Счастье везде где ты, Галлагер

— Два теста. Микки чувствовал себя ужасно с самого утра. Его вырвало шесть раз подряд от одного глотка кофе и половины сендвича, потом разболелся живот и он пару часов к ряду провалялся хватаясь за него между судорогами. Наконец-то, когда его отпустило, он написал Йену о том, что возможно связка таки дала плоды в виде одного блядского Галлагера-Милковича и пошёл в аптеку. За кассой стоял молодой, даже совсем юный, бета и дико бесил своей нерасторопностью. Микки был готов взвыть. Он и так чувствовал себя отвратно, так ещё и этот дебилоид пялил на него как на ебаного Каспера. — Хули пыришься? Омегу никогда не видел? — Тест на что? Они разные. Да он че угарает что ли? Милкович вздохнул со вселенской печалью и выцедил: — На беременность. Желательно разные и дешёвые. Ну живее, бля, — закатил глаза омега, видя медлительность продавца. Это придало ему ускорения. Купив ещё по дороге апельсинов (он же их терпеть не мог, ёмаё) и бутылку коллы, Мик отписался Йену и двинулся в сторону уборной. Как раз хотелось отлить. Ожидание. Самое кретинское состояние которое только могло быть. Галлагер примчался через три минуты после смски и сидел рядом, прижимая к себе омегу у которого начиналась паника. Чёрт. Надо же было так проколоться. Блять. Брюнет спрятал лицо на груди альфы и тихо всхлипнул, ощущая как горло сдавил спазм. Блять. Он не будет хорошим отцом, сука. Он всё детство смотрел на Терри, какой из него примерный родитель?! Йен прижал его крепче и поцеловал в волосы. — Всё, хорошо, Мик. Я рядом, да? И всегда буду рядом. В независимости от результата я буду рядом, обещаю. Не бойся. Мы справимся, ёмаё. Ты чего так расстроился? Ну? Или не хочешь детей от рыжего инопланетянина? — сказал парень, желая вызвать смех у омеги. Но тот ощетинился и дал ему в солнечное сплетение кулаком. Рыжий задохнулся и смахнул слёзы рукой. — Какого хуя ты мелишь, пиздюк?! Хочу, но не… Я сам себя принять не в состоянии, а тут ещё вся эта ебаная биология, — Милкович уже не сдерживался и всхлипывал. То ли на истерике, то ли верхом на гормонах. Йен решил, что и то и то. Он протянул руку к тесту, забрал его со стола и повернулся к Микки. — Готов? — спросил альфа, поглаживая свою пару по плечу. — Готов, — Милкович тяжело опустил голову на его плечо и на секунду закрыл глаза. — Давай. — Положительный. Микки, ты беременный, — омега открыл один глаз, посмотрел на полосатый тест и закрыл. Повторил процедуру. Не прокотило. Ну, теперь можно реветь в голос. У Йена ушло пол часа на то, чтобы остановить поток из слёз, что извергал из себя его любимый. Микки орал, ревел, проклял род Галлагеров раз триста, отхуесосил самого альфу так как никогда в жизни и в конце концов уснул на диване в кольце его рук. Рыжий раскачивал его из стороны в сторону и что-то невнятно лепетал об их светлом будущем, о детках на качелях, о том, что станет для ребёнка лучшим на свете папой и таким же будет и сам Микки. Что никто им не помешает выбраться от сюда, что все получат лично от него если хоть пискнут в сторону его омежки. За «омежку», рыжего слабо ткнули в бок, но ругаться не стали. Галлагер укрыл его пуховым одеялом и пошёл готовить обед, который они пропустили. В голову ничего не приходило путного, так что он поставил на плиту гречку и стал чистить яблоки для компота. И в какой момент он стал сраной кухаркой, которая держит в голове кучу ненужных рецептов? Йен не помнил. Микки снилось, что Терри приперся к ним домой пока он находился в положении. Он что-то кричал, стучал кулаками по столу, материл всех и вся, обвинял его, Микки, во всех грехах. Близко не подходил. Между ними стоял злой как чёрт Йен. Взъерошенный, с налитыми, красными глазами, взбухшими венами на шее и с этим его низким рыком. Зараза. Мик иногда и сам боялся своего альфу в этом состоянии. Приправить всё биполяркой и от отца могли остаться только рожки да ножки. И то не факт. Милкович застонал, перевернулся и резко открыл глаза. На улице был крик. Омега соскочил с постели, запутался в одеяле, улетел на пол, но тут же соскочил и рванул в сторону потасовки. А в том, что это была именно она — сомнений не было. Йен толкнул Терри в грудь, полубезумно скалясь, рыкнул и сделал шаг вперёд. Терри тоже сделал, но без особой уверенности. В глазах престарелого альфы блеснула искорка сомнений, но он мотнул головой и сделал выпад в сторону дверного проёма, где стоял его сын. Микки шарахнулся назад, но Йен выступил наперерез и повалил его отца на землю, перелетев через ступеньки. Терри взвыл, когда они оба приземлились на твёрдую землю, а затем попытался скинуть с себя молодого альфу. Ну, как говорится, хуй там плавал. Галлагер наносил один удар за другим, оставляя кровь на своей руке, одежде старог мудака, земле, не останавливаясь, не прекращая рычать. Было только одно желание — защищать. Он покусился на безопасность его пары. Его истинной пары. Метка расцвела и осталась. Микки был его. Так что хуй он даст в обиду его хоть кому-то. — Я его отец! — Да по мне хоть сам ебаный Чингисхан! Последние удары Галлагер наносил уже почти вырубившемуся альфе. Его остановило боковое зрение. Он замер, чувствуя чей-то взгляд. Напуганный. Он резко обернулся и увидел Микки. Тот замер на пороге и не решался подходить. — Блять. Йен вскочил с Терри и подбежал в два прыжка к парню, с силой прижимая к себе. Милковича-младшего трясло. Он вцепился в себя, раскачиваясь с пятки на носок и кусая губы. Вот жеж блять. Йен выругался про себя, оставляя поцелуи на холодных щеках омеги и, подняв его на руки, перенёс через порог дома, захлопнув дверь ногой. — Всё хорошо. Я в порядке. Никакого приступа. То, что ты видел это не приступ расстройства. Это… Это от альфы. Ничего больше. Успокойся, я рядом. Это я, видишь? — Микки растерянно посмотрел на своего альфу и мотнул головой, прогоняя навождение. — Сходи пока в душ. Я наложу нам поесть. Всё хорошо. Просто смой его сраную кровь с себя. Галлагеру осталось только подчиняться. На кухонном столе Мик нашёл таблетки и стакан воды. Не забыл про второй приём. Значит не приступ. Он потеряно посмотрел на то, как рыжий уходит в ванную, а затем хлопнул стакан воды до дна. К чёрту всё. Он хочет жрать. Гречка и остатки котлет, которые готовила Дебби для пикника, перекочевали на тарелки, компот разлился по кружкам, а на середине стола стояла одинокая свеча. — Романтика, ёпта, — сказал Микки, когда Йен вышел из душа в одном полотенце вокруг бёдер. Милкович мотнул головой и сел за стол. Галлагер на ходу скинул полотенце на стул, натянул синюю футболку и треники, а затем двинулся на кухню. Если уж он своеобразно косякнул, то надо загладить. Ему так не хотелось расстраивать Микки, особенно в положении, поэтому поиграть по его правилам несколько дней (9 гребаных месяцев) не составит труда. Рыжий сел за стол и поднял кружку с компотом: — За нас и светлое будущее. — Как скажешь, пришелец, — хмыкнул омега и они, чокнувшись кружками (хотя, скорее головами), выпили. Мик вздохнул. Теперь только такая выпивка и светит. Ещё и без сигарет. Жесть. А ещё, важно что бы его курение не повлекло ничего за собой. Блять. Как же сложно, когда всё это ебланство не запланированно. — Как тебе имя Адам? — спросил Йен, ковыряя котлету на части и подавая на вилке омеге. Тот посмотрел на него как на умственно отсталого (у меня же есть еда в тарелке, Галлагер), но еду взял и даже стал интенсивно жевать. — Ага. Как в ебаной библии, угараешь что ли? — Ну… Тогда Люк. — Ты чё, звездных войн пересмотрел? — Микки весело глянул на парня, который состроил из себя оскорбленную невинность. Галлагер схватился за сердце и смотрел на него широко распахнутыми глазами. Мик закатил глаза и легонько пнул его под столом. — А если девочка? — Ну, Элис? — Ладно хоть не Лея. На счёт пацана… Думаю Маркус. Не выёбисто и не банально. Йену оставалось только соглашаться. Легли в кровать они только после того, как рыжий вымыл всю посуду под чутким надзором посудного диктатора в лице Милковича. Тот шлепал его по заднице всякий раз, как ему не нравилась вымытая тарелка. Не часто, но зато со вкусом. В конце концов, когда Галлагер третий раз перемыл кастрюлю из-под гречки, он смог поднять его на руки и утащить в спальню. — Прости, что напугал. Я не думал, что ты проснёшься и увидишь эту хуйню. Честно. Это был не приступ. — Да в курсе я, что это был не приступ. Ты таблетки забыл закрыть. Так что расслабься. Просто… Было такое чувство, что тебя снова припиздюлило. Я хотел вообще съебаться в дом, но подумал типа, мало ли. Может быть к Терри кто-то подоспеет. Остался. Рыжий Тайсон, бля, — омега нервно улыбнулся и улегся поудобнее. Йен притащил его в неубранное до сих пор гнездо от течки. Йену приспичило понастальгировать что ли? Альфа лёг рядом и перелел их пальцы. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю. Но у меня одно неприличное предложение от которого ты, ебантяй, явно не откажешься. Йен заинтересованно поднял бровь и хитро улыбнулся. Вот жеж Галлагер. — Давай потрахаемся пока меня не разнесло к хуям собачим. — Ты такой романтичный, — усмехнулся альфа, нависая над брюнетом и впиваясь в его губы своими. Чёртов Милкович и его предложения. Йен аккуратно снял одежду с Мика, будто тот уже был на последних сроках, потом разделся сам и принялся выцеловывать всего омегу. Тот хоть и прихуел, но не возражал. — Решил меня задобрить? Если что-то надо, то просто скажи. — Злой ты, Микки. Я от чистого сердца, — промычал рыжий от куда-то из района шеи, оставляя там дорожку мокрых поцелуев. Милкович фыркнул и схватил альфу за возбуждённый стояк. — Блять. — Чувствую я твоё сердце, — с ехидцой добавил парень и подставил другую сторону шеи ненастному Галлагеру. Тот оставил засос на его ключице и с интересом подразнил языком сосок. Микки зашипел и скретил ноги на бёдрах альфы в одно движение. — Наслаждайся пока могу так делать, — брюнет оставил поцелуй на мочке уха своего парня и выгнулся, ощущая смазанные слюной пальцы около его входа. — Это я. Видишь. Тот же Йен, — рыжий снова пристрастился к его шее и протолкнул сразу два внутрь. Микки закатил глаза от наслаждения и муркнул что-то неясное в район плеча Галлагера. — Ага. Трахни меня уже. Я в порядке. — Угу… — Да у тебя гон что ли начался? Пахнешь шибко приятно. И сильнее чем обычно. — Нет. Гона не будет пока ты не родишь. Метка осталась, а значит я не буду в состоянии гона пока ты не сможешь снова беременеть. — Ух какие мы грамотные, — Микки фыркнул и направил в себя твердый стояк альфы. Тот осторожно толкнулся вперёд и замер со стоном. — Но чё то с тобой всё равно не так, рыжий, — Милкович выгнулся от приятных ощущений, вцепился руками в плечи альфы и застонал от сильных толчков. — И вообще, это разовая акция. Одного спиногрыза достаточно… Блять, Йенни, сделай так ещё раз, — Милкович прикрыл глаза и прижался к горячему телу Йена. Через два дня Микки встал на учёт в поликлинике, сдал все анализы, прошел первые обследования нужные для «какой-то херни» и уже заходил в дом вместе с Йеном, когда им позвонил Карл и сказал, что Фиону увезли в роддом. Омега сказал, что Тони повёз её лично и сбросился. — Мелкий засранец. Бросай ебаную курицу в холодильник и поехали, — скомандовал беременный Микки и двинулся назад к машине. Йену опять пришлось молча подчиняться. Дорога до роддома заняла всего десять минут, Галлагер вел криво и: — Ну ты так и скажи, что не хочешь ребёнка, хули всех то гробить, бля?! — рявкнул Микки и сам вывернул руль вправо. Машина опасно вильнула и Галлагер очухался. — Прости. Прости. Просто переживаю. Милкович хмыкнул и заинтересовано посмотрел на парня. — Что будет, если я начну рожать? Ты вообще с ума сойдешь? Поеду на ебаной скорой. Целее буду, — весело фыркнул парень и откинулся на сидение. В роддоме они наткнулись на всю чету Галлагеров, включая Ви и Кевина. Тони не было. Значит, он был в родильном. Йен подумал, что если бы Микки не делали кесарево, он бы хлопнулся в обморок прямо там. К хуям всё это. Карл прислонился головой к стенке и сидел с закрытыми глазами. Мик бы не обратил на это внимание раньше, но сейчас он насторожился. Мокрая футболка, прижатые коленки к груди, усталость, частое дыхание. Он присел на корточки около пацана и положил руку ему на запястье. Пульс высокий. Течка. Походу первая. Он бы сразу понял, что к чему если это было не в первый раз. — Я отвезу Карла домой, а вы тут ждите эврики. — Что? Зачем? — Лип и Йен переглянулись и уставились на омегу странными глазами. Тупые пришельцы. Милкович одарил всех взглядом «хсп, ну и дебилы» и стал забирать ключи от машины у Йена. — Принюхайтесь немного на него. Он же сейчас магнит для всяких альф отмороженных. Идиоты. Пошли, малой. — Мик, со мной всё будет хорошо? — вяло поинтересовался Карл, когда брюнет растормошил его и повел к машине. — Ну конечно. Сейчас приедем, всё организуем и я тебе всё растолкую. Пошли живее, парень. Ты фонишь на пол района. Микки взял в руки куртку Карла и обнял за узкие плечи, помогая передвигаться. Омега был горячий и вялый. Острые коленки подкашивались, поэтому Мик схватил его за плечи сильнее и поволок вперед. — Не ссы, ковбой. Сейчас доедем и всё будет заебись. Дыши главное. — Почему джинсы мокрые? — парнишка застонал от яркого света на улице и Милковичу пришлось почти что волочь его до машины на себе. Мик затолкал его на заднее сидение, укрыл курткой и сел за руль, плавно выехав на дорогу. — Да. Всё в порядке. Что чувствуешь? — Голова кружится и в заднице зудит. Старший омега хмыкнул и прибавил газу. Медлить не было времени. — Значит всё в порядке. Делай глубокий вдох и три выдоха, скоро будем. *** — А ты как справляешься? — спросил подросток, глядя как Микки бросает на пол в бывшей комнате Фионы одеяла и подушку. Милкович невольно коснулся рукой ещё пока плоского живота. Вот жеж чёрт. Он уже ощущает себя беременным. Полная хуйня. Тут желудок резко «подпрыгнул» и омега еле успел добежать до туалета и его вывернуло два раза подряд. Парень схватился за живот и застонал, чувствуя как всё внутри спазмирует. — Ебаная Галлагерская конча, блять. — Конча? Ты беременный что ли? Вот же сука. Карл стоял в проходе ванной комнаты. Блядские Галлагеры. Вытерев наскоро рот рукавом куртки, Милкович скинул с себя верхнюю одежду и прошел молча в спальню. Тем не менее Карла это не устраивало. Подросток прошёл за ним и с размаху сел на кровать, болезненно застонав. Микки хмыкнул глядя на него и кинул в подростка полотенцем и большой толстовкой. — Помойся, надень толстовку и обернись полотенцем. Штаны надевать не советую. Раскидываю для первого раза — валяешься тут, ублажаешь себя как только хочется, делаешь перерывы на сон и еду. Дверь держишь закрытой. — Ладно. И это, Мик… — М? — Спасибо. Микки вздернул брови, но ничего говорить не стал, только растрепал его волосы. — Давай пиздуй уже. *** — И так. Ты у нас беременное солнышко, а я знатный трудяга. Прямо таки образцовая семья, — Йен завалился на диван около Микки и погладил его по спине, пока последнего выворачивало в пластиковый тазик. Взгляд Милковича говорил о том, что «беременным солнышком» его назвать можно лишь один раз. Ни более. Иначе по солнышкам и получить можно. Йен хмыкнул и обнял его со спины. Галлагеровские руки скользнули по бедрам Микки и ладони сжали крепкие ягодицы. Мик почти что мурлыкнул и его тут же вырвало. — Да уж. Раньше ты реагировал на это иначе, — хихикнул рыжий и уклонился от толчка в плечо. Омега оперся головой на грудь альфы и прикрыл глаза. Его мутило весь вечер. Всё внутри будто билось друг о друга и давило на желудок и мочевой пузырь. Милкович проклял тот день когда родился омегой. Ебаная жизнь. Йен эту неделю ведет себя просто до тошнотины мило. Готовит утром, возит его чуть ли не через дорогу в магазин, покупает ебаные витамины для залетных, читает книжки для будущих родителей, а по вечерам тискает так, будто Микки сраная кошка. Не то чтобы Мик был против, это даже добавляло кайфа, но не привычно и в некотором смысле смущало. Он не привык к такому количеству нежности. Нет, конечно же Галлагер всегда с ним был максимально нежен, но в таком количестве он её никогда не получал. Ни от кого. И теперь, когда в рыжем проснулся большой и пушистый котик-домосед, Мику было не по себе. Он ощущал будто бы его вымазывают сахаром и пугало, что это ему нравилось. Йен прижался сильнее и поставил поцелуй в макушку. Затем забрал из его рук тазик и пошел в ванную. — Я и сам в состоянии вылить свою блевотину, Галлагер. И захвати водички, милый. Милый. Ну всё, пиздец. Микки зарылся лицом в подушку и застонал. Ебаная беременность и все эти гормоны. Йен вручил ему стакан с водой и поставил тазик около подушки. — Давай сходим к врачу и он выпишет лекарства которые облегчат твой токсикоз. Они не дорогие, — альфа забрал пустой стакан, а потом улегся сбоку от Микки. Последний слабо улыбнулся и переплел с ним пальцы. — Всё норм. Переживаю только из-за того, что курил и пил первые дни беременности. Хуй пойми как это работает. — Вау. Папочка переживает, — Йен хмыкнул и провёл пальцами по спине своего парня. — Завали ебало, Йен. Конечно я переживаю. Не хочется, чтобы Шрек появился. Тебя хватит. Второй месяц — Как же хорошо без токсикоза, ёбаный ты в рот. Микки лежал на спине на диване и сладко потягивался, ощущая лёгкость в теле и приятную пустоту в голове. Галлагер рядом, заполняющий отчёты по работе, хмыкнул и поправил очки на носу. — Я же говорил, что надо просто к врачу сходить. — Отвали, — Мик открыл один глаз и показал рыжему язык. Йен улыбнулся, нагнулся, оставил поцелуй на лбу омеги и вернулся к работе. Микки медленно встал и заметил одно сообщение от Менди. — Завтра приеду, беременное чудовище. У нас с Липом выходной. — Завтра Мендс приезжает с твоим братцем. — Ничего себе. Вау, — Галлегер посмотрел на смс и расхохотался. — Чудовище… А я тогда Бэль? Четвёртый месяц — Фиона попросила посидеть с Хлоей пару часов. Сможешь? — спросил Йен, накидывая куртку. Он бы и сам с удовольствием поводился с племяшкой, но работа есть работа. Микки провёл рукой по чуть округлившемуся животу и привалился плечом к косяку двери. — Конечно. Мэри Попинс снова в здании. — Не тяжело будет? — Галлагер закончил со шнуровкой на ботинках и встал, подходя к парню вплотную. Брюнет раздражённо фыркнул и притянул рыжего к себе за ворот куртки. — Эта штука в матке не делает меня немощным, Галлагер. Люблю, — Милкович оставил поцелуй на щеке Йена и улыбнулся, чувствуя тёплую, широкую ладонь на животе. — Вечером уже узнаем имя штуки. Элис или Маркус. — Ставлю на двойню, — злорадно засмеялся омега и хлопнул по плечу ошарашенного альфу. Хлоя была замечальным, спокойным ребенком. Любознательным и весёлым. Она не плакала часами, не кидалась игрушками. Микки обожал её за это и не особо надеялся, что его спиногрыз будет таким же (в чём потом и убедится на деле). — Я заберу её в ближайшее время. Спасибо, что согласился с ней посидеть, — Фиона в попыхах отдавала вещи Хлои в руки Микки. Тот одной рукой держал малышку, которая лезла ручками ему в лицо, а второй держал две сумки с вещами. Фиона наклонилась к дочке и состроила весёлую рожицу. — Мама скоро придёт. А пока будь умничкой и посиди с дядей Микки. Да, моя красавица? — Маркович улыбнулась и подняла глаза на Мика. — Если что звони. Я побежала, — омега чмокнула его в щёку и умчалась по делам. Микки поставил сумки на пол и взял Хлою в обе руки. Девочка засмеялась и сжала в кулачках чёрную майку Милковича. — Так, красавица. Давай переоденемся и будем развлекаться. Мик подхватил сумки и ушёл на кухню. — Хлоя. Хлоя. Сделай ааа, — Мик уже минут двадцать пытался накормить гиперактивную бету. Бутылочка со смесью была ещё теплая, а вот нервы горячие. Хлоя в очередной раз вывернулась у него на руках и зажала его большой палец между своих губ. Микки застонал и, положив её на свою руку, состроил смешную рожицу. Ребёнок засмеялся и он успешно засунул соску бутылочки ей в рот. Голубые глаза удивлённо открылись, но больше она возмущаться не стала. — Вот так. С Милковичем хер поспоришь, да? — омега улыбнулся и аккуратно встал, направляясь к окну. Хлою забрали через три часа. Фиона дико извинялась за задержку, отдала ему торт в знак благодарности и умчалась домой. Микки хмыкнул и пошёл готовить долбаный плов. Очередь в кабинет УЗИ была настолько разномастная, что Мик только удивлялся, что таких вообще кто-то ебет. Йен сидел как на иголках, тормошил край своей толстовки и рефлекторно дёргался, когда кто-то выходил из кабинета. Кто-то прыгал от радости, кто-то рыдал хуй пойми от чего, а кто-то Микки. Он просто хотел спать. Беременность выматывала его ближе к вечеру, поэтому сейчас его конкретно клонило в сон. Омега опёрся головой в плечо и шипел на любое дёрганье со стороны Галлагера. — У тебя, что? Ёбаная эпилепсия? Сиди ровно. Один человек остался, ёмаё. — Просто переживаю. Чего ты? — обижено засопел альфа и обнял его, крепко прижимая к себе. — Очень волнительно. — Ну, всяко выбор не большой, — съехидничал Микки и оставил поцелуй на щеке любимого мужчины. Мужчина, в свою очередь, расцвёл и чмокнул его в губы. — Милкович, заходите, — молоденькая медсестра с рыжими кудряшками вышла из кабинета и улыбнулась им. Йен подал руку Микки и они вошли в кабинет. Холодный гель неприятно размазали по животу и Микки сравнил это с тем, как Хлоя размазывала по нему сопли сегодня. Бета медленно провела по животу вдоль и поперёк, улыбнулась и показала на экран. Йен улыбался настолько счастливо, что Мик не смог сдержать свою собственную улыбку. — У вас мальчик. Совершенно здоровый мальчик. Надо будет сдать кровь повторно через неделю, но могу заверить, что ребёнок абсолютно здоров. Вот, возьмите салфетку. Все данные направлены к вашему будущему акушеру. — А кто это будет? — Йен вытер круглый животик своего омеги и, выбросив салфетку в урну, помог ему надеть толстовку обратно и развернулся к медсестре. — Это будет Альберт Коулсон. Очень хороший врач. Большой опыт работы. Альфа, если это важно. Галлагер улыбнулся и чмокнул брюнета в затылок. Последний хмыкнул и повёл плечами, ощущая как щёки, уши и шею заливает румянец. Милкович встал, забрал фото с узи и поспешил ретироваться. Нафиг все эти сопли. Даже если они нравятся. Тем более если они нравятся. Седьмой месяц — Блять, Йен! — Мик уже раз десятый запнулся за стоявшую в прихожей коробку. Пока рыжий пришелец ставил дверь в «гостиную», теперь она стала их официальной спальней, Микки бродил по дому как неприкаянный. У него ныла поясница, дичайше хотелось есть третий раз за утро, а ещё хотелось ласки. Йен в последнее время занимался ремонтом, носился как щенок вокруг него, лабызал его отекшие от беременности ноги, а ещё не переставал гладить его уже большой живот и мурчать что-то про ангелочка. Где он там нашёл ангелочка хер знает, но это было мило. — Что, солнышко? — рыжая макушка выскочила из дверного проёма и Мик неосознанно улыбнулся. Какой же Галлагер лапочка. Так, стоп, что за пидорские мысли?.. Хотя, стоп. Бля. Милкович мотнул головой и толкнул ногой коробку. — Когда ты её уже уберешь? Мне не разрешаешь поднимать тяжёлое, хуй с тобой. Но я уже все пальцы об неё отбил, Галлагер. — Слушай, а почему бы нам не пожениться уже? Уже седьмой месяц. Это не свадьба по залёту. — Отъебись, рыжий. Потом, — Милкович раздражённо дёрнул плечом и ткнул пальцем в коробку. — Либо убирай, либо я сам её уберу. Альфа фыркнул, в одно движение оказался около омеги, подхватил коробку и засеменил в будущую детскую. Микки с улыбкой прошёл за ним и стал наблюдать как Йен выкладывает детские игрушки в специальный ящик с закруглёнными углами. Детская была почти готова. Оставалось собрать шкаф для одежды и постелить ковёр на пол. Вообще, Галлагер неплохо постарался. Микки любил любоваться на детскую. Фиолетовые стены, пол из красного дерева, наклеенные бежевые цветочки и радуга на крашенные обои, кроватка из светлого дерева, уже положенный матрас внутрь с мохнатым медвежонком и люстра в виде облачка. Потолок Йен белил на пару с Марковичем, а над кроваткой висели игрушки. Единорожка, луна, солнышко, звёздочки, волчонок и поварёнок. Микки сам выбирал. Как и цвет стен с полом. Йен вообще много отдал ему на выбор. Тому просто нравилось возиться для малыша. Микки подошёл к парню со спины и обнял, насколько позволял живот. Йен замер, потом осторожно обернулся и заключил его в объятия. Широкие ладони альфы скользнули по ноющей пояснице и омега заворчал ему в плечо. Галлагер поцеловал Микки в макушку и аккуратно куснул за ухо. — Я люблю тебя, Йен. — А я люблю тебя, Микки. Девятый месяц, два часа до кесарево — Да ёбаный ты в рот, не пойду я блять ни на какие повторные анализы и клизмы. Тут никто не хочет нахуй сходить, а? — Микки бесился. Сильно бесился. До кесарева сечения осталась какая-то пара часов и нервоз стоял дикий. Через два часа разрежут, из него достанут ребёнка, зашьют и гуляй Вася. Точнее Милкович. Микки вздохнул и, цедя маты сквозь зубы, встал. — Пиздец. Просто пиздец. Йен сидел в палате и не находил себе места. Два часа. Два часа и он, Йен Галлагер, будет папой. Папой для маленького ангелочка. Маленькой копии Микки и него самого. Йен прощёлкал пальцами и повёл плечами. Чёрт. Это слишком волнительно. Когда операция началась, Йен хлопнулся в обморок. Позорно, но зато честно. Фиона откачала его и влепила оплеуху. — Какого хера, Йен?! Через сорок минут вышел врач. А через два Йен зашёл в палату к еле очнувшемуся парню. Микки лежал в большой белой футболке и слабо щурился на свет. Под тонкой тканью виднелся чуть красный бинт, а в руке торчал катетер. Бледный, для обычного Милковича, слабый и нежный. Йен присел около кровати на стул и взял его руку в свою. Мик слабо застонал и повернулся к Галлагеру головой. — Я тут, любимый. Всё хорошо. Как ты себя чувствуешь? После вздоха омега слабо улыбнулся: — Я хорошо. М…Ма… Блять, Маркус как? — С ним всё хорошо. 3, 890, богатырь. Через пол часа принесут сюда. Больно? — Галлагер мотнул головой на живот омеги и услышал только слабое хмыканье. — Бывало больнее. Но вообще лучше позови медсестру. Может вколит какой-то морфий. Хуй пойми короче. Медсестра дала Мику обезболивающее, потом ушла минут на десять и вернулась с маленьким кулёчком в белой пелёнке. Внутри у Микки всё оборвалось. В хорошем смысле. Омега задохнулся. Малыш. Тёплый, вкусно пахнущий какой-то херней, улыбчивый малыш. Микки так боялся, что курение и пиво отразится на нём, что чуть с ума не сошёл. Не верил до конца, что всё хорошо, а теперь всё точно замечательно. Мик взял его на руки и осторожно прижал к своей груди. — Привет, Марки. Привет, я твой папа. А этот рыжий пришелец твой ещё один папа, — Милкович показал трясущейся рукой на Йена и улыбнулся, глядя на слёзы в глазах у альфы. Галлагер смахнул их, в одно движение сел около них с сыном и прижался носом к волосам омеги. Слёзы. Слёзы самого чистого счастья. Рука на плечах ещё слабого Микки. Слёзы в глазах у самого Микки. Он и сам то не замечает как плачет, но знает, что сейчас ни за что не будет извиняться за это. Он блять заслужил ёбаное счастье в этой жизни. А ещё подарил жизнь вот этому комочку тепла. Глаза у сынишки голубые-голубые как у самого альфы, даже светлее чем у Милковича, а вот волосы, те которые уже есть, тёмные. Как у самого омеги. Микки плачет и смеётся. Кажется, что это уже у него биполярочка, а не у Йена. Альфа забирает Маркуса на руки и баюкает, осторожно прижимаясь носом к нежной щёчке. — А-а-а, да, милый? Вот так. Наш папа устал. Побудешь у меня на руках, да, золотой ты наш? — голос у альфы нежный, весёлый и Мик на секунду пугается, что у него стрельнуло фишку на радостях. Но Йен так светло ему улыбается, так нежно и трепетно прижимает к себе их сына, что кукушку рвёт уже у омеги. Его отрубает. *** — Твой сын опять вопит. Иди давай к нему, — Микки толкает Йена в бок. На часах, Милкович замечает, час ночи. Не то чтобы они давно заснули, но они и не спали толком эти два месяца. Галлагер ворочается во сне, что-то хнычет, ну прямо как Маркус час назад, а потом храпит. Тихо, но заметно. Омега матерится под нос, но встаёт и идёт в детскую, шумно шаркая ногами. Всё равно мелкий уже проснулся. А большого и танком не поднимешь. Только голым задом Мика. — Марки, давай ты поспишь и я посплю, ладно? Пожалуйста, маленький, хорошо? Иди ко мне, — Микки перегибается через сдвигаемую стенку детской кроватки и берёт Маркуса на руки. Мальчик немного хнычет и цепляется ручками в его майку. Жёлтый тканевый комбез с медвежонком на животе приводит омегу в очередной восторг. Спасибо Фионе. Микки улыбается, укладывает сына на руку и идёт на кухню. Возможно, мелкий хочет пить, а сам Милкович доеную корову не напоминал даже издалека. — Так. Где наш идиотский сок, а, маленький? А хуй его знает. Куда его твой папашка дел? Вот и я не ебу, — Мик говорит это с настолько милым лицом, что даже не верится, что он матерится вообще. Маркус улыбается и возит ручонкой по его лицу. — Так, ёбаный в рот. Сок. Вот он. Ещё тёплый. Хочешь пить, Марки? Хочешь? Вот и я хочу. Но сначала ты. Сделай ам, малыш. Пожалуйста, я так спать хочу, — Мик почти плачет от досады. Он не спит почти двое суток из-за плача ребёнка. Мелкий гамма* заставляет их всех вскакивать по шесть раз за ночь. Йену везёт, он хоть на работе спит пару часов, а вот Микки сидит с Маркусом 24/7. Фиона как-то брала племянника на день, но этого мало, чтобы отоспаться за два месяца. Микки убирает бутылочку с яблочным соком в холодильник и качает гамму на руках. Редкое, но чудесное явление. Неожиданное и прекрасное. Здоровый малыш да ещё и гамма. Невероятно. Врач тоже был удивлён. Микки выключает свет, заходит в детскую и качает его не переставая, лепеча какую-то бессвязную сонную бурду. — Спи, солнышко. До утра спи. Утром наш папа встанет, покормит тебя, а я уже буду с тобой днём возиться, пока наш папа на работе, да? Да, Марки? — Мик вытягивает губы трубочкой, часто и широко моргает, а потом целует малыша в нос и кладёт сонный комочек в кроватку. — Спи, родной. Спи. А то я щас тут же ебнусь, — зевает омега. *** — Давай-давай, папаша блин. Мы обязаны заснять как шкет учится ходить. Работай на камеру, сученька, — Микки держит одной рукой камеру, а второй подгоняет своего парня под ягодицу. Альфа фыркает, клацает зубами в воздухе, но послушно берёт девятимесячного малыша за ладошки и тот резво встаёт. Галлагер отпускает его, потом отходит на пару шагов, выставляя руки вперёд. — Давайте, молодой человек. Идите к папуле. — Ага. Чтобы я вечером смог сходить к папочке, — смеётся за кадром Милкович и малыш улыбается парой-тройкой молочных зубов. Мик радуется, что он не девка. Этот дармоед уже бы пол сиськи откусил. Малыш делает вполне уверенные шаги к папе и садится обратно на задницу. Микки смеётся, Йен берет малыша на руки и кружит. На второй попытке, когда мелкий всё-таки доходит до альфы, Йен и Микки целуются на камеру, а потом целуют с двух сторон Маркуса в щёки. Мальчишка весело смеётся, освещая атмосферу такой чистой, славной невинностью. *** — Ты выйдешь за меня, Микки? — Йен берёт его за руку на кухне в доме Галлагеров. Спрашивает в пятнадцатый раз, Галлагер считал. И на этот раз Мик не собирается отказывать. В тот же день они расписываются и идут под руки. В коляске альфа толкает их славного мальчишку, который тянет ручки к родителям. Микки замирает, даёт малышу палец, а потом разворачивается и целует мужа в губы. Посередь улицы. Как Йен и всегда мечтал.