Жжёный сахар

Лука перезванивает ему через два часа — как раз тогда, когда Ивана в очередной раз выворачивает наизнанку, поэтому звонок он слышит не сразу. Лука трезвонит настойчиво, и Иван, оторвавшись от унитаза, вытирает полотенцем губы и сквозь тёмные вспышки перед глазами пытается нащупать телефон. — Привет... — выдавливает он, прикрывая рот, словно Лука сквозь экран может почувствовать скверный запах. Лука озабоченно смотрит на него, пристально разглядывая на дисплее компьютера каждую черту лица, а после утыкается в телефон и, не глядя, говорит: — Знаешь... Я тут почитал в интернете... — И что там пишут? — Иван направляется на кухню, положив телефон на стол, наливает стакан воды и залпом опрокидывает в рот, пытаясь выполоскать мерзкий привкус до полного исчезновения. Лука ждёт молча, пролистывая страницы в телефоне, и Иван начинает догадываться, какой именно теме они могут быть посвящены. Отставив стакан, он усаживается за стол и ставит перед собой телефон. — Это то, о чём я думаю? — Понимаешь... — мнётся Лука. — Что? — Иван на самом деле не верит, что он это говорит. — Да не тяни ты! Я что, действительно могу... — Прикинь! — нервно хихикает Лука. — Так что лучше тебе действительно прилететь в Мадрид побыстрее... Будет повод познакомиться с моим доктором. После этого разговора Иван заказывает билеты на утренний рейс и всю ночь лежит в постели, пялясь на тени на потолке. Сама мысль о том, чтобы стать таким же, как омега, ходить беременным, может быть (медицина же сейчас творит чудеса), даже родить ребёнка, не то чтобы пугает. Приводит в ужас — это правильное выражение. Он кладёт ладонь на живот, прислушивается и пытается представить. Мальчик, а лучше девочка со светлыми волосами и медовыми глазами... И может, хуй с ней, с карьерой?.. Может, он действительно должен был стать омегой, и природа страшно ошиблась, раздавая второй пол. Что там пишут в интернете? Он тянется за телефоном и вбивает в поиск «альфа и беременность». Результаты поиска исчисляются тысячами страниц, но практически вся информация сводится к одному: полость, связанная с деторождением, у альф находится в зачаточном состоянии, случаи беременности среди альф единичны за всю историю, и беременность чаще всего прерывается. Самопроизвольно или по желанию. Ну, или — тут Ивана снова начинает тошнить от бьющего по глазам света дисплея и слов, которые он видит — альфа не выживает. Иван откладывает в сторону телефон и снова утыкается взглядом в потолок. Образ девочки со светлыми кудряшками тает перед глазами, мысль о семейной жизни тоже погибает, не родившись. Да и вряд ли Лука открыто признает, что это его ребёнок, какая уж тут семья. Иван снова кладёт ладонь на живот. Выбор невелик: либо носить в себе смертника, либо стать им самому. — Зря я ещё тогда не повесился... — бормочет Иван, прикрывая глаза и тут же вздрагивает от сигнала будильника. Пора вставать, собираться, ехать в аэропорт и лететь к Луке и его доктору. Правда, Иван пока не может ответить на главный вопрос — зачем? *** Врач Луки, немолодая полная женщина, бета, смеётся минут пять. Потом берёт всё же у Ивана анализ крови, смотрит на результат и снова смеётся. Развалившийся на диванчике Лука обижается, Иван, присев на край кушетки, просто ждёт вердикта. Доктор успокаивается, хотя уголки губ подергиваются: — Ну, спасибо, Лукита! Ты меня порадовал. Надо же. В интернете он посмотрел. Совсем тебе и вам, Иван, тоже все мозги повыбили. Вы представляете себе хоть, сколько факторов должно сойтись? Начнем с того, что у вас обоих должны быть течка и гон, соответственно. А я вижу, что супрессанты ты принимаешь, да и Иван не пахнет ничем таким. Хотя, простите старую тётку, сексом от вас несёт за милю. — Да мы уже недели три не... — сопит Лука. — О? Если уж мой бетанский нос чует, значит три недели назад вы очень интенсивно проводили время. А судя по вашему визиту, ещё и нетрадиционно. Молодцы. — Хорошо, чем тогда это состояние можно объяснить? — спрашивает Лука. — Ну... — пожимает плечами доктор. — Я могу назвать несколько причин. Первая довольно очевидна: питание и сбой пищеварения. Так, Иван, переставайте есть что-либо с лактозой, особенно на ночь, и беременность как рукой снимет. Вторая... — Она становится серьёзной. — Если ты, Лука, так хорошо знаком с интернетом, то, возможно, читал, что альфы могут испытывать схватки, в то время когда их омеги рожают. Не задумывался, почему это происходит? — Воображение хорошее... — ворчит Лука. — Возможно... — задумывается доктор. — Но я бы трактовала это по-иному... Способность чувствовать боль близкого. В медицине это называют «синдром кувад», в народе — «любовь», не фыркай, ты можешь называть это как угодно. И вот что ещё, Лука. Подавители не могут работать вечно. И, я так понимаю, схему их приёма ты периодически нарушаешь. Тебе нужно провести хотя бы одну течку нормально, а то она накроет тебя и через препараты. И я даже вижу того, — она окидывает взглядом Ивана, — чей запах тебе идеально подходит, так что подумай об этом... — Обязательно подумаю, — отвечает Лука, поднимаясь. Иван тоже встаёт: больше всего на свете ему хочется сейчас покинуть этот кабинет и никогда сюда не возвращаться. — Вы слышали, каким тоном он это сказал? — спрашивает доктор Ивана. — Каким? — нарочито наивно вскидывает брови Лука. — Обычно таким тоном говорят: «Отъебись, старая грымза, я всё равно всё сделаю по-своему», — говорит доктор и, игнорируя хохот Луки, суёт в руки Ивана медицинское заключение с рекомендациями. — И как вас угораздило связаться именно с этой бешеной омегой, Иван? — Жжёный сахар... — бормочет Иван, рассовывая бумажки по карманам. — Ясно, — улыбается доктор. — Не повезло. *** Обратно они едут в молчании. Лука за рулём мурлычет какую-то мелодию, Иван просто смотрит в окно, подперев рукой подбородок. Как только они переступают порог дома, Иван тут же направляется к почти не распакованной сумке, с которой приехал, и начинает швырять туда свои вещи. — Ты же сказал, можешь побыть здесь выходные... — говорит Лука, прислоняясь к стене и наблюдая за Иваном. — Я передумал. — Иван вжикает молнией и выпрямляется. — Да что ты бесишься? — Лука подходит к нему, распространяя сладко-горький запах, и кладёт ладони на грудь, скользит по ткани футболки. — Всё ведь обошлось... Иван перехватывает его запястья. — Таким идиотом я себя никогда в жизни не чувствовал... — Всё когда-нибудь бывает первый раз, — усмехается Лука. — Кто ж знал, что у тебя такое бурное воображение? — Воображение? — Иван отбрасывает от себя его руки. — Да, блядь, я чуть не умом не тронулся, думая о нашем... О том, что придётся сделать... Как жить дальше... И чуть не сдох от позора в кабинете у твоего доктора. — Добро пожаловать в мой мир, — зло огрызается Лука, сладкий запах улетучивается, остаётся только горечь. — Вижу, не понравилось? — Я не виноват, что родился альфой! — рявкает Иван. — Да, раньше альфы и омеги нужны были друг другу, чтобы выжить и продолжить род. И да — я не борюсь со своей природой, но... — Вот здесь можешь остановиться, — шипит Лука. — «Но» уже лишнее. — Хорошо, ты борешься, и я понимаю почему... — Вот спасибо... — ехидно говорит Лука. — Хотя борешься ты, надо сказать, интересными способами... — Иван смотрит на полуоткрытую тумбочку у кровати. — Смазка ещё там? — А вот это уже не твоё дело! — Лука хватает собранную сумку и бросает ему под ноги. — Ты, кажется, опаздываешь в аэропорт. Иван переступает её, направляясь к тумбочке, резко выдвигает ящик и, пошарив там, достаёт тюбик. Лука насмешливо наблюдает за ним, скрестив руки на груди. — Мы использовали её дважды... — едва сдерживая себя произносит Иван. — Но тюбик и до этого был уже полупустым... — А говорил, что большим идиотом, чем в кабинете сегодня, ты себя не чувствовал, — ухмыляется Лука. — Нет предела совершенству. И надо же, какие детективные способности! Не ожидал! — С кем? — тихо спрашивает Иван, сжимая тюбик в руке и начиная чувствовать, как волна животной ревности захлёстывает его, подобно цунами. — А, то есть всё? — смеётся Лука, и этот смех отдаётся в затылке у Ивана, словно его лупят по голове. — Детективные способности иссякли? Ладно, не мучайся, Шерлок Холмс. До тебя с бетами экспериментировал. Очень занимательно... И для здоровья полезно, когда... Он не успевает договорить: Иван с клокочущим в горле рычанием срывается с места, роняя смазку, хватает Луку за грудки, волочёт через всю комнату и припечатывает к стене, приложив затылком. — Сука... — рычит Иван, сжимая пальцы на горле вырывающегося Луки, и впивается в его губы поцелуем, грубо вторгаясь в рот, слизывая горечь запаха с неровности зубов и отрываясь лишь на мгновение, чтобы выдохнуть: — Шлюха... — и, дёрнув за волосы, снова прижаться в подчиняющем поцелуе. Иван отпускает горло Луки только, чтобы повернуть того, уткнув носом в стену, и, подтянув к себе, запустить руку в джинсы, но Лука, извернувшись, со всей силы даёт ему под дых, и Иван падает на колени, согнувшись пополам и прижав ладонь к животу. На него снова накатывает тошнота, и его выворачивает прямо на пол. Минуту после этого он сидит на коленях, закрыв руками лицо, пока не слышит голос Луки над собой: — На... возьми салфетку, оботрись... Иван тяжело поднимается, отводя в сторону протянутую руку, и, собрав все силы, произносит: — Да пошёл ты... Он вытирает рот рукавом, цепляет сумку на плечо и бредёт к выходу — под звук своего загнанного дыхания и собственных шагов, потому что Лука не делает никаких попыток его окликнуть. Он почти не помнит, как добирается до Барселоны. Иван злится на Луку, когда выходит за дверь, когда сидит в самолёте, когда лежит ночью без сна, снова пялясь в потолок. Ещё несколько дней он злится тоже. Как назло у Барсы перерыв и тренировок не намечается. Иван включает телевизор, видит девушку, что-то вещающую про Реал, и тут же выключает. Пытается слушать музыку, но все песни, кажется, звучат фальшиво... В конце концов он валяется в постели, пролистывая в телефоне ленту, почти не глядя на экран. Сознание цепляется за крупные буквы заголовков, но вникать не хочется, пока палец не смахивает два подряд портрета Луки. Иван откатывает ленту назад и вскакивает, заметавшись по комнате, беспорядочно запихивая вещи в недавно разобранную сумку одной рукой, второй держа перед глазами телефон. «Лука Модрич скрывал свою природу. Болельщики возмущены!» «Флорентино Перес заявил, что юристы рассматривают контракт Модрича с целью расторжения». «Омега с Золотым Мячом?! Чем подкупили альф из жюри?» Кулаком достается ближайшей стене на статье, озаглавленной: «Потерпит ли Ракитич омегу в раздевалке сборной?!»