Тринадцать ударов Черного Колокола/Thirteen strokes of Black Bell

Люди — слабы. Гораздо проще жить, когда можно переложить ответственность за свое действие — верное или неверное — на кого-нибудь или на что-нибудь: на родителей, братьев, сестер, учителей, мужа, гадалку, карты, свечной воск… Как легко, когда находится некто, пусть и не очень умный, кому мы дарим право сказать нам: «Должно быть и будет всё так — и не иначе», — и все проблемы, словно по приказу небес, обязаны отвалиться сами собой. Как легко дышится, когда все сомнения и метания, все ошибки и недочеты, страсти и безволие можно оправдать чьим-то распоряжением. И Пророчеством. И неважно, кем оно произнесено, кем услышано — Пророчество оправдывает всё. И прежде всего — нашу неуверенность в себе, наше нежелание принимать решение. Да, люди слабы, но Он?.. Самый умный, самый сильный, самый справедливый, самый честный, самый строгий, самый рассудительный… Как Он мог повестись на слова сумасшедшей алкоголички? Он, который никогда никому не доверял, Он, который всегда несколькими способами от легилименции до круциатуса проверял каждую фразу, каждую мысль, каждое чаяние души на правдивость, Он, который однажды почти погиб из-за этих нескольких бессмысленных слов, снова поддался желанию узнать, что же было предсказано много лет назад. Зачем? Он — Лорд Судеб, Темный Лорд, ее божество, ее жизнь, ее воздух; какое Ему дело до чуши, произнесенной какой-то смертной, когда любой готов на костер, в Азкабан или под Аваду ради него? Он, неумолимый и несгибаемый, восставший из небытия, разве Он может быть уязвим, как обычный человек? Неужели Он может чего-то бояться, иметь слабости и пристрастия? И вопреки всей вере в Его силу, память развернула перед Беллой картинки. Вот Он, Темный Лорд Волдеморд, кружит ее в вальсе на летнем балу в Малфой-меноре, терпеливо отвечая на вопросы восторженной девчонки, которая только через год закончит Хогвартс, и делится с ней, как со взрослой, размышлениями об изменениях, которые Он непременно произведет в магическом мире… Вот Он одним своим взглядом утихомиривает пьяную компанию мужа на той страшной свадьбе, одной только фразой о покровительстве переведя и ее, и младшую сестру в разряд неприкосновенных, и бережно несет ее (не левитирует! — несет!) на руках в спальню, куда лично вызывает колдомедика из доверенных лиц… Вот по Его приказу ее разыскивают в застенках аврората, и в течение двух лет, пока над ее искореженным телом трудятся колдомедики, Он интересуется восстановлением ее здоровья и рассудка, почти выбитого пытками… Вот Он удостаивает ее чести встать в Его ряды, выжигая на нежной коже предплечья знак принадлежности к лучшим, а потом собственным пальцем стирает совершенно случайно скопившиеся в углах ее глаз слезинки и внезапно, откинув все правила (почему откинув — ведь только Он и создает правила?), совсем как, наверное, только отец, склонившись, дует на горящую черную змею, выползающую из черепа… Вот Он на кладбище останавливается у большого промежутка между Малфоем и следующим Пожирателем смерти и тихо говорит: «Здесь должны стоять супруги Лестрейндж, но они замурованы в Азкабане. Они были преданы мне. Они предпочли отправиться в Азкабан, нежели отречься от меня... Когда стены Азкабана рухнут, они будут вознаграждены так, как и мечтать не могли». Сколько раз Белла пересматривала эту сцену в Омуте Памяти, отмечая несвойственную Лорду никем не замеченную нежность… Вот Он освобождает их — грязных, вонючих, тощих, измученных — из Азкабана. Он помнил! Все долгие годы скитаний Он помнил о них. И о ней — его самой преданной последовательнице… Вот Он, который позволяет преклонять перед собой колени лучшим представителям чистокровных родов — магической элите Англии… Вот Он, кому покоряются дементоры и инферналы, оборотни и великаны… Вот Он, воплощение всемогущества… …И — Пророчество. Жалкий набор слов. И если полное знание когда-то сделанного предсказания сделает Его неуязвимым, то долг Беллы любой ценой добыть столь желанный шарик, хранящийся в Отделе Тайн… Не получилось. * * * Шестеро подростков в Зале Пророчеств. «Смешные и взъерошенные мышата, попавшие в клетку с хищниками. И этот Избранный, мелкий и лохматый очкарик. Так и хочется сделать ему козу и отобрать игрушку». — Отдай бяку, деточка, сломаешь еще. Слыхали? Нет, вы слыхали? Он еще дает указания другим детям, словно собирается драться с нами! А кто тут с тобой? Ой, Молли, как ты помолодела! И кудряшки развились, да и волосы уже не такие яркие. Солнышко мое закатное. Впрочем, я тоже неважно выгляжу, — Белла шагнула вперед, отделившись от своих собратьев, и стащила с головы капюшон. Азкабан иссушил лицо Беллатриссы Лестрейндж — оно стало худым и похожим на череп, но глаза ее сверкали лихорадочным, фанатическим блеском. — Ты здесь с Артурчиком? Надо же, как он у тебя помолодел и оброс, а был таким лысеньким, потрепанным. Новое зелье для заращивания лысины изобрели? Или ежедневный секс на свежем воздухе в сарае вместо зарядки так шикарно сработал? Но вот выражение личика его как было тупым, так и осталось. Увы, интеллектом за годы так и не обезобразилось. О-о, Кого я вижу! Лонгботтом? Френки? А-а-а, сынок, говоришь. Совсем большой стал. Как папа с мамочкой, не хворают? Привет им передай от тетушки Беллы, когда увидишь. Если увидишь. Поттер, шалунишка, отдай шарик взрослым, пока они еще добрые. Как не отдашь? Значит, будем сопротивляться? Прекрасно. Эй, кто там? Возьмите самую младшую. Пусть Гарричка посмотрит, как мы пытаем девчонку. Я сама этим займусь… И — красной пеленой перед глазами небрежно произнесенное имя ее Лорда: — Что? Что ты сказал? Да как ты смеешь произносить Его имя своим нечестивым ртом, как смеешь ты осквернять его своим гадким языком полукровки!.. Он осмелился… как он смеет… Паршивец… грязный полукровка… Откуда-то извне: — Не нападай! Мы должны получить пророчество! — ПОДОЖДИ, КОГДА ПРОРОЧЕСТВО БУДЕТ У НАС! — это уже взревел Малфой. «Ну, и чего дождались? Лишних проблем? Ты бы еще дольше ждал, зятек. Посмотри, что детки вытворяют! Надо же, как мы полочки уронили. И не стыдно? Невыразимцам теперь тут работы прибавится: столько осколков собирать. Утеньки, как мы палочками машем, сильней Ступефая и Экспеллиармуса ничего не зная. Ой, да мы еще и бегать умеем! Вот уж… волшебники называется, надежда магического мира — ни тебе аппарации, ни серьезного сопротивления. Куда же вы, малыши? Ну, коль вам так хочется, поиграем в кошки-мышки, ребятишечки. Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виновата! А добрые дяденьки мне помогут. Да, эти здоровые лбы помогут. Как же… Вон хари какие отожрали на свободе за те годы, что просиживали в менорах, пока Лорд страдал в скитаниях. Зажиревшие, обленившиеся котяры! Ну-ка, Люци, шевели ножками, зятек! Побежали-побежали-побежали! И — да, аппарация нам в помощь. Кто ж там такой меткий, что в детишек попасть заклинанием не может? Совсем обленились, паразиты». — Ой, Солнышко, да ты, похоже, упала? А что у тебя с ножкой? Сломала? Какая жалость! Ну, посиди тут пока, я с тобой позже пообщаюсь, сейчас вашу Надежду и Опору поймаю, отберу чужую вещь и вернусь. Ты жди, нам еще очень о многом нужно поговорить: о любви, о жизни, о весне… Жди. * * * Карусель заклинаний. Новые лица, знакомые и нет. Дамблдор. Сириус… Кудрявый синеглазый малыш, который называл ее «Моя Бе» и, еще нетвердо стоя на кривых ножках, цеплялся за ее мантию, когда они навещали дядюшку Ориона… Упрямый мальчишка, который рискнул назло семье поступить на Гриффиндор. Как тогда Белла завидовала его решительности и дерзости!.. Сосед по Азкабану, неизвестно кого предавший чей-то и кем-то преданный друг… Изможденный мужчина, падающий с лающим смехом сквозь Занавес в Арку Смерти от ее заклятия… Еще один поединок, выигранный у чернокожего аврора. Круциатус от мальчишки. Да, он сбил ее с ног, но разве мог сравниться хотя бы с воспитательными Круцио от маменьки. И — известие о разбитом Пророчестве. Навсегда утерянном. Белла несколько раз пыталась призвать его, увы, безрезультатно. Почему, почему ей не пришло в голову раньше, не слушая Малфоя, оглушить мальчишку и вырвать заклинанием стеклянный шарик, наполненный серебристым туманом? Почему никто не продумал заранее, что каждый должен делать? Почему она отвлеклась от главной цели на глупые игрища с детьми? Хотела показать свою силу? Ну, показала. Да, изначально виноват был Люциус — он отвечал за эту операцию, но — самое ужасное: — Замолчи, Белла! — в голосе ее Лорда послышалась угроза. — Через минуту я с тобой разберусь. Ты думаешь, я пробрался в Министерство магии, чтобы слушать твое дурацкое хныканье? Она, самая преданная последовательница, слуга, рабыня, разочаровала Его.