Жжёный сахар

Кроме красоты, Серхио любит в людях силу. Он мало думает, какой второй пол предпочитает и мало обращает внимание на тех, кто удивлённо смотрит на него, заметив, что Пилар — тоже альфа. Собственно, не заметить трудно. Ее аура заметно нервирует других альф из его команды, страшно подумать, как она действует на омег. Беты и те принюхиваются и отводят глаза. Секрет Серхио в том, что ему нравится, когда рядом тот, кто сильнее духом, кому не стыдно сдаться. Впервые он ощутил это с Икером. Спокойная уверенная альфа, от которой у юного Серхио отшибало последние мозги. Тогда он не думал, что это противоестественно. Тем более что с омегами ему было... Никак. Слишком попадались покорные и жаждущие заботы и поклонения. Никакого боя, никакого столкновения, а Серхио только так и понимал страсть. С Икером, а потом с Нандо, а потом вот с Пилар. Но был ещё Жерар... Жерар вызывал у Серхио странные чувства. Чаще всего ему хотелось врезать ему, бить головой о ближайшую твердую поверхность, пока он не перестанет смеяться своим безумным смехом (и нет, он не перестанет, пока не потеряет сознание и не прикроет голубые глаза в поражении). А потом Серхио стоял бы над бесчувственным телом и рычал бы на всех, кто посмел приблизиться, прижимал лохматую голову к груди и, может быть, уволок бы куда-то, где можно было привести Жери в себя, стереть кровь с рассчённой брови, поцеловать снова улыбающиеся губы и... сдаться. Пилар, кстати, часто заводила разговоры о Жери. Но она же считала, что альфе хотя бы иногда нужна рядом омега и обещала не ревновать и принять и это вот всё бла-бла. При чём тут Жерар, Серхио так и не понял. Решил подождать, пока ему объяснят на пальцах, ну, или других частях тела. Омегу в Ракитиче он заподозрил давно. Минимум агрессии, манера разнимать сцепившихся на поле (Жери тоже грешил таким, но он чаще оказывался в середине громкого спора), аккуратная игра и вот теперь эти загадочные брачные танцы с Лукой. То, что нет запаха, понятно. Супрессанты сейчас, говорят, выпускают просто убойные. Пилар, в смысле говорит в рамках этих непонятных бесед. Если подумать, в жизни Серхио образуется всё больше непонятного. *** Очередная встреча Реала и Барсы прошла не лучшим образом. Особенно если смотреть со стороны Реала. Впрочем, сине-гранатовые тоже не блеснули, несмотря на выигрыш, и комментаторам осталось только обсуждать жёсткую, как давно не было, игру. Серхио тоже хотел бы обсудить фолы, настучать по голове кое-кому. Но из его собственной головы не шёл один эпизод. Лука рвался к воротам, будто решил спасти сливочным, если не матч, то честь. Изящно ушел от Ракитича, оставив за спиной обе команды почти в полном составе. Тер Штеген уже напружинился, зная пушечный удар реаловской десятки, когда Луку срубил в рискованном, но чистом подкате Лангле. Серхио только головой покрутил: чуть дальше и чуть грубее — и был бы пеналь, а так только сорванная атака. Лука вроде не пострадал, и Серхио уже подходил, протягивая руку, чтобы помочь подняться, когда дорогу ему заступил Ракитич, который должен был уже вернуться на свое место. Серхио попытался обойти его и снова протянул руку Луке, но Иван выглядел нетипично агрессивно, толкнул его плечом, а в глубине горла явно клокотало рычание, настолько внушительное, что Серхио машинально сделал шаг назад. Иван, будто у него глаза выросли на затылке, мгновенно обернулся к Альбе, тоже подтянувшемуся к месту происшествия, и рявкнул: — Не подходи к нему! Тон был хорош. Даже Гарет запнулся на подходе, а Жорди глянул на Серхио и пожал плечами. Лука, сидящий на газоне, ухмыльнулся: — Брат, руку-то подай! Иван легко вздёрнул его на ноги и обнял, на мгновение уткнувшись в шею. Лука что-то прошептал ему, после чего все сделали вид, что ничего не было. Ракитич даже кивнул Серхио, виновато отводя глаза. Следует признать, что щёлкнуло у Серхио в мозгу не сразу. Играть оставалось ещё минут 15, а потом в раздевалке пришлось произносить обязательное «Не повезло, бывает, но в следующий раз... мы Реал, мы поднимаемся». Когда все сделали вид, что воодушевлены в достаточной мере, Серхио заметил, что Луки нет. Вышел в коридор и, конечно же, увидел две фигуры, сливочную и сине-гранатовую. Мирно беседуя, они сидели прямо на ступеньке холла. Лука перебирал хохолок волос Ивана и что-то ему выговаривал, а тот только блаженно жмурился, мгновенно напрягшись при виде Серхио. «Блядь... — подумал Серхио, поулыбавшись в прищуренные серо-зеленые и невинно распахнутые карие глаза и поспешно ретировавшись. — Блядь. Это ж надо было так облажаться». Он вспомнил распадающийся на мутные пиксели мир и решил, что Пилар права. Альфу всегда тянет к омеге. Только где найти ещё одну, такую же странную? Когда Серхио вернулся в раздевалку, команда уже начала расходиться. Лука всё не появлялся, и Серхио, который всё почему-то медлил, решил выяснить почему. На ступеньках в холле ожидаемо никого не оказалось, однако нетрудно было догадаться, где Лука и Иван могли бы находиться, и Серхио направился в комнату отдыха. Дверь, как и в прошлый раз, оказалась приоткрыта, и Серхио уже начал подозревать пристрастие хорватов к эксгибиционизму. Впрочем, сейчас Лука просто сидел на диванчике, перебирая волосы Ивана, который улёгся ему на колени, и они негромко разговаривали на хорватском. Серхио негромко кашлянул и постучал по косяку двери. — Входи, Чехо... — отозвался Лука, не глядя на него и не отрываясь от своего занятия. Серхио вошёл и, усевшись в кресло напротив, произнёс: — Вот, значит, как... — Ты же говорил, что он знает? — фыркнул Иван, поднимаясь и немного отодвигаясь от Луки. — Насколько я понимаю, — ухмыльнулся Лука. — Чехо предполагал несколько иной расклад... — Что? — удивлённо вскинул брови Иван и искренне поинтересовался: — Почему? — Потому... — проворчал Серхио. — Хрен вас поймёшь тут... — Да уж... — Иван взглянул на Луку. — Омеги нынче не те... — С альфами тоже не так просто, — засмеялся Лука. — Чехо, надеюсь, ты не против того, что омега рядом с тобой в раздевалке? — Да сколько можно? — застонал Иван, откидывая голову. — До конца жизни будешь припоминать? — Ага... — злорадно улыбнулся Лука. — Небось вообще думал, что омегам только место на кухне, какой уж тут футбол... — Чушь не пори... — пробормотал Иван. — Ничего я не думал... Омеги давно с кухонь в музыканты, художники и актёры разбежались... И не только... Сейчас где только их не встретишь... — В футболе я не встречал, — подал голос Серхио. — Не хочу сказать, что их нет, но... Не принято афишировать как-то... Ты же понимаешь, какой скандал может случиться? Как у вас в сборной на Чемпионате... Альфы тогда чуть не взбесились, да и у вашего омеги мозги заклинило, когда он отказался на поле выходить... — Он взглянул на Луку. — Зизу знает? — Лука отрицательно покачал головой и Серхио вздохнул: — Хреново... Как тебе удалось? — Хороший доктор... — пожал плечами Лука. — Хорошие препараты... Хорошие друзья... Ты же не скажешь? — Я? — удивился Серхио. — Я — нет. Но... — Что «но»? — вскинулся Иван. — Вы бы со стороны на себя посмотрели... — усмехнулся Серхио. — А ещё лучше — принюхались... Хотя тут и этого не нужно: электричеством бьёт как при дефибрилляции... Стоит только прикоснуться... — А ты не прикасайся... — зловеще произнёс Иван, и Лука осторожно накрыл его руку ладонью. — Обещать не могу, — осклабился Серхио. — Он сам на меня запрыгивает... И, насколько я понял, своим запахом ты его ещё не пометил... — Я его убью сейчас! — прорычал Иван, сжимая кулаки: рвануть вперёд помешала только рука Луки, обхватившая его запястье. — Чехо, не зарывайся... — произнёс Лука таким глубоким голосом, что у Серхио волоски на загривке поднялись дыбом. — Ладно, не буду! — поднял он ладони вверх, словно сдаваясь. — И против омеги в раздевалке, в отличие от некоторых, ничего не имею! Увидимся на тренировке, Лука! Когда за ним закрылась дверь, Иван, ещё загнанно дыша, повернулся к Луке и, освободив руку от его хватки, обхватил его лицо ладонями и, склонившись, прошептал в губы: — Поедем к тебе... *** — А вообще я долго думал... — говорит Лука, отодвигаясь от Ивана. — Что ты тоже омега... Слишком ты спокойный... был. И дай хоть дух перевести, до сих пор ноги трясутся... — Омега? — Иван перекатывает эту мысль и почему-то не чувствует неприятия, но волнует его, конечно же, одно: — А омега с омегой может? Лука смеётся и переворачивает его на живот, придерживает за загривок, проводя пальцем между ягодицами: — Омега и с альфой может... Особенно, если омега — это я... — Он наклоняется и повторяет путь пальцев языком. — А альфа — ты... — Он на мгновение отстраняется. — Если ты, конечно, хочешь попробовать... Наверное, не дело альфы раздвигать ноги, мелькает в голове у Ивана. Но, во-первых, Лука подталкивает его, пока не ставит в коленно-локтевую, а значит, ничего раздвигать не нужно, а, во-вторых, аромат возбуждения омеги заливает комнату золотистыми волнами и Иван согласился бы сейчас даже на то, чтобы его ели заживо, если это происходило бы, пока руки и губы Луки исследуют его там, где он и подумать не мог, что позволит хоть кому-то. Смазка чудесным образом находится в ящике, и Иван оставляет вопросы при себе. Пока что. А потом у него не остаётся не то что вопросов, а ни одной связной мысли. Лука ведёт себя как взбесившаяся от собственничества альфа, бормоча что-то про море и сосны, вцепляясь зубами в плечи, вбиваясь в жестоком ритме и не делая скидок на очевидную неопытность Ивана. Впрочем, он спортсмен, да и боль не настолько сильная после долгой прелюдии, чтобы пропустить удовольствие, скручивающее внутренности и выплескивающееся на простыни. После Иван, раскинувшись, лежит на влажных простынях, потому что сил добраться до душа нет никаких, да и для того, чтобы это сделать, нужно сбросить с себя Луку, обвившего его руками и ногами, а Иван скорее согласился бы сейчас на то, чтобы с ним сейчас срастись, словно сиамские близнецы. — Я должен провести ночь в своей постели... — лениво говорит Лука, прикрыв глаза, и Иван снова чувствует всплеск затаённой обиды, хотя прекрасно понимает: его запах, пометив Луку, сделает его природу более очевидной. Он, намеренно игнорируя негласный запрет, тянет: — Вот, если бы ты не предохранялся в первый раз... — То был бы сейчас босой, беременный, простоволосый и весь твой, — бормочет Лука, не давая ему вставить и слово. — И пока ты бы бегал на тренировках, я бы корячился и выблёвывал кишки у унитаза... Пока ты бы играл полуфинал ЛЧ, я бы снова корячился с огромным животом... А, когда — ну вдруг — поднимал бы кубок, я бы орал на столе в родильном. Роскошно... Иван виновато молчит. Лука вдруг сменяет гнев на милость, зевая: — Ладно, мне это вообще-то пока не грозит. А тебе вообще не грозит, что бесит, конечно... — Ты не принимал сегодня твоё лекарство? — спрашивает Иван, зарывшись носом в его волосы. — Нет... Перед встречей с тобой... я стараюсь... — Лука, не договорив, начинает сопеть, расслабившись, и Ивану требуется вся сила духа, чтобы выползти из-под него, не потревожив, игнорируя недовольное бормотание, и перебраться на пол, чтобы поспать несколько часов до самолёта в Барселону. Утром времени на прощание почти не остаётся, и Иван чуть не опаздывает в аэропорт, когда Лука зажимает его в углу своей квартиры, у входной двери с таким напором и явным желанием повторить ночной эксперимент, что тому только остаётся выстонать, прерывисто дыша, задыхаясь от сладко-горького запаха: — Где... блядь... твоя чёртова... смазка?.. В самолёте он закрывает лицо руками и смеётся. — Ты чего? — спрашивает его Жерар. Иван просто машет рукой, не отвечая, и Жерар, хмыкая, отворачивается к окну. *** Лука предпочитал встречи телефонным звонкам и звонкам по скайпу. Да, голос в трубке и размытое изображение помогали иногда переносить разлуку, но не доносили тепло и запах, поэтому такая близость, по мнению Луки, была фальшивкой. Если долгое время не было возможности встретиться, Лука предпочитал смотреть матчи Барсы. И то, что он видел, нравилось ему всё меньше. Казалось, из Ивана неведомый вампир день за днём вытягивал все жизненные силы: кожа стала бледнее, под глазами проступили глубокие тени, да и двигался Иван на поле, совершая ошибку за ошибкой, словно теряя концентрацию. После одного из таких матчей Лука, подумав, начал звонить Ивану по скайпу. После нескольких секунд появилось изображение, и Иван обеспокоенно спросил, поднимая телефон выше над подушкой, на которой лежал: — Что-то случилось? — Это я у тебя хотел спросить, — вглядываясь в экран, произнёс Лука. — Ты там в порядке? Выглядишь хреново... — Ну, спасибо... — улыбнулся Иван. — Ерунда... Тошнит просто... — Тошнит? — переспросил Лука, задумываясь. — Да ладно, — закатил глаза Иван. — Медики говорят: видимых причин нет. Прописали что-то... Пройдёт... Мы можем встретиться в ближайшие выходные? Я прилечу... В ближайшие выходные Лука встречу не планировал, да и препараты он только недавно бросал ради того, чтобы побыть с Иваном, но звучала в этом вопросе такая безнадёга, что он ответил, улыбнувшись: — Давай!