Истинный омега для вожака

Дядя Реджун был несказанно рад увидеть Тэхёна, и молодой альфа, с другими державшийся с неприступной надменностью, оттаял, как только оказался в его крепких объятиях, пообещав, что ближайшее время никуда не уедет. Они тепло и непринужденно общались, пока Тэхён не запнулся в словах и не начал вертеть головой, будто что-то искал. На вопрос «что случилось?» он рассеяно отвечал, что все нормально, но по нему было видно, что он не может найти себе места. Спросив, не хочет ли дядя воды, Тэхён вышел и побрел по коридору, не понимая, почему сердце так болезненно сжимается, и эта тревога, что уже давно не давала ему нормально вдохнуть, кратно усилилась. Увидев по дороге автомат с водой, он купил две бутылки и осушил одну из них. Противное ощущение беспокойства не притуплялось, и он продолжил поиск, влекомый безмолвным зовом, реагируя на импульсы, нарастающие внутри, будто он приближался к цели. И когда сердце загрохотало так, что уши заложило, он почувствовал ЕГО. Увидеть же мешала преграда в виде широкой спины какого-то альфы, но он точно знал, что едва уловимые всхлипы, которые только его слух мог уловить с такого расстояния, принадлежали Чонгуку. Тэхён к месту прирос, смотря на них, скрываемый искусственной тенью, из-за расположения ламп. Он ждал с замеревшим сердцем, когда сможет увидеть омегу, и спустя десяток долгих секунд, альфа сдвинулся, позволяя увидеть его. У Тэхёна сердце трещинами покрылось и сдавило болью. Чонгука было трудно узнать: осунувшийся, с темными кругами под глазами, впалыми щеками, похудевший настолько, что ноги в узких светлых брюках выглядели тонкими палочками. И он… Почему он плачет? Почему он здесь? Почему снова этот альфа с ним? Почему он обнимает его, а Гук прижимается так, будто нуждается в нем? Почему? Почему? Почему? Вопросы и эмоции обрушились снежной лавиной, он едва удерживал себя, чтобы не кинуться и не задать их омеге, растерзав предварительно альфу. Усмирив бурю в себе, Тэхён глубоко вдохнул. Внутренний зверь рыкнул, не считая нужным прекратить скалиться, но когти убрал, подчиняясь разуму. Не по статусу метить территорию в условиях, когда сам не уверен, чего именно хочет, но точно не пугать омегу приступом ярости. Точно нет, не для того он несколько месяцев «медитировал», сначала игнорируя свои желания, а потом их анализируя. Отдав бутылку воды подошедшему Джуну, он стремительно двинулся в туалетную комнату, чтобы плеснуть в лицо ледяной водой. Ему нужно взять себя в руки. С силой сжав края раковины, Тэхён глубоко вдыхал и выдыхал, усмиряя вскипевшую злость. Хотя не был уверен что то, что он чувствовал, можно было назвать просто злостью. Это что-то трудно объяснимое. Будто… самое светлое, самое чистое, то, к чему боялся прикоснуться… открыть в самом себе, отнимают. Копошатся внутри, отрывая часть от него. И даже это не являлось хотя бы примерным объяснением того, что он испытывал на самом деле. От понимания, что Чонгук может быть с кем-то… Как такое возможно? Невозможно, но что если… Черт! Тэхён рыкнул, ощутив резко прострелившую боль в голове от одной мысли, что Гук, искавший его во время течки, в обычные дни спокойно наслаждался обществом другого альфы. Наслаждается? Тэхён тряхнул головой, избавляясь от неуместности этого определения по отношению к болезненному виду омеги. Натянутые нервы обострили восприятие, и в нос ударил резкий запах альфы, которому, руки чешутся, как хотелось ноги переломать, и руки, чтобы не трогал чужое. Ничего не подозревающий Инхэ вошел внутрь и прошел в кабинку. Вышел из нее и, ополоснув руки, все же посмотрел на альфу, следящего за ним через зеркало взглядом демонстративной агрессии. Они точно не знакомы и альфа в ответ на вот-вот грозящий проступить на лице незнакомца оскал, примирительно улыбнулся. - Откуда ты его знаешь? – низко и напряженно спросил Тэхён – не вовремя этот альфа решил зайти именно сюда. Будто нарывался на кулак, а улыбка только больше злила. Инхэ повернулся и посмотрел на альфу: - Что простите? - Чонгука. Откуда ты знаешь этого омегу? В каких вы отношениях? – Тэхён распрямился и впился взглядом в человека напротив. Мужчине понадобились секунды, чтобы понять. Так вот он какой. Что же, он ожидал, что особенный альфа должен его поразить, но он точно не ожидал, что тот будет настолько красив – такой красотой природа редко одаривает альф. - Я думаю, что вам нужно спросить это у Чонгука, - ответил он, не собираясь задерживаться. Тэхён схватил его за плечо и развернул к себе лицом: - Я у тебя спрашиваю. - А с чего вдруг такой интерес? – альфий инстинкт вбрызнул адреналин в кровь – они соперники, как бы умудренный опытом мужчина не пытался давить в себе ростки надежды по отношению к Чонгуку. - Не думаю, что ты не догадываешься, - прорычал Тэхён, сжимая его плечо. - Только не говори, что вдруг вспомнил о долге перед истинным. Разве не ты, зная, что связь установилась, отверг его в момент, когда он больше всего нуждался в тебе. А теперь что, захотелось? Эгоизм взыграл? Решил права предъявить, забыв об ответственности! Ты хоть знаешь, что он чуть не умер? И откреститься от вины тебе не удастся, - прохрипел альфа с желанием задеть посильнее и скинул его руку. Он не знает, что именно в нем вскипело – ревность, а может стремление сделать больно тому, кто причинил боль Чонгуку, но удовлетворение не получил. Нет, он тут же пожалел о сказанном, но теперь не отмотаешь. Тэхён дернулся, будто в сердце что-то впилось, и отступил назад. Инхэ видел, как бронзовая кожа вмиг безжизненно побелела, и… черт, он не должен был обвинять. Тэхён смотрел на него потерянным взглядом, и от этого тошно стало. Он лекарь, а не палач. - Здесь его папа, - совсем другим тоном произнес мужчина. - Он в тяжелом состоянии, врачи не дают утешительных прогнозов, а я не могу сказать об этом Чонгуку. Не после всего, что он пережил… - Тэхён?! - раздался вдруг голос позади, и они устремили взгляды на остолбеневшего Чонгука. – Что… ты-ты… что… - у него и так шаткое состояние, а теперь и вовсе мир плывет. – Почему вы здесь? Что?.. - он судорожно вдохнул и выбежал за дверь. За ним кинулся Инхэ, а Тэхён продолжил камнем стоять, пораженный тем, что услышал. Доктор едва успел подхватить ослабшего омегу под руки: - Чонгук. Дыши, дыши, давай, мой хороший. Смотри на меня, - забыв о формальности, просил он, потирая бледные щеки парнишки: – Вдох, выдо-о-х, и еще… Молодец. Гук, вернув дыханию силу, испуганно поднял взгляд на него: - Почему он здесь? Зачем? Почему сейчас? – голос сорвался, слезы снова заструились по щекам. Инхэ обнял его и потянул в сторону фойе, где можно было сесть на удобный мягкий диван. Он молча обнимал омегу, гладя по спине, думая о том, что занимает сейчас чужое место, но всем сердцем мечтал бы, чтобы оно было его по праву. *** - Чонгук, что случилось? Что с голосом? – Чимин забегал по комнате, как только услышал всхлип друга в трубке. Тот как-то отдалился последнее время, а он сам эгоистично был погружен в личную жизнь, и на то, чтобы выяснять причины изменений в Чонгуке не было времени. И желания тоже. Но слушая мольбы друга о том, чтобы он сейчас же к нему приехал, стало безумно стыдно… и как-то страшно. – Сейчас буду, - кинул он, натягивая куртку на бегу. *** Гук истощенный переживаниями и слезами делился всем, что с ним произошло. Только Чимину он мог рассказать все. Пусть это и неправильно, вываливать все беды на стороннего человека, но разве дружба не дает таких привилегий? Чимин, открыв рот, слушал его, съедаемый чувством стыда – как он мог так долго игнорировать явно странное поведение друга, как он мог не быть с ним рядом тогда, когда тот больше всего нуждался? Он же улавливал между строк в словах Гука, что тот врет когда говорил, что все нормально, а он не настаивал. Столько всего разом свалилось на невинного парня, который в этой жизни никому зла не причинил. Чимин не знал, как утешить, что говорить. Да он и предположить не мог, насколько у Чонгука серьезные проблемы со здоровьем. И снова мысленно перекрестился, надеясь, что истинность обойдет его стороной. Он гладил свернувшегося калачиком друга, не находя слов. Гук столько всего перенес в рекордно короткий срок, но, кажется, сломила его встреча с Тэхёном. - Почему это так больно? – шептал Гук, втягивая судорожно воздух. - Почему больно просто от взгляда на него? Я думал мне станет легче, но все стало только хуже. Я чувствую его, как никогда раньше. И я не понимаю, почему так плохо. Мне с этим чувством не справиться, не справиться… *** - Это должно остаться между нами, - растянуто произнес Тэхён, смотря на невысокого мужчину в очках с затемненными стеклами, несмотря на тусклое освещение в кабинете. Тот хмыкнул, сняв их, и потер переносицу, болезненно сморщившись: - Вы прекрасно знаете, что я не смогу ему рассказать, - глухо ответил он и снова надел очки. Тэхён знал, что ему нечего опасаться – отец не сможет перебить силу его приказа. Он редко пользовался этим, но сейчас не видел другого выхода. Альфа махнул рукой мужчине: «вы свободны», и тот, кивнув, удалился. И вот альфа сидит перед разложенными на столе папками, почти не двигаясь уже больше получаса, после того, как изучил личное дело. «Чон Чонгук» большим шрифтом зияла надпись на самой верхней. Не более десятка страниц, на которых в сжатой форме изложена история жизни омеги с момента рождения. Ищейка отца, один из лучших в своем деле, с читаемым на лице недоумением, протянул папку личного дела заказа младшего господина Кима. Уровень его квалификации и характер, предполагал поиск компрометирующей информации. Объект для Тэхёна был ничем непримечательным омегой – обычный домашний парнишка из благополучной полной семьи. Никаких долгов, порочащих связей, ни тем более криминала. Тэхён не собирался конкретизировать направление его интереса, и поэтому накидал стандартный список, что нужно выяснить, в том числе об альфах, с которыми близко контактировал Чонгук, и, конечно, информацию из медицинской карточки. Но и здесь никакой важной для использования против информации, по мнению ищейки, не было. В детстве был слаб здоровьем, в связи с чем гиперопекался родителями, насилию не подвергался. В половые отношения с альфами омега, несмотря на возраст, не вступал, соответственно никакой беременности или абортов. Однако Тэхёну, как и положено, были представлены все данные, включая личные пометки лечащего врача Мин Ин Хэ. «Предполагаемая причина осложнений…» - от этой «неважной» информации у Тэхёна потемнело в глазах. Неужели природа на самом деле настолько неумолима, что не оставляет никакого выбора?! Исходя из заметок доктора, он действительно мог быть причиной вынужденной операции. Тяжелые приступы, непереносимость, необычно частые эструсы… У Тэхёна это в голове не укладывалось. Получается Гук действительно был заложником тяги, испытывая неведомые для альфы сложности, вынужденный идти на контакт с тем, кого «судьба» выбрала в качестве партнера и лекарства, не оставив, в случае Чонгука, никаких альтернатив. Проклятье – не иначе. Тэхёну нужно время, чтобы переварить. В одном он уверился - Чонгук не испытывал к нему ничего, кроме потребности снять симптомы, а после всего вряд ли посмотрит на него без страха и ненависти. *** - Можешь мне объяснить, с каких пор ты стал заниматься благотворительностью? – Голос отца был, как всегда, скрипучим и на грани раздражения, когда он говорил с сыном. Тэхён давно научился не замирать в его присутствии, но дрожь, которая прокатывалась по телу удушливой волной с самого раннего детства и сейчас на мгновение охватила его, но он быстро взял себя в руки: - Он сотрудник в одной из твоих дочерних компаний. Его семья не смогла бы в краткие сроки собрать необходимую сумму на его операцию. Счет шел на дни… Отец отложил бумаги и поднял на Тэхёна глаза: - В этом городе восемьдесят процентов населения так или иначе работают на меня. Тэхён выдержал тяжесть его взгляда, который осязаемо прожигал. Мужчина поднялся из-за стола и, обойдя его, приблизился к сыну. - Допустим, тебе вдруг захотелось поиграть в спасителя, мне плевать, но… какого черта ты оплачивал не со своего счета? Кто дал тебе право светить офшором? Ты совсем мозги включать не умеешь? Я вроде ясно объяснил, чтобы ты не смел им пользоваться, - рявкнул он, обдав лицо сына горячим дыханием. – Кто этот… Чон? Тэхён инстинктивно на мгновение прикрыл глаза на крик, но ответил не сразу. Отец недовольно цокнул на непокорность, сдвинув брови на переносице, и отошел к столу. - Он… папа моего... предначертания – омеги Чон Чонгука. Я… я не мог поступить иначе, я должен был спасти его. И я не хотел, чтобы Чонгук узнал, кто оплатил операцию. Отец обернулся на Тэхёна и долгим взглядом посмотрел на него. Тэхён ждал, что тот разразится тирадой, прекрасно зная, как отец относится ко всей этой «чуши про истинность!», но не последовало. Вместо этого – посеревшее лицо вмиг словно состарившегося человека. - Можешь идти, - ломано произнес он, садясь в кресло. Тэхён удивленно округлил глаза, но не стал дожидаться, когда его выгонят взашей. Старший Ким болезненно выдохнул, как только дверь за сыном закрылась, и сжал веки, мысленно возвращаясь в тот переломный день двадцать с лишним лет назад – в день, когда его сердце начало покрываться каменной коркой. - Ты не понимаешь, он мой истинный! – пытался возвать к разуму омега, смотря на него. - Ты не можешь вот так отменить свадьбу! Ты не можешь меня бросить. Ты же говорил, что любишь меня, - кричал альфа, нервно взлохмачивая волосы. - И я любил! Я не врал, но это совсем другое… - Что значит другое? Ты обещал быть со мной! - Я не виноват, что встретил его. С этой тягой бороться невозможно, она сильнее. Боже, это трудно объяснить, но я не могу быть с тобой. Ты должен меня отпустить, - разрыдался омега, пряча лицо в ладонях. – Прости меня, но я должен быть с ним. Я... хочу быть с ним. - Никогда, слышишь, никогда я не отпущу тебя! Ты мой! И он не отпустил, сломав этим эгоистичным решением сразу несколько жизней.