Тринадцать ударов Черного Колокола/Thirteen strokes of Black Bell

В главе использованы РАЗРЕШЕННАЯ статья "Воззрения Гитлера и истоки Третьего Рейха", а также материалы сайта «Всемирная история в лицах» — статья "Адольф Гитлер. Жизнеописание". Мнение автора ни в коем случае не совпадает с высказыванием персонажа. «Здравствуй, Солнышко! Уже неделя прошла, как я дома, а от тебя ни строчки. Тошно здесь. Maman строит планы на летний бал. Слава Моргане и иже с ней, что в этом году он состоится не у нас. Мне хватило и прошлогоднего сумасшедшего дома, когда вся толпа древних семейств и Нобби Лич со своей родней и прихлебателями целую неделю болтались по Блэк-менору. Половину домовиков потом пришлось уничтожить. Подменыш вовсю примеряет наряды — говорят, что Абрахас прибудет на днях с визитом вместе со своим противным белобрысым сыночком Люциком, которого ей прочат в женихи. Мерлин, малявка только второй курс закончила, а уже о свадьбе думает, да и жених ей подстать — всего лишь на год старше. Даже смотреть на них смешно. Кривое зеркало зарылась в книги, все строчит что-то, наверное, домашнее задание на лето. А я готова волком выть от тоски без тебя, мое сердце. Во вторник примерно в два часа мы будем на Диагон аллее. У меня будет возможность сбежать ненадолго. Давай встретимся в «Дырявом котле»? Я закажу номер на имя Солнечного Колокола. Жду с нетерпением. Целую твои упрямые губы. Твой Черный Колокольчик». * * * «Милое мое Солнышко! Жаль, что тетушка Мюриэль так и не отпустила тебя. Какая вредная старуха! Неужели она не могла сама присмотреть за двумя мальчишками? Неужели ей так необходимо, чтобы ты сидела с ними все дни напролет? Им ведь уже по шестнадцать лет. Да, я помню, что оба — еще те хулиганы, но водить их за ручку... Это выше моего понимания. И почему считается, что вы трое живете у этой бабки в качестве приживалок и нищих родственников? Вы ведь такие же Прюэтты, как и она, и у вас должны быть равные права на владение домом Прюэттов, или там были какие-то проблемы с завещанием? У нас все по-прежнему. Вчера были в гостях у Малфоев. Скучища там, впрочем, как и всегда. За мной целый вечер увивались братья Лестрейнджи — Руди и Стан. Неплохие ребята, но очень приторные и совсем не умеют пить (ну, ты понимаешь). Руди постоянно тащил меня танцевать, и чтобы скрыться от его ухаживаний, мне пришлось возиться с малышней. Люцик такой забавный — ходит важно, словно принц, все время задирает нос кверху и слова цедит сквозь зубы, будто они у него болят. Так бы и защекотала его, сюсипусечку, может быть, тогда он вспомнил бы, что ему всего лишь четырнадцать. А какой он смешной, когда сердится! Бровки нахмурены, глазенки так и сверкают, но выдержка — блеск, даже желваки на щеках не ходят, представляешь? Нарцисса же рядом с ним тоже строила из себя этакую Снежную Королеву и только шипела наедине: «Белла, как тебе не стыдно? Как ты, взрослая девушка, позволяешь себе столь безобразное поведение? Твои манеры не соответствуют кодексу Блэков». Ей, дурочке, не понять, что мне плевать (да-да, именно ПЛЕВАТЬ!) на все кодексы Блэков с Астрономической башни, когда у меня есть ты. Этим людям, погрязшим в придуманных ими самими правилах, никогда не будут знакомы понятия свободы, счастья и любви. Им никогда не познать чувство полета души, потому что они втискивают себя в устаревшие рамки. Бедняги. Солнышко, если бы ты знала, как мне тебя не хватает, как я скучаю по тебе, по твоим внимательным и добрым глазам, ласковым объятиям, по нашим посиделкам у озера. Да, чтобы ты мне могла писать чаще, дарю тебе Эррола. Он совсем молодой, но очень выносливый и умный, хотя и не очень воспитанный сов. С любовью. Твоя Белла». * * * «Родное мое Солнышко! Никак не могу понять, почему ты все-таки продолжаешь жить у этой старухи? Ну, давай я возьму денег из своего сейфа в «Гринготтсе», и ты сможешь снять комнату хотя бы у той же Розмерты (помнишь, такая толстушка из Хаффлпаффа на курс старше тебя?) в Хогсмиде. Она как раз прикупила паб «Три метлы» — все хочет выйти замуж и надеется, что паб будет ей неплохим приданым. Слышала, что в последнее время у вас частенько бывает Уизли. Что этот предатель крови забыл у нашей дряхлой ощипанной фламинго, и почему она вдруг решила его привечать? А еще, Солнышко, очень неприятно, что такие вести приходится узнавать из разговора матушки и тети Лукреции, а не от тебя. Нет-нет, я ни в коем случае не упрекаю, но ты так мало пишешь о себе — все о братьях и о тетушке, а мне больше хочется знать, чем живешь ты, о чем мечтаешь, что планируешь на этот год. Драный гиппогриф, еще целых одиннадцать месяцев до конца учебы. Слушай, может, все же переберешься в Хогсмид, как мы и планировали? Летний бал прошел неожиданно неплохо. В этом году его устраивали у Малфоев. Теперь у них домовики совершенно шальные — явно магией переполнились. Носятся вокруг постоянно, торчат на виду, словно бездомные. Лет десять в Малфой-меноре можно не показываться, пока новые не народятся, или эти в себя не придут, что маловероятно. Новый министр (никак не могу его запомнить) на бал почему-то не явился. Зато был очень интересный гость — лорд Волдеморт. Очень харизматичный мужчина, высокий брюнет с темно-синими глазами, ему где-то сорок с небольшим лет. Он, оказывается, учился в Хогвартсе во времена Диппета и даже хотел потом преподавать ЗОТИ, но Дамблдор уговорил старика не брать его. Обидно, мы лишились замечательного преподавателя. Мне удалось немного поговорить с лордом Волдемортом. Его знания потрясают, а мысли о строении мира магии столь глубоки и интересны. А какой силой от него веет, Солнышко, это просто завораживает. Его сила обволакивает тебя, делая тебя могущественней и значимей. С одной стороны, рядом с ним я чувствовала себя букашкой, сопливой девчонкой и, прости за словечко, круглой дурой, но с другой стороны, ощущение значимости, нужности и защищенности. Это необыкновенный человек, и мне очень хотелось бы стать его последовательницей и ученицей. Когда мы с тобой увидимся, я расскажу тебе о нем более подробно, а может, смогу показать воспоминания. Пожалуйста, пиши мне чаще. Твой грустный Колокольчик». * * * «Солнышко мое ясное! Как ты могла подумать, что я в кого-то влюбилась?! Да, лорд Волдеморт — очень интересный человек, но он прежде всего вождь, за которым можно идти на край света, лидер, за которого можно умереть, и мудрый наставник, которому доступны самые глубокие пласты магии. Его планы — воплощение идей великого Салазара Слизерина. Солнышко, они просто грандиозны по своему размаху! Это восстановление мощи магического мира путем объединения под единой государственной крышей всех магов. Утверждение господства магической империи в Англии и Европе. Очищение магической территории от засоряющих ее «инородцев», а именно магглов и грязнокровок. Ликвидация прогнившего министерского режима, замена его соответствующей чистокровному духу вертикальной иерархией, при которой воля чистокровных магов олицетворяется в вожде, наделенном абсолютной властью. Освобождение древних родов от диктата грязнокровок и полукровок, а также магглолюбцев и предателей крови. Он говорит, что кровосмешение и соответствующее понижение расового уровня является единственной причиной вымирания древних цивилизаций; люди гибнут не в результате проигранных войн, а из-за утраты сопротивляемости организма, которая присутствует лишь в чистокровной личности. Все, кто не принадлежит к высшей расе, составляют отбросы, которые должны оставаться не более чем подневольными чернорабочими у своих чистокровных господ. Солнышко, я не могу не согласиться, что ведь именно из-за грязнокровок маги с каждым поколением становятся все слабее. Многие заклинания попали в разряд запрещенных, а из-за обычных родовых обрядов можно угодить в Азкабан. А теперь вернемся к нам. Ты пишешь, что этот Уизли вам очень помогает, но на каком основании? Да, ты пишешь, что он дальний родственник, но он же предатель крови, Солнышко! И почему тогда ты отказываешься принимать помощь от меня? Кстати, сообщи, когда пойдете покупать учебники для мальчишек к школе. Я обязательно вырвусь, и мы приобретем тебе новые мантии. Посылаю с Эрролом немного денег — Гидеону и Фабиану на их опыты (как бы мне хотелось присоединиться к ним!), а заодно тебе — на твой любимый шоколад. И не считай, что это подачка — мне так хочется тебя порадовать хотя бы такими мелочами. И я имею на это право, ведь мы же с тобой вместе, правда? Жду, когда снова смогу тебя увидеть. Мне тут даже снился твой смех, представляешь? Так светло на душе стало, а проснулась — тебя нет. Солнышко, без тебя так грустно и пусто. Даже пегас, присланный в подарок Рудольфусом, не радует, хотя он очень красив — темно-мышастой масти с черными крыльями. Я в поместье ощущаю себя узницей в золотой клетке, а ты же помнишь, как мне тошно от безделья и пустопорожней болтовни о тряпках, безделушках и ухажерах. Только встречи с лордом Волдемортом и разнообразят мои тусклые будни. Люблю тебя. Твоя несчастная Белл». * * * «Здравствуй, Солнышко! Извини, что долго не писала, но после летнего бала на нашу семью свалилась напасть: заболел отец. Все началось с обычной простуды, как мы считали, но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Колдомедики так и не смогли понять, что с ним. Проверяли и на отравления, и на проклятия, но так ничего и не нашли. Вчера мы его похоронили. У меня словно кусок сердца отрезали — кроме тебя, он был единственным человеком на этой земле, который любил меня. А мне даже не позволили его оплакать. Maman, увидев мои покрасневшие глаза, заявила о недопустимости столь неприличного проявления чувств и еще раз зачитала мне правила женщин благороднейшего и древнейшего семейства Блэк: «Ты можешь потерять деньги, мужа, любимую собачку, но никогда не должна терять самообладания». Мерзкое лицемерие и гнусное притворство! Я ненавижу все это! Ненавижу эту лживую жизнь, тошнотворное комедианство и фальшивое сочувствие в глазах окружающих! Одна надежда, что скоро все закончится: несколько месяцев учебы — и мы с тобой уедем из этих душных домов, этой чопорной страны. У нас вполне хватит средств устроиться где-нибудь подальше от творящегося здесь бардака и поднять наших детей. Прости, что повесила на тебя свои слезы, но кому еще я могу рассказать, что со мной творится. Люблю. Целую. Белла». * * * «Солнышко! Ты мне очень нужна. Прошу тебя о встрече завтра в «Дырявом котле» в десять утра. С надеждой и любовью. Твоя Белл». * * * «Молли, милая, родная моя! Ну почему, почему ты не пришла? Все катастрофически плохо. Жизнь катится под откос, а я не вижу выхода. Мне очень нужно с тобой поговорить — это касается нашего будущего, нашей с тобой жизни. Напиши, когда и где мы сможем с тобой увидеться. Очень прошу. Белла». * * * «Любовь моя! Мать объявила, что семья Лестрейнджей попросила моей руки для Рабастана, а Андромеды — для Рудольфуса, и пообещала им, что по окончании двухгодичного траура состоится двойная свадьба. Не успели ноги отца остыть, как она уже планирует мою жизнь! Естественно, в связи с трауром магическую помолвку не заключали — слава Мерлину и Основателям! Похоже, Солнышко, нам придется бежать из Англии. Хотя я совершеннолетняя и обладаю своим капиталом, она не успокоится. Думаю, что обряд, проведенный между нами, стоит пока сохранить в тайне — это будет нашим козырем в рукаве. Люблю, люблю, люблю. Твой Колокольчик». * * * «Милая моя девочка. Когда я думаю, как тебе плохо в одном доме с вечно ворчащей старухой, у меня все внутри переворачивается. Эта дряхлая командирша, как я поняла, держит тебя чуть ли не в черном теле, навязывая тебе совершенно неподходящие знакомства и заставляя пахать по хозяйству, словно домового эльфа. Держись, родная. Скоро я тебя вытащу из рабства. Здесь, в Хогвартсе, каждый камень напоминает о тебе. Я иду по коридорам, и везде вижу тебя. В каждом классе, в Большом зале, на озере ли — везде ощущение твоего присутствия. Мое драгоценное наваждение, моя привязанность к тебе сильнее меня. Солнышко мое, я не помню, когда весь мир с его звуками и запахами во всем его многоцветье слез и радости сконцентрировался в тебе. Да это и неважно. Все окружающее я воспринимаю через тебя. С тобой я учусь. Учусь снисходительности — человек имеет право на слабость. Учусь свободе: люблю — и имею право любить, хочу сказать — и имею право говорить. Учусь принимать мир таким, какой он есть, иначе он будет другим. Другой — не нужен. И уже не важно, что было до тебя, не важно, что было без тебя, как и не важно, что будет дальше, потому что дальше будет — с тобой. Мне тебя всегда мало. Любая не-встреча — трагедия. На грани катастрофы. Каждый день — ожидание совы: напишешь — не напишешь. Без тебя он тянется бесконечно. Родная моя, что ты знаешь о том, как я жду тебя? Как мечусь из угла в угол? Как пусто без тебя. Я стала фетишисткой — украла твой гриффиндорский шарф и по ночам вдыхаю твой запах — ванили и липового цвета, такой уютный и теплый. Я держусь за воспоминания, когда можно было по-щенячьи возиться (детишки вырвались на волю), когда можно было под утро завалиться спать и с воплем: «Дают холодных ведьм!» — пригреться около тебя и заснуть, уткнувшись в душистые волны твоих рыжих волос, когда можно было, скрываясь от всевидящих глаз многочисленных шпионов, прикоснуться к тебе. Если бы ты знала, как мне хочется радовать тебя, что-то для тебя делать, чем-то баловать, как балуют детей. Хочется быть значимой для тебя, быть важной в твоей, нет, в нашей жизни и уберечь тебя от ее острых камней под ногами и шипов на кустах. Уже много лет для меня нет никого ближе, дороже, значимей и любимей тебя. Мой мир — это ты, Солнышко. Прошу тебя, что бы ни случилось, всегда помни, что я люблю тебя. Твоя Белл». * * * Эти письма. Часть из них, отправленная после смерти Сигнуса Блэка, так и не дошла до адресата. Нарцисса старательно выполняла поручение матери следить за сестрой, а домовые эльфы по приказу хозяйки дома перехватывали сов и отдавали ей последние письма Беллатриссы. Терпение Друэллы лопнуло, и на Рождественских каникулах она надела на непокорную дочь ожерелье подчинения. Но сначала вперемешку с цитатами из них было: — Круцио! Круцио! Круцио! И темнота.