Истинный омега для вожака

Чонгук на самом деле никогда не испытывал страха. Настоящего, от которого внутренности сжимаются и нервный тик проявляется. Страха перманентного, когда не знаешь, с какой стороны ожидать беды. Это самое тяжелое – бояться всего одновременно: за себя, за родных, бояться самого страха, который накручивает нервы в тугой зажим, и не понимать, когда ожидание передавит, спровоцировав нервный срыв. Гука это изводит невероятно. Он силится выглядеть перед родителями беззаботным, но получается плохо, и они списывают это на Тэхёна, причитая наперебой, что ему не стоило выходить замуж за человека, из-за которого они столько хлебнули горя. Попытки защитить альфу проваливались, да и сам Тэхён считал, что лучше их не переубеждать, чтобы не перестроить их тревогу, на поиск истинной причины. До добра это явно не доведет, и в его сторону посыплется еще больше упреков. Тэхён внешне был совершенно невозмутим, только Гуку от этого не становилось спокойней. Сложно не испытывать тревожность, когда тебя все время держат в поле зрения за пределами квартиры, сопровождают до универа, ждут, когда зайдешь в аудиторию, с напутствием ни у кого не брать еду из рук, и не ходить в туалет в одиночестве, а потом встречают после занятий, и отвозят домой. Омега реально не понимает – неужели угроза настолько велика, что его нужно так охранять, но спросить у Тэхёна не решается, подчиняясь его установкам: не выходить одному из дома, не говорить по телефону о передвижениях, не отвечать на незнакомые номера… Он вымотан этой изнуряющей его конспирацией, но изменить ничего не может. Злой рок – он снова в плену обстоятельств, повлиять на которые не в силах. Снова в ловушке. Ему и правда можно будет книгу написать, или продать идею, потому что сам он вряд ли сможет передать словами весь абсурд, который происходит с ним с момента знакомства с альфой – со своим истинным. Вопросы «насколько все серьезно?» медленно теряют свою актуальность – пропорционально тому, как Чимин вываливает на него очередной слух о том, что сделал со своим конкурентом старший Ким, или деловым партнером, или нерадивым подрядчиком. Гук уверен, что львиная доля историй просто страшилки и не более чем байки, но рассказы все равно действуют на него угрожающе. Чимин умеет успокаивать, и Гук воет, когда друг снова пытается пересказать очередную пугающую нелепицу. Чонгуку было бы легче, если бы с ним делились происходящим, разговаривали, чтобы неизвестность не давила так. Но альфа, казалось, был не способен к обычному, по меркам омеги, поведению, даже учитывая прилагаемые с его стороны усилия. Гуку было сложно подстроиться. Он так и не определил, как именно себя вести и кем позиционировать. Юридически – он замужний омега, но это формальность, не имеющая под собой ничего, кроме желания Тэхёна вывести его физически из-под удара. И друзьями их тоже назвать невозможно. Сидя за обеденным столом и ковыряя вилкой одинокую креветку, Гук думал о том, что, наверное, так же чувствовал себя герой сирота, которого приютил в своем особняке попечитель, в одной из прочитанных им в детстве книг. Они за одним столом, но между ними пропасть, которую, Гук уверен, ему не преодолеть, и брачный союз этого не изменит. Тэхён неизменно листал новостную ленту в своем планшете; крайне скудная мимика сводилась к тому, что брови смещались к переносице в сосредоточенности, а губы кривились в неодобрении. Омега был уверен, что финансово обеспеченный альфа большую часть времени предавался праздности жизни богатого сынка. По-крайней мере именно такое впечатление тот произвел на него изначально, и Гук сам не знает, почему поддался стереотипному мышлению. В реальности, которую он наблюдал, живя с ним – большую часть времени Тэхён работал. А кроме этого учился дистанционно. Его огромный кабинет служил офисом, в котором альфа проводил много времени. Он же был его личной аудиторией, в которой онлайн проходили занятия с преподавателями со всего мира. У Гука рот от восхищения непроизвольно открывался, когда он слушал полемику альфы с кем-то из маститых профессоров, сидя так, чтобы не мешать процессу. Как-то он заглянул любопытствуя в кабинет, и, судя по взгляду альфы, препятствий для присутствия ему никто ставить не собирался, и с тех пор он иногда нарушал границы, вторгаясь почти бесшумно в деловое пространство, и наблюдал за Тэхёном с восторгом. Хотя, что скрывать – увлеченный альфа будто не замечал его присутствия, организовывая видео конференции, и Гук мог без стеснения любоваться им, истерично визжа про себя в духе Чимина – это мой муж! Но все это лишь крохи, за которые Гук хватался, чтобы запомнить, чтобы сохранить для себя, и жить этими воспоминаниями, когда придет время расставаться. «Ты не любишь морепродукты?» раздался вопрос неожиданно для омеги. Голос Тэхёна из-за долгого молчания чуть хрипел, понизившись на несколько октав, и Гук вздрогнул, с непониманием подняв на него глаза. - Что? – переспросил он, не уверенный, что ему это не вообразилось. - Ты мучаешь креветку уже несколько минут, будто тебя насильно заставляют. Гук отодвинул тарелку: - Прости, - тихо ответил он, опуская вилку так, чтобы она не создала лишнего грохота. Альфа недовольно откинулся на спинку: - Я тебе уже говорил – перестань постоянно извиняться. Омега приподнял плечи и опустил, соглашаясь – да, говорил. С того момента, как он переступил порог квартиры, альфа ни разу не проявил к нему надменности или пренебрежения. Напротив, он был вежлив, даже предупредителен, но только забота его ощущалась в рамках вежливого хозяина, и это ощущение никак не трансформировалось для восприятия омеги. Он в гостях и не должен об этом забывать. Тэхён говорил, что он может пользоваться всем, что было в доме, заходить в любые комнаты, кроме его спальни, конечно, делать все, что пожелает, но Гуку это не помогало прижиться в новых условиях, он не чувствовал себя дома. Даже элементарную уборку он не мог затеять, потому что слуга и пылинке не давал осесть на поверхностях. Готовить у него тоже не получалось: в кухне всегда возникал тот самый слуга, и с вежливым «хозяин что-то хотел?», «вам что-то подать, принести, приготовить?», отбивал желание даже в холодильник заглядывать. Гук кис, чувствуя себя на домашнем аресте, но только это не было домом и от этого «арест» был еще тяжелее, не считая самого важного – нахождения в одном пространстве с Тэхёном, который был близко, только руку протяни, и в то же время бесконечно далек от него. Вот и сейчас это не разговор супругов или друзей – это эрзац, и омега не сдерживает тяжелого вздоха. - Послушай, Чонгук, я понимаю, тебе все это не нравится, но придется потерпеть, пока я не решу проблему, - произнес Тэхён. На самом деле он не это хотел сказать, но как уж вышло. Он видит, что омега с каждым днем все больше впадает в уныние, но не уверен, что Гука тяготит только необходимость быть ограниченным в передвижениях. Возможно, хотя это вранье себе, он почти уверен – омеге не доставляет радости его общество. Но он ведь пытается окружить его заботой и комфортом – квартира в его распоряжении, делать по дому ничего не надо, личный счет с приличным лимитом, регулярные поездки к родителям – что для него не самое приятное занятие, но стерпеть это ради омеги для него – не большой моральный труд. Он спрашивал уже и не раз, как он может еще скрасить его заточение с ним, но неизменно в ответ получает «спасибо, ничего». Омега даже счетом не пользуется, что вообще для Тэхёна удивительно. Все эти мелочи, которые складываются в одну большую кучу непонимания, его нервируют. Вопрос сформировавшийся остается незаданным и альфа, удрученный тем, каким подавленным выглядит Гук, не придумывает ничего лучше, как просто встать и уйти к себе. Омега поджимает губы, смотря в спину удаляющегося «мужа», и на глазах выступают слезы. Чимин был прав – это пытка. Слезы так и не обращаются в плач, он давит клубок эмоций, подкативший к горлу, крутя резко головой, и тоже уходит к себе. Он не будет об этом думать, не будет! У него еще целая учебная неделя до каникул. «Я подумаю об этом завтра», шепчет он фразу Скарлетт, эмоционально хлопая дверью и заваливаясь в кровать. Тэхён слышит грохот двери в спальню омеги и сжимает веки. Он на пределе. Он давно уже не чувствовал как это, потерять контроль: быть настолько слабым перед хрупкостью и уязвимостью. Впервые он боится. По-настоящему боится за кого-то. И этот страх сформирован не только угрозами отца. Он не может перестать думать о том, что Чонгук мог умереть по его вине. Этот красивый, нежный, отзывчивый, всепрощающий омега мог погибнуть по его вине. Воспоминания той ночи, когда он выплеснул на него давно гниющую обиду, которая ферментировалась в ненависть ко всем омегам, выворачивали его на изнанку сожалением. Если бы тогда он не повел себя как последний ублюдок, если бы остановил… Если бы можно было отмотать назад время, он бы исправил свои ошибки. Он же почувствовал глубину связи еще тогда, когда впервые столкнулся с ним. Почувствовал и ужаснулся ее силе. Слишком поздно. Гука тяготит его общество, и он, вряд ли сможет изменить свое отношение к нему. Но что Тэхёна гнетет еще больше, так это то, что омега не держит на него зла. Ему было бы легче, если бы Гук ненавидел в ответ на случившееся по его вине. И сейчас он снова причина его переживаний. Он приковал его к себе, запугав, и снова омега не жалуется, не упрекает в своих бедах. Как может такое нежное создание быть таким добросердечным и терпеливым?! Тэхён корит себя с каждым днем все усерднее. Свой поступок в его глазах приобретает черты все большей фатальности. Он чувствует себя злодеем, надругавшимся над наивностью и чистотой. Альфа не верил в существование таких людей вне сказок. Гук, как оживший миф – добрый, светлый… и искалеченный им. И он убежден – Чонгук тяготится их общением и ждет, когда его отпустят на свободу, и старается не навязывать свое общество, погружаясь в работу и учебу. Но это пытка – он и не знал, какая это пытка, находиться рядом с человеком, к которому тянет сотней магнитов настроенных внутри именно на него, изматывая сопротивление силой притяжения. Он так мечтает к нему прикоснуться, что боится сорваться. Но даже смотреть лишний раз не хочет на него, чтобы не разбиваться внутри на осколки, боясь увидеть в блестящих больших глазах отчаяние и немой вопрос «когда ты дашь мне наконец свободу от себя?» Разве может чувствовать Чонгук к нему что-то еще? Конечно нет. Максимум, он может надеяться на его благодарность. Хотя с какой стати? Он проклятье омеги, от которого тот никак не может избавиться! Тэхён бьет кулаком по столу, давая своим эмоциональным шлюзам выплеснуть бурлящее наружу. Практически одновременно с этим в дверь аккуратно стучат.