Сильнейшая

Так, всё! Я должна успокоиться и перестать наконец рыдать как маленькая девчонка. Теперь я мужчина, а нормальные мужики плачут только на сцене смерти Муфасы. А раз я в «Атаке титанов» и в теле Леви, то показывать слез мне вообще нельзя. Лицо кирпичом, эмоции и чувства на замок. Это ведь его главные правила? А, ну еще и чистота. С этим, правда, уже возникли сложности. Не успела я адаптироваться в этом мире, как везде, где был порядок, творился какой-то хаос. В углу лежали грязные вещи, а в кресле — ремни, которые я с трудом сняла и не стала на себя сразу надевать. Приподняв плед, обнаружила грязь от сапог, ведь лежала прям в них на чистом белье. А еще, даже не вставая с кровати, видела через открытую дверь все эти разбросанные на полу кабинета документы и всякую канцелярию, которые Ханджи случайно смела, залетев на тросах через окно. Где-то там еще должна быть лужица чая. Поставив локти на колени, я уронила голову в раскрытые ладони и протяжно выдохнула. Нужно ли мне сейчас убираться? Если я «болею», то нет — мне необходим постельный режим. Но лежал бы без дела капитан? Уверена, он бы и со сломанными ногами встал и затеял уборку. Твою ж мать… Ну почему я не стала какой-нибудь курсанткой, только-только поступившей на военную подготовку? Я бы, конечно, свалила при первой же возможности, но у меня хотя бы выбор был! Когда я уже собиралась вставать, во входную дверь постучались, а после та со скрипом открылась. В этот раз я даже успела стянуть обувь и вновь укрылась, натянув на лицо хмурую маску. Подняв взгляд, я увидела Элитный отряд в полном составе, неловко глядящих на меня. Блин, как их послать, не используя при этом слов? Что-то говоря, ко мне приблизилась Петра и протянула чашку, от которой даже с такого расстояния чувствовался аромат превосходного чая. Кивнув, я приняла напиток, даже не забыв, как правильно нужно держать, и отпила, чуть ли не сварив язык в кипятке. Девушка обворожительно улыбнулась и, забрав грязную посуду, ушла, по дороге захватив рубашку с брюками. Остальные убирались в кабинете. Я испытывала стыд и умиление одновременно… Я должна им помочь! Как только я начала вставать, в виски снова ударила дикая боль, отчего я вновь осела на кровать, схватившись за голову. Ко мне тут же подбежал Гюнтер и, размахивая руками, начал мне что-то торопливо говорить, приподнимая покрывало, чтобы я, видимо, легла обратно. Это я и сделала. Боль просто не прекращалась. Будто кто-то гайки закручивал в моей черепной коробке без анестезии. И даже просто думать было очень больно. Кто-то коснулся моего плеча, и я приоткрыла глаза.  — ◼◼◼◼? ◼◼◼◼ ◼◼, — произнес Ауру… Оару… Ауроу… Блин, ну этот парень, который копировал Леви. В руках он держал граненый стакан с какой-то мутно-белой водой, видимо, обезболивающее. Немного приподнявшись, я выпила лекарственную жидкость и вновь приняла горизонтальное положение. Эффект не появился сразу, что, впрочем, не было удивительно, зато скоро меня окатило странное чувство… В глазах ощущалось раздражение, немного помутнело, но сознание я, кажется, не собиралась терять. Наоборот, был какой-то прилив сил, но я не решилась вставать так быстро с постели из-за небольшого головокружения. Во рту стало сухо, а язык немного онемел. Боль превратилась в какой-то едва уловимый гул, который я уже почти не замечала. Ребята ходили вокруг меня, занятые делом: Эрд и Гюнтер мыли швабрами полы; Петра чистила стекла; косплеер — буду называть его так — протирал от пыли мебель. А я просто лежала в состоянии эйфории, словно под наркотиками. Лекарство. Наркотики. 19 век… Меня что, реально лечили от головной боли водой, смешанной с коксом? Божечки, стоило подумать прежде, чем пить какую-то неизвестную мне дрянь. Я провела рукой по лицу и, глядя в потолок, стала слушать тихо разговаривающих между собой товарищей. Удивительно, но их язык был мне абсолютно неясен. Обычно отдельные звуки или даже слова запоминались, даже без понимания смысла (тот же «ду хаст», например), или это хотя бы просто можно было мысленно повторить («ду, ду хаст…», черт, теперь не отвяжется). Но в этом случае всё, что они произносили, сливалось просто в какой-то шум, от которого мысли превращались буквально в кашу. И мне кажется, дело было даже не в кокаине. Вспоминая те документы, слова в которых дергались и расплывались, хотя я была относительно адекватна, я пришла к выводу, что более того, что не знала их языка, я его просто не усваивала. Мой максимум — понимание интонации. Петра что-то обеспокоенно сказала мне, столь же тревожно на меня смотря. Я перевела взгляд на зеркало, видя там бледное лицо капитана. Вздохнув, я качнула головой и помахала рукой, мол, «всё нормально, не беспокойся». Видимо, только жестами я и могла с ними общаться. Как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров. Даже представить страшно, какие еще проблемы мне подкинет жизнь здесь. Понятное дело, что я сама завуалированно просила об этом, но что-то это явно перебор… Закончив, отряд выстроился передо мной в ряд, довольные, судя по лицам, собой. Действительно, в комнате стало очень чисто. Даже воздух будто стал свежее. Или это всё еще было воздействие наркотика, который они же мне и подсунули.  — ◼◼◼◼ ◼◼◼, ◼◼◼◼◼! — выкрикнули дружно ребята, удивляя меня своей необычайной синхронностью. А как я могла отблагодарить их? Простой кивок, как по мне, смотрелся бы так, будто их действия были как само собой разумеющееся, а я так не хотела, но и сказать что-то вряд ли получилось бы… Вспомнив свое удивление, когда Аккерман впервые улыбнулся в аниме, я решила это повторить, скромно улыбнувшись, потому что широкая улыбка не в его стиле, и всё-таки кивнув им. Ухмыляясь, они двинули к выходу, что-то напоследок мне весело говоря. В наступившей тишине этот гул в моей голове, заменивший боль или теперь ею нескрываемый, звучал громче, что мне наконец удалось прислушаться к нему. Он был странным и непохожим ни на что, что я когда-либо слышала. Это даже не звон в ушах или вроде того. С каждой секундой словно усиливался и звучал как-то необычно, будто на дне глубокого-глубокого колодца кто-то отчаянно кричал…

***

В общем, я поняла. Если долго смотреть в бездну, то бездна начнет на тебя орать. В следующий раз, если я окажусь в чьем-то теле, то десять раз подумаю о том, чтобы во что-то вслушиваться в своей голове. Нет, серьезно, это даже не смешно! Гребаный злобно возмущающийся на меня Леви Аккерман. Я представляла себе его менее эмоциональным, если честно. Впрочем, если бы я была на его месте тоже делала всё, чтобы вытравить «пришельца», как, очевидно, делал он, вызывая у меня дикие головные боли. Думал, что смог бы меня так выгнать? А вот фиг тебе! Я даже не понимала, как «вошла»… Покажи мне, где дверь, и я немедленно тебя покину! Шутки шутками, но представляя, каково сейчас ему, сидя в этом условном колодце, мне было его жалко. Я бы, наверное, перепугалась намного сильнее, если в какой-то момент перестала бы управлять собственным телом и не могла бы даже позвать кого-нибудь на помощь, а потом еще бы оно встало и начало жить своей жизнью, не обращая никакого внимания на своего владельца. И я хотела его ободрить, сказать, что он не один, и мы обязательно найдем выход из этой ситуации… Но я не знала, как мы будем выходить из этой ситуации. Понятия не имела, как мне общаться с ним без понимания его языка. Ну, узнал бы он, что я его слышу, и что дальше? Всё то же одиночество. Можно было придумать, конечно, систему, по которой возможно было хоть как-то обмениваться информацией, например, где милая интонация (ну, или обычная хотя бы) равна «да», а злая — «нет», но… Хм, а это ведь идея, между прочим! Чего я сразу до этого не догадалась? Хотя бы знание того, что он был с чем-то согласен или не согласен, заметно бы упростило наше с ним выживание. Я пошла к его рабочему столу, ища чистую бумагу, которую можно было использовать. Всё, что лежало на «поверхности», было, видимо, отчетами. Если я их испорчу, кому-то пришлось бы их переделывать. Не мне, конечно, раз я языка не знаю, но прибавлять кому-то работы не хотелось. В одном из ящиков я всё-таки нашла небольшую стопку бледно-желтых листочков. Взяв их и заодно карандаш, я закрыла дверь, чтобы меня никто не отвлекал, и вернулась в спальню, где устроилась прямо на полу перед зеркалом. Леви вдруг замолчал. Наверное, понял, к чему всё это вело. Зажав в руке инструмент для связи с духом сильнейшего воина человечества, я уставилась в пустой лист и зависла. А как это нарисовать-то? «Да» и «нет» не напишешь же. Для этого нужно было придумать что-то похожее, но предельно отличающееся друг от друга, как инь и ян, но при этом ассоциативно понятное. Просто черный и белый не подошли бы. «Да» и «нет» это одобрение и осуждение, по сути? Как люди без слов могли оценить что-то? В голове всплыли социальные сети и ютуб в частности. Лайк и дизлайк, ну конечно же! А для интонации нужно что-то связанное со ртом. Что-то типа улыбки и оскала, а рядышком диалоговые окошки. В конце концов, я могла бы показать это на собственном примере, если он не поймет. Я представила готовую инструкцию отражению и указала на него, чтобы он точно понял, к кому я обращалась.  — ◼ ◼◼ ◼◼◼ ◼◼◼◼?.. — с нажимом и каплей недоумения произнес он, после чего его тон стал ровнее, но у меня почему-то всё равно мурашки пробежались. — ◼◼ ◼ ◼◼◼ ◼ ◼◼ ◼◼◼◼ ◼ ◼◼◼? Я закатила глаза, на что он тоже пренебрежительно цыкнул. Ну логично же, что если я пытаюсь поговорить через рисунки, то другого способа нет! Знаю, выгляжу как враг. Тупой и вызывающий кринж враг. Но что я могу поделать? Для меня это тоже стрессовая ситуация! На отдельном листе нарисовала двух людей: человека с прической капитана и человека с длинными волосами и юбке — заодно обозначила свою половую принадлежность. Первый человечек что-то говорил второму, а второй, приподняв бровь, почесывал макушку. Потом я показала, кто есть кто на картинке, и он что-то неопределенно буркнул. Решив еще раз объяснить прошлый рисунок, я взяла его в руку.  — Это «да», — максимально спокойно говорила я, подняв большой палец вверх, и закивала для полноты картины. — Это «нет», — недовольно, опустив палец вниз, и замотала головой. — Понял?  — ◼◼, — сухо ответили мне. Видимо, всё-таки понял, но нужно проверить. Перевернув листок, я снова указала на второго человечка, а после на зеркального капитана.  — Это ты?  — ◼ ◼◼◼ ◼◼, — более раздраженно сказал Леви. В ответ издала нервный смешок, опуская взгляд. Ну, я должна же была убедиться! И чего сразу нервничать? Это я должна нервничать, что со мной говорил сам, мать его, сильнейший воин человечества из известного аниме. Хоть он сейчас и не провоцировал головную боль, но она от всей информации просто взрывалась! Фух, хорошо. Что теперь? Наверное, нужно рассказать, как я вообще оказалась в его теле, чтобы он понимал, что я такая же жертва обстоятельств. Опять-таки сделав небольшую схему, я показала ее ему, на всякий случай тыкнув в себя, типа, это моя история: 1 кадр — девушка счастливая стояла на полянке; 2 кадр — вспышка; 3 кадр — парень грустный с жабо; между первым и третьим кадрами обозначена связь.  — ◼◼, — указал понимание тот. Одной проблемой меньше. Теперь стоило подумать о том, что делать дальше. Нужно идти к Эрвину, это понятно. Но как его найти? Как объяснить, откуда я его вообще знала? Рассказывать про свой мир, где этот — плод воображение японца-садиста, было явно плохой идеей. Или хорошей? Сценарий всё равно пойдет не так, как должен, раз вместо Аккермана была я. Если убрать его из сюжета, Эрена сожрут еще рядом с тем камнем, которым он закроет дыру в стене, а с моими знаниями можно отправить кого-нибудь к нему, так? А если я всё-таки умела пользоваться УПМ? Механическая память, все дела. Стоило попробовать. В случае имения всех навыков Леви, я могла бы даже помочь. Была бы тупой грубой силой без умения говорить, но всё-таки силой. В конце концов можно придумать легенду про язык, откушенный во время езды на лошади, хоть это и более подходило Косплееру. В любом случае, сейчас у нас в общих интересах было работать сообща, как мне кажется. Не можем же мы просто сидеть и ждать, когда мой дух выветрится из тела. Вдруг на это уйдут годы? А в аниме только за год столько произошло! Времени на бездействие просто не было. Я взяла новый листок, думая, как бы намекнуть в необходимости обратиться к Смиту через рисунок, но меня отвлек стук в дверь и низкий голос командора. Вспомнишь солнце — вот и лучик, что называется… Леви ровным голосом что-то сказал, очевидно, намекая сходить открыть. У меня и в мыслях не было спорить. Повернув замок, я отступила, давая Эрвину пройти, и бегло оглядела его. Ох, нифига… Блондинчик, ты чего такой высокий-то, а? Или это я слишком мелкая? Не привыкла я смотреть на кого-то, задрав так сильно голову. Ощущение, будто попала не в тело взрослого мужчины, а подростка, которому еще расти и расти. А я ведь, начиная со средней школы, всегда была «дылдой»: первая в строю с женской стороны, а парни возвышались надо мной максимум (!) на голову. И пускай я отпугивала часть потенциальных партнеров, ударялась о всякое головой, на мои «ласты» порой можно было найти только… ласты, свой рост я любила и считала комфортным. Никогда не мечтала быть низкорослой, даже несмотря на насмешки. Я ведь выше этого.  — ◼◼◼◼, ◼◼◼ ◼◼◼◼◼ ◼◼ ◼◼◼◼, — добродушно произнес Смит, входя в помещение и осматриваясь. Когда он отвернулся, я незаметно хлопнула себя по плечу, привлекая внимание Леви, и указала пальцем в сторону рисунков. Капитан отозвался спокойно, как бы разрешая рассказать тайну. По крайней мере, так я себе это интерпретировала. — ◼◼ ◼ ◼◼◼◼? Указав на стул рядом с письменным столом, я пригласила мужчину сесть. Он кинул на меня (или может правильнее говорить «нас»?) удивленный взгляд, но всё же присел, внимательно наблюдая за мной и, очевидно, ожидая объяснений. Конечно, без проблем, дорогой! Подожди секунду и сам будешь молить меня прекратить. Принеся листы, я разложила их перед мужчиной, приготовив чистые для предстоящей дискуссии. Сейчас нас ожидала долгая партия игры в «Крокодила»…