет! — Ангелы забирайте, нравится ей добавлять! — а щас иди с Дазаем в магазин и все выясните. — Нам нечего выяснять, — сухо отрезала я. Наплевать, что он подумал, если все-же обычный человек, а если не человек, то всё прекрасно. И незачем волноваться. — Нет, есть. Иди и объяснись. — Идите к Ангелу, не обязана, — с короткой ядовитой фразой натянула штаны, застегнула ещё одно диво двадцать первого века - белье - и отыскала истрепаную кожаную сумку через плечо. — увидимся. — Ты куда?! — Пока в магазин. Весь день меня не мог оставить тот сон, назвать которого счастливым язык не поворачивался, но и кошмаром тоже. Что на меня нашло? Неужели подсознательно у меня были какие-то ужасные желания, связанные с таким мерзким мерзким существом, как демон Солнца?! Я его ненавидела. За обидные подколки, извечные упреки, издевки, снисходительность, высокомерие! Я ненавидела его за унижения, от которых постоянно хотелось разорвать контракт. Но постоянно я останавливалась только на мысли об этом. Это было невыгодным. Если бы я, поругавшись, разорвала контракт, он бы убил меня. Самым жестоким способом, какой бы пришёл на ум. Поэтому если расставаться с ним, то в нормальных отношениях. Но одновременно... Я испытываю к нему что-то едва ощутимо тёплое. Та я из прошлого, которой исполнилось в один летний день шестнадцать лет. Которая сидела подолгу в траве, наблюдая за сумерками, любила ромашки и не хотела замуж. Да... Это когда-то была я. И почему он выбрал такую взбалмошеную дуру? Так и приелась ко мне "глупая девчонка". Лучше бы не отозвался на мой монолог и не отдал засушеный букет, который я когда-то оставила для него, для Заката, в поле! Но тогда... Тогда, наверное, я бы погибла в свой день нарождения. Если бы не загорелось дерево, не было выматывающе жарко, я бы пришла домой раньше и меня тоже убили. Он меня спас? Демон кого-то спас! До сих пор в это не верится. Хотя, подозреваю, что ему что-то от меня нужно, поэтому и оставил в живых. — Долго будешь смотреть на меня не мигая? — весело повернулся лицом Дазай, валяясь в кровати. Я молчала, развалившись в кресле. Даша, я убью тебя. — Пока глаза не вывалятся, — невозмутимо ответила я, разглядывая его лицо и невольно вспомнив, как во сне оно превращалось в другое, знакомое и ненавистное... — Наоборот, пытать тебя должен я. — Из-за того, что я не человек. Угадала? — я закончила мысль мужчины с вьющимися каштановыми волосами со смешком. Полная боевая готовность. — Именно. Ты сногсшибательна, это и выдаёт тебя с головой, эльфийка. — Тебя выдали глаза, убийца. За свою жизнь ты перебил стольких, что сам сбился со счета. — Отчего ты так уверена? — он усмехнулся и сел. — Оттого почему ты уверен во мне, — вздернула я губу, закинув ногу на ногу. Рука лежала на кинжале. — а теперь расскажи настоящую историю. Кто ты и какого Ангела попал к нам. Долгий зрительный контакт прервался, собеседник безобидно потянулся. — Понятия не имею. — Вранье. — Я не помню, — усмехаясь, сказал тот, выражение его исказилось и он потерял сознание.