Trait

      Когда это все закончится?       Чара оседает возле двери в ванную, словно падает в бездну. Она не хочет видеть никого. Особенно его. Она слышит свое сердце, что болезненно рвется из груди, отдавай свой ритм в ее голове, блокируя все ее воспоминания и эмоции, пытаясь заглушить ненавистные для нее мысли.       Боль разъедает сердце, и становится трудно дышать, но она старается совладать с нею, пытаясь думать о чем-то хорошем. Однако все ее мысли возвращались к нему.       Она не хочет его видеть, слышать, даже произносить его имя, от этого становиться хуже.       Она слышит тихий голос разума о том, что все то, что она пережила с ним не правда. Желанная иллюзия сотворенная ею с игроками и полем, которого никогда не было. Все эти касания, поцелуи — плод ее воображения — ненастоящие, едва имели цену в этой жизни. Не было ничего, что было реальностью с его стороны, даже воспоминания, которые бы разрушились, словно карточный домик, стоит только поднести к ним руку. Более похожие на сон, ее желания. Желания влюбленной дурочки, которая уже успела и забыть обо всем, чертя в своих воспоминаниях грань, черту дозволенного.       Тонкая нить воспоминаний обрушивается на нее, столь похожая на град. Дыхание замедляется, осознание губит ее с ног до головы. Чара слышит отдаленный голос людей, что были на месте него, с укоризненной улыбкой смотря ей в след.       Даже тогда она произносила имя лишь одного скелета в своей жизни, представляя до мельчайших подробностей его образ, искажая постепенно реальность, видя то, чего она сама желала, причиняя боль другим людям. Ей было плевать, она хотела увековечить свое самолюбие и эгоизм. Достигнуть точки, где иллюзия становится реальностью. Теперь Чара осознает простую истину — галлюцинации никогда не станет настоящим.       Резко девушка дергается, когда понимает, насколько она была глупа. Невнимательна. Позволила чему-то ненастоящему управлять ее чувствами, сознанием, тогда почему так больно?       Санс всегда смотрел на нее, как на пустое место, без желания даже поговорить с ней, узнать получше, что говорить о тех поцелуях, неловких прикосновениях. Возможно, что тогда все галлюцинации было бы настоящим, желанным. Она была ненужная ему. Однако теперь он явился сюда, чтобы «поговорить» с ней.       Разве у него не должно быть других дел?        Санс выглядит угрюмым, даже слишком для него, словно подменили, вытянули жизнь. Он смотрит на подругу, что так яро пытается защитить того, от кого так много проблем и это не могло не раздражать. Даже после всего эта девчонка останется тем, кто мог просто напросто растоптать чувства других и ее совсем не заботят последствия.        Парень игнорирует каждое слово, вылетевшее из уст Фриск, не слышит слова мольбы от Ториэль, просто потому что скелет знает все наизусть то, о чем они хотят ему сказать. Он выдыхает, пытаясь собраться с мыслями, опуская голову, принимает решение использовать один из своих «коротких путей». Так будет проще для всех. — Не объяснишь ли ты мне, почему тут КАЖДЫЙ с утра пораньше врывается ко мне домой, обвиняя меня во всех смертных грехах, связанных с тобой?        Чара хочет крикнуть, возмутиться, как всегда, говорить, что все его слова это ложь, но может лишь смотреть в эти бездонные глаза, которые стали слишком часто появляться в ее снах, завораживая, пленяя ее взор и чувства, напоминая о существовании их обладателя. Она хочет все это прекратить, захлопнуть сердце на замок и сбежать, и понять когда все это началось, когда она упала в эту бездну без шанса на выход. Ответить на его глупый вопрос, насмехаясь над его глупостью и заторможенностью. Но не в силах ответить хоть что-то внятное, все больше падая в холодную бездну.        Санс вглядывается в ее испуганные глаза, что метались по всему пространству, столь похожие на дикого зверя, загнанного в угол, решая, что ему предпринять дальше. Она явно не понимает его, не слышит его голос — раздражает, также сильно, как ее существование. — Неужели тебя удивил мой вопрос? — он насмехается над ней? Нет, он зол, почти в ярости. — Отвечай… — Я не делала этого, — пискнула девушка, вжавшись сильнее в кафельный пол, не узнавая саму себя.        Она была той, которая сражалась с ним много раз на грани жизни и смерти. Хищно улыбалась, когда могла его хоть капельку задеть, проговаривая жестокие слова о его слабости и бесполезности, но сейчас она ощущает себя самым беспомощным существом в этом огромном мире, не в силах что-то ему противопоставить. — Да неужели?        Девушка вздрагивает, когда он рывком приподнимает перед собой, всматриваясь в ее испуганные глаза, полные удивления, грусти и печали. Разве демоны могут грустить или сожалеть о чем-то? Нелепо. Такого просто не бывает в этом мире, в правилах ада. Чара чувствует могильный холод, что пронизывает до нитки, но он не так страшен как его глаза. — Я не верю тебе, — выдыхает он ей лицо, словно раскаленным лезвием. — И никогда не поверю.        Она не знает, что ей предстоит сделать, что сказать, чтобы он понял, услышал ее голос полный печали. Ее миражи, желания просто рушатся на глазах, когда она встречается с жестоким, полным презрением взглядом. Чара дотрагивается кончиками пальцев до его кисти, мягко улыбаясь себе. Реальность никогда не была для нее желанна, надежна. Тогда была ли игра такой нужной для ее сердца?        Как донести до него, свои чувства, всю правду, так, чтобы он ее услышал, понял. И ответ находится сам по себе, стоит ей вспомнить его прикосновения. Хоть это и плод ее воображения, но он был столь реален, чувствителен, что девушка была готова поставить все на то, что это правда. Ее настоящий спектр эмоций, бушующий в душе.        Санс не сразу осознает, что произошло, когда мягкие губы его врага встречаются с его, когда ее рука плавно, едва невесомо касается его позвоночника, чертя что-то непонятное, но такое знакомое, желанное, затмевая сознание. Она задыхается от чувств переполняющих ее сердце и душу, так требующих ответа со стороны. Санс пытается собраться с мыслями, но они путаются, не выстраиваются в логическую цепочку. Руки ослабевают, отпуская Чару из своей мертвой хватки.        Она хочет, чтобы он услышал ее мольбу, ее желание, захватывающее дух трепет. Девушка желает, чтобы он услышал ее зов, понял его мотив и откликнулся, даже если это будет означать быть отвергнутой, раздавленной в щепки.        Чара обнимает его, надеясь, стать как можно ближе к нему. Почувствовать биение его души, сердца, что так трепетно, но в то же время, мелодично отзывались ей когда-то. Она улыбается, едва невесомо, чувствуя, как ласкает ее кожу, мех его куртки. Пушистая материя согревала, давая надежду, и становится не так холодно.        Она отстраняется, секунду боясь взглянуть на него, увидеть ту же ненависть, что и пару мгновений назад. Раньше ей было плевать на то, что он делает, как на нее смотрит, утопая в своей ненависти. Тело подрагивает, не слушается ее, но она тепло проводит кончиком пальцев по своим губам и ей становится невыносимо жарко.        Каково было ее удивление, когда она замечает смуту на его лице. Санс удивленно разглядывал ее, не в силах оторвать взгляд, еще больше тем самым смущая. Парень глубоко вдыхает раскаленный воздух, пытаясь успокоиться. Чего-чего, а вот такого поворота он явно не ожидал от нее. Она мягко улыбается, чувствуя, как гнетущая атмосфера растворяется, разбивается в дребезги, словно ее никогда не было.        Он всегда в ней монстра, подобно хищнику жаждущего крови, но теперь перед его взором появилось что-то удивительное, совсем не похоже на чудовище прошлых таймлайнов.        Ее нежная, едва заметная смущенная улыбка, почти что ангельская, теперь плотно засела у него в голове. Яркий, цвета персика, румянец, придавал ей больше невинности, но больше всего он не мог оторваться от ее глаз, переполняющих чувствами, сверкающих янтарем при свете ламп. Санс мог поклясться, что в дневном свете, она бы выглядела прекраснее.        Разве это был тот демон, преследовавших насилие много перезапусков назад? Невыносима даже мысль об этом. — Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Но для начала, я бы хотела извиниться перед тобой за полученные неудобства, — виновато произнесла девушка, понурила свою голову, — я знаю, что все, что происходит для тебя вокруг непонятно, даже удивительно, но после того как я расскажу все, я надеюсь, что ты поймешь меня…        Чара выдыхает, смотря куда-то ввысь, ища поддержки, но в конечном итоге, ей оставалось лишь смириться, почувствовать то, что теперь все в ее руках. Поймет, простит или же ответит взаимностью — не важно. Глупо предполагать, что будет потом, если важно здесь и сейчас. Она выдыхает, оседая на холодный кафельный пол, поджимая ноги к себе.        Парень следит за ней, ожидая ее дальнейших слов, стараясь держаться от нее на дистанции, чтобы он смог что-то предпринять, если Чара вновь что-то выкинет. — Все началось с того момента, как мы встретились на поверхности, — она задумчиво посмотрела на свои руки, решая что-то для себя. — Нет, все началось куда раньше, с нашей первой встречи в «Зале Суда».        Он вздрагивает, вспоминая этот кошмар, повторяющийся раз за разом, который не хотел заканчиваться, даже если он взмолиться к небесам — демон будет сильнее, и с каждым разом все ярее желая все закончить.        Чара же больно выдыхает, прижимая ноги ближе к себе, обхватывая их руками, к самому сердцу, чтобы унять его бешеное сердцебиение. Она закрывает лицо своими коленями, пряча свое лицо как можно дальше. — Каждая смерть делала меня сильнее, жестче, но в тоже время, я осознавала, что поступаю неправильно. Но я хотела жить. Почувствовать тепло, хоть мгновенное, однако добиться этого я могла лишь насилием. — Грустно, едва ли на срыве, шепчет она, подбирая каждое слово, каждый звук. Ее руки крепче сжимают ноги. — Я не могла остановиться. Однако в последнем таймлайне я уже не хотела убивать, не желала причинять боль, но мне было страшно взглянуть на монстров, попросить прощения, но убивать их даже не смотря ни на что, потому что во мне горело лицемерие, эгоизм о своей жизни. Она была мне дороже всего на свете, —ее голос задрожал, словно надрываясь от эмоций переполняющих ее тело. — Но потом я решилась тогда, в «Зале Суда», что я больше не могу так. Мои руки дрожали, мои атаки становились менее смертоноснее с каждым мгновением. Я теряла саму себя.        Чара дрожит, вспоминая убитых, преследовавших ее на протяжении многих лет. Их крики, зов о помощи больно били по ее ушам. — И тогда я решила, что мне больше нет смысла оставаться в этом мире. Осознание пробила мой разум молниеносно, лишая право движения. И тогда наступила она. Моя последняя смерть в том таймлайне. Я не могла больше загружать, перезапускать. Впервые я почувствовала улыбку на своих устах. Я хотела попрощаться с тобой, извиниться за все, что произошло, но не могла, отступив, не смогла произнести ни слова. Ты бы не стал слушать.        Она помнит пустоту, в которой находилась, как дрожали ее руки, отпирая клетку, где находилось сознание Фриск, и с каким трепетом она обняла ее. Карие глаза были удивлены, едва ли кричали от испуга. Она удивлялась каждой минуте, хотела что-то сказать, но Чара понимает ее без слов, крепко обнимая хрупкое тело. — Я освободила Фриск, возвращая ей контроль, растворяясь в пустоте. Моя душа тепло отзывалась, освобождаясь от пропитанной в него грязи.        И слова эхом пронзили ее сознание, возвращая ее в тот момент, когда все закончилось, но в тот же миг все начиналось. « — Погоди, Чара, ты действительно этого хочешь? — взволнованно с удивлением проговорила Фриск, вставая с холодного пола.        Красные глаза маленькой девочки были прикрыты, задумчивы. Она вслушивалась в свое сердце и правильность действий, держа руку на сердце. Сколько времени прошло? Сколько перезапусков она заставляла их страдать? Она не может продолжать это безумие. — Конечно, это единственный способ все исправить, — ехидно проговорила она, сжимая клочок своей кофты. — Но ты даже не сказала ему. Ты не сказала всю правду! — А смысл? — легкий качек в сторону, — ему незачем знать об этом. Тем более, — алые глаза посмотрели на экран и слегка сжались от боли. — Я не имею права сказать и даже думать о таком. Жить за счет его друзей, брата и его самого имеет смысл? Каждая смерть была для меня борьбой и вот она закончилась, — лукавая улыбка и разворот в противоположную сторону. — Я даже ему в глаза посмотреть не смогу. Вряд ли он простит меня когда-нибудь, даже если я все расскажу… — Чара… — Так будет лучше. А теперь иди. Сделай то, что нужно… — Но… — Никаких «НО». Живи, Фриск. Верни монстрам свободу. Это и мое желание.        Она плачет, стараясь не нарушить тишину, не волновать Фриск своими проблемами и наступающими эмоциями. Чара слышит, как мир возобновляет свое движение, когда подходит к экрану. Глубоко выдыхает, дотрагиваясь лбом до него, там, где был скелет, из-за которого все началось и также закончиться. — Эй, Санс, ты помнишь нашу первую встречу? С нее все началось…»        Она не понимала, почему так поступает ради кого-то, ведь ее жизнь всегда была намного важнее, чем другие. Ответ нашелся довольно быстро, но перечеркнут множеством других решений и значений. Другими ответами, которые были, не так заметны, но имели немалый вес, но сейчас. — Фриск сделала перезапуск, я думала, что останусь во тьме на веки, но вместо этого, я очнулась возле небольшой деревни. Я была удивлена, шокирована. Совсем не понимала, что происходит. — Так ты оказалась живой…        Она кивает, слегка улыбаясь. — Я встретила всех вас спустя четыре года на поверхности и не знала, куда себя деть. Мне было стыдно смотреть на всех, особенно на тебя. Мне было больно, я хотела снова умереть, но держалась, мягко всем улыбаясь. Ты был один из немногих, кто помнил мое существование в прежних временных петлях, стоило лишь посмотреть на тебя. Я хотела умереть, но Фриск не давала мне. — Я думаю, что чудовища никогда не умирают. Они остаются теми, кто мы есть, поэтому… — Встретив тебя, я вспомнила то, что хранила глубоко в душе. Чем сильнее я пыталась запереть эти чувства, тем они ярее вырывались наружу. Я думала, что она давно исчезла, потеряла свою цену. Но она осталась, несмотря на все. — девушка задумчиво, смыкаясь со своими дальнейшими словами и действиями, смотрит на свои бледные руки и улыбается. Так искренне и нежно, что у Санса встает ком в горле.  — Любовь. Довольно странное чувство, ради которого мы становимся безумцами, чудовищами в глазах окружающих. О ней сложно говорить, лучше хоть раз испытать… — Что ты… — Я люблю тебя так сильно, что задыхаюсь от нее, а на глазах наворачиваются слезы, а мое сознание стало чертить твой образ везде. Не видела тебя четыре года, чувствовала, что забываю тебя, но как же я ошибалась. Пыталась заменить тебя другими, но даже в них я видела тебя, — она встает и решительно идет к нему. — И я потеряла нить между реальностью и иллюзией, ведь настоящий ты даже не знал. Придумала игру, которой не существовало на самом деле. Я жалкая…        Чара жалобно сжимает клочок его куртки, не в силах посмотреть на него. Санс смотрит на нее, пытаясь понять, не лукавит ли она на самом деле или нет. Рука дотрагивается до каштановых прядей, и терпкий запах шоколада ударяет ему в нос. Забытый.        Он задумчиво приподнимает ее лицо за подбородок, вглядываясь в ее пропитанные жгучими слезами глаза, которые остались такими же красивыми, что и пару мгновений назад. Странно, но он мог поклясться, что ненавидел эти глаза, цвет всей душой, а сейчас просто не может оторвать свой взор от них. Теплые, как утреннее солнце, ранимые и такие добрые, пропитанным раскаяньем.        Чара дрожит от неясности, не понимает ход его мыслей. Она не чувствует от него привычную ненависть к себе, лишь горечь и осознание. — Я знаю. Все. Но я хотел все услышать от тебя.        Девушка неверующие смотрит в его сторону, слегка подрагивая, удивляясь все больше, каждому новому мгновению. Фриск рассказала ему все, еще до перезапуска. Слова, произнесенными ей, были — Что плохого в том, что ты хотела жить? Или в твоих чувствах ко мне? — он шире улыбается, переплетая на своих пальцах ее локоны. — Не вижу ничего плохого. — Но я… — он ложит ей палец на губы, препятствуя дальнейшему потоку слов, торжествующе улыбаясь. — Как насчет того, чтобы начать все заново?        Он знает, что ему будет тяжело простить ее, давать новый шанс на искупление, но это нужно им. Нужно уметь прощать, даже своих врагов, если они раскаяться перед тобой, а их взгляд говорит лишь о том, что они настроены решительно и сделают все, чтобы загладить вину. Санс чувствует влагу на своих пальцах. Слезы не показатель слабости. Парень улыбается ей, так искренне, что Чара плачет, утыкаясь в ткань его куртки все сильнее. — Спасибо…        Он обнимает ее, шепчет что-то утешающее, иногда рассказывая неудачные шутки, а она смеется сквозь слезы, прижимаясь к нему как можно сильнее, слушая умиротворенное биение его души.        Реальность не такая, как в ее мечтах. Она намного ярче и светлее, чем Чара может себе представить, когда ее сердце бьется в унисон с ним , а на устах появляется теплая улыбка, когда она смотрит в его глаза.       Когда Фриск с Ториэль смогут открыть дверь, то их поглотит удивление того, что они никого не застанут в помещении, потому что Санс предложит Чаре прогуляться пару мгновений назад, а она без промедления вложит в его руку свою, доверчиво смотря на него.