Истинный омега для вожака

Гук трясся как осиновый лист на ветру с самого утра. Все падало из рук, желудок скручивало узлом, а после того, как отец разразился на него невиданной тирадой, он вообще был тише воды и ниже травы. Родителя можно было понять: относительно спокойный разговор с папой был видимостью для Чонгука, переживания и разбор ситуации остались за закрытой дверью их супружеской спальни. Отец, не удержавшись в этот раз, обвинил сына в безответственности. Как мог он так огорошить их, поставить перед фактом, подвергнув папу новому стрессу? Гук впервые увидел, каким может быть отец в гневе, и лицезреть ему это было суждено в семь утра краснокалендарного четверга. Тэхён обещал быть в семь вечера, чтобы отец успел вернуться и официальная просьба руки сына у его родителей прошла как положено. Омега, если честно, не ожидал, что Тэхён так чинно отнесется к «фарсовой» свадьбе, и это обстоятельство дополнительно ввергало его в нервозность. Сидя в гостиной, в чудом выжившей лиловой блузке, которую папа буквально вырвал с еще несколькими вещами из почившего на свалке гардероба, и черных зауженных джинсах, которые были названы неподходящими такому случаю (но выбирать особо было не из чего, а Тэхён настоятельно рекомендовал не высовываться на улицу без крайней необходимости), Гук нервно грыз ноготок мизинца, смотря все время в пол. Вернулся отец, из ресторана привезли еду, стулья были расставлены, папа, скрипя недавно основательно подремонтированным сердцем, надел любимый костюм, который стал ему прилично великоват – все было готово, а на часах стрелка отбивала последние минуты до часа «Х». Ровно в семь раздался звонок, и Гук, вздрогнув и побледнев, вжался в кресло, не собираясь подниматься на ватных ногах. Отец, как альфа и глава семейства, прошел в коридор и открыл дверь. Звук открывающейся двери, приветствие отца, и низкий голос, речь которого было невозможно разобрать. В гостиную вошел сначала отец, а из-за спины показалась фигура Тэхёна. Альфы встали рядом, и хозяин дома представил будущего зятя супругу. Омега приветственно улыбнулся, и со стороны могло бы показаться, что тот искренне рад гостю, но Гук видел, каким трудом папе давалась эта игра в радушие. Тэхён тоже изобразил глубочайшую радость и почтение, протянув букет из лилий мужчине, низко поклонившись. Гук рот в изумление открыл, решив, что две актерские игры заслуживают Оскара. Альфа обернулся к нему и Чонгук распахнул глаза, понимая… вернее не понимая, что делать и как себя вести. Они ведь не договаривались о том, насколько правдоподобно нужно играть, и нужно ли. Что говорить Тэхёну? Обнять его? Нет, этого точно делать нельзя, потому что… он окончательно растеряется и у родителей возникнет много вопросов. Пока он судорожно думал, как себя вести, Тэхён подошел к нему, и подал руку. Гук ухватился за нее и его подняли, крепко прижав к груди. - Не впадай в панику. У тебя глаза, как у загнанного кролика. Все будет хорошо, Чонгуки, ты справишься, - прошептал он в ухо омеги, удерживая того за талию. Гук воздухом подавился. Голос… слова… это так знакомо. По телу волна дрожи пробежала, но он, кивнув, отлип от широкой груди, и, нервно улыбнувшись, подошел вместе с ним к столу. *** Ужин проходил напряженно, и Гук, чувствуя нависшую тучу, ждал раскатов грома. Тэхён спокойно ел, сохраняя вежливое молчание, до сих пор не сделав предложение. Папа, громко стуча приборами, периодически окидывал тяжелым взглядом гостя, раздувая щеки, будто из последних сил старался не вылить чего-нибудь остренького тому за шиворот. Отец нервно жевал резинового кальмара, усиленно хрумкая его челюстями, переводя короткие взгляды с одного, сидящего за столом, на другого. - Кхм, ну, Тэхён, так, чем вы занимаетесь? – проглотив, наконец, начал отец, но сбоку грохнули о стол столовые приборы, и он, замолчав, вскинул растерянный взгляд на мужа. - Не собираюсь я участвовать в этом спектакле! – гневно проговорил мужчина, поднимая ладонь на супруга, который тут же попытался его успокоить. – Я благодарен, что ты помог нам и оплатил мою операцию, но это вовсе не означает, что я сразу забыл все то, что ты сделал моему сыну. И как думаешь, почему мое сердце не выдержало? – скрипуче спросил он, слегка ударив себя по левой стороне. Гук, дрожащими губами, протянул: - Пап, не надо, прошу… - Нет, сынок, я уже сказал тебе, что не буду стоять на дороге, но я хочу, чтобы он услышал от меня обо всем, что мы пережили по его вине. - Пап, - повторил Гук, закрывая ладонями глаза. - Мой мальчик, мой единственный ребенок не заслужил всего того, что с ним произошло. Сначала ты отверг его… Я не знаю, что ты ему наговорил, но мой сын, впал в тяжелое депрессивное состояние, возненавидел себя, свою суть, природой дарованный ему пол. Каким ядом нужно было излиться, чтобы своими словами растоптать радость в совсем юном омеге, который только вошел в пору своего цветения?! Он обрезал свои прекрасные локоны, выбросил все из шкафа, стал похож на невидимку! Но это было только началом. Сколько боли он перенес, как он кричал, когда его скручивали спазмы. Не ври, что не понимал, что связь установилась. Не мог ты этого не чувствовать! Где ты был? Что ты сделал? Почему тогда тебе было плевать, а теперь вдруг прозрел? После всего, что по твоей вине произошло с моим сыном?! – Голос дрожал из-за глубоких переживаний, которые рвались наружу. Молодой альфа смотрел на мужчину, раздираемого эмоциями, почти не двигаясь. В черных глазах, без искорки раскаяния или понимания того, в чем его обвиняют, словно не было жизни. Парень не двигался и почти не моргал, безмолвно выслушивая отповедь от измученного пережитым омеги. – После непоправимого, после всех этих месяцев ада, после того, как мое сердце не выдержало боли за собственного разбитого, несчастного ребенка… объявляешься ты, и как ни в чем не бывало, приходишь, чтобы попросить у нас его руки. Что ты за человек? – устав морально и физически, на выдохе закончил он. Повисла тишина. Гук боялся дышать и отнять руки от лица. Самый жуткий сценарий воплотился в жизнь, и он понятия не имел, как выходить из положения. На коленку легла горячая ладонь и он, дернувшись, посмотрел вниз, а потом на Тэхёна. Тот смотрел спокойным ничего не говорящим взглядом. Гук глубоко вдохнул, ощутив странное тепло, разливающееся в груди. Спазм паники медленно разжался, и сердце сбавило ритм, позволив нормально дышать. Это странно, но стало… все равно. Не безразлично на все и всех, а умиротворенно, с уверенностью, что все будет хорошо. Тэхён перевел взгляд на родителей и заговорил, не убирая руки. - Я не способен прочувствовать всего того, что вы пережили. Я не буду врать, что страдаю от чрезмерного чувства вины, я не собираюсь врать, что раскаиваюсь в своем прошлом – оно было и его не исправить. Я не буду утверждать, что не причиню ему боли снова. Но я уверяю - в сложившихся обстоятельствах, только рядом со мной он будет в безопасности. – Ровный глубокий голос резонировал со всем, что его окружало, создавая эффект легкого гипнотического воздействия. Родители слушали, почти не реагируя, словно впали в транс, и на вопрос, согласны ли они отдать ему в мужья своего сына, дружно кивнули. – Гук, дай свою руку, - попросил он, обернувшись на омегу. Тот протянул ладонь. Альфа вынул кольцо с небольшим камнем из кармана пиджака на груди, который блеснул, ослепив яркостью переливающихся граней, и надел на безымянный палец. *** Несколько последующих дней прошли как в тумане: заявление, регистрация, переезд. Гук, расстегнув, наконец, корсет (не мог он отказать папе, который впервые по-настоящему просиял с того момента, когда увидел его в свадебном наряде, который понравился ему больше остальных) и отстегнув жемчужную заколку, отложил их в сторону и откинулся на спину на широкой кровати. Неужели это реальность? Чонгук прикрыл глаза, чувствуя непрекращающееся головокружение от калейдоскопа произошедшего. Кто-то живет размеренную скучную жизнь, мечтая насытить ее событиями, его же жизнь наполнена ими настолько, что порой страшно засыпать, не зная, что приготовил новый день. Сколько прошло времени с момента, как он впервые встретил Тэхёна и его жизнь превратилась в нескончаемую спираль событий? Даже года не миновало, а произошедшего с ним многим на десятилетия бы хватило. Он устал. Будь его воля, он бы выбрал тихую скучную жизнь среднестатистического омеги. Закончил университет, устроился на работу, выкроил время для того, чтобы снова вернуться к заброшенному хобби, рисовал эскизы, возможно, встретил бы заботливого любящего альфу… Он повернулся на бок и, прикусив кончик большого пальца, задумался, кажется, впервые так подробно о том, как могло бы быть. Не сумев надолго сосредоточиться на подобных рассуждениях, он быстро мысленно перескочил в настоящее. Его все еще не отпускало удивление, причиной которого было странное какое-то анабиозное спокойствие родителей, словно им вкололи приличную дозу успокоительного. Гук успел заметить, что рядом с альфой он чувствует себя по-другому. Он пытался Чимину это состояние описать, но так и не смог. Он себе не может его объяснить, но покидать радиус покрытия этого воздействия добровольно не хочется. И это странно еще и тем, что складывалось ощущение, будто альфа переключает этот невидимый тумблер с «холода» на «тепло». Чувствуют ли другие это или эти эфемерные волны работают только на него? Гук так был впечатлен поведением родителей в день, когда ему сделали предложение официально, что все же спросил после ужина у Тэхёна, воспользовался ли он приказом альфы? На что тот ответил, что действие приказа ломает волю, и объект, на который оно направлено, практически всегда испытывает дискомфорт, потому что ментальное насилие входит в противоречие с волей объекта – это обычная реакция сопротивления. Альфа свел брови, задав вопрос: «неужели ты думаешь, я мог подвергнуть риску твоих родителей?» Чонгук снова почувствовал себя попаданцем в другой мир, хотя эти элементарные знания на уровне средней школы, и от этого было неловко. Его то и дело тыкали носом, напоминая, в каком мире он живет, будто он в нем не с рождения. Но что делать, если все эти подробности пролетали мимо него, не задерживаясь, потому что были далеки от его внутреннего мироощущения. Словив удушливую волну стыда, Гук уточнил, что же тогда сделал Тэхён? Тот пожал плечами, в двух словах объяснив это воздействием на биоритмы. Разговор был коротким, омега не стал лезть с подробностями. При всем том, что в принципе их общение можно было отнести ближе к приятельским, ни о какой близости в разговорах и речи не шло. Тэхён ничего не спрашивал, предпочитая сосредотачивать внимание на телефоне, когда они были вместе, или просто молчать, смотря в сторону, и лишь в редкие случаи совместных ужинов проходили в какой-то отвлеченной беседе. Правда Гук чувствовал себя в такие моменты, словно рыбка в аквариуме. Альфа мог минутами неприкрыто рассматривать его тяжелым взглядом, заторможено отвечая на заданный ему вопрос. Что в это время обдумывал альфа, с какими мыслями он пристально впивался в него взглядом, Гук понятия не имел, а спросить у него язык не поворачивался. Ответ мог быть любым, и он не был уверен, что тот не скажет что-то, что могло его задеть, а в прямолинейности Тэхёна он не сомневался. Погрузившийся в свои мысли, утомленный трудным, насыщенным событиями днем, Гук провалился в тревожную дрему. Сон был чутким, и, когда слуха достигли шум и громкие переругивания, омега подскочил на ноги, испуганно озираясь. Снова гаркающий незнакомый ему голос и следом глухой и низкий, в котором он определил Тэхёна. С кем же альфа ругался? Чонгук, растеряв омежью осторожность, выбежал из комнаты и устремился на звук. Стремглав достигнув места стычки, он едва не врезался в спину Тэхёна, запнувшись о ковер. На звук его неудавшегося падения, обернулись две фигуры с горящими гневом глазами. Гук с трудом подавил едва не вырвавшийся писк испуга, когда его буквально прожег один из взглядов, который принадлежал взрослому массивному мужчине… отцу Тэхёна. Омега сжался, впервые увидев альфу воочию, и инстинктивно спрятался за спину теперь уже законного супруга. - Ты устроил балаган, - продолжил на повышенных тонах отчитывать старший Ким сына, тыча пальцем в пол. Гук посмотрел вниз. Под ногами альфы валялись несколько газет, на главных страницах которых были размещены их с Тэхёном фотографии с утренней регистрации в здании городской мэрии. - Провернул все за моей спиной! – рявкнул он, и Гук снова юркнул за спину, Тэхёна. – Эта свора желторотых бумагомарак напала на меня около офиса как стервятники. Ты хоть понимаешь, в какое положение меня поставил? Как ты мог, не сообщить мне? - Ты сам мне много раз говорил, что пока это тебя напрямую не касается, со своей жизнью я могу делать все, что захочу. Так вот, это моя жизнь и она, ни тебя, ни кого-то еще, не касается, - твердо ответил альфа, распрямляя плечи и заводя руку за спину, чтобы задвинуть омегу, который дернулся высунуться снова. - Никого не касается, так какого черта ты сделал из этого шоу? Позировал… - Мужчина, поддев носком ботинка одну из газет, подкинул ее вверх. – Ты терпеть не можешь гламурную хрень, так с чего вдруг такой официоз? – Он сделал шаг в сторону сына и, ткнув его пальцем в грудь, пугающе низко произнес: - Ты сделал это специально. Решил позлить меня. Ты ведь знал, что я не приму этого омегу. – Он метнул взгляд на смотрящего из-за спины сына испуганного парнишку. – Он же теперь и вовсе никчемное существо, не способное на главное, для чего он создан – родить. - Он мой муж, - прочеканил Тэхён, напрягаясь. Гук, державшийся за его плечи, ощутил, как под пальцами мышцы альфы налились сталью. – Не оскорбляй… - Не втирай мне про истинность и про долг. Твой долг – жениться на нормальном омеге, который сможет родить здорового наследника! Мне было плевать, как ты прожигаешь свою юность. Перебесишься. Я был уверен, что следуя сыновьему долгу, ты выберешь себе омегу, который подарит потомство нашему роду. Но ты снова меня разочаровал, - произнес он, презрительно хмыкнув. Развернувшись, он подошел к двери и, открыв ее, обернулся: - Мне, как всегда, придется решать проблему, которую ты создал, - ледяным тоном добавил он, смерив взглядом сына, и вышел из квартиры. Повисла гнетущая тишина. Гук, отлипая от спины альфы, задрожал, осознав смысл сказанного, и, когда Тэхён обернулся и посмотрел на него встревоженным взглядом, он понял, что в последней фразе уловил все правильно. Это была прямая угроза. - Я смогу тебя защитить, - тихо, но уверенно сказал Тэхён и Гук кивнул, ощущая, как щупальца страха намертво вцепились в его горло.