Спустя 2 недели после событий в Лондоне. Мидгард.
Привычный день, один из многих. На яркой, разноцветной площадке резво бегали дети. Виолетта, укутавшаяся в теплый кашемировый плед, спокойно наблюдала за возней у горок и задумчиво крутила алый кленовый листок у себя в руке. Где-то неподалеку, под разукрашенной деревянной лестницей можно было заметить выглядывающую рыжую, кудрявую голову Егора. Брат, присев на корточки, активно спорил с другим, малознакомым мальчиком, подбивая того на очередную авантюру. На губах заиграла запоздалая улыбка. Ещё ни один ровесник не переиграл Егора. Что в беге, что в прятках, что в других играх на ловкость и сноровку ему не было равных. Пробудившаяся сила давала мальчику огромную фору, она стала для него защитой, помощником. Вот и сейчас он быстро забирался вверх по канатному парусу, крепко держась руками за тросы, и обгонял даже взрослых детей. «А ведь нечестно играет. Похоже, Егору это никогда не надоест», — заметив едва различимый магический всполох, усмехнулась Виолетта. На улице было солнечно, сквозь перистые облака лениво пробивались яркие лучи и отражались в лужах, медленно пританцовывая. Девушка сонно зевнула. На соседней лавочке щебетали молодые мамочки. Слушая их вполуха, Лукьянова продолжала ревностно исследовать все, что ее окружало, скорее по привычке, чем из надобности. Она напряженно рассматривала мимо проходящих людей, изучала окна домов, проезжающие машины. Она искала подвох, старалась уличить слежку, но единственным, кто мог спокойно, незримо присматривать за ней и братом — Хеймдалль. «Вас никто не тронет», — вспоминала обещание трикстера девушка, стараясь унять разыгравшуюся паранойю. Он не обманул. О ситуации с побегом, а после обнаружением асгардского родства знали немногие. Виолетта могла рассчитывать на то, что она будет в полной безопасности, но все ещё отчётливо помнила, как пару месяцев назад одному попавшемуся на слежке сталкеру Локи самолично перерезал горло. Мурашки пробежали по телу. Виолетта в красках запомнила этот момент. Остекленевшие человеческие глаза, хладнокровие трикстера поразили ее, но куда больше озадачило собственное безразличие. Она не испугалась, нет. И это не давало ей покоя по сей день. «Нас всегда учили думать прежде о себе и семье, и не жалеть о том, что перешёл черту самообороны», — убеждала себя Виолетта. Юные полубоги могли постоять за себя даже сейчас. Девушка моментально, отточенным движением, создала бы иллюзию в случае опасности, а брат, испугавшись, скаканул бы в пространстве на много километров от родного дома, прихватив с собой сестру. А там, вдали от чужих глаз, они бы позвали Хеймдалля или сами нашли путь к устойчивым межпространственным тропам, о которых не раз в разговоре упоминал отец. Из праздной задумчивости Виолетту вывели громкие восклики напротив. Мамочки, давно потерявшие интерес к собственным детям, активно, в красках что-то обсуждали. Темная кучерявая девушка что-то скрупулезно искала в телефоне и периодически показывала экран смартфона подруге. Виолетта могла проигнорировать их разговор, но то, что она услышала, заставило прислушаться к чужим словам. — Как страшно жить, то Манхеттен, то Лондон. Что дальше? — хмуро протянула женщина. — Как хорошо, что боги нас не бросили. Виолетта удивлённо вскинула бровью, не совсем понимая суть разговора. По спине прошли холодные мурашки. «Асы? Совпадение или я чего-то не знаю?» — нервно, на грани паранойи, мысленно воскликнула Лукьянова. Она пересела чуть ближе, к краю скамьи, внимая каждому слову. Что они имели ввиду? О каких событиях шла речь? Девушка запуталась. Как она могла упустить столько масштабную новость? Насупившись, Виолетта вытащила из кармана телефон. Лёгким касанием по экрану она открыла новостную ленту, перелистнула один раз, второй, после попыталась забить в поисковике любые словосочетания, связанные с событиями в Лондоне. Пусто. Но тогда что обсуждали женщины? «Подозрительно», — удивилась Лукьянова. — «А если?..» Виолетта вновь открыла поисковик и начала вбивать события, о которых хорошо помнила. И каково было ее удивление, когда она не смогла найти ни единого упоминания о Торе, о инопланетном нападении на Манхеттен, да и о Мстителях новостей совсем не было. Все, что содержало хоть толику информации об Асгарде, словно вычистили, основательно, под корень. Погубогиня закусила до боли губу и взглянула на наручные часы, интуитивно догадавшись, в чем причина. Творение Старка она хранила по сей день и снимала только перед сном. С виду совсем обычные, стильные часики. Но мало кто знал, что они были вовсе не простым украшением, а умным переводчиком. С их помощью Виолетта могла говорить с любым иностранцем, а с некоторых пор спокойно общалась с родным отцом и дядей на асгардском диалекте, училась читать и писать. И только сейчас девушка поняла, что за простыми часами скрывалось кое-что ещё. «Твою ж!.. Они что, вшили в них родительский контроль?» — несдержанно воскликнула Виолетта, обо всем догадавшись. Настроение резко испортилось. Девушка, уязвленная недоверием, мысленно ругала всех, кого считала замешанным в обмане. Виолетта ещё весной переступила порог совершеннолетия и то, что ее все ещё считали ребенком — задело за живое. «Уверена, это общий сговор!» Поднявшись с лавочки, Виолетта, накручивая себя, направилась к детской площадке. — Егор, домой пора, — окликнула Виолетта брата, пытаясь скрыть стальные нотки в голосе. Недовольный, рыжий чертёнок вылез из-под горки, стирая рукавом песок с лица и куртки, и уставился на сестру наивными, серо-зелеными глазами. Он не кричал, не вопил и не плакал, но, столкнувшись с тяжёлым взгляд сестры, все же уступил. Спорить с Виолеттой было бесполезно. Стряхнув с раскрасневшихся от свежего воздуха щек оставшийся песок, поправив курточку брату, девушка перехватила маленькую ладошку ласково и повела Егора домой. Переступив порог родной квартиры и переодев брата во все домашнее, Виолетта, подобно черной грозовой туче, направилась на кухню. В их семье не привыкли скандалить и говорили о всем открыто, без криков. Но с появлением настоящего отца все переменилось и Виолетта больше не походила на прежнюю мирную, спокойную девочку. Она, сама того не замечая, перенимала повадки Локи, брала пример и не скрывала чувств, не прятала агрессию. — Мам, — требовательно позвала Елизавету она, останавливаясь в дверном проеме. — Ты мне ничего не хочешь сказать? Женщина, которую застали врасплох за готовкой, вздрогнула и обернулась к дочери. Тон, ледяной, грозный и недоверчивый не укрылся любящей матери. Девочка, не отводя уверенного, прожигающего взгляда, намеренно крутила вокруг запястья наручные часы, зная, что матушка оценит данный жест. — О чем ты? — Что вы все от меня снова скрываете? — Виолетта говорила медленно, спокойно, так, чтобы их надвигающуюся ссору не услышал брат. — О событиях в Лондоне. Тонкая манипуляция. Она сняла наручные часы и положила на стол. С Елизаветой ругаться было бесполезно, на любой каприз ещё с самого детства она находила доводы и объяснения. Она с легкостью давила своим авторитетом, находила тысячу причин своей правоты. Но теперь все изменилось, дочка выросла и не хотела мириться с ложью, даже если она была во благо. — А что-то произошло? — изменившийся голос Елизаветы, спокойный, размеренный, не прошел мимо Виолетты. — Не делайте из меня дурочку. Ты хочешь, чтобы я сама нашла ответы? — не отводя от матери колючего взгляда, напомнила она. — Нет. Елизавета сдалась. Она знала характер дочери слишком хорошо: упрямая, любопытная и упертая. В этом они были очень схожи, разве что темперамент, доставшийся от родного отца, все чаще проявлялся в ней. И только он мог справиться с дочерью и хоть как-то повлиять. — Так что произошло? — уже более спокойно уточнила Виолетта. — Очередное инопланетное вторжение, не такое разрушительное, если сравнивать с Махеттеном, — пояснила Елизавета. — Там не было мстителей, Тор сам справился. Виолетта нахмурила брови. Тор был в Мидгарде, а это значило одно — Локи должен был быть вместе с ним. Иначе никак. Братья, сводные, всегда сражались бок о бок, встревали в проблемы вместе и приключения находили с удивительной лёгкостью. — Отца там не было? — уточнила Виолетта осторожно. «Он не пришел, не навестил», — на грани подсознания, вспышкой загорелась отвратительная мысль. Сердце кольнула детская обида. На сердце вмиг стало неспокойно. Он забыл о ней — первое, что пришло в голову. А вторая мысль, менее здравая, сделала больно. «С ним что-то случилось!» Долгое молчание дочери, проникшие плечи, сомнения Елизавета заметила тут же. И попыталась пресечь. — Дорогая, с ним все хорошо, он же бог. Тем более, асгардской принц, наследник! Тор отличный воин, его место на поле битвы. А Локи мог просто остаться близ Одина Всеотца и помогать по ту сторону? — внесла крупицу рационализма Елизавета. — Они не сиамские близнецы, чтобы вечно находиться друг с другом. Виолетта улыбнулась уголками губ, сдерживая запоздалый смешок. Несколько простых фраз и на душе стало чуточку легче. Но почему-то дурное предчувствие не отпускало. Она тосковала по родному отцу, как по другу, по наставнику. С ним Виолетта могла поговорить о том, о чем боялась рассказать родной матери и отчиму: о сомнениях, о способностях, о страхах, связанных с ними. Локи и Виолетта были похожи — эту непростую истину она осознала ещё в Асгарде, притворяясь его дочерью. Тогда она даже на секунду не могла представить, что их родство настоящее. Но, проводя бок-о-бок с ним время, девушка отмечала для себя схожесть мыслей, схожесть взглядов на мир. Видела его одиночество и тонко чувствовала стену недоверия, через которую стойко и умело пробиралась. И его редкие вылазки в Мидгард она ждала с благоговением. Локи приходил крайне редко, оставался на неделю, иногда на месяц, и всегда с планом на совместный досуг. Дочь нужно было обучать контролю магии, нужно было многое объяснить, ведь она, как и любой кровный асгардский ребенок — не умела сдерживать силы и растрачивала их, сама того не замечая. А с ее человеческой сущностью и того хуже. Единственной отрадой для него был Егор. Мальчишка, в отличие от сестры, не был магом и имел схожую структуру способностей с Тором. Контролируемую. И потому хватало только недолгих разговоров и незамысловатых игр на координацию, чтобы настроить сына на нужный лад. После Локи пропадал, неохотно прощаясь. И только иногда в тени зеленой листвы можно было рассмотреть силуэт ворона, Хугина или Мунина, прилетевшим с коротким посланием от отца. — Ты скучаешь, — поняла Елизавета, замечая грусть в глазах дочери. Девочка выросла. Ей уже не интересно в привычном ей мире, она перестала быть его частью, едва ступила в Асгард. — Это будет очень глупо, — тихо призналась Виолетта. — Но я не могу отделаться от мысли, что что-то не так. Пока сама, лично, не буду убеждена в обратном. — Не глупо, — ответила Елизавета, подходя к дочери и заключая ее в крепкие объятия. — Это твой выбор, дорогая. Ты ведь хочешь отправиться в Асгард, я права? — Да, очень хочу. Лёгкий, невесомый поцелуй в висок. Она держала дочь так крепко, насколько могла, осторожно поглаживая по кудрявым волосам рукой, ласково. Виолетта же уткнулась носиком в худое материнское плечо и нежно прижалась к ней. Почему-то так сильно перехотелось уходить. — Я ненадолго. Все-то туда и обратно, — скорее себе, чем маме, сказала она шепотом. — Папа будет в бешенстве, но ты его успокоишь? Хорошо? — Конечно. В прошлый раз тебе удалось самой и без чьей либо помощи пробежать аж до Америки. А тут Асгард, — не без доли юмора отметила Елизавета. — От тебя требуется только весточка, что добралась в целости и сохранности. И никто из них еще не догадывался, что разлука затянется.***
Грязь, вязкая, темная, хлюпала под ногами. Куртка промокла насквозь, но Виолетту это нисколько не останавливало на пути к цели. Она шла через густые дебри, ломая ветки, спотыкаясь о мох, почти в темноте, и ориентировалась в незнакомом лесу только благодаря магии. Зелёный, едва чадящий огонек освещал путь. Он то появлялся, то вновь погасал. Магия юной полукровки ещё не окрепла. Если с иллюзиями проблем не было, потому что они — часть её трикстерской сути, то вот с путеводными и древними, сложными заклинаниями выходил казус. По асгардским меркам для мага Виолетта была слишком юна, а земное колдовство, которыми владел Стрэнж, ей было недоступно. «Когда же я вырасту?» — досадливо протянула Локидоттир, прогибаясь под тонкими сучьями. Вдох, выдох. Девушка сосредоточенно искала любые магические искажения, указывающие на наличие пространственной тропы. Волнение нарастало. — Неужели закрылся, — раздражённо пробубнила себе под нос Виолетта. — Он же был устойчивым, пропасть не должен. Но если… Остановившись, девушка зачесала пятерней промокшие волосы назад и с силой ударила кулаком, в раздражении, соседнее дерево. Локидоттир не хотела сдаваться, только не сейчас. Особенно, после отказа Хеймдалля открыть Биврест. — Не положено, бла-бла-бла. Один запретил входить и выходить из Асгарда, — дразнила она стража и, подняв голову к небу, показала язык. — Ну не убьет же он меня, свою внучку, в самом деле. Хеймдалль молчал, а это означало, что тропы близко. Они искажали пространство, обманывали взор стража, и это не могло не радовать дочь трикстера. Она упрямо шла вперёд, движимая злостью, адреналином и желанием встретиться с отцом. Обида на запрет пересекать границу миров только распылила Виолетту. Она не хотела из упрямства слушать наставление Хеймдалля, ведь он не сказал причин. Он констатировал факт. Асгард закрыт. Этого достаточно. Локидоттир, как и тогда, шла вперед, но теперь имея цель и конечную точку. Асгард, отчасти, был и ее домом. И недоверие обижало, опаляло гневом сердце. И за ним Виолетта не замечала очевидного, даже не задумалась о том, что в обители богов могло быть опасно, что могла идти ожесточенная война. Но разве кто сказал ей об этом? Как и о том, что ее попросту могут спутать с темным эльфом, посчитать шпионом. У эйнхериев был приказ — убивать любого, кто вызовет хоть малейшее подозрение. Виолетта, словно околдованная, шла вперед. Воздух стал тяжелее, листья, мокрые, колыхались не от дождя. Обычному глазу было незаметно мелкое дребезжание портала, но юная полубогиня помнила наизусть все признаки активности и четко различала их. Зелёный магический свет озарял ей путь безошибочно. Шаг. Удержав равновесие, Виолетта переступила невидимую черту. Каменная крошка хрустнула под мокрыми ботинками. Она не ошиблась. Это был север Асгарда, его каменные, древние, всеми забытые залы. Портал, со слов Локи, появлялся здесь редко, но был крайне устойчив. Виолетте повезло. Следующий портал мог открыться в любой другой части Мидгарда, а ввиду недавних событий и вообще исчезнуть. Стянув с плеч промокшую насквозь куртку и рюкзак, Виолетта остановилась и, затаив дыхание, прислушалась. Вокруг было удивительно тихо. Ни один посторонний звук сюда не проникал, как и свет. Разве что неосторожные движения слабым эхом разносились по бесконечной зале. «Дальний чертог», — всплыла в голове нужная догадка. Виолетта была здесь всего один раз, тайком с отцом. Локи показывал ей наследие предков, описывал то, для чего сооружались такие огромные залы, рассказывал в красках о сложной архитектуре, сохранившейся по сей день. Гигантские колонны подпирали каменные своды. Все здесь дышало магией, было пропитано до основания. — Охранных заклятий нет, — заметила Виолетта, притрагиваясь к камням и не чувствуя на ладонях покалывания. — Но это не значит, что не нужно быть бдительной. Прошло не больше часа, прежде чем высохли рюкзак и одежда. Не без помощи магии. За стенами дальнего чертога дули сильные ветра и выходить туда, не просохнув после дождя — самоубийство чистой воды. Да и перед отцом, все же, хотелось показаться в лучшем свете. Но, едва выбравшись из укрытия, Виолетта скользнула назад, почувствовав краем глаза чужое движение где-то неподалеку и заметив блеск позолоченных лат. Она быстро скрылась за каменистым выступом скалы. Сердце в панике пропустило пару ударов. «Эйнхерии!» Первой мыслью было сбежать. Виолетта была удивлена, ведь патрули так далеко не ходили. Горные вершины хорошо просматривались, очень сложно было по-настоящему где-то укрыться. Особенно, если эйнхерий имел какие-то магические способности. Чужаку здесь было не спрятаться. Но Виолетте повезло. Она знала эти горы лучше, чем любой чужак. И помнила, как вела во время патруля стража. Эйнхерии могли без устали ходить часами, сменялись во время полудня, а ночью и вовсе патруль увеличивался вдвое. «Отступить или?..» — юная полубогиня все ещё сомневалась. Она могла прошмыгнуть или обмануть одного воина, но получится ли с другим? Насколько далеко у неё выйдет продвинуться? Виолетта панически соображала. Она не хотела возвращаться назад без ответов, но и нарушать спокойствие Асгарда, обманным путем пробираться к отцу не хотелось. «Трусиха», — появилась мысль, такая навязчивая, тягуче-неприятная. — «Слабачка. Ас бы не сомневался. Локи бы не сомневался!» До боли сжав кулаки и гордо вскинув голову, Виолетта решилась. Зелёное свечение окутало ее, меняя, трансформируя реальность. Путь был не близкий. Асгард с севера опоясывали горы, плавно перетекающие в недвижимые фьорды, а после уходили в леса и равнины. Но Виолетта не опускала рук. Она уверенно направилась вдоль по серпантину. Тихо, так, чтобы даже бравый, опытный солдат армии Одина не смог ее найти. Мелкими шажками она пробиралась в тени горных троп. Виолетта, подобно хамелеону, сливалась с окружением и двигалась степенно, боясь, что ее иллюзия даст брешь. Неопытность и недостаток сил могли сыграть злую шутку. Любое сомнение, любая неточность — и ее засекут. Сердце мелкой пичужкой стучало в груди. Страх одолевал юную асиню, но вместе с тем он же не давал остановиться. С каждым новым шагом Виолетта становилась все увереннее в себе. Если раньше она использовала способности только близ отца, под присмотром, то теперь свобода действий опьяняла. Как тогда, когда она впервые ими воспользовалась. Хотелось кричать, громко, от эмоций, захлестывающих с головой. Но Виолетта молчала и только глаза, которые заволокла зелёная магическая дымка, горели ярко. Много километров пройдено и вот наконец Виолетта ступила на зеленую поляну, на горизонте которой виднелись первые деревья. Среди цветов, среди чужих запахов она вновь могла затеряться. Эйнхерии, которых ловко проскочила Виолетта в горах, ровным счётом ничего не заметили, а артефакты, что хранились при них, не уличили в ней чужака. Асгардская кровь отвела беду. Склонившись к земле, девушка притаилась среди цветов. Посреди поля, огромного, удивительно красивого, практически нетронутого, стоял страж. Его глаза, прозрачно-белые, смотрели вдумчиво и словно видели все насквозь. «Боргар», — узнала мужчину Виолетта. — «Черт, как же не выдать себя перед ним?» Сложный противник. Этот страж отличался от предыдущих. Способности его были велики, он хорошо чувствовал окружающих существ и прекрасно ориентировался на открытой местности. Именно этот страж безошибочно находил юных принцев, когда они сбегали из дворца. Именно его стоило опасаться. «Думай. Что не будет подозрительным?» — паникующие соображала девушка. Она изучала его. Мужчина расхаживал среди невысокой травы и выглядел рассеянным. Его доспехи не блестели на ярком дневном солнце, а выражение лица аса было задумчивым и угрюмым. «Он скорбит?», — пролетела в голове странная, но удивительно правильная мысль. И только тогда девушка осмелилась посмотрела вперёд, туда, где за деревьями можно было наконец рассмотреть дворец. На душе вмиг похолодело. Вдали больше не было прежнего Асгарда. Замок, огромный, величественный, был испещрен с запада глубокими ранами. Дома, витиеватые улочки, и то немногое, что она помнила, было разрушено. Центральная часть замка, тронная зала не уцелела, на ее месте зияла огромная дыра, а от охранных башен не осталось и следа. В Асгарде была война, но она стихла и оставила после себя неизгладимый след. Пройдет несколько месяцев, прежде чем чертог оправится от потери, восстановят все то, что разрушено. «Я не имею права останавливаться», — почувствовав легкое волнение, одернула себя Виолетта. Она как никогда захотела увидеть лицо отца. Его эмоции, живые, его искреннее удивление. Услышать его голос, строгий, пропитанный ехидством. Обнять и быть уверенной, что с ним все в порядке. С этой мыслью девушка переступила невидимую черту и направилась в сторону Боргара. Настигнув стража, дальше она шла за ним шаг в шаг, повторяя его движения, твердую поступь. Эйнхерий, погруженный в свои мысли, не заметил как зелёного мерцания среди весенней травы, так и не услышал шорохов в отдалении. Все его мысли занимала покойная супруга. Виолетте везло. Все тело дрожало о переизбытка адреналина. Едва силуэт Боргара скрылся в тени многовековых деревьев, Локидоттир нервно выдохнула. Последующий путь был в разы проще. Лес постепенно сменялся домами и редкими, мощенными улочками. Чем ближе Виолетта подбиралась ко дворцу, тем отчётливее чувствовала напряжение, витающее в воздухе. Прежде беззаботные, веселые асы были непривычно спокойны и недружелюбны. Меняя обличье с одного на другое, Виолетта петляла в толпе малознакомых лиц, стараясь не привлекать излишнего внимания. Она подмечал перемену в асах. Приветливый, дружелюбный и шумный народ сейчас казался удивительно отрешенным. В глазах многих читалась скорбь по ушедшим, и даже воспеваемая ода о Вальхалле и героизме не могла залатать душных ран после потери близкого человека. Чем ближе ко дворцу подходила Виолетта, тем чаще останавливалась, чтобы отдышаться и оценить масштаб разрушений. Город суетился. Многие здания возводились с нуля, везде кипела жизнь. Улочки не пустовали. Каждый ас был занят своим делом, и потому они не замечали Виолетту. Облаченная в образ одной из служанок Фригг, девушка легко проскользнула во дворец, наспех схватив пустой кувшин для вина. Наполнив его наполовину из ближайшего фонтана, она продолжила петлять по однотипным коридорам и прислушиваться к голосам проходящих мимо богов, к их разговорам. «Где может быть сейчас отец?» Прошло не больше часа, прежде чем юная асиня добралась до верхних, наиболее пострадавших после атаки этажей. Никому не было дела до блуждающей среди пустых коридоров служанки, и она пользовалась этой заминкой. Оставив кувшин в одной из пустующих комнат, Виолетта продолжила ревностно искать отца. Она заглядывала в пустые комнаты в надежде нечаянно застать его одного или в обществе кого-то. Ловко огибая череду колонн, Виолетта с удивительной лёгкостью ориентировалась во дворце. Память безошибочно подсказывала, куда стоило свернуть, а где лучше обойти, чтобы не встречаться с настоящими служанками, с эйнхериями и с теми, кто может уличить её во лжи. И даже завидев вдалеке бравую тройку и гордо шефствующую Леди Сиф, юная асиня не смутилась. Виолетта знала, как отреагировать. И потому, поравнявшись с шумной компанией, служанка почтенно поклонилась, соблюдая все формальности. Не заметив в лицах и тени сомнения, Виолетта вальяжно обогнула шумную компанию. Опьяненная успехом, она перестала смотреть назад. Много этажей ещё не пройдено. Но удача рано или поздно должна была закончиться. Едва юная асиня скрылась за поворотом, на противоположной стороне коридора показалась служанка, чей образ она нагло позаимствовала. Она шла тихо, крепко прижимая к груди корзинку с ворохом испачканной одежды. — Так, стоп, — первым опомнился Фандрал. — Мы только что видели Эйл, так почему она в конце коридора? Асы замерли на месте почти синхронно. Осознание ошибки пришло мгновенно. Их обдурили! И это означало, что среди богов затесался враг. Темные эльфы сгинули после короткой войны, но вот другие существа решительно пользовались образовавшимся хаосом и не единожды вторгались в Асгард под покровом ночи. Но их безошибочно ловили эйнхерии из дальних патрулей, поскольку ночные лазутчики отличались повадками от настоящих асов и местных существ. Но этот шпион отличался от предыдущих, знал не только ближайшие окрестности, но и чертог Одина как свои пять пальцев, а так же, как вести среди богов. Дурная мысль осенила бравую тройку, а Сиф озвучила вслух: «Локи?» — Да быть этого не может, — воительница зло прыснула. — Выжил, гаденыш? Меч тихо звякнул в ножнах. Крепко сжав рукоять, до хруста, Сиф кивком указала вперед, намереваясь первой поймать фальшивую Эйл. О скрытности не могло быть и речи. Асиня злилась, гнев застилал ей глаза. Нужно поймать трикстера до того, как он поймет, что его раскрыли. Очередного предательства со стороны царевича воительница терпеть была не намерена, а потому самолично хотела перерезать ему глотку. Сиф быстро нагнала Эйл и достав кинжал, кинула его вперёд, на упреждение. Она надеялась, что снимет иллюзию, попав принцу в плечо. Любая брешь способна развеять магию трикстера. Но служанка повела себя не так, как ожидала того Сиф. Неловко отскочив в сторону, она едва устояла на ногах, теряя шаткое равновесие. Локи так не двигался, его обычно выдавали рефлексы, он бы никогда не позволил ранить себя. Кинжал со звоном упал около перепуганной Эйл. «Ошиблась?» — засомневалась Сиф, но меч не убрала, выставляя его вперед. Асини застыли друг напротив друга, практически не моргая и не дыша. Эйл, настоящая или фальшивая, была испугана. Ее руки не дрожали, но напряженная, ровня спина, плотно сжатые губы выдавали ее. Служанки Фригг умели держать лицо, были достаточно тактичны и молчаливы в присутствии чужих. — Я не хочу направлять на тебя оружие. Советую подойти и мы поговорим, Эйл Аармирдоттир. Но Эйл молчала. Сделала мелкий шаг назад. Словно загнанный зверь, она искала способа убежать. Виолетта знала, что не сможет победить. Она человек, да, со способностями, но они не дадут ей фору в схватке с опытным воином. Леди Сиф умело орудовала мечом, наравне с любым асгардским воином. И не дрогнет, совершая казнь. Но сейчас воительница шла на компромисс, выжидала, боясь совершить непоправимую ошибку. Жизнь бога ценна. — Не делай глупостей, — повторила Сиф более сдержанно. — Ты должна понимать, я имею полное право убить тебя здесь и сейчас. Сдержанный кивок. Сбежать не выйдет, и никто не придет на помощь. Отец? Она так и не нашла его, как и не смогла быть достаточно незаметной среди асов. Пошла на поводу у эмоций и теперь могла поплатиться за ошибку жизнью. Вдох, выдох. Сиф ждала, не сводя взгляда, не опуская оружия. И наблюдала за Эйл пристрастно, внимательно, старясь уличить во лжи раньше, чем ее саму обдурят. Если перед ней был Локи, то его бездействие могло означать только одно — он тянет время. Но зачем? — Мы догнали Эйл, — гордо заявил Вольштагг, крепко сдавливая одной рукой служанке горло и другой удерживая её за локоть. Хогун и Файндрал шли рядом, замыкая процессию, не осмеливаясь что-то сказать. Настоящая Эйл активно брыкалась, задыхаясь в сильных руках, но как только заметила в отдалении почти идеальную копию самой себя, то побледнела и замерла. — Так кто настоящая? — уточнил вкрадчиво Вольштагг. — Обе словно воды набрали. Сообщники? — Нет! — первой очнулась настоящая Эйл. — Да как вам такое в голову пришло! Леди Сиф задумчиво нахмурилась, крепко сжимая меч в руке. А ведь правда, служанки достопочтенной Фригг питали привязанность к младшему наследнику, и в случае многих его шалостей прикрывали принца. Так что мешало сейчас помочь замести следы? — Предлагаю казнить обеих, — спокойно вынес вердикт Хогун. — Мы не знаем, что у них на уме. Если совесть чиста, настоящая умрет праведной смертью. А лжец, шпион, погибнет и раскроет себя. Сиф одобрительно кивнула, ход мыслей соратника как никогда совпадал с ее собственным мнением. Рука не дрогнет, вынося приговор обманщику. Как и не засомневается Вольштагг, сломав одним движением шею трепыхающейся в страхе служанке. Эйл забилась в панике и попыталась разомкнуть чужие пальцы на своей шее. Дышать стало невозможно, ее пробило на мелкую дрожь, а на глазах навернулись слезы отчаяния. «И всё-таки потеряла лицо», — невесело заметила воительница, занося меч для удара. Фальшивая Эйл даже не шелохнулась, и лишь гордо прикрыла глаза, ожидая приближающийся конец. Уголки губ дрогнули в грустной усмешке. На душе не было страха, даже гордость ушла на второй план. Стало совестно. Виолетта успела увидеть перед собой лишь образ матери, далекий, страдающий, но не осуждающий. Подобно отражению ее души, она роняла слезы, прощаясь. Удар. По коридору, подобно сильному урагану, прошлась волна магии. Меч воительницы так и не достиг цели, он отлетел в сторону, поддаваясь колдовской волне. — Что за балаган вы здесь устроили?! — грозный, бесстрастный голос заставил всех содрогнуться. Один Всеотец прервал казнь. Подле царя стоял Хеймдалль, сурово взирая на разыгравшийся спектакль. Еще пара секунд и они бы опоздали. Страж знал, кто прятался за личиной фальшивой Эйл, но покорно молчал, не решаясь что-то говорить первым. Послушно отступив, бравая тройка почтенно склонились перед царем Асгарда. Виолетта же испуганно замерла, и сердце пропустило удар. Всеотец изменился с их последней встречи, она больше не чувствовала прежней враждебности и отвращения к ней, так и не заметила в глазах холодности и осуждения. Юная асиня ловила каждое движение царя, и словно забыла, как дышать. Один тяжело опирался на Гунгнир и шел степенно, стараясь не выдавать своей слабости перед бравыми воинами. Война подкосила его здоровье, в этом Виолетта не сомневалась. Он был тяжело болен, и есть раньше она этого не замечала, поскольку была ребенком, слишком замкнутым и напуганным, не разобравшимся в себе, то теперь… Теперь было совестно за свой поступок еще больше. — Хеймдалль не узрел дезертира, — спокойно начал Один, но в голосе не было осуждения. Обойдя оцепеневшую от страха девушку, царь остановился перед ней и посмотрел прямо в глаза, выжидающе, цепко. Мурашки пробежали по коже. — Ослушалась приказа, — Один не ругал внучку, а говорил сухо, почти бесстрастно. — Горячая кровь. Упрямство. Вся в отца. Он будто видел её насквозь. Страх, отчаяние, стыд сплелись тугим комом, эти чувства душили ее и пугали. — Но я знаю, ты поняла свою ошибку, — голос, прежде громкий, грозный, сменился на тихий, вкрадчивый. Виолетта непонимающе посмотрела на Всеотца, замечая на его губах едва сдерживаемую улыбку. Что двигало Всеотцом сейчас? Он вел себя необычно, не так, как она себе представляла по пути в Асгард. Не обрушил свой гнев против нее, не настоял на вине. Один, гордый, упрямый, всегда относился к внучке скептически, а в ссоре часто любил рубить с плеча. Но сейчас царь был достаточно учтив и сдержан, не повысил голос и не ругал ее. Скорее, отчитывал за шалость невинного котенка, как делал с сыновьями, когда те были юны и беззаботны. — Я не ругаю тебя, внучка. Ты следовала зову сердца, в этом нет твоей вины, — Один подошёл совсем близко и перехватил тонкие ладошки девушки. — Нет смысла скрываться за фальшивыми масками. Виолетта послушно кивнула, не решаясь что-то сказать в ответ. Зеленые искры окутали ее, облик Эйл исчез, открывая перед всеми ее настоящую. Юная асиня напоминала растерянного, растрепанного воробья. Рыжие волосы, прежде ровные, аккуратно уложенные, теперь причудливо завивались на концах. Губы обветрились после недолгого путешествия. На лице застыл стыдливый румянец. Рядом с богом, величественным, статным, в богатых одеждах, Виолетта выглядела очень комично. Кожаная коричневая куртка, простенькие, свободные джинсы, кроссовки. В ней ничего не было от принцессы. — Подросла, — улыбнувшись, заметил Один. — Стала такой взрослой. Всеотец легонько, стараясь не причинить вреда, потрепал ее по рыжим, непослушным волосам. Испуг постепенно уходил, а на его место пришли спокойствие и мимолётная радость. Она жива и благодаря Всеотцу точно сможет узнать, где сейчас Локи. — Совсем чуть-чуть подросла, — смущённо добавила она. Всеотец улыбнулся, искренне и тепло, радуясь встрече. Он аккуратно поглаживал дрожащие, похолодевшие пальцы внучки. И вся эта семейная идиллия со стороны выглядела очень необычно. Особенно для тех, кто стал свидетелем разговора. Бравая тройка молчаливо следила за царем. Воины не могли уйти, не получив приказа, как и не могли прервать дружескую беседу. Все, что происходило, напоминало сюр, очередную глупую иллюзию Локи, но никто не решался высказать свои подозрения. Кто эта рыжая? Никто из присутствующих точно не мог вспомнить, где видел лицо незнакомки. Внучка? Забавные ямочки на щеках, стать, с которой она держалась, не остались незамеченными. Неправильное чувство дежавю не отпускало. Голос юной асини был подозрительно знакомым. Так отчего они не могут вспомнить, кто она? — Я точно где-то ее видел, — шепотом заметил Файндрал, и замолчал, почувствовав пристальный взгляд Хеймдалля на себе. Страж неодобрительно мотнул головой и снова перевел задумчивый взгляд на юную асиню. Он корил себя за допущенную ошибку. Страж почему-то был уверен, что она послушала его приказ, думал, что Виолетта отправилась домой… А его обвели вокруг пальца, сначала иллюзиями, а потом… Стыдно было признаться в собственной некомпетентности. «Теряешь хватку», — невесело осадил себя Хеймдалль. — «То Локи, то йотуны, после темные эльфы…. Но ребенка упустить!..» Страж терпеливо ждал приказа, который был очевиден лишь ему. Бравая тройка и Леди Сиф ожидали приговора и скептически рассматривали Виолетту, ища признаки сильного колдовства и коварного обмана. — Полагаю, о твоём прибытии должны знать, — озвучил очевидную мысль Всеотец, наконец отходя от внучки и обратился к стражу радужного моста. — Не в моих правилах нарушать слово, Хеймдалль, но… Фригга бы распорядилась… Всеотец замолчал, переводя взгляд на озадаченную, раскрасневшуюся Виолетту. Рыжая, светлая девочка, наивная, смотрела на него с осторожностью и недоверием, подобно дикому волчонку. — Эйнхерии должны знать, что принцесса вернулась. Слухи, разговоры быстро разойдутся по Асгарду. Все должны знать о возвращении Вийет Локидоттир… или… — Всотец вопросительно взглянул на внучку, ожидая правильного ответа. — Виолетта Локидоттир. Страж почтенно склонился перед царем и, смерив взглядом шокированных асов, кивнул в их сторону. — Мой царь, мне нужны помощники, — добавил Хеймдалль проницательно. — К вечеру весь Асгард будет знать о возвращении принцессы, благая весть в столь трудный час — лучшее, что мы можем сделать. — Выполняйте, — приказал царь, подавая свою руку внучке. — Виолетта, думаю, нам стоит пройтись, поговорить. Оставшись один на один царем Асгарда, хранителем девяти миров, Виолетта стушевалась. Всеотец никогда не показывал своей привязанности к ней и был холоден, скуп на эмоции. Но нынешний Всеотец был благосклонен к внучке. Он крепко, даже осторожно сжимал ее маленькую ладонь и вел вдоль знакомых коридоров, в восточную, уцелевшую часть дворца. Туда, где были покои Локи, в которые ей так и не удалось проскользнуть. — Так Тор не навестил тебя, — недовольно заметил Всеотец, тяжело вздыхая. — Совсем отбился от рук из-за человеческой женщины. Каждое слово, фраза, подобно хлестким пощёчинам, отпечатались в душе. Виолетту не смутило пренебрежение к людям, асы считали их слабым, немощным народом, который нужно оберегать. Один воспитал это в своих сыновьях, и, пожалуй, хотел видеть невесткой далеко не обычную женщину. Но что Локи, что Тор, выбрали иной путь, ослушавшись отца. И Виолетта, отчасти, понимала это, и обиды не держала. Но Тор остался на Земле, близ Джейн Фостер, и даже не вспомнил о племяннице. Не пришел, не рассказал о произошедшем, не успокоил. Всего одна фраза «все хорошо», и она бы осталась дома, в кругу родных, и не пересекала миры в поисках правды. — Тор… — Тор остался в Мидгарде, чтобы быть рядом с возлюбленной и нести бремя героя, — подтвердил ее догадки Один. — Я плохо воспитал собственных сыновей. Бесконечная тоска читалась в голосе царя. — Прости влюбленного дурака, — без злобы заключил он. — Когда нам кто-то дорог, мы подчас не знаем, что творим. Виолетта стыдливо отвела взгляд, понимая, что эти слова были адресованы ей. Один говорил о Локи и о её больной привязанности к отцу. Он — причина, по которой она здесь, преодолела сложный, и, возможно, опасный путь, позабыв обо всем. — Отец, — волнительно произнесла она. — Где он? Я не нашла его среди дворца, а его комната заперта. Неужели он снова в темнице? Всеотец мотнул отрицательно головой, пресекая дальнейшие вопросы. Один молчал, давая понять, что совсем скоро она узнает правду. Виолетта покорно шла рука об руку с царем и не спешила пререкаться. Она с трепетом ждала ответа, но торопить Всеотца не стала. Всему свое время. — Джейн Фостер принесла беду в наш дом, — тихо начал Всеотец. — Но вины в этом ее нет, — он был удивительно спокоен. — Совпадение ли, что Джейн Фостер нашла опасный артефакт, пробудивший ото сна темных эльфов и несущий разрушение? — Он помедлил, а после добавил. — Как и то, с какой легкостью ты находишь путь домой. Судьба. Предназначение ли? Норны… у них странное понятие о юморе. Виолетта внимала каждому слову Одина. — Ты останешься, внучка, пока все не уляжется. И это не вопрос, — Виолетта утвердительно кивнула, хотя мысли говорили обратное. Оставшись надолго в Асгарде, она предаст доверие матери. Нарушит обещание. Но, смотря на Всеотца, который искал в внучке поддержки, почему-то не хотелось уходить. — К сожалению, твои старые покои не уцелели. Часть западного чертога, охранные башни, тронный зал пострадали и в них не безопасно. Длинный коридор давно закончился. Всеотец подвёл внучку к массивным зачарованным дверям, которые охраняли покои Локи. Огромные, тяжелые, высокие. Их опоясывала магия, сломать которую Виолетта так и не смогла. Легкий взмах Гунгнира и дверь бесшумно открылась. — Не стало возлюбленной Фригг, — горько начал Всеотец, наблюдая за внучкой и стараясь подбирать правильные слова. Виолетта замерла на пороге, в горле пересохло. Она знала, к чему ведёт Один, но боялась этих слов. — Хоть твои покои и разрушены, но вещи уцелели. Локи после твоего ухода распорядился перенести все к себе, — мужчина стоял поодаль, замечая, как побелело лицо внучки. Виоллета словно забыла, как дышать. Она медленно подошла к большому, резному столу, утопленному в бумагах и склянках, и старалась сдержать поток накатывающих слез. Среди старых фолиантов, книг юная асиня нашла простой кожаный дневник, с переплетением рун на корешке. Он был закрыт магией от посторонних, но не от нее. Она узнала его. Именно этот дневник Локи приносил с собой в Мидгард. Он делал записи по ночам, тихо наблюдая за дочерью и сыном, пока они мирно спали. Изучал. Перелистнув страницу за страницей, Виолетта с грустной улыбкой заметила свой почерк. Каракули рядом. После неровный почерк отца и снова исправления и забавные рожицы, которые оставил где-то сбоку Егор. Когда только успел? Взгляд скользнул по пустым бумагам и остановился на рамке с фотографией, которая была сделана во время их совместного похода. Брат играл с огнем под присмотром Локи и лепил причудливых зверей. А Виолетта в разноцветном шаманском костюме и с раскрашенным лицом отплясывала причудливый танец, заразительно смеясь. Проведя дрожащими пальцами по рамке, Виолетта заметила вдали два простеньких серебристых браслета. Тонкая ручная работа местных мастеров, золотая вязь по бокам, мягкие ремешки из серой кожи. На внутренней стороне были вышиты инициалы «В.Л». — Я помню их, — голос предательски дрогнул. — Вийет… носила их, я носила. Раскрытые, забытые книги давно покрылись пылью. Совсем новые записи были раскиданы по комнате, а скомканные, старые, пожелтевшие от огня листы, частично осыпались. Только сейчас юная асиня заметила опрокинутый стул, улетевший в другой конец комнаты. Виолетта изучала записи и не могла не заметить, как стройный прочерк в какие-то моменты сбивался. Куда делось самообладание отца, чего он опасался? Кляксы, бесконечные зачеркивания были ему не свойственны. Локи злился, когда писал это, а, значит, волновался. Что-то не давало ему покоя. — Он ведь жив, — прошептала Виолетта. — Скажите, что он жив. Голос ее был совсем тихим и неуверенным. До боли сжав кулаки, Виолетта пыталась сдержать подступающую истерику, но не смогла. Всеотец молчал, не решаясь что-то сказать. — Почему? — предательские всхлипы заглушали ее голос, а соленые слезы скользнули по губам. — Я… я так мало… да что же это?.. Махнув рукавом куртки по побледневший щекам, она начала нервно скользить пальцами по бумагам, стряхивая пыль. Виолетта старалась найти опровержение очевидному, но ничего не тронуто, ей просто почудилось. Комната оставалась нетронутой, покинутой долгое время. — Как он погиб? — найдя в себе силы, прошептала Виолетта. — Мой сын погиб героем. Локи, — слова давались тяжело, в них чувствовалась безграничная боль. — Защитил брата, приняв удар на себя. Его благородный, отважный поступок никогда не забудут. — Герой, — всхлипывая, повторила Виолетта. — Герой… Тихие, едва слышные слезы скользили по щекам. Она с самого начала знала. Знала! Но почему-то душа противилась, сердце не верило, а разум упрямо твердил — он жив. Бог хитрости и коварства не мог не просчитать на миллионы шагов вперед. Или? Локи любил брата, хоть и говорил в сердцах, что искренне ненавидел. Виолетта помнила, видела, как живо трикстер реагировал на Одинсона, никогда не оставался безучастным в жизни брата. Возможно, не оставалось выбора? — Я с ним так и не простилась, — закрывая ладонями лицо, заключила Виолетта. — И не сказала, как скучала, как… Слова потонули в слезах. Отступив назад, она опустилась на кровать и разревелась. Впервые она плакала так сильно, громко, безутешно. Локи — друг, Локи — отец, Локи — бог. Он просто не мог исчезнуть, погибнуть. Тысяча лет — так мало для бога! — Он должен был жить, — упрямилась Виолетта. — Должен был! Отставив в сторону Гунгнир, Всеотец сел рядом с внучкой и осторожно заключил ее в свои объятия. — В том нет твоей вины, — он гладил ее по голове, смахивал слезы с бледных щек. — Поплачь, — он осторожно убаюкивал ее. — Это моя ошибка. Не уберег. Отвратительный отец и муж. Горький, протяжный всхлип. Она отрицательно качнула головой, давясь слезами. — Я знаю, тебя не утешат мои слова. Так что поплачь. Не сдерживайся. Всеотец не отпускал из своих объятий внучку еще очень долго, нашептывая слова поддержки. Виолетта потеряла отца, он — горячо любимого сына, к которому был недостаточно благосклонен. Их объединило общее горе.