Жжёный сахар

Лука, по признанию всех-всех-всех был игроком-интеллектуалом, да и в жизни производил впечатление умного человека. Может быть, потому что помалкивал, но ему нравилось думать, что его мозг — самая мощная часть организма. Ну, может, не считая ног. Он любил анализировать поведение окружающих, хихикал про себя над тем, как они не понимают друг друга и, что ещё удивительнее, себя. Тем неприятнее было открытие, что он сам, Лука Модрич, обладатель Золотого мяча, омега, успешно водящая за нос всю индустрию, где царствуют альфы, тоже не в курсе своей сугубо внутренней жизни. Получилось всё случайно. Лука купил две упаковки соли для ванны — морскую и хвойную — и, не в силах выбрать, бухнул в горячую воду обе. И плюхнулся сам. Смешанный аромат сосен и морского бриза сначала напомнил о домике на побережье, где ему всегда было необъяснимо лучше, чем на любом курорте, а потом Луку накрыло такое возбуждение, что он едва не утонул, кончив при может не первом, но точно втором или третьем прикосновении к себе. Выплёскивая воду на плитку и цветной коврик на полу, он извивался, пытаясь одновременно не прерывать скольжение руки по члену и достать пальцами второй до простаты, и достигал оргазмов с небывалой ранее лёгкостью. Еле выползая из ванной через полтора часа, когда вода остыла и запах потерял остроту, он упал на кровать и задумался. Впрочем, размышлять пришлось недолго. Он подсознательно чувствовал, чьи прозрачные глаза то зелёные, как сосновая хвоя, то серые, как штормовое небо, появятся в памяти. Иван. Самая странная альфа, которую он видел. Альфа, которую сопровождает чуть заметный аромат моря и соснового леса. Первый раз, почуяв этот запах сквозь мускус и пот, которыми разило в раздевалке, Лука повёл носом и спросил, не установили ли здесь ароматизатор. Всё решили, что он пошутил, а он решил, что они тупые, а потом убедился, что никто, похоже, не чувствует этот шлейф. А ещё потом привык и забыл. Тот случай, когда Ивана дразнили и он чуть ли не впервые сорвался на товарищах, Лука тоже забыл. Точнее, постарался вытеснить из памяти. Дело в том, что ему было стыдно. Услышав это «Не чуял, не трогал, не метил», Лука ощутил такой прилив животного желания и чувства собственности, что, наверное, уволок бы Ивана за волосы в пещеру, невзирая на разницу в габаритах, если бы не остатки мозга. Что случилось бы, не принимай он подавители, просто страшно подумать. Всей маскировке конец. И карьере тоже. Поэтому он, чуть не завалив загипнотизированную альфу в коридоре, успешно, насколько было возможно, замаскировал свой порыв под шутку. Лука был странной омегой. И вот ванна. Приходится признать, что есть только два объяснения. Либо у Луки проявляются все симптомы течки именно в те моменты, когда Иван рядом, что невозможно на препаратах, да и реагировать он должен на любую альфу. Либо... и этот вариант ему страшно не нравился, Иван — его альфа. Что ещё более вероятно, поскольку тот чует его запах. Запах, которого не должно быть слышно никому. Хреново. Ходить на поводке у альфы Лука не планировал никогда. Как и раздвигать ноги по первому требованию или, что ещё хуже, постоянному собственному желанию. И уж тем более он не планировал рожать. По крайней мере, в ближайшем будущем. Впрочем... Лука хихикнул, вспомнив расширенные зрачки, приоткрытый рот и чуть шевелящийся нос с горбинкой, судорожно втягивающий воздух там, где только что стоял Лука, ещё большой вопрос, кто кого будет водить на поводке. Как уже говорилось, Иван — очень странная альфа. *** Надежда Ивана не загреметь в психушку окрепла, когда он увидел домик у моря, в который его пригласил Лука: он был довольно вместительным, да и спальни у них были разные и, что самое важное, ванные комнаты тоже. Иван решил, что всё не так уж плохо: море шелестело прибоем, за ужином Лука был неразговорчив, поэтому отвечать ему, напрягая мозг, было не нужно. Правда Иван несколько раз ловил на себе его пристальные взгляды, долгие и оценивающие, и это немного беспокоило, но, с другой стороны, сам Иван на Луку так часто пялился исподтишка, что можно было считать, что они квиты. Оставалось дождаться, когда ужин закончится, и можно было запереться в своей комнате, открыть окно настежь и вдохнуть полной грудью. Луной полюбоваться — вон как раз полнолуние. — Ну, что ж... — Лука словно прочитал его мысли. — Пойду, пожалуй... Он прошествовал к двери, но замешкался у неё, потом решительно подошёл к ещё сидящему за столом Ивану, обхватил его лицо ладонями и прижался к губам. Поцелуй вышел не таким напористо-показательным, как тогда в коридоре: Лука словно пробовал его вкус заново, а Иван так поплыл, что ему пришлось вцепиться пальцами в край стола, чтобы сохранить равновесие и не дать волю рукам. — Спокойной ночи... — прошептал Лука, оторвавшись от него. — Блядь... — дрожащим голосом произнёс Иван, глядя, как за ним закрывается дверь. Он на ватных ногах добрался до своей комнаты, распахнул окно и, бросив взгляд на полную луну, с силой закусил губу: так непреодолимо хотелось завыть. Утром лучше не стало: запах жжёного сахара, казалось, окутал весь дом, проник во все углы, заполнил каждую клеточку тела. — Господи... — простонал Иван, утыкаясь в подушку. — Что я делаю не так?.. Ему казалось, что ещё больше на взводе быть нельзя, но, когда в дверь тихонько поскреблись, он повёл носом в её сторону, и его словно выдернуло из постели. Он едва справился дрожащими руками с запорами и уставился на Луку, стоящего на пороге. — Господи... — умоляюще прошептал Иван и в отчаянии сцепил руки за спиной, пытаясь сохранить остатки разума: сладко-горький аромат доводил его до безумия. — Лука... — Да? — вкрадчиво спросил Лука, шагнув в комнату. — Вот сейчас... — попятился Иван. — Сейчас тебе... лучше меня связать... Сегодня что-то особенно сильно... Не знаю... почему... — Может, потому... — Лука подошёл вплотную, положил ладони на его грудь и, часто дыша, заскользил ими к животу. — ...что ты меня заебал уже... взглядом... запахом... — Он уткнулся носом в ямку между ключицами и глубоко вздохнул. — ...и я послал на хрен эти блядские гормоны... чтобы ты... чтобы мы... Последняя мысль, отдалённо похожая на разумную, которая мелькнула в сознании Ивана до того, как он сгрёб Луку и поволок к постели, была о том, что, видимо, Лука тоже испытывал сложности со словарным запасом — в какие-то моменты. И от этого как-то сразу стало легче. Хотя, может быть, легче стало оттого, что он наконец-то запустил пальцы в светлые пряди и, оттянув их, впился в податливый послушный рот, упиваясь сладко-горьким вкусом. Или оттого, что Лука, обхватив ногами, извивался под ним, царапая спину и стонал: «Ещё... Ещё...», а Иван входил в него, умопомрачительно влажного, открытого и обжигающего, заставляя захлёбываться словами в оргазмах, которые накатывали друг на друга, как волны в шумящем за окном прибое, и, когда Лука уже ничего не мог говорить, а только громко стонал, срываясь на крик, Ивану всё казалось мало, и он, рыча, зацеловывал каждый сантиметр светлой, без единой татуировки кожи, там, где ещё не было его меток. Он остановился только после очередного оргазма, такого опустошающего, что, казалось, чтобы выйти на поле, придётся многие месяцы восстанавливаться в лазарете Барсы. Лука, кончивший за минуту до этого, вообще мог бы сойти за тяжело раненного в бою, если бы не сытая улыбка в уголках губ. — Слушай... — спросил Иван, когда мозг клетка за клеткой стал регенерироваться и он получил возможность немного соображать. — А мы не должны были предохраняться? — Должны были... — лениво сказал Лука, закидывая руки за голову. — И что теперь? — осторожно спросил Иван, проводя пальцем по его груди, очерчивая ареолы сосков. — И всё... теперь... — хмыкнул Лука. — Жди поздравлений, папочка! Не рад? — Я... — Иван задержал взгляд на животе Луки, чувствуя, как снова начинает возбуждаться. — Рад... — Он, прижавшись к Луке, вдохнул запах за ухом, там, где он всего сильнее, и, прикусив мочку, прошептал: — Боюсь, я тогда... просто без остановки... затрахаю тебя... — А ты не бойся... — Лука, улыбнувшись, вжал голову в плечи, отстраняясь. — Ладно... Я предохранялся... Не собираюсь так скоро заканчивать карьеру. — Ну... — Иван на самом деле почувствовал себя в этот момент обманутым и разочарованным. — Да... — Кроме того, гормоны... — Лука отвёл взгляд. — Не очень-то хорошо для... Их вывести нужно вначале... — Да... — Иван кивнул. — Конечно... — Ладно, я сейчас в душ... Потом позавтракаем... — Лука посмотрел на небо за окном и ухмыльнулся. — Поужинаем. Можем по берегу прогуляться... А потом... — Лука замялся. — Ты извини... но мы останемся на ночь каждый в своей комнате... Иначе... Ну... Не нужно, чтобы в раздевалке ребята что-то почуяли... Я лучше завтра снова к тебе приду... Рано утром... — Да... — Иван снова кивнул. Мысль о том, что он выглядит как дебил, не оставляла. — А тебе не принесёт это вреда? Ну... то, что ты не выпил в этот раз своё лекарство? — Один раз не пидорас... — хрипло засмеялся Лука. — Иногда можно... Недолго... Или теперь тебя будет коробить от того, что рядом с тобой в раздевалке омега? — Ну... — улыбнулся Иван, касаясь его руки. — Это же будет моя омега.