Сильнейшая

Так, я не поняла… Это что сейчас было? Недоуменно нахмурилась, пытаясь найти причину такой странной реакции у Леви. В смысле кто я? Я в тот отрезок, который выбило у меня из памяти, стала внезапно кем-то другим? Или творила какую-то дичь, пока не пришла в себя, чем его так рассердила или, может даже, напугала? Может, он меня… забыл? Нет, этот вариант отпадает сразу, раз он меня назвал дурой. Если бы он не помнил, как угадал мой пол? С другой стороны, я плакала как девчонка… Боже, как всё запутано. Что же такого произошло? Пошевелила немного поврежденным — чую, Аккерман за последние годы не получал столько травм, сколько их «подарила» ему я, — органом во рту, чтобы определить, смогу ли им сейчас нормально говорить. Ладно, скрипя зубами, думаю, получится…  — Й… у-ух… Я-я Ви… виан, — опухшим и болезненно пульсирующим языком, произнесла несколько жевано я. Так, мое тупое чувство юмора постепенно возвращалось, значит, понемногу начала приходить в норму (чего нельзя сказать о Леви…). Относительную норму. Будь на месте капитана Гвеннет, она бы мне давно за это мозги выжгла. Ее всегда дико раздражали мои шутки не к месту.  — Молчи, и так языком слишком много мелишь, — фыркнул он. Это… было даже неплохо! Звучало грубовато и стоило немного выделить голосом для более комического эффекта, но вышло вполне в тему. Жаль, что я свой каламбур не смогла сказать вслух, впрочем, неважно. Чуть улыбнулась и кивнула, говорить через эту боль мне всё равно не хотелось. — Это была не шутка. — Нет? Окей, видимо, я теперь в том состоянии, когда во всем пытаюсь найти что-то забавное… Что ж, нужно выяснить, в чем причина его недовольства. Пальцем начертила в воздухе половину сердца, подразумевая вопрос. Не думала, что мне такое пригодится с Аккерманом, но я рада, что мы тогда с Ханджи все подобные жесты обозначили для общения. Главное, чтобы сам капитан их помнил… Он цокнул и снова замолчал. Я уже начинала закипать. Да что такое?! Неужели нельзя хотя бы сказать, что именно его так беспокоит! В конце концов, кто тут прикусил язык: он или я? Судя по всему оба, только в разных смыслах… Ладно, и не из таких упрямцев информацию выбивали. Сам пастор Ник позавидовал бы выдержке Криса при вопросе о том, кто же ему нравится. Будто это было проблемой уровня мироздания, ей-богу! Быстро подобрав упавший блокнот, открыла нужную страницу. «Ханджи». Я почти уверена, что это связано с тем разговором. Из-за чего же еще?  — Ага, — бросил небрежное он, подтверждая мои мысли, но не продолжил. За неделю я прекрасно осознала, насколько ему не нравится, когда пытаешься что-то у него узнать без его желания, однако сейчас была совершенно другая ситуация. Это теперь точно касалось меня. Круговыми движениями руки стала подгонять с ответом. — Что, самой догадаться уже никак? — Я лишь приподняла вопросительно бровь. Догадаться в чем? Что наш капитан-ледышка, оказывается, всё это время был истеричкой? Да я заметила, знаете. Порой и не верю вовсе, что нахожусь в Леви и разговариваю с ним. — Представь, твой товарищ неожиданно объявил, что он теперь девушка, твоя реакция? — сдержанно произнес он. Ну, в моем мире транссексуальность не такая уж новинка, что б он знал. Только мы-то тут причем? Стоять. Мое лицо медленно вытянулась. Я покрутила пальцем у виска.  — В точку, — хмуро подтвердил капитан. — Тут такая дилемма: либо мы в полном дерьме, либо… я действительно поехал крышей. — Я бы сказала, что тут даже не дилемма, а аксиома Эскобара какая-то… Что может быть еще хуже? — И чем дольше я всё это обдумываю, тем больше нахожу доводов в пользу… — последнее он произносил задумчиво, будто сам себе. Господи, он сам начинал верить в эту околесицу!  — Ну нет! Угх… — прислонила ладонь к губам. Чуть оклемавшись, замотала головой в знак полного несогласия. Не мог он долбануться! Не мог, понятно? Максимум, самую малость, учитывая всё то, что с ним успело произойти, но опять-таки совсем немного! А я, в свою очередь, не могла быть плодом его больного бурного воображения. И не надо мне доказывать обратного, у меня и так проблемы с самооценкой в последнее время — не хватало еще уверить, что меня и вовсе нет…  — Я удивлен, что не смог раньше увидеть их скепсис, — продолжал тем же голосом Аккерман. Кажется, ему хотелось вслух озвучить всё и расставить имеющиеся факты по полочкам или, может, просто выговориться… Я решила молча его послушать. — В это ведь изначально было невозможно поверить. В то, что человеком можно управлять подобным образом, залезть ему в голову. И все эти меры предосторожности, они были направлены не на тебя, как мне казалось, а на меня. Черт, уже давно не мальчишка, а так по-детски надеялся в их веру. Я сжала губы, внимая его словам. Мне было так жаль мужчину и одновременно стыдно за это, ведь жалость — худшее, что можно ощущать по отношению к себе от окружающих… Сама же знаю. Но эта ситуация… Насколько нужно загнать человека в угол, чтобы он был готов поверить в то, что сошел с ума? Чтобы жалел, что поверил друзьям? Мне искренне хотелось обнять этого черствого растерянного вояку. Такого ныне слабого сильнейшего воина человечества… Я положила руку на ногу и стала поглаживать, надеясь, что хоть этим смогу его поддержать.  — Прекрати это, — устало-раздраженно бросил он. Вспоминая о том, как часто Аккерман старался помочь мне и не дать скиснуть (в противном случае, зачем ему было еще общаться с тем, кто портил жизнь и утомлял?), мне не хотелось прекращать. Мои действия были вообще минимумом, который я могла сделать для него. Я всё-таки кивнула. Убрала ладонь с его коленки, после чего обвила плечи, поглаживая уже их. Не хочет ободрительных поглаживаний? Вот обнимашки. Получите и распишитесь! Объятия ведь, они и в Атаке титанов объятия и что в три, что в тридцать несли те же функции — проявление нежности и близости, успокоение… Да, я ему чужая и никогда не стану кем-то близким, однако, пока наши души скреплены, мы должны работать вместе, а не идти порознь. В этом ли суть партнерства? Леви вздохнул.  — Да и мысли Очкастой не совсем лишены смысла. — Не понимаю, как такое можно доказывать своему товарищу? Ему ведь и до этого было не сладко, а тут еще такое «откровение»! — Мое давно забытое желание о полной счастливой семье, жизни в мире и без титанов. Это всё можно было счесть за совпадение, если бы не одно «но». — Но? — Вряд ли ты жила в какой-то землянке. Как я понял, ты живешь в мире, где развитие ушло далеко вперед, и подобных жилищ у вас попросту не должно быть. Поэтому ты именно высокая. Охренеть высокая, что обычные двери тебе кажутся низкими. — Боже, она еще и насчет роста сделала акцент! Как же это… (Вот сейчас это правда вышло неосознанно.) Ах, черт, я тоже мысленно шутила и ругалась из-за его роста, однако у меня бы в жизни язык не поднялся что-то такое ему сказать… А еще, блин, видимо действительно часто нагибалась, что это заметил не только он… Интересно, как она ему объясняла мой пол? Тоже убеждала, что тот на самом деле все эти годы лелеял мысль залезть в платье?! Ну бред же! Бред. — И твой возраст вполне можно объяснить. — Мой возраст? В смысле — молодость? — Хотя я и не помню, чтобы мечтал вновь стать мелким пацаном, и тем более девчонкой. Стоп. Стоп-стоп-стоп. Дайте минутку… Что? Какой такой возраст он мне еще приписывал, а?  — Нет, об этом я определенно не мечтал. Опять-таки, это могло бы быть желание не нести ответственности ни за себя, ни за других, но и это… уже давно в прошлом, — продолжал рассуждения капитан. Я сейчас правильно понимаю, что он, — меня аж затрясло от такого «озарения», — посчитал меня… м-малолеткой?! Это… это… просто невообразимо! Вдруг все пазлы наконец-то сложились в одну цельную картину: его забота обо мне, трепетное отношение, объяснение очевидных вещей, его понимание к моим неудачам… Ему всё это время казалось, что я ребенок! Ребенок, что б его. Может, я и не такая крутая, каким был он в свои двадцать, но это ведь не повод приписывать мне такой возраст! Если был так не уверен, почему просто не спросил?! Вот козел! Я бы серьезно ему втащила за такое, если б не делила с ним это дурацкое тело. Придурок, коротышка, вредный хрыч…  — Чего так скривилась? Лицо расслабь, — сказал он. Я только сейчас заметила, что действительно сильно напряглась: хмурые брови, небольшой оскал и глаза широко раскрытые. Выдохнула, пытаясь вернуть себе внутреннюю уравновешенность. Хоть какую-то. Ткнув себя в грудь, выпрямила пальцы на обеих руках, сжала ладони в кулаки и снова показала десятку.  — Двадцать? Тебе двадцать? — прозвучало в голове. Я сильно кивнула. — Лет? — Нет, дней! Я — Лунтик, здравствуйте. Конечно, мне двадцать лет! Ну, девятнадцать и девять месяцев, если быть совсем уж точным. Но я предпочитаю именно двадцать, так звучит более солидно и опытно, что ли. А умереть в девятнадцать как-то жалко — по сути и не жила, словно жизнь за школьными экзаменами и пролетела. Но два-а-адцать! Двадцать это тема. Будто умерла в самый разгар студенческих вечеринок! Пускай, и была только на дне первокурсника. Леви молчал. Долго молчал. Я уже хотела прервать ставшую неловкой паузу, но мужчина сделал это первым:  — Это просто какой-то бред, — хрипло произнес он. — Какого хрена ты тогда ведешь себя как полная тупица? До этого я хотя бы мог оправдать этот беспросветный тупизм возрастом, но тебе двадцать, серьезно?! — Я аж вздрогнула от того, как его эмоции ударили по черепушке, словно молотком. — Как вообще ты дожила с такими мозгами до сегодняшнего дня?! Ч-чего?!.. Да пошел ты в жопу, козел! Я за тебя переживала, сочувствовать пыталась, а ты!.. Урод да и только! Губы задрожали, а глаза защипало. Нет, я не буду плакать. Не заставишь. Грубыми пальцами провела по векам, сбрасывая подкатившие слезинки. Встав с кровати, прошла ботинками по осколкам кувшина и остановилась у зеркала, злобно косясь в отражение. Ублюдок. Ненавижу. Ну и пускай считают тебя сумасшедшим, мне вообще плевать. Сгниешь в психушке или что у вас тут, мне не жалко. С тобой или без тебя, мне всё равно туда один путь.  — Прости, — неожиданно прозвучало в голове, — погорячился. Сможешь еще раз? Чего? У него на фоне стресса внезапно реальное психическое расстройство появилось или что? Биполярочка, да? То орет, то вдруг извиняется… Ненормальный.       Он вздохнул.  — Всё, спокоен. Перенервничал после всего. Говорю, я тебя слышал только что. Будет намного проще общаться мысленно, особенно сейчас. Попробуй. Я сильнее нахмурила брови. И что именно он слышал? Те слова, где я его оскорбляла? Ха. Ха-ха… Хотя ладно, даже извиняться не буду, заслужил. Или всё-таки извиниться? Он же… Нет, не буду! Мы люди гордые и не на помойке, а в капусте себя нашли. В целом, перспектива общаться телепатией была неплоха, так хоть зрительно не будем напоминать рехнувшихся. К делу. М-м… Алло? Вы меня слышите, алло?  — Ну? Ты пробуешь, нет? — Блин, видимо не получилось… — Вспомни свои ощущения. Ощущения? Леви на полном серьезе предлагает мне снова обматерить его? Забавно… Что ж, ощущения. Вообще, по факту это всё еще были мои мысли, но что их отличало от тех, что происходили прямо сейчас? Так, надо подумать… Подняла палец, намекая, что мне нужно время. Аккерман понятливо угукнул. Хм, во-первых, это были мысли, направленные непосредственно на Леви, ведь именно его называла плохими словами и выказывала свое к нему отношение. Во-вторых, эмоции, я тогда испытывала сильную злость и обиду. В принципе мне до сих пор немного обидно, но, что бы он ни думал, я большая девочка и могу держать в узде свое эмоциональное состояние и акцентироваться на других вещах. Значит, для того, чтобы мне телепатически с ним общаться, стоит, эм, нацеливаться, например, используя обращения, как тогда «Ублюдок», хе-хе, а еще, возможно, подкреплять это эмоциями, обращенными к нему. Так, ну «козел» и прочее лучше просто сменить на его имя. А что может спровоцировать «всплеск»? Что вызывает резко положительные чувства или, может, негативные? Леви. Ух. Леви! Леви, мне не нравятся ваши волосатые подмышки! Слышите? Ну? Вышло?  — Слышу, — кашлянув, сказал он. — Хоть и прерывисто, фокусируйся сильнее. Леви, мне не нравится ваша периодическая грубость! Так лучше? Я старалась максимально сфокусироваться на образе капитана.  — Получше, — обнадежил и нет тот. Если мне придется так каждый раз напрягаться, чтобы что-то ему сказать, у меня голова в конце концов лопнет. — Я правильно понимаю, что ты сейчас будешь перечислять всё, что тебе во мне не нравится? К чему это? Леви, вы ужасно вредный! Провоцирую эмоции, связанные с вами. Так вроде проще сделать конкретный акцент. Мне попробовать без этого?  — Будь добра, это раздражает. — Я хмыкнула — да, наверное, это и впрямь напрягало — и кивнула. — Не знаю, попробуй представить, будто посылаешь мне письмо. У тебя же хорошее воображение, сможешь что-то придумать. Приятно слышать, что он выделял у меня хоть какие-то сильные стороны, а то из-за него можно в самом деле полностью разочароваться в себе, как в дееспособной личности. Отправка письма. Есть отправитель и есть адресат. Чтобы отправить сообщение, нужно сначала кликнуть по пользователю (Леви), а после написать текст и… Нет. Не думаю, что с этим было корректно сравнить сей процесс. Это скорее напоминало… Discord! Чертов дискорд, конечно же! Там же есть функция, где можно говорить, только если нажать на кнопку. Представим, что я прямо сейчас общаюсь таким образом с Аккерманом, и клац!.. Я вроде придумала, как мне будет полегче с вами говорить. Это вам ни о чем не скажет, но дискорд мне реально помог! Как сейчас связь? Мысленный клац.  — Вот, сейчас хорошо слышно. — Я победно вознесла кулак вверх, получилось! Й-й-йес! — Ты и впрямь звучишь, как взрослая девушка… Ну я же говорила! Вообще не понимаю, почему вы подумали, что я девочка, я же даже рисовала себя взрослой. Подойдя к кровати, ткнула в свой портрет в блокноте и еще немного задержала взгляд на нем, чтобы Леви подольше на него посмотрел. Нет, ну некоторые мои действия были странными, не спорю, но как же это?  — Я подумал, что ты хотела быть взрослее в наших глазах и чувствовать себя так более уверенной. Сопляки обычно ощущают себя «ниже» взрослых, — на удивление, честно и прямо ответил тот. В целом логично… Ладно. Вы, эм, всё еще сомневаетесь, что я реальна? Я не знаю, нужно вам это или нет, но мои навыки рисования намного выше ваших. Вы же рисовать-то не умеете, я не права? А еще я слышала, что люди не могут придумывать что-то кардинально новое, всё равно полагаются на что-то существующее. Мой голос вам знаком? Немного, видимо, подумав, тот согласился с моими рассуждениями, хотя и высказался, что его по-прежнему напрягал мой беспрепятственный допуск к его воспоминаниям. Я нервно усмехнулась.  — Остается проблема — меня считают за поехавшего. Нужно придумать, как доказать Ханджи и остальным обратное, — напомнил он о второй стороне той «дилеммы». Рисование? Показать им ваши старые рисунки и мои, как пример. Мужчина вздохнул.  — Может, для тебя будет неожиданностью, но люди, не умеющие рисовать, не тратят время на это, как рисующие. У меня нет рисунков. Совсем-совсем? Даже просто каких-то каракулей?  — Просто каракули даже Моблит может нарисовать, это не будет доказательством, — фыркнул тот. Тогда… Мне в голову пришла воистину безумная идея. Они ведь сами ожидают, что мы сейчас будем искать способ доказать, что вы абсолютно нормальны.  — И? А что если нам вести себя наоборот максимально долбанутыми?!  — Ты дура? Нас точно угребут в психушку, — вспылил тот, уже привычно обдавая болью виски. — И речи не идет. Вот именно! Они же знают, что мы общаемся и свои действия я согласую всегда с вами, а не веду себя так, как хочется только мне.  — Да? Я как-то не заметил, — саркастично бросил Аккерман. — Я до сих пор не вижу логики в том, чтобы вести себя как психи. Пожалуйста, доверьтесь мне. Расскажите, что вы успели рассказать им обо мне? Какими мыслями насчет меня поделились? Может, появятся еще какие-нибудь идеи… Удивительно, но Леви действительно пересказал всё, что успел передать товарищам. Про свои предположения обо мне, моем мире. «Аргументы» Зоэ. Еще, как оказалось, мужчина сам был согласен запереть и держать дальше меня и его самого здесь ради безопасности. Не моей. Мы какое-то время обсуждали это и… это было круто. Нет, ситуация всё еще оставалась максимально хреновой, даже не плохой, а именно хреновой! Но это было, черт возьми, круто. Несмотря на наши тренировки, совместное мытье и хождение в туалет, именно в этот момент я чувствовала наше партнерство. Как будто до этого было лишь странное сожительство в тесной комнатке со всеми благами, находящимися в одном месте, а сейчас мы реально объединили наши силы для решения общей проблемы и перестали отводить взгляд, когда кто-то пользовался унитазом!       Не, всё-таки тупая аналогия… В любом случае, я бы могла смело объявить, что наша команда «Вивиан-Леви» была торжественно сформирована!

***

Весь день сцена эпилептического припадка Леви не выходила из моей головы… Его крик, судороги. Едва прикрыла глаза и снова оказывалась в его палате с ощущением ужаса и бессилия. Сколько не пила ромашкового чая, не могла успокоиться и унять наконец-то чертову дрожь. Смотря на рябь на поверхности горячего напитка, я думала о том, правильно ли действую. Эрвин говорил, что трудности были и будут всегда, и самым неправильным действием было бы бездействие, но… Именно из-за моих слов у него и случилась эпилепсия. Вдруг после этого всё станет хуже? Вдруг он медленно шел на поправку, а я сделала так, что о поправке и мечтать уже нельзя? Вдруг в следующий раз, когда я приду к нему, больше не будет «его», а будет лишь «она»? Колокол зазвучал неожиданно, что я чуть ли не опрокинула кружку, но успела ее схватить. Жидкость немного пролилась на пол и намочила рукава. Поставив нетронутый чай на стол, натянула улыбку на лицо. Нечего пугать окружающих, нужно взять наконец себя в руки. Пора в столовую, а потом к Леви.  — Всем собравшимся большого титанского аппетита! — воскликнула я, войдя через дверь в самое просторное место в нашем замке.  — Спасибо, майор Ханджи!  — Майор, и вам!  — Титанского? Жрать, пока не блеванешь?  — Да! И продолжать есть дальше, пока дают! Я громко засмеялась и уселась — практически упала — на свое место, где уже стояла тарелка с порцией. Голода не было. Вообще. Есть пока не вырвет? Ощущение, будто для этого хватило бы и ложки. Рядом приземлились Эрвин и Майк, у них в отличие от меня не было проблем с едой — тут же накинулись на суп.  — Как оно? — спокойно поинтересовался Смит.  — М? — я подняла взгляд на него. — Я же была у тебя сегодня, дырявая ты башка. Пока не заходила к нему, после ужина собираемся.  — Я не о том, — помотал головой. — Как ты, Ханджи? Взяв все-таки в руку ложку, черпнула немного из тарелки и положила в рот. Суп прошел по гортани вниз почти болезненно, но хотя бы без рвотных позывов.  — Просто очередной день для Разведывательного Отряда! — пожала плечами. — Порядок. Готова трудиться и дальше.  — Ты потеешь, — нюхнув носом, невозмутимо произнес Закариас, — волнуешься. — Я лишь улыбнулась на его замечание. — Кстати о запахе, — продолжил он, — я все думал об одной вещи — Леви стал иначе пахнуть.  — Что ты хочешь этим сказать? — не прекращая хлебать, ровно поинтересовался командор. Разговоры о запахах подчиненных его уже давно не пугали. Да и, кажется, уже никого подобное не смущало.  — Ну, в тот самый день изменился. Это был все еще он, но с другими нотками.  — Пота? — предположила я.  — Думаешь, я не знаю, как пахнет его пот? — приподнял бровь тот. — Нет, просто что-то другое. Это мне показалось странным. Никогда не слышала, чтобы у человека мог меняться запах, но и с другой стороны я в принципе не интересовалась этой темой. Майк подтвердил, что запахи в обычной ситуации не поддаются изменениям, исключение — старение и болезни. Реальные болезни, вроде проблем с органами.  — А «третьи»?  — Нет, их не меняются. Еще одна загадка, которую предстояло разгадать, чтобы вернуть товарища в норму. Попрощавшись с мужчинами, мы с Моблитом взяли поднос с порцией для нашего капитана и пошли к нему. Крутя ключ на пальце, я все еще думала о запахе, «необычности» расстройства, речи и прочем. Что же это такое? Не может же это быть реальная девочка, попавшая в тело нашего друга. Это ведь, как и сказал Миер, невозможно! Или… Нет, просто невозможно.  — Леви, как ты тут? Как самочувствие? — решила начать с простых привычных вопросов. Мужчина сидел на кровати, облокотившись на спинку, и что-то рисовал у себя в блокноте. Мои слова будто пролетели мимо него, он не повернулся в нашу сторону, даже услышав, как еда была поставлена на тумбу.  — Э-э-эй? — я помахала рукой перед его лицом, и тот удосужился наконец обратить на меня внимание. — Ты чего? Так крепко головой приложило? Хмыкнув, он вдруг раскрыл рот и высунул язык, указывая на него пальцем.  — А… Язык прикусил, — что-то я даже не подумала об этом, и правда с таким-то язычком и не поговоришь, и не поешь нормально. — Моблит, сходи и принеси, пожалуйста, мазь. Она, м-м, желтоватая такая, в зеленой склянке.  — Понял, сейчас. Проводив парня взглядом, Леви вновь уткнулся в рисунок и зашебуршал грифелем карандаша по бумаге. В какой-то степени он сейчас даже напоминал себя обычного…  — Надеюсь, ты не злишься на меня за… ну ты понял, — нервно усмехнулась. — Мне самой непросто дался тот разговор, долго на него решалась. Но ты и сам пойми… Он поднял руку, словно останавливая меня. Да, наверное, это и прям звучало как ненужные оправдания. Уверена, старый-добрый Леви и так бы это все понял. Так что я просто кивнула и придвинулась ближе, наблюдая за тем, как тот вырисовывал штрихи вокруг глаз какой-то юной девушки. Уютно. Все-таки немного похлебав супа, он самостоятельно смазал себе язык и передал нам осколки графина. Уточнять, как так вышло не стала. На следующий день мужчина ел уже больше, хоть ему все еще было больновато. При нас «они» не общались, не знаю насчет того, когда оставались наедине. Из-за боли ли? Поссорились? Леви всё-таки шел на поправку? Черт знает. Хотелось надеяться на лучшее. В целом, вел себя спокойно и вполне обнадеживающе. Поздно вечером ко мне вбежал обеспокоенный Моблит со свертком.  — Меня еще вчера это смутило, — раскладывая осколки на столе, начал он. — Мне показалось, что их мало, но я решил списать это на чрезмерную бдительность, — говорил, собирая теперь кусочки в графин. — Однако сегодня я не сдержался, и посмотрите. Нет целого куска, притом заостренного.  — Может под тумбочку закатился? — встретившись с озверевшим взглядом парня, я осеклась. — Хотя и правда стоит проверить. Уже под покровом ночи мы проникли в палату Леви. Под его тихое сопение и свет коридора мы на удивление быстро нашли нужную нам вещь. Хотя почему «на удивление»? Осколок — а вернее мелкие осколки и один чуть побольше — и правда был под тумбочкой, скрытый от глаз. Я, пожалуй, слишком громко выдохнула, потому что мужчина тут же заворочался и, посмотрев через плечо на нас, сонно спросил:  — ◼ы ◼◼? * Не придумав ничего умнее, изрекла, что пришла пожелать тому приятных снов, подоткнула сильнее одеяло и, чмокнув в лоб, быстро вышла из комнаты, волоча за собой Моблита. Очумевшие глаза Леви я видела аж издалека, со своим-то зрением.  — Майор, изви… — принялся было извиняться Бернер, но я прервала его. Не люблю, когда начинал подобное.  — Ой, да ладно! Лучше перебдеть, чем недобдеть, да? — хлопнув того по плечу, задорно хмыкнула я. — Всё, пойдем уже спать, я устала как собака. В сегодняшней каше будто прополоскали половую тряпку. Я говорила, что меня вчера воротило от вида еды? Ха! Этим утром меня и впрямь чуть не вырвало прямо в собственную тарелку! Прополоскав рот компотом, сдала завтрак дежурному и, взяв порцию и Бернера, наконец покинула столовую. Фух. Свежий воздух. Пройдя по коридору лазарета мимо врачей и пациентов-разведчиков, мы достигли нужной двери. Недолго пошуршав замком, открыла и вошла внутрь, вслед прошел и Моблит с завтраком. Леви, лежа под одеялом, никак не отреагировал. Всё еще спит? Размашистыми шагами достигла его постели.  — Соня-я! Проснись и пой, мы тут с наивкус… Сзади послышался громкий хлопок, будто кто-то с размаху треснул по двери и она шарахнулась о косяк. Резко обернувшись, я увидела позади Моблита Леви. Ударив по задней стороне коленки, он заставил его рухнуть и, быстро вытащив нож, торчащий у того из сапога, приставил к горлу, к самому кадыку. Поднос с посудой с грохотом упал. У меня дыхание перехватило.  — М-Моблит.  — Майор, вам лучше не… — начал тот, но Леви прервал его шипением.  — В◼ ◼е◼◼ ◼◼◼и◼◼е◼◼?! — буквально прокричал мужчина, сильнее прижав лезвие к коже. Моблит стиснул зубы, расставив руки в стороны в жесте повиновения.  — Леви, что же ты… Мужчина отчего-то взвыл.  — ◼е◼◼, ◼◼рь◼◼ ◼◼е м◼◼, — серьезно произнес. — ◼о◼◼◼а◼, я ◼о◼◼ ◼м ◼◼в◼◼д◼◼◼? Черт, необходимо что-то предпринять и быстро. Неужели всё это последствия нашего разговора?! Твою ж мать… Ладно, Ханджи, ты это заварила теперь и расхлебывай всё это дерьмо. Нужно показать спокойствие, дружелюбие и понимание.  — Леви, пожалуйста, опусти нож, — подняв ладони, максимально сдержанно говорила я, взывая к нему. — Ты можешь остановить ее, Леви. Прекрати это, мы не будем тебя осуждать. Тише, успо…  — В◼◼◼◼е ◼не! — громче произнес он, прижав еще плотнее нож к горлу. Святые богини…  — Эй-эй-эй! Леви, послушай, давай мирно поговорим? Не делай глупостей, не дай ей заморать твои руки, слышишь? Леви?  — ◼ва◼◼ы д◼◼?! ◼л◼в◼ые ◼ра◼и ◼ел◼в◼◼ест◼а?! — вдруг принялся выкрикивать вопросы. — ◼◼ет н◼ба?! Цв◼т тр◼вы?! Цвет неба? Нёба? Цвет травы? Что…  — З-зеленый? Цвет травы зеленый, ты это хочешь знать? Глаза Леви округлились и словно засветились. Вымученно выдохнув, он издал странный смешок и отступил от Моблита. Тот тут же вскочил и встал рядом, заслоняя меня собой. Только сейчас я заметила, что рука, сжимавшая рукоять ножа все это время дрожала, и его стойка на самом деле мало напоминала боевую. Мужчина сам выглядел едва ли не перепуганнее нас. Это была какая-то проверка? Он проверял, понимаем ли мы его? Почему таким образом?! Отбросив оружие, Леви или Вивиан сказал:  — Теперь можно и поговорить.