УДАР ДВЕНАДЦАТЫЙ
26 сентября 2019 г. в 02:16
В главу впаяны фрагменты из книги «ГП и ДС» в большом количестве, но без них — никак.
Поттер явился на поляну, когда его уже не ждали.
Вопль этого недоумка Хагрида — и поднимающийся навстречу своему противнику Лорд. Белла вскочила, переводя горящий взгляд с Волдеморта на мальчишку. Грудь её высоко вздымалась. Все внезапно обострившиеся чувства кричали о неправильности происходящего, предвещая беду ли, гибель ли, освобождение ли. Она уже готовилась выхватить волшебную палочку и самостоятельно решить навязчивую проблему, именуемую «Мальчик, который никак не сдохнет», раз и навсегда, но короткий предостерегающе-запрещающий взгляд Волдеморта словно заморозил ее.
Темный Лорд чуть склонил голову набок, рассматривая стоявшего перед ним мальчика, и странная безрадостная улыбка искривила его тонкие губы.
— Гарри Поттер, — сказал он мягко. Его голос сливался с шипением огня. — Мальчик, Который Выжил.
Пожиратели смерти не шевелились. Они ждали. Всё вокруг замерло в ожидании. Хагрид бился в своих путах, Белла тяжело дышала, надеясь, что, может быть, хотя бы в этот раз она успеет закрыть повелителя своим телом, и лишь негласный приказ Волдеморта удерживал ее от безумного прыжка.
Лорд поднял палочку. Голова его была по-прежнему склонена набок, как у мальчишки, с любопытством ждущего, что будет дальше. Тонкие губы его шевельнулись, на кончике палочки вспыхнуло зеленое пламя — и Волдеморт, как и его враг, медленно упал на землю.
Дикий вопль Беллы пронзил темное небо. Вцепившись в свои растрепанные волосы, она раскачивалась из стороны в сторону и выла, выла, выла… Господин, отец, наставник, защитник… Любимый. Ее жизнь в одночасье теряла последние крупицы смысла, последние привязки. Так не должно быть! Судьба не может быть настолько к ней жестока, чтобы лишить ее еще и его. Он не может, не должен умереть раньше, чем она покинет этот горький мир.
— Заткнись, дура, — Рудольфус со злобной ухмылкой шагнул к ней, занося кулак, но, наткнувшись на яростно-обезумевший в своем горе взгляд — взгляд женщины, которой больше нечего терять, опустил руку и нерешительно отступил, злобно ворча себе под нос гнусные ругательства.
Ноги Беллы подкосились, и она, упав на колени, поползла в отчаянной надежде к неподвижному телу Волдеморта. Робко коснулась холодных бледных длинных пальцев. Вгляделась в лицо. Сейчас, когда его не уродовала гримаса гнева и ненависти, оно было почти красиво в величественном спокойствии смерти, а обычно землисто-бледная кожа светилась нездешним, словно лунным светом.
— Повелитель… мой повелитель…— голос Беллатриссы звучал так, будто она обращалась к возлюбленному. — Мой повелитель…
Словно отозвавшись на ее мольбу, Лорд шевельнулся и открыл глаза.
— Мой повелитель… — не веря себе, выдохнула Белла.
— Довольно, — произнес Волдеморт. Он медленно и тяжело подымался на ноги. Несколько Пожирателей смерти бежали от него прочь, присоединяясь к толпе, окаймлявшей поляну. Достигший своего величия, своей цели, в очередной раз восставший из мертвых, Волдеморт внушал им еще больший ужас. Мерзкие трусы, недостойные даже взгляда Милорда, недостойные жить с ним на одной планете, дышать с ним одним воздухом. Только Белла не ушла, а по-прежнему стояла на коленях рядом с Тёмным Лордом.
— Мой Лорд, позвольте мне…
— Я не нуждаюсь в поддержке, — холодно сказал Волдеморт, и Белла отдёрнула протянутую на помощь руку. — Мальчишка… мёртв?
— Я проверю, милорд? — вскочила на ноги женщина, готовая выполнить любое его желание.
— Нет, не ты, Белла. Нарцисса! — Волдеморт кивком указал ее никчемной сестре на тело Поттера.
— Он мертв! — громко объявила Нарцисса.
Интуиция Беллы снова взвыла сиреной: она всем нутром чувствовала ложь сестры, которая решила играть в свою, пока непонятную игру. И опять безмолвный приказ Лорда заставил ее опустить глаза долу и склонить голову, принимая любое его решение. А дальше… Дальше все было как в угаре Империо, когда подчиненное чужой воле тело действует без лишних раздумий.
* * *
Беллатрисса сражалась сразу с тремя противниками: Гермионой, Джинни и Луной. Три девчонки напрягали все силы, но Белла была равна им. Она, как кобра перед тремя мангустами, танцевала опасный танец — танец Смерти. Дразня и заманивая, приближаясь и отстраняясь, Белла завораживала, притягивала к себе взгляды как сторонников, так и противников. И тут смертельное заклятие, подобно коронному выпаду змеи, пронеслось в дюйме от головы Джинни.
— НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЮ ДОЧЬ, СТЕРВА! — миссис Уизли сбросила плащ, чтобы высвободить руки.
Беллатрисса развернулась и расхохоталась, увидев своего нового соперника. «Твою дочь?! — готова была закричать она. — МОЮ украденную дочь, которая никогда так и не узнала, что у нее было две матери, мою дочь, которая жила в нищете и обносках, презираемая половиной магического мира как дочь предателей крови! Дочь, которая никогда не знала, что такое быть любимой по-настоящему. Ты только и могла, что кудахтать над ней, но не дала ни воспитания, ни нормальных знаний, ни любви, ни умения любить! Ты никогда не берегла ее, а сейчас наконец-то решила защитить ее. От меня!»
— ПРОЧЬ С ДОРОГИ! — крикнула миссис Уизли трем девушкам и лёгким взмахом палочки начала дуэль. Молли искусно орудовала палочкой, и улыбка быстро сошла с лица Беллатриссы Лестрейндж. Из её горла вырывался рык, который скрыл так и невысказанные слова: «Поиграем, Солнышко? Пришло время расставить окончательно точки над i. И плевать мне, если ты убьешь меня — я мертва уже много лет, а точнее — с семидесятого года. Я умирала, когда ты вышла замуж за своего магглолюбца. Я умирала, когда мое тело было осквернено садистом-мужем. Я умирала с каждым рожденным тобой ребенком. Я умирала каждый день из четырнадцати лет, проведенных в Азкабане. Я умирала сегодня — с моим повелителем. И каждый раз я воскресала в новом аду. Что еще может быть ужасней жизни? Моей жизни. Смерть не страшна, когда ее знаешь так близко, как знаю ее я. Вперед, любовь моя! En avant!»
Вспышки света вылетали из обеих палочек, и вскоре пол под ногами волшебниц раскалился и растрескался. Обе женщины сражались не на жизнь, а на смерть.
— Нет! — прокричала миссис Уизли, когда несколько студентов поспешили ей на помощь. — Отойдите! Отойдите! Она моя!
«О, да, Солнышко, я твоя, я только твоя. Всю жизнь была твоя — только кто: бессловесная игрушка? любящая подруга? обманутая партнерша? оправдание твоей бессовестности и предательства? А может, вечное напоминание, которому ты не можешь не отомстить за собственное вероломство, благополучие и счастье?
Сотни человек сейчас отступили к стенам зала и наблюдали за двумя поединками: между Волдемортом и его противниками и между Беллатриссой и Молли.
«Надеюсь, тебе понравилось терять сына, Солнышко, как и мне — лишиться всех детей по твоей прихоти?»
— Что случится с детками, когда я тебя убью? — ехидно крикнула Белла, ловко отскакивая от пляшущих вокруг неё заклятий Молли. — Что с ними будет, когда мамочка отправится туда же, куда уже отправился Фредди?
— Ты — Больше — Никогда — Не — Притронешься — К — Нашим — Детям! — закричала миссис Уизли.
«НАШИМ! Надо же, как ты запела, Солнышко! Ты решила вспомнить, что они не только твои, но и мои? Ушам своим не верю. Это твой новый способ вымолить себе прощение и жизнь? И ты думаешь, что я в очередной раз куплюсь на твое «мы»? Глупенькое мое Солнышко. Я ни за что больше не поверю, что ты такая наивная, Молли Прюэтт, вернее, Молли Уизли, Предательница Крови!»
Беллатрисса расхохоталась тем же веселым смехом, каким рассмеялся её двоюродный брат Сириус, падая спиной вперёд в Арку. И тут заклятие Молли пролетело под вытянутой рукой Беллы и поразило её в грудь, прямо над сердцем. Улыбка застыла на лице ведьмы. Казалось, на какую-то долю мгновения она осознала, что только что случилось, затем медленно опрокинулась навзничь.
* * *
…В бледном небе, словно вытертом меловой тряпкой, медленно раскачивается Черный Колокол.
Одинокий звон его — как смех. Безумный смех понимания. Горький смех разлуки (Блэки не плачут!). Ликующий смех освобождения.
Одинокий звон его — как стон. Стон неизбывной боли. Стон постоянного разочарования. Стон нахлынувшего предзнания.
Одинокий звон его — как вскрик. Восторженный вскрик экстаза. Яростный вскрик битвы. Отрывистый, как у брата, падающего в Арку Смерти, вскрик прощания.
Одинокий звон его — как плач. Плач не об одинокой жизни, не о боли, не о никому так и не понадобившейся, невостребованной любви, не о живых и не о погибших — плач о предательнице.
— Авада Кедавра! — зеленый луч наперерез. Наперерез тонкой ниточке-жизни. Наперерез смеху и стону, вскрику и плачу.
Черной марионеткой падает на пол смеющаяся женщина — и черный купол в блеклом небе рассыпается на мелкие осколки:
— Спаси… бо… Сол…