Цикл "Рахидэтель". Арка 1 "Закон Долга". Книга 1 "Болото"

      Утром её разбудили, аккуратно потрясая за плечо. Она раскрыла глаза и уставилась на незнакомую молодую девушку. Судя по виду, та была её ровесницей. Ира удивлённо привстала и огляделась по сторонам. В камере никто не спал. Девушка, которая непонятно как очутилась в этой клетке, была невысокого роста, с волнистыми волосами до лопаток. Худая, как и многие тут, мозолистые руки, очень доброе, подёрнутое печалью лицо. Её взгляд был столь нежен и настолько не вписывался в окружающую обстановку, что щемило сердце и невольно хотелось улыбнуться. На руках браслеты от цепей, но самих цепей не было. Кроме того, в отличие от всех прочих узников, она была вымыта и аккуратно причёсана. Девушка держала в руках тряпичный свёрток, на коленках у неё лежала фляга, на плече висела сумка, такая же, как и у всех.       Ира резко поднялась, но девушка положила ей руку на плечо в успокаивающем жесте и что-то ласково произнесла. Потом показала на себя и сказала:       – Маяти.       Ира машинально повторила это имя, и девушка едва-едва улыбнулась. Новое знакомство так взбудоражило, что она даже не подумала назвать себя в ответ. Девушка не обратила на это внимания и протянула ей свёрток. Внутри оказалось целых пять лепёшек. Она указала на Ирину сумку и объяснила жестами, что их нужно сложить туда.       За окном раздался звук гонга. Маяти протянула ей руку и помогла подняться. Ира в очередной раз оглянулась по сторонам и обратила внимание, что на её новую знакомую вся камера смотрит неприязненно. Даже эльфийка в этот раз не осталась в стороне, откровенно кривила лицо, глядя на девушку. Хм… кто не с ними, тот за нас, так ведь? Если не сложилось общение с сокамерниками, то может, удастся наладить отношения с этой девушкой? Первая соломинка ещё не плот, но…       В этот момент подошли охранники и открыли дверь. Заключённые встали со своих мест и выстроились в очередь. Маяти взяла её за руку, и они встали в конец очереди, сразу за другими женщинами. Охрана выпустила их и повела по коридорам. Сначала всех сводили в туалет, а потом вывели на улицу. Ира жадно подставила лицо одной из местных звёзд. Было утро, и двух других «Солнц» пока не наблюдалось. Она жадно осматривалась по сторонам, стараясь увидеть и запомнить всю обстановку снаружи.       Длинное здание, служившее им клеткой, стояло в низине, окружённое с трёх сторон стеной. В одной из стен были огромные ворота с не менее огромным запирающим механизмом. На страже стояло четыре караульных со странным оружием в руках. Это было нечто среднее между гарпуном и арбалетом. Или, правильнее сказать, арбалетом, заряженным гарпуном. Если что и могло нагнать больше страху, чем плётки охранников, – так эти штуки. Ещё некоторое количество стражников стояло на стенах. Сквозь окно этого не было видно, но стены имели поверху площадки с ограждением, на которых стоял патруль дроу. Их было ровно столько, чтобы просматривать каждый уголок территории. Четвёртую часть стены не было видно, потому что её загораживал большой холм.       Выведя их на улицу, охранники остановились. Люди потягивались, щурились от дневного света. Маяти потянула Иру за рукав, указав на огромную бочку с водой. Потом сделала жест, будто умывается. Ира, обеспокоенно поглядывая на охранников, подошла к бочке и опустила в воду пальцы. И моментально выдернула их наружу. Вода была ледяная! Пробирало аж до костей, пальцы почти не слушались. Однако оставаться совсем грязной не хотелось и пришлось сделать над собой усилие. Морщась от боли в руках, она набирала воду пригоршнями и резко опускала в неё лицо, чтобы не передумать по дороге. Щёки щипало, кожа готова была натянуться до предела, лишь бы спрятаться от этой холодрыги. Последнюю пригоршню воды Ира мученически продержала в руках, пока она не согрелась до приемлемой температуры, и прополоскала рот. Зубы всё равно заныли, но хотя бы не было этого отвратного привкуса во рту. Интересно, почему вода такая холодная, хотя бочка стоит на улице? Вроде снаружи обычное летнее утро и ветра нет. Она заглянула в бочку и увидела, что у неё нет дна, и она является по сути просто колодцем. Видимо, где-то под землёй есть труба или что-то, что наполняет бочку до краёв. Возможно, какой-то механизм. Или просто исток родника находится на одном уровне с бочкой, как в сообщающихся сосудах. Она облизнулась. Ну да, та же самая вода, которую она пила из фляги. Чистая родниковая вода. Больше никто из заключённых не проявил желания воспользоваться колодцем и умыться. Ира аккуратно выплела из волос резиночку и попыталась привести в порядок волосы. Расчёски не было, и она аккуратно расплела их пальцами, завязав обратно в хвост. За это время охрана вообще никак не отреагировала на её действия, даже остальные пленники разбрелись по поляне, и никто их не останавливал. Однако это продолжалось недолго, вскоре их окликнули и велели двигаться. Маяти потянула Иру за собой. Процессия поднималась на холм. Когда они достигли вершины…       Четвёртой стены не было. Вместо неё у подножия холма лежало болото без конца и края, а также узенький деревянный настил, только с одной стороны огороженный перилами, идущий в глубь него. Ира сглотнула. И стены не надо – природа сама обо всём позаботилась. Их повели по настилу. Она старательно смотрела под ноги. Не нужно было объяснять, что один неверный шаг, и тебя засосёт в трясину.       Путь через топь продолжался примерно минут двадцать. Ира смогла в какой-то момент взять себя в руки и осмотреться по сторонам. Странные деревья, растущие хоть и редко, но прямо из болота. По одному из них бегал странный пушистый зверь, отдалённо напоминающий белку. Воздух был влажен и неприятен, удушлив. Вскоре она увидела холм. В него упирался деревянный настил – видимо, это был конец их пути. Они сошли на твёрдую почву и снова стали подниматься. А там её глазам предстало селение.       На вершине холма начиналась небольшая равнинная зона, которой не было видно с подножия. На ней были построены одноэтажные домики, только в центре стояли четыре здания, отличающиеся от остальных: трёхэтажный большой дом, два длинных одноэтажных здания и одно двухэтажное. Ни заборов, ни ограждений. Народу не было видно, кое-где попадались вооружённые дроу, пару раз Ира увидела женщин в той же форме, что и охранники. Два старика занимались ремонтом домов – один красил стену краской ржаво-кирпичного цвета, другой чинил завалившийся столб от крыльца. Несколько женщин на улице стирали бельё. Огромные горы белья. Ира слегка залипла, наблюдая за ними. Ни одна фэнтези-книжка или сказка не опишет этой картины. Эльфы… дроу… Эти слова моментально взрываются в фантазии прекрасными картинами величественных Леди, одетых в длинные платья со шлейфами и рукавами до пола, и не менее величественных Кавалеров в шуршащих шёлке и парче. А вот представьте себе женщину-дроу с обветренным лицом, закатанными рукавами, шерстяным платком, повязанным на голове, стирающую чьи-то портки в корыте. Шаблонное «сказочное» представление сыпалось крошкой, пока они шли по селению.       Её поразила тяжёлая атмосфера этого места. Ни одного улыбающегося лица. Да что улыбающегося – было ощущение, что на лицах застыло одно и то же каменное выражение. При этом жители вежливо здоровались друг с другом, не пропускали ни одного встречного. Дроу в камзолах охраны отдавали друг другу честь, хлопая ладонью в левое плечо, жители приветствовали друг друга короткими фразами и кивками головы. Охранники, ведущие их, тоже отвечали на приветствия, а старикам уважительно кланялись. Многие дроу задерживали на ней свой взгляд. Любопытство можно было разве что кожей прочувствовать, потому что их лица ничего не выражали. Однако что бы о ней ни думали, этого было недостаточно, чтобы надолго оторваться от работы.       Как же тихо. Нет детишек, играющих на улице, да и народу-то раз-два и обчёлся. Они прошли всё селение насквозь, но больше толком никого не встретили. Потом начался ещё один спуск вниз. Ещё один переход, на сей раз по крепкому деревянному мосту. Странная холмистая местность, окружённая со всех сторон болотом. Ещё один подъём. Наверху этого холма их ждал такой же двухметровый забор, какой окружал их тюрьму. Они подошли вплотную к закрытым воротам, и один из охранников что-то прокричал. Раздались лязг и грохот, и створки медленно открылись.       Зашли.       В глазах зарябило от количества народа. Да тут явно всё селение! В основном мужчины, хотя попадались и женщины. Худые, измождённые, у некоторых явно больной вид. Дети. Множество детишек и подростков дроу. Ира умилилась бы очарованию, большим глазкам и плавности движений, если бы их поведение хоть отдалённо напоминало детское. Ей стало не по себе от их суровых взглядов. Дети так себя не ведут! Они были спокойны, никто не резвился, не болтал. Худые тельца, кожа да кости, как принято говорить у нас. Лица… таких у детей не бывает. Будто взрослые, успевшие навидаться на своём веку. Среди дроу она приметила одного человека без каких-либо признаков кандалов или цепей. Молодой мужчина, лет двадцати трёх – двадцати пяти на вид, со странного цвета густой серой шевелюрой – не поймёшь, то ли цвет такой, то ли брюнет, местами рано поседевший. Хм… значит, люди здесь тоже есть! Свободные люди! Эта мысль обрадовала, хотя она пока не знала, как это может ей помочь. Без знания языка поговорить с парнем не удастся, но само его существование было поводом для надежды. Кстати, парень выделялся из толпы не только видом и поведением свободного человека, но и широченной белозубой улыбкой во весь рот. Он спокойно общался с дроу, которые отвечали ему, не меняя выражения своего лица, но его это не смущало, и он продолжал улыбаться.       Раздался гонг. Вся толпа пришла в движение, выстраиваясь в очередь. Когда все немного разошлись, Ира увидела большую повозку, возле которой стояли охранники и ещё один дроу без формы. Последний был мужчиной явно среднего, если не старше, возраста, с руками, способными согнуть в бублик кочергу. Он был одет в одни только суконные штаны, и мышцы грудной клетки, ничем не прикрытые, не оставляли сомнения в силе этого создания. Обветренное открытое лицо производило приятное впечатление, несмотря на застывшее выражение. Если бы описывать его одним словом, то на ум пришло бы слово «трудяга».       Он откинул заднюю стенку телеги и в два движения снял огромный кусок грубого полотна, лежащий сверху. Внутри оказались инструменты. Тут были кирки, долота, молотки всех размеров, ящик с какими-то мелкими тесаками и несколько пустых, холщовые мешки, лопаты… много всего. Началась раздача. Каждому, кто подходил к телеге, Трудяга выдавал какой-то инструмент. Когда подошла её очередь, стоявшая рядом Маяти сказала дроу пару слов, и тот выдал Ире кирку. Она машинально закинула её на плечо. Девушке же досталось несколько ящиков разных размеров и кипа холщовых мешочков. Когда раздача закончилась, вся толпа двинулась в одном направлении. Иру поразило, что даже детишки несли инструменты, некоторые по весу и размеру были больше её собственной кирки. Снова спуск с холма, узенький перешеек между двумя кусками суши, окружёнными болотистой жижей.       Последний холм. Утёс. Он весь изрыт, внутри него были глубокие ямы-пещеры, сам холм нависал над болотами. Кое-где наверху стояли ограждения, но не везде. «И как это сооружение не развалилось?» Каменистая почва казалась изрытой насквозь, какими силами этот холм не расползался под ногами, одному богу ведомо. Все дроу, парнишка-человек, мужчины, женщины, дети стали расходиться по разным частям утёса. Подошли несколько охранников и, разделив заключённых на группы, развели их в разные стороны. Один из «кнутоносцев» подошёл к Маяти и Ире. Он коротко указал в сторону одной из пещер. Маяти кивнула и аккуратно потянула Иру за собой.       В пещере было сыро. Деревянные балки, удерживающие породу от осыпания, не внушали доверия. Влажный воздух с болота явно не шёл на пользу дереву, кое-где явно виднелись следы гнили. Пещера освещалась несколькими масляными лампами, чад от которых делал воздух ещё более тяжёлым. Здесь уже находились несколько дроу, среди них пара подростков, и другие работники ещё продолжали приходить. Все сразу включались в работу. Тяжёлый звон кирок о каменную породу бил по ушам. Её сердце сжалось, когда она увидела, как худые руки двух юношей, на вид лет пятнадцати, боролись с неподатливым камнем. Её оставили у одной из стен, и Маяти жестом показала на кирку и камень. Значит, вот какая работа ей предстоит. Новая знакомая куда-то ушла, едва пристроила её. Что ж… для начала не будем гневить начальство. Ира подняла кирку и резким замахом отправила её в породу. Удар отозвался в руках аж до плеч. Ей потребовалось сделать два-три десятка замахов, приноравливаясь к инструменту, чтобы понять, как им работать и самой не развалиться на части. Краем глаза она поглядывала на трудящихся рядом дроу, стараясь повторять их движения. Интересно, в чём смысл этих работ? Просто рыть пещеры? Или они что-то ищут? Примерно через полчаса появился тот самый парень с серыми волосами. Он привёз с собой тачку с лопатой и стал сгребать ту породу, которую они успели расколоть. Собранный камень и землю он отвозил и сваливал возле входа в пещеру. Что со всем этим делали дальше, с её ракурса видно не было. По всему телу тёк пот, дышалось тяжело. После сидячего образа жизни этот труд был феноменальным испытанием для организма, но она работала. Во-первых, потому что ещё помнила о плётках и гарпунах, а во-вторых, ею двигало что-то типа стыда. Рядом со вкалывающими в полную силу детьми её ленивые неразвитые руки казались чем-то ужасным.       За работой хорошо думалось. Раз за разом она прокручивала в голове события последних дней. Теперь хотя бы стало понятно, для чего тут она и прочие заключённые. Интересно, а за какие все-таки заслуги тут приговаривают к таким работам?.. Если подумать, то… в голове щёлкнуло. Приговор. Суд. Присяжные. Вряд ли она проспала такое масштабное действо, требующее обвинений и защиты. Её не судили. Конечно, может, в этом странном мире иные порядки и законы, но вот процесса над собственными грехами, какими бы они ни были, не было. А значит… её просто отправили на работы как… пленницу. Слово, которое моментально пришло на ум, произносить не хотелось даже мысленно. Это не тюрьма. И не исправительная колония. Это… рабство. Здешние хозяева никого не судят. Они просто отлавливают тех, кто не относится к их народу, делая из них пленников для своих нужд! Она не заключённая. Рабыня. По позвоночнику проползла холодная змейка. Если её догадка верна, то выйти отсюда путём «объяснений с руководством» не получится. Верить собственным размышлениям не хотелось, но раз за разом она приходила к выводу, что как бы это ни называлось здесь, но подобный тип «общественных взаимоотношений» иначе как рабством не назовёшь. Нет. Может, оставить пока обе версии рабочими? Тюрьма и… то самое неприятное слово. Может, её судили заочно? В первом случае есть надежда на нахождение общего языка с местными, хотя придётся приложить усилия на самообразование. Во втором – оставался только побег, осуществить который – задача с кучей переменных. А гигантский вопрос, что делать после побега? Как быть с ним?       Кирка машинально вонзалась в породу в такт тревожным мыслям. Плечи болели, поясницу ломило, ноги шатало. Про руки лучше не вспоминать. Завтра утром тело будет похоже на конструктор, а до конца дня ещё куча времени. Каждый удар давался со всё большим и большим трудом, но она заставляла себя поднимать руки. И когда казалось, что ещё одно движение, и они сломаются, зазвонил гонг. Все сложили инструменты в кучу и начали выходить из пещеры. Она оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, последовать ли всеобщему примеру или остаться. Её сомнения разрешил один из «кнутоносцев», жестами показавший, что да, её начавшийся перерыв тоже касается. Она поблагодарила его кивком и вышла из пещеры. Маяти сидела возле кучи мешков и ящиков и старательно перебирала добытый камень и просматривала землю. Рядом с ней тем же самым занимались парочка женщин-дроу. Ира подошла и присела рядом на корточки, стараясь понять, что они делают.       Вот оно!       Маяти как раз при помощи инструментов заканчивала освобождать от наслоений грязи и камней кусочек вещества размером с крупную бусину. «Если не врут мне очи, это давешнее топливо. Во всяком случае, очень похоже». Маяти, заметив её интерес, положила «бусинку» на ладонь и дала ей рассмотреть поближе. Потом ткнула в неё пальцем и чётко произнесла:       – Порух.       – Порох? – удивленно вскинула глаза Ира. Маяти улыбнулась и покачала головой.       – ПоРУх. Пооо-Рууу-х, – повторила она по слогам.       Слава богу, значит, просто похожее название. Было бы не очень забавно, если бы эта штука до кучи ещё и взрывалась. Маяти тем временем закончила обрабатывать камень и сложила вещество в холщовый мешочек. Она встала, отряхнулась и потянула Иру в сторону, где уже начинали собираться остальные работники. Тут были все: и пленные, и жители селенья, хотя первые держались особняком. Присев кто на траву, кто на камни, кто на поваленные брёвна, коих тут было в изобилии, рабочие с аппетитом уплетали свои лепёшки, запивая ключевой водой. Она последовала их примеру, стараясь понять, сколько лепёшек они съедают за раз. Выяснилось, что одну. Что ж, не будем выделяться и последуем примеру бывалых, хотя кушать (или правильнее – жрать) хотелось безумно.       Перерыв длился примерно полчаса. Возвращаться к работе не хотелось совсем, но, к сожалению, слово «хотеть» тут неуместно. Было тепло, с болота поднимался пар, дышалось всё хуже и хуже. Вторая звезда уже появилась на небосклоне, а вот третьей пока не было видно. Интересно который час? Не то чтобы это важно, но привычка ориентироваться по времени въедается в плоть и кровь, когда живёшь так изо дня в день. Снова кирка и такая неподатливая скала. Сил не осталось ни думать, ни что-то планировать. Всё существо настроено только на одно – поднять руки в очередном замахе. Перерывы делались примерно через равные промежутки времени, во время которых можно было поесть или отлучиться по нужде. Ей пришлось повторить эту унизительную процедуру – «показать то, что мне нужно, в жестах», да ещё на глазах у всего народа, но, слава богу, это потребовалось всего один раз. «Санитарная зона» была организована у подножия холма, там стояли крытые «кабинки», внутри которых деревянные настилы с дырками были выстроены прямо над болотом. Кто бы знал, как страшно ими пользоваться. Всё время казалось, что доски не выдержат и ты упадёшь прямо в трясину. Но и альтернативы не было. В дальнейшем её никто не останавливал, если во время перерыва она отходила туда, никто не ходил за спиной, не окрикивал. Ей даже показалось странным такое отношение, если не сказать пугающим.       Как после работы под вечер Ира сумела доползти до своей камеры, она не помнила. Но вот что точно врезалось в память…       Их вернули в барак. Показалось правильным назвать это помещение именно так. После размышлений о рабстве слово «тюрьма» никак не хотело оставаться в голове. Она без сил рухнула на половик. Вернули всех пленных, кроме Маяти, которую под презрительные взгляды людей и эльфийки куда-то увела охрана. В сумке оставалась ещё одна лепёшка, но не было сил поднять даже палец. Болело всё, что могло болеть, а вместо разумных мыслей в голове хлопали в ладоши, бурлили аплодисменты и возводились памятники изобретателям восьмичасового рабочего дня, выходных, оплачиваемого отпуска и отпуска за свой счёт. Были б деньги, она не отказалась бы от одного вот-прям-сейчас. Одно радовало, что здесь, в бараке, воздух был определённо полегче, чем на болоте. Остальные сокамерники смотрели на неё с нескрываемой усмешкой и злорадством. Не все конечно, но большая часть. То ли Карра, то ли Минэ (она так и не узнала пока, кто из них кто), глядя ей в глаза, проговорил какую-то язвительную фразу.       – Угу, дорогой, я бы тоже на твоём месте, наверное, так подумала, – буркнула Ира в ответ, прекрасно сознавая, что собеседник ни черта не понял. В ответ мужчина яростно сверкнул глазами, наверняка мысленно мечтая её придушить за то, что она вообще открыла рот. Наблюдений дня было достаточно, чтобы понять, что женщины людей тут слова не пикают поперёк мужчин.       Зазвенели ключи. Краем глаза Ира скользнула по решётке и резко села. Какая бы боль в мышцах ни мучила её сейчас, всё это меркло перед открывшейся картиной. Вместо того, чтобы повесить замок на дверь и запереть клетку, охранник отворил дверцу настежь и замком просто прикрепил её к прутьям, чтобы не хлопала. Оба дроу уселись на своих скамьях, занявшись собственными делами.       Ира не сводила глаз с дверцы. В камере, казалось, никто не заметил такого поведения охраны. Мало того, один из мужчин-пленников совершенно спокойно встал и куда-то вышел, вернувшись минут через десять. Охрана даже не шевельнулась в его сторону. Что это значит? Их отпускают на свободу? Или что?       Шок от увиденного был столь велик, что она сидела, не мигая минут десять. В голове прояснилось, и секунда за секундой она начала вспоминать сегодняшний день. Всё, что видела, всё, что знала, свои размышления. Потом ещё раз и ещё. Но сколько бы раз она этого ни делала, вывод напрашивался только один. Пленные никак не реагировали на поведение охраны. Значит – это норма. Сегодня что, какой-то праздник? Чушь! Если это норма, то почему клетка была закрыта раньше? Все дни, что она была… Клетку запирали ради неё! Не верилось, но иной мысли не было. Чтобы она не попыталась бежать. Но почему они так халатно относятся к своим сторожевым обязанностям? Считают себя всесильными? Перед глазами проплыли сегодняшние пейзажи. Бесконечное болото. Гарпуны и плётки. Охрана. Патрули. Пальцы леденели. Если они могут себе позволить так поступать, то… получается… получается… Значит… И охранники, и пленные имеют одну и ту же уверенность… Она сглотнула от этой мысли.       Побег. Невозможен.