Трикстеры, что поменялись местами

Виолетта впервые так горько, навзрыд плакала, давясь слезами. И даже не заметила, как спустя несколько часов осталась одна в комнате отца. Обняв коленки, она сидела на краю аккуратно застеленной кровати и буравила невидящим взглядом узоры на полу. Всё напоминало о Локи. В памяти всплывали картинки из недавнего прошлого, их совместный семейный досуг, и эти непрошенные воспоминания заставляли юное сердце до боли сжиматься. Иногда поднимая красные, заплаканные глаза, Виолетта останавливала свой взгляд на покрывшихся пылью стеллажах. Там хранились отправленные ею через верного ворона Хугина письма, которые были аккуратно сложены по порядку. Несколько мягких игрушек, созданных местными мастерами, облюбовали средние полки. Виолетта сразу догадалась: Локи хотел прийти к ним, и, видимо, готовил для сына подарок, простой, незамысловатый, но продуманный до мелочей. Егор обожал игрушки и, прежде всего, любил исследовать все, что ему попадалось под руку. Особенно кропотливо мальчик изучал магически сотканные вещи, они были сложными для понимания и оттого такими желанными. Нехотя поднявшись с кровати, Виолетта подошла к стеллажу и взяла в руки лодочку с крыльями по бокам. Игрушка внешне была почти точной копией оригинала, и даже была выкрашена в стальной цвет. — Пропитано магией, — заметила Виолетта, изучая тонкую вязь. Игрушка могла летать, наполненная хаотично построенными чарами. От такого подарка, без сомнения, брат бы был в восторге и провозился бы лодочкой не одну неделю, гадая, как подчинить или скопировать механизм. Достаточно налюбовавшись простенькой асгардской игрушкой, Виолетта отошла от книжного стеллажа и осмотрелась. Кровь ещё кипела, мысли путались. Ей так много хотелось узнать, но в тоже время каждая мысль и новая зацепка отзывались грустью и тоской. Виолетта долго стояла посреди огромной комнаты, слезы постепенно иссохли. И только похолодевшие пальцы все еще предательски мелко подрагивали. Она старалась держать себя в руках, боясь показаться слабой. Но перед кем? — Имею ли я право что-то здесь менять? — спросила она в пустоту. Локи бы разрешил, Виолетта это знала. И потому первым, что она сделала, выйдя из оцепенения, — подняла перевернутый отцом стул. Сев во главе стола, принцесса начала осторожно перебирать бумаги, попутно стряхивая с них накопившуюся пыль. Книги, которые показались ей менее полезными, девушка отодвинула к самому краю. А вот листы, исписанные вдоль и поперек, она разложила перед собой. Здесь было много разной информации, и все пометки были сделаны родным отцом на асгардском языке. Какие-то фразы Виолетта могла прочесть, но большинство страниц пестрили малознакомыми терминами, превращая текст в нечто несвязное. Изучение трудов Локи постепенно увлекало Виолетту. Боль утраты притупилась и не исчезла полностью, но любое дело, кропотливое, сложное, отвлекало от тяжелых мыслей. Ей так сильно хотелось знать, чем жил отец последние дни, над чем корпел. Он точно о чем-то беспокоился, и, что не мало важно, посвятил много времени своим исследованиям. — Пора проверить вас на прочность, — тихо произнесла Виолетта, настраивая часы на асгардский язык. — Слишком сложно для понимания. На плотных листах бумаги пестрили сложные, незнакомые диаграммы, массивные таблицы из цифр. В них читался порядок и смысл, в которых с первого взгляда не было никакой логики. — Что это за термины? Химия, физика или биология? — часы, что считывали информацию, лишь частично переводили текст. — Земные аналогии отсутствуют или их не вбили в базу. Грустно вздохнув, Виолетта отложила стопку листов в сторону. — Я слишком глупа, чтобы разобраться, — призналась сама себе она. — Отец столетиями копил знания, а я решила, что разгадаю все его замыслы по щелчку пальцев. Зачесав волосы назад дрожащей рукой, Виолетта перевела взгляд на зеркало, что стояло в соседнем углу комнаты. И лишь скептично хмыкнула, заметив то, как замученно она сейчас выглядела. В зеркале отражалась тихая, заплаканная и растерянная девочка, которая мало понимала, что теперь делать дальше. Ответ пришел сам собой через некоторое время. Виолетта могла часами сидеть в покоях отца и скорбеть, но рано или поздно ей все равно пришлось бы выйти в свет. Сейчас же одиночество ощущалось, как лёгкая поблажка. Виолетту никто не смел беспокоить, хотя она была уверена в том, что о возвращении принцессы уже знал весь Асгард. А если не знал, то хотя бы слуги и стража не остались в стороне. Эйнхерии следили за покоями Локи по поручению Всеотца, охраняли принцессу от незваных гостей, и, прежде всего, от самой себя. Незыблемые, покорные, они не имели права зайти без разрешения и с тяжёлым сердцем слушали громкий горький плач, который пробивался свозь толстые каменные стены и крепкие двери. Но вот все стихло, послышались неловкие шаги и стража вздохнула с облегчением. Виолетта поднялась со стула и прошла в смежную комнату. Гардеробная. Многое осталось в ней нетронутым с тех пор, как она здесь была в последний раз. Девушка внимательным взглядом прошлась по рядам с разной, броской и совсем простой одеждой, по идеально начищенной обуви. Зелёный цвет превалировал, но в нем тоже были исключения. И среди всего многообразия вещей выделялись платья, которые Виолетта не могла не узнать. Ее наряды уцелели. Украшения, совсем легкие, ютились на отдельной маленькой полочке и были сложены аккуратно, по порядку, отцовской рукой. — Я носила их, — протянула задумчиво Виолетта. — И давно выросла из платьев. Так зачем хранить? Возможно, отец скучал? Это было странным, чересчур фантастичным предположением, поскольку дочери Локи казался совсем другим. Асы с лёгкостью избавлялись от ненужных вещей, оставляли близ себя только ценные, редкие артефакты, любили богатство и предпочитали золото. Боги помнили всё, а яркие события, знаменательные, не забывали никогда. Это земная черта — собирать вокруг себя вещи, наполненные историей, но никак не асгардская. — Я его совершенно не знаю, — упрекнула себя Виолетта, проходя вглубь комнаты. Погруженная в мысли, она медленно изучала до боли знакомые вещи, и резко остановилась, замечая в глубине гардеробной высокий манекен. Грудную клетку нещадно сдавило, а на глаза вновь выступили непрошенные слезы. Манекен украшали старые доспехи отца, а так же золотой рогатый шлем, который раньше казался ей забавным. Но не теперь. — Локи нет, — со слезами на глазах прошептала Виолетта. Подойдя ближе, дрожащими руками она коснулась зеленого ворота, очертила пальцами кожаные вставки. Изучала каждую мелкую деталь, пересчитывала каждую мелкую царапину на, с виду, идеально отполированном золоте. Нерешительно стянув рогатый шлем с манекена, Виолетта осторожно прижала его к своей груди. Слезы с новой силой посыпали из глаз, падая и скользя по рукам, по золотым изгибам. — Я бы всё отдала, чтобы вновь увидеть тебя в нем. Бессильно опустившись на пол, Виолетта горько разрыдалась. Крепко прижав шлем к груди и роняя слезы, она смотрела в свое отражение, едва ли что-то различая, кроме туманного образа Локи. Виолетта видела только отца перед собой, его незыблемую тень, фантом. Воспоминания ранили. Она помнила его улыбку, его смешные шутки, интересные истории, участливость. Иногда он был невыносим, Виолетта помнила и ссоры, и крики, и его немое, многозначительное молчание. И то, как рядом с ней он учился уступать. — Я не забуду тебя, — тихо прошептала Виолетта. — И не посрамлю твоего имени, отец. Она не смогла сдержать горький всхлип через слезы. Спустя время, поднявшись на дрожащих, почти ватных ногах, Виолетта сделала отрывистый, глубокий вздох, а после нервный выдох. Она продолжала трепетно сжимать в ладонях шлем, ощущая безумный контраст ее разгоряченной кожи и холода золота. — Я не забуду тебя, — на выдохе произнесла Локидоттир. — Надеюсь, отец, ты займешь почетное место в Вальхалле среди бравых воинов. Виолетта искала добрые слова, искренние, и пыталась принять случившееся, как данность. Так делали все асы. Они умели отпускать родных, зная, что их вечный сон, наполненный шумом и весельем, ничто не сможет прервать. «Я должна отпустить его, — упрямо, через слезы напомнила она себе, возвращая шлем на положенное место. — Должна!» Приложив немало усилий, Виолетта все же решилась и покинула гардеробную. Она больше не могла оставаться в этих стенах. — Пора заявить о себе, — дрожащим голосом произнесла Виолетта, смахивая последние застывшие слезы с раскрасневшихся щек. — Я смогу. Я справлюсь, отец. Вот увидишь!

***

Виолетта, погруженная в свои мысли, сидела на краю кровати и задумчиво наблюдала за подступающим рассветом. В одной руке застыл гребень, в другой — черная прядь волос. Вчерашний день, мучительный и долгий, вытянул из Виолетты все силы. Уснуть в новых, незнакомых покоях она так и не смогла. Всю ночь она боролась подступающими на глаза слезами, с одолевающей, несвойственной ее характеру меланхолией. — Расхрабрилась, — на выходе, грустно протянула принцесса, замечая, как мелко подрагивали руки. — Но так положено. Так надо. Пришлось вдохнуть глубоко, полной грудью, чтобы снять остатки напряжения. Виолетта упрямо себе напоминала, что она — ас, сильный, непоколебимый. Она — дочь своего отца, о чем ни на секунду не забывала. Всего его поступки, все его слова — наследие, которое она должна нести гордо. Бережно вплетая отцовские волосы в тугую, рыжую косичку, Виолетта не переставала размышлять. Асгард больше не был оплотом спокойствия. И если с виду казалось, что все хорошо, то не заметить витающего в воздухе напряжения она просто не могла. Без Фригг, яркой и теплой, без вечно шумного Тора и прозорливого Локи Один Всеотец сильно изменился. — Ему нездоровится. Вспоминая их первую встречу, Виолетта не могла отделаться от мысли, что для царя она была обузой. И даже то, что Всеотец проявил к ней несвойственную его характеру теплоту, не отталкивал, и даже не отругал за вольность, не могло до конца изменить ее мнения. — Наверное, он знал о том, что я приду, — логично предположила она. Поднявшись с кровати, Виолетта подошла к широкому, позолоченному зеркалу, чтобы оценить свой внешний вид. Голубое, расшитое серебром шёлковое платье отлично на ней сидело и выгодно подчеркивало цвет глаз. От прежней Вийет не осталось и следа. Не было бледности, странной, почти неестественной худобы. Она была самой собой, яркой, теплой. — Пора, — одернула себя Виолетта, наконец-то находя в себе силы, чтобы отогнать дурные мысли. Принцессу не оставили одну. У массивных дверей, не шелохнувшись, держали пост эйнхерии. Сигерт и Олум — боевые товарищи, сильные и бравые воины. Виолетта помнила их достаточно хорошо, Локи мало кому симпатизировал. Отец недолюбливал многих, но эти асы были у трикстера на особом счету. Он доверял им, а это многого стоило. Олум всегда закрывал глаза на выходки царевичей, был спокойным, рассудительным мужчиной в годах. Сигерт же был отражением своего имени: верный, преданный защитник, который никогда не оспаривал приказы, даже самые глупые. Поэтому именно их двоих приставили к юной принцессе, которой нужен был крепкий тыл. — Сигерт, Олум, — окликнула воинов Виолетта, вставая напротив одного из них. — Приветствую и благодарю за службу. Оба мужчины склонились в немом жесте, выражая свою признательность. И ждали приказа. — Вы же должны всюду следовать за мной, пока Один Всеотец не даст вольную? — Так точно. Виолетта призадумалась, а после уточнила: — Сигерт, ты не против прогулки по дворцу и его окрестностям? Мужчина ответил уверенным кивком и без лишних вопросов занял свое место за спиной принцессы. — Как далеко я могу пойти? — уточнила Виолетта, начав свой путь вдоль по коридору. — Куда изволите, разве что я иногда буду корректировать ваш выбор. Он говорил это так спокойно, степенно и правильно. И Виолетта не спорила со своим телохранителем, который одним своим видом внушал ей безграничное доверие. Она здесь совсем чуть-чуть, а вот Сигерт, бесспорно, знал об Асгарде куда больше. Своим тоном, словами он отчетливо дал понять, что не хотел бы ограничивать принцессу. Возможно, за него говорил опыт? С Локи спорить было бесполезно, и, возможно, Сигерт применял это правило на его дочери. Вспомнив отца, Виолетта едва заметно нахмурилась и замедлила шаг. — Нет, я не против. Голос дрогнул. Пришлось остановиться и несколько раз глубоко вдохнуть. Виолетте резко захотелось убежать обратно к себе в комнату, спрятаться от чужих глаз в полном одиночестве. Но, обернувшись в сторону Сигерта и встретившись с ним взглядом, она развернулась обратно, замирая на месте от стыда. — Вас никто не осудит, — голос Сигерта, низкий и успокаивающий, вывел Виолетту из оцепенения. — Скорбь — это нормально. Мужчина чуть помедлил, а после добавил: — Если вы захотите поплакать, то я могу оградить Вас от лишних глаз. Сигерт расправил подол золотого плаща так, чтобы им можно было закрыть обзор, и выжидающе посмотрел на растерянную принцессу. — Всеотец не велел вам злоупотреблять силами, — пояснил мужчина. — Дал распоряжение следить и помогать, отвечать на все возникающие вопросы. Не нужно было дальше объяснять. Все было предельно очевидно — царь максимально позаботился о внучке и в свое отсутствие надеялся, что доверенные эйнхерии сберегут ее. — Спасибо, — сдавленно ответила Виолетта, находя в себе силы продолжить путь. Юная принцесса медленно петляла среди высоких колонн под неустанным надзором Сигерта. Она то и дело останавливалась, оборачивалась в сторону воина, но, замечая слабую, одобряющую улыбку на его губах, находила силы идти дальше. Дворец постепенно оживал. Где-то вдалеке можно было расслышать тихие, полусонные женские голоса. Фрейлины без стеснения шушукались между собой, обсуждая последние сплетни и слухи. Что-то не менялось, и это грело раненную душу Виолетты. Она остановилась, осторожно наблюдая за ними со стороны. — Все хорошо, — предупреждая вопрос Сигерта, прошептала девушка. — Наверное, мне нужно познакомиться заново со всеми? Один Всеотец не будет собирать весь Асгард в тронном зале. Да и ни к чему. — Все верно, Вы все ещё остаётесь дочерью Локи и внучкой Одина Всеотца. Сменилось разве что обличие. Смириться с новой ролью было совсем не просто. За образом Вийет она могла спрятаться, скрыть эмоции, уйти от ненужных проблем. Да и Локи всегда был рядом. Но теперь все изменилось и стало только сложнее. — Сигерт, спасибо. Мужчина тактично промолчал, принимая слова как данность, и направился вслед за принцессой. Он внимательно следил не только за безопасностью Виолетты, но и за тем, как она себя вела. Волнующийся за внучку Всеотец доверил молодому эйнхерию сложную, ответственную задачу. И воин старался ничего не упустить, внимательно наблюдая за юной принцессой. Царь погрузился в дела с головой. После нападения темных эльфов Всеотец старался отстроить Асгард так быстро, насколько мог. Он вкладывался в работу без остатка, и это было сложно не заметить. Но и про внучку он не забывал. Ее появление заставило Всеотца отвлечься от печальных мыслей, избавиться, пускай и не полностью, от душащей его тоски по родным. Возможно, он что-то разглядел в этой маленькой девочке? Как знать. Тихий, знакомый голос заставил асинь встрепенуться. — Принцесса Вийет, — охнула одна из них, пойманная за шушуканьем. — Ваша светлость, простите великодушно. Асиньи последовали ее примеру и склонились, пытаясь скрыть за этим жестом свою растерянность. — Не стоит, — одернула фрейлин принцесса. — И не Вийет. Виолетта. И… Она хотела сказать что-то ещё, но была остановлена Сигертом на полуслове. Он дотронулся до хрупкого плеча своей рукой, приводя Виолетту чувства. Он прекрасно понимал, что принцесса могла на эмоциях перейти черту. «Фрейлины быстро начнут из неё вить веревки, если она будет чересчур благосклонна к ним, — подумал мужчина. — Она напугана, хоть виду не подаёт». — Принцесса Виолетта Локидоттир, — закончил Сигерт. — Простите нас, но мы вас покинем. Приятного дня, дамы. Ему пришлось проявить инициативу самому. Следить за юной принцессой оказалось не так легко, как он себе представлял изначально. Она отличалась от Локи и, тем более, от Тора. Сигерт привык к характерам царевичей, к их мальчишеским повадкам, озорству, упёртости и прямолинейности. Такой, возможно, была и принцесса, но сейчас из-под ее ног уходила почва. «Виолетта — мидгардец, росла среди людей и не достаточно сильна, чтобы дать достойный отпор асгардскому коварству. Присмотри за внучкой. Я хорошо помню, как прежде ты внимательно следил за сыновьями. Раз ты достиг сердец царевичей, то и ее сердце тебе откроется», — вспомнил наставления Всеотца Сигерт. Сколько времени понадобится принцессе, чтобы прийти в себя после потери отца? Об этом он знать не мог, а потому решил довериться интуиции и просто наблюдать. — Куда бы вы хотели сходить в первую очередь? — уточнил вкрадчиво ас, чувствуя напряжение, витающее в воздухе. — Сады уцелели? — Конечно, — выбор был очевиден, принцесса захотела тишины и уединения. Она точно знала, куда идти. Сады Асгарда всегда были для неё островком спокойствия. Сюда мало кто забредал, предпочитая одиночеству шумные пиры и громкие сражения. Виолетта безошибочно петляла среди длинных коридоров, иногда останавливаясь у огромных арок, и задумчиво рассматривала пейзажи. Она видела нечто прекрасное в Асгарде, и Сигерт часто ловил себя на мысли, как за века, проведенные здесь, он перестал замечать прелесть родного края. Наверное, прошло чуть больше часа, прежде чем они всё-таки добрались до огромного, прекрасного сада. Ранним утром в них можно было спрятаться, затеряться. «Наверное, здесь принцесса проводила много времени», — подумалось Сигерту. И он оказался прав. Раньше Виолетта часто пряталась от суеты замка, потерянная и напуганная. Сторонилась отца, перед которым тогда играла роль фальшивой дочери. И сейчас, по старой привычке, она искала спокойствия. Маленькая, уютная, утопленная в зелени беседка стала для Виолетты спасением. Проскользнув внутрь вместе с телохранителем, юная асиня примостилась в тени и, прикрыв глаза, глубоко вздохнула. Ей так трудно дался этот путь. Избегать чужих глаз оказалось далеко не просто, как и чувствовать на себе пытливый взгляд Сигерта. Виолетта была далеко не глупа, чтобы сопоставить все. И была благодарна Всеотцу за его заботу, за участливость. Он не оставил ее одну, а так же не забыл отправить Хугина домой, к волнующейся матери, с письмом. «Мне придется здесь задержаться, пока все не уляжется». Оставаться в Асгарде одной среди совершенно чужих ей, по сути, людей, было тяжело. И если раньше она могла хоть как-то морально вытянуть такой груз, то теперь… «…Все напоминает об отце». По щеке скользнула тихая слеза. Вторая. Мазнув рукавом по щеке, Виолетта всхлипнула. Беседка не стала её спасением, от себя не убежишь. Весь Асгард олицетворял Локи. Каждая деталь была связана с ним, ведь он был важной частью этого мира. Принц. Сын Одина. По щекам заскользили непрошенные, горькие слезы, и сперва Виолетта попыталась сдержать их. Но, отчаявшись, разрыдалась ещё сильнее. Сигерт, что стоял позади принцессы, с болью на сердце наблюдал за ее безутешным горем. Он не привык к таким ярким, искренним эмоциям, находясь рядом с царевичами. Асы редко полностью открывались чужим и даже близким людям. Но Виолетта была совсем другой. «Или нет?» — задумался он на мгновение. И Сигерт уцепился за эту мысль. А что, если? — Принцесса, — произнес он вкрадчиво. Сигерт замолчал, и только когда понял, что его внимательно слушали, продолжил. — Я понимаю, что могу быть несколько бестактным. И… я имею право что-то сказать? Виолетта не ответила, но осторожно кивнула. Она не поднимала зареванного лица, но точно была готова выслушать его. — Я знаю, что упоминание Его Высочества сделает вам больно… Но. Простите. Я не могу оставаться безучастным при виде слез, — признался Сигерт. — Вы так страдаете и мне хочется помочь вам… облегчить вашу ношу. — Я… не… нет, все нормально, просто, — девушка не могла найти подходящих слов. — Продолжайте, я скажу, если мне будет больно. Если переступите черту. Она была слишком понимающей для своих лет. Сигерт сразу понял, что ход его мыслей был правильным. — Когда Ваш отец не находил себе места, когда у него в душе бушевали эмоции, он часто уходил в работу. И, зная, со слов Всеотца, что вы схожи по темпераменту, возможно ли, что вам станет лучше, если вы займете мысли чем-то. Виолетта промолчала, но всхлипы прекратились. Было заметно, как напряглись ее плечи, как уверенно, но всё еще дрожащей рукой она поправила подол платья. — Нет, вы правы, — тихо призналась принцесса. — Отец никогда не давал себе поблажек. Никогда не терял лицо. И если ему было плохо, он уходил в работу, занимал себя. Смахнув тыльной стороной ладони с щек застывшие слезы, Виолетта осмелилась обернуться к Сигерту. И он увидел в глазах благодарность. — Спасибо. Забыться в работе было правильным решением. Виолетта знала себя достаточно хорошо, чтобы понять простую истину — она не отличалась от отца. Она так же искала покоя, занявшись делом. Оставаться безучастной в столь ужасное время она просто не могла. И Локи не смог бы усидеть на месте. Младший царевич взвалил бы на свои плечи все заботы Всеотца, чтобы облегчить жизнь своему народу. И, отчасти, осудил бы дочь за пустые слезы. Взял бы крепко за руку и повел за собой, обучал бы, показывая правильный пример. «Я должна попытаться». — Сигерт, — окликнула она эйнхерия. — Как думаешь, будет ли правильно, если я навяжусь в помощники Одину Всеотцу? Хотя, помощник… звучит слишком вычурно. Скорее… в ученики. Мужчина промедлил, но, не найдя противоречий, утвердительно кивнул. — Ваше общество не будет в тягость царю. Вы, прежде всего, его внучка и, думаю, он оценит ваше рвение. *** И Виолетта сделала первый важный шаг. Ближе к вечеру, найдя в себе силы и поумерив эмоции, она решилась на разговор с Одином Всеотцом. И, к её удивлению, она не почувствовала ни капли удивления или осуждения с его стороны. Виолетта ожидала запрета, скепсиса, но вместо этого он искренне улыбнулся, насколько позволял характер, и произнес: — Я не сомневался в тебе, моя дорогая внучка. Я был уверен, что ты не останешься в стороне. Его слова были наполнены гордостью и уважением к ее решению. — Мой сын никогда не рассказывал о твоих достижениях, держался скрытно. И я не в обиде, — произнес Всеотец. — Скорее, я был недостаточно тактичен в общении с ним и… с тобой, Виолетта. Прости старика. Потеряв близких, начинаешь ценить то, что имеешь. Виолетта послушно внимала каждому слову царя. Они шли вдоль красивых, уцелевших после войны, каменных сводов и фресок. Вокруг было на удивление тихо, отчего в груди нарастало беспокойство. — Не нужно прятаться, — опередил мысли внучки Всеотец. — Ты достаточно смелая, чтобы этого не делать. — Я… простите. — Нет, все хорошо, я понимаю твое смятение, опаску. Но никто не осудит тебя за желание узнать собственный народ чуть лучше. — А если осудят? — задала Виолетта закономерный вопрос. Эта навязчивая мысль до сих пор тяготила Виолетту. После появления в Асгарде Джейн Фостер отношение к принцессе поменялось. Многие больше не видели в Вийет друга, а замечали лишь тень человека, который по своему незнанию навлек на них беду. — Осудят, — согласно протянул Всеотец, останавливаясь и заметно хмурясь. — Но мне казалось, что моя смелая внучка не боится трудностей. В словах царя Асграда чувствовалась искренность, подкреплённая мудростью. — Мы можем начать с азов, — заметив оживленность внучки, предложил Один. — Я помогу тебе усвоить все те знания, которые вкладывал в умы сыновей. Но, конечно, делая упор на человеческую суть. — Спасибо! Я постараюсь не подвести. Теплая, широкая старческая ладонь легла поверх копны рыжих кудряшек. Ласково проведя по забавным завиткам чуткими пальцами, по-отечески, одобряюще, Один предупредил: — В этом ты так похожа на Локи, — со скорбью в голосе произнес Всеотец. — Я не хочу, чтобы ты повторяла его ошибки. Учись и постигай что-то, прежде всего, для себя, а не ради чужого или моего одобрения. Виолетта смущённо кивнула. Она ведь, зная себя, могла перестараться в попытках угнаться за асами, за их знаниями, умениями и многовековым опытом. Пропасть между ними была огромна. Юная принцесса просто не смогла бы никого заменить. — Хорошо, я поняла. — Тогда начнем с книг и с наблюдения, — предложил Всеотец. — И не бойся просить помощи. Я найду время для внучки. Царь никогда не умел скрывать свои эмоции, он никогда не умел признавать ошибки. Но потеряв супругу, приемного, но любимого сына, своих подданных, что-то внутри словно оборвалось. Тор променял трон на земную женщину и единственным светлым лучиком надежды стала внучка. Да, прежде у них не ладились отношения. Но общее горе их постепенно сплотило, позволило взглянуть друг на друга с другой стороны. У нее ведь никогда не было настоящего, любящего дедушки. Возможно, из их общения что-то да выйдет? — В любое время? — осторожно переспросила она. — В любое время дня или ночи. *** Несколько дней показались Виолетте бесконечностью. Её первые, старательные попытки узнать асов поближе обернулись крахом. Они игнорировали её! — Почему? — раздражённо процедила Виолетта, наблюдая за тем, как течет жизнь вне дворца. За спиной не шелохнувшись все так же стоял Сигерт, к которому принцесса постепенно начала привыкать. Он давал ей множество ценных советов, подсказывал в сложных ситуациях, но при этом был предельно деликатным в общении. Он никогда не говорил первым, если не чувствовал в этом необходимости. — Как мне выучить имя каждого подданного? Это же просто невозможно! — устало, почти возмущённо прошептала Виолетта. Но Сигерт услышал. — Постепенно вы запомните, уверяю, — а после добавил. — Хотя бы визуально. Каждый наследник должен овладеть этим. — Это нереально! В душе бушевал настоящий ураган. Виолетта не хотела отступать, отказываться от данного слова Всеотцу, но в то же время её топило отчаяние. Она ни на секунду не забывала, что оставалась человеком. Её память отличалась от памяти асов. Она не была равна им по силе и выносливости, уступала в магическом таланте. — Уверен, вы справитесь. Виолетта не ответила и лишь раздражённо дернула плечом, смахивая напряжение. «Надо начать с малого, главное не переусердствовать», — мысленно повторяла себе она, словно мантру. Виолетта старалась. Книги, выбранные Всеотцом после того разговора, она внимательно изучила. И уже запомнила самое важное, что должна была знать наследница — географию Асгарда. А именно: численность жителей, особенности природы, торговые пути и особенности их расы. Что-то она помнила из уроков Локи. Отец наизусть и довольно красочно рассказывал ей об устройстве девяти миров, о вселенной, и подкреплял это визуально — иллюзиями. Его уроков не хватало. Он умел найти подход и направлял ее по дороге знаний осторожно, не перегружая. Теперь Виолетте приходилось постигать всё самостоятельно. И даже мысль о том, что она в Асгарде ненадолго, не охлаждали ее пыл. Боль утраты все еще теплилась в груди, но Виолетта боролась с ней, лишь изредка проигрывая в этой сложной битве. Ночами она позволяла себе плакать, захлебываясь обжигающе горькими слезами. Она скучала. Очень скучала. Но больше не поддавалась глубокому отчаянию. Он бы не одобрил. И Виолетта искреннее пыталась стать своей. С раннего утра она уходила из дворца в сопровождении Сигерта и изучала каждый оживленный уголок Асгарда. А ближе к вечеру приходила в тронный зал, где её уже ждал Один Всеотец. Тихие, мирные вечера проходили за долгими и вдумчивыми беседами. Царь охотно делился с внучкой всем, что знал. Он с лёгкой, но грустной улыбкой на лице, рассказывал ей о былых временах, о победах, о дворце. Он собирал все забавные истории, о которых помнил, и большая часть из них приходилась на проказы сыновей. И он искренне улыбался, когда внучка рассказывала о своих мелких шалостях. Возможно, в сравнении с Локи или Тором они казались совсем пустяковыми, но были не менее ценными. Виолетта постепенно прикипала к Одину. Его благосклонность к ней не была фальшивой и наигранной. Всеотец просто не умел лгать, он всегда был либо молчалив, то до скрипа прямолинеен в своих словах. И Виолетта не хотела его разочаровывать. Но что она могла сделать для Асгарда? Эти мысли её не отпускали ни днём, ни ночью. Она могла зазубрить книги, выучить имена и запомнить лица. Не так быстро, как хотелось бы. Но разве этого было бы достаточно? Нет. «Я должна стать своей». И снова утро. Долгое, тягучее, невыносимое. Виолетта вновь выбиралась за пределы дворца, слепо доверяя своей интуиции. Она пыталась проникнуться асградской культурой, пропустить её через себя. И это постепенно приносило плоды. Асгард не был городом в привычном понимании этого слова. Слухи здесь расходились очень быстро, не как в обычном мегаполисе. «Напоминает поселок. Не деревню. Очень похоже на поселок городского типа, который может функционировать автономно», — сделала Виолетта неожиданное открытие. Здесь все друг друга знали в лицо. Асгард был огромной семьей со своими устоявшимися за века отношениями. И появление Виолетты не вписывалось в их мироустройство. Возможно, им просто нужно привыкнуть к принцессе? Она появилась в Асгарде, как гром среди ясного неба. Чужачка. К ней не было доверия. В глазах асов читались несвойственные для асов опаска и страх. Они ожидали от принцессы ножа в спину. Но она — не Локи. И его методы достижения целей Виолетте не подходили. Нужно было действовать тоньше и хитрее, нужно было показать характер, свое настоящее упрямство, которое ей досталось не только от отца, но и от матери. «У вас не выйдет меня игнорировать», — твердо решила Виолетта. Она отложила книги в сторону и сменила платье на плотные черные штаны и льняную серую рубашку. Ранним утром Виолетта спустилась на этаж, где вовсю готовили кухарки. Под их удивлённые взгляды она забрала с собой кувшин, заполненный медовухой. Сигерт же молча следовал за принцессой, совсем не понимая, что она задумала. — Вы же знаете, что асгардская медовуха может вас убить. Даже одна капля, — напомнил воин. — Знаю. Это не для меня, — ответила она твердо. Они снова петляли по коридорам, по широким пролетам. Виолетта направлялась в город, туда, где активно шло строительство новых охранных башен. Сегодня Виолетта шла в надежде давать бой упрямым асам, которые ее сторонились. — Еда — идеальный способ расположить к себе, — пояснила Виолетта своему телохранителю, при этом крепко прижимая кувшин к себе. Нет ничего универсальнее еды. Это был единственный способ, о котором знала Виолетта, чтобы сблизиться с асами, расположить к себе. — Вы уверены? Приносить еду рабочим не совсем по статусу, — попытался вразумить принцессу Сигерт. Виолетта только недовольно повела плечом. — Мне все равно на титулы, статус. И я не боюсь испачкать руки, если моя помощь понадобится. — Хорошо, я вас понял. В тот день Виолетта проиграла первую битву. Упрямство асов оказалось сильнее ее настойчивости. Принцессу не просто проигнорировали. Нет. Её отругали, как маленького ребенка, а к оставленной позже еде даже не притронулись. — Яд я им подсыпала, как же, — злилась Виолетта, передразнивая Лира. — Да за кого они меня принимают? Ответ был очевиден. Они видели в ней младшего царевича. — Деревня… какая же это деревня. Но Виолетта не хотела уступать и теперь намеренно каждое утро приходила наблюдать за строительством в надежде получить неоценимый опыт. Сигерт не вмешивался. Он просто не видел смысла в действиях принцессы, но продолжал ей потакать. Она вела себя как настоящий упрямый, капризный ребенок. Виолетта проявляла чудеса выдержки, находясь под постоянными осуждающим взглядами, и испытывала нервы Лира и его команды не первый день. Она проиграла один бой, но не хотела проигрывать войну. — А она неплохо справляется, не находишь, — мягкий женский голос заставил Сигерта встрепенуться. — Амора, — шикнул воин, чувствуя на себе ее хитрый взгляд. Белокурая асиня встала рядом с ним и тоже устремила свой взгляд на принцессу. — Вздулся как чибис, — цокнула чаровница. — Не бойся, вреда я ей не причиню. Локи был мне хорошим другом, а, значит, мне нет смысла вредить его любимой дочери. — Ты бы уже это сделала, если бы захотела. — Верно, — согласилась она, попутно замечая. — Кажется ей стало лучше. Слезы не льет, цвет лица стал лучше. И не прячется. Сигерт удивлённо перевел взгляд на чаровницу. — Ох, птенчик, ты и не заметил? Какие же вы, асы, недалёкие. — Ты тоже асинья, — парировал он. Амора проигнорировала этот выпад. Ее больше нравилось наблюдать за маленьким разбушевавшимся ураганом. — Подумай, Сигерт. Появление принцессы — не проклятие, а дар норн. Но эти упрямцы всё ещё видят в ней Джейн Фостер. Мы слишком много потеряли, чтобы отталкивать то, что приобрели. Сигерт не стал спорить. Он был одним из тех, кто наравне с Одином видели в принцессе только хорошее. «Похоже, она присматривает за ней». — Ты скучаешь по Локи? — предположил Сигерт. — Да брось. Просто интересно, во что вырастет этот ребенок. Да и Один питает к ней привязанность. Глядишь, на старости лет посадит ее на трон, — в привычной, шуточной манере произнесла Амора. — Глупости. — Да ладно. Ты настолько глуп? Век людей короток. Смысл держать принцессу здесь, как не план и не привязанность? Один всегда думает наперед. — Он не осмелится посадить человека на трон Асгарда. Это бред! — Согласна. Но что, если… — Амора призадумалась. — Сурт! Он наступает на те же грабли. — О чем ты? — Он растит замену Локи. Просто представь реакцию Тора на коронацию племянницы. Один манипулирует ей. Ты же знаешь, Сигерт, прежде царь не питал к ней теплых чувств. Спорить с Тором бесполезно, но пристыдить сына… идея замечательная. Эти слова не на шутку задели Сигерта. Амора всегда славилась своей проницательностью. Она видела асов насквозь благодаря своему дару. И если она говорила правду, то единственным, кто мог образумить Всеотца была покойная Фригг. — Тора вынудят сесть на трон, а Виолетту сделают нянькой, советником. И она не сможет пойти против Всеотца, но и устраивать козни не станет. И она не будет воевать за трон, как это было с Локи. — Но это лишь догадки, которые звучат реалистично, не спорю. Но… — Сигерт, Сигерт, — пропела Амора, хлопая его по плечу. — Мой тебе совет. Не говори ей о нашем разговоре. Интересно, какой путь она выберет сама. Она знала. Все прекрасно просчитала на сотни шагов вперёд. Сигерт не ослушался бы приказа Всеотца и не стал бы озвучивать свои мысли и сомнения принцессе. Ее человечески век скоротечен и она была вправе всё решить сама. — Да чтоб! — недовольно процедила Виолетта, приближаясь к Сигерту и чаровнице. — Амора, приветствую. Простите за мою излишнюю эмоциональность. Асинья в ответ мягко улыбнулась. — Мужчины такие упрямцы, понимаю. — Да! — пылко согласилась Виолетта. — Ничего, они сдадутся. Попробуй другой подход. Кроме еды асы обожают хвастать. Виолетта похлопала удивлённо глазами. — А ведь правда! Спасибо! Спасибо огромное! И Виолетта не упустила второй шанс. Неожиданная помощь чаровницы пришлась как нельзя кстати. Она ведь не рассматривала асов в таком ключе! Как не воспеть боевые заслуги, как не рассказать о таланте к музыке, колдовству и мастерству ремесел. Это было так очевидно! Лир оказался падок на лесть, как и большинство асов. После непродолжительного, наполненного восторгом диалога мужчина сдался. Он взял принцессу под свое покровительство, как заинтересованного ученика. И позже не пожалел о своем решении. Виолетта оказалось очень старательной и умной. Ее глаза лучились детским, почти наивным восторгом. Это льстило не только ему. Постепенно привыкая к обществу принцессы и другие асы начали проявлять к ней интерес. Прошло не больше двух недель, прежде чем мир вокруг Виолетты начал меняться. Отбросив сомнения и страхи, она больше не пряталась, а, наоборот, пыталась узнать настоящий Асгард. Не миф, не сказку. — Ты молодец, — довольно произнес Всеотец, притягивая к себе внучку и обнимая её за плечи. Это был один из тех вечеров, которые они проводили вместе за беседой. В присутствии внучки Всеотец постепенно оживал. Его раскрепощенность и необычайная теплота притягивали Виолетту. Рядом с ним она ненадолго забывала об одиночестве. — Я знаю, — кивнула она. Но как бы не был прекрасен и интересен Асгард, Виолетта не переставала думать о своей земной семье. Она скучала по маме и отцу, по маленькому братику и тихо молилась ночами о том, чтобы он не забыл её. Душа тянулась назад, но здравый смысл останавливал Виолетту. Её не отпустят. Ни сейчас, ни через неделю. Но когда? Она хотела задать этот вопрос, но не решалась, боясь разрушить и без того шаткие доверительные отношения. Виолетта только начала привыкать к здешней жизни, к порядкам. Что будет, если она уйдёт сейчас? Все её старания, все её маленькие и большие победы потеряли бы смысл. Впервые за долгое время Виолетта почувствовала присущий ей исследовательский эгоизм. В ней разгорался огонь — опасный и яркий. И она не хотела терять этот запал. «Я давно позабыла это чувство, — заметила Виолетта, сжимая ладонь в кулак. — Готовность горы свернуть». Успех и похвала дурманили юный, неокрепший разум. — Какое задание дал тебе Лир? — заинтересованно спросил Всеотец. — Сегодня небольшие задачки, они не сложные. И чертежи на основе башен, их внутренних убранств. Виолетта подошла к широкому столу и распахнула простенький альбом, который уже исписала вдоль и поперек. Лир не давал принцессе сложных заданий, а только мелкую, не пыльную работу. Точные подсчеты были её коньком и она схватывала всё налету. Открепив пару готовых листов, она протянула их Всеотцу. Он с присущим ему скепсисом взглянул на рисунки, практически не меняясь в лице. Глаза бегали по строчкам. — Кое-что я бы поправил, но, в целом, отлично, — похвалил Один внучку, и заметив её вопросительный взгляд, поспешил успокоить. — Не беспокойся, Виолетта. Всё верно. Но некоторые записи можно упростить, чтобы Лиру было сподручнее. Всеотец приблизился к столу, склоняясь над чертежами. Перехватив карандаш, он ловко выводил схожие, упрощенные вычисления рядом. Виолетта словно завороженная со спины наблюдала за ловкими движениями. Увлеченная, она вдруг почувствовала, как по её спине прошелся странный холодок. Что-то щелкнуло внутри на грани подсознания. «Этот почерк и жесты, — вдруг осознала она. — Нет, это бред». Такой почерк был присущ Локи: стройные, резкие, немного вздернутые на концах буквы. Он старался идеально выводить каждый завиток, но при этом ввиду огромной загруженности привык писать много и быстро. «Нет. Это бред. Многие дети берут пример с родителей, — начала себя убеждать Виолетта, при этом стараясь не показывать на лице своего смятения. — А вдруг». Её разрывали противоречивые чувства. Собственный детский опыт боролся со свежими воспоминаниями об отце. Виолетта, будучи совсем маленькой, обожала повторять многие вещи за Елизаветой, считая ту нерушимым примером идеала. Малышку очаровывали маленькие, каллиграфически точные буквы, которые мама оставляла на письмах или в старых журналах. И девочка тайком уносила их по вечерам в свою комнату и обводила, словно по трафарету. Но эта картинка рушилась, стоило вспомнить Локи. Родному отцу приходилось склонялся над её столом из-за высокого роста, что, конечно, можно было оспорить. Он точными, уверенными штрихами зачеркивал ошибки, а после оставлял свои заметки на полях, как сейчас это делал Всеотец. «Я точно схожу с ума, — уверяла себя Виолетта. — Почерк — не доказательство. Да-да, не доказательство». Но чем больше она думала, тем больше замечала присущие Локи привычки. «Глупости. Я просто скучаю по нему, вот и всё». Виолетта пыталась найти оправдание себе, но в душе уже зародилось сомнение и оно продолжало крепнуть. А что, если она не ошиблась? Что, если это и правда Локи? Что тогда? «Если это он, то как мне поступить? Сказать ему сейчас напрямую или рассказать Сигерту о своих подозрениях? — лихорадочно соображала Виолетта. — Нет, нельзя. Нельзя. Без доказательств никак нельзя» Пальцы мелко задрожали. «Успокойся, Вия, успокойся. Дыши, глубоко, вот так, — она неслышно втянула воздух носом, а после так не неслышно выдохнула. — Спокойно. Ничего не произошло. Я могла принять желаемое за действительное. Так? Так, — убеждала она себя. — Расслабься и попытайся не обращать внимания, пока не будет плана. Делай вид, что всё в порядке». Сделав еще несколько глубоких вдохов, Виолетта подошла ближе к Всеотцу и внимательно посмотрела на вычисления. — Нас такому не учили в школе. Эту программу проходят позже, — задумчиво произнесла она, стараясь перенаправить свои мысли в другое русло. — Ничего страшного. Возможно, эти знания станут тебе большим подспорьем в будущем. Ты уже решила, кем бы хотела стать в будущем? Виолетта грустно вздохнула, пожимая плечами. Старые, детские мечты ушли на второй план после всего случившегося с ней. Вместо них пришла неопределенность. Чего она хочет сейчас? — Не знаю, — она посмотрела на свои пальцы, по ним едва заметно скользнула зеленая искорка. — Я стала другой. — Спешка ни к чему, — перехватывая маленькую ладошку, успокаивающе произнес Всеотец. — Она ни к чему хорошему не приводила. — Мама точно так же говорила, — поделилась Виолетта. — Говорила, что мне нужно развеяться, прийти в себя. А папа обещал прикрыть тыл и помочь всем, чем сможет. — У тебя замечательные земные родители. И они правы. Мир не ограничивается одним решением. — Спасибо. Виолетта снова крепко прижалась к Всеотцу, даря ему безмерную благодарность, но принимая его ласку с опаской. Она неумело, но очень внимательно читала его. Возможно, она ошиблась? Возможно, она приняла желаемое за действительное? Но сердце упрямо твердило обратное. «Почему я не верю ему? Почему? — не понимала Виолетта. — Мне нужны неоспоримые доказательства».